Укрой меня от замыслов коварных

Замысел первый

1

Небольшой лодзийский аэропорт имени Владислава Реймонта встретил их запахами пыли и раскалённого асфальта. Несмотря на осень, температура здесь держалась днём под тридцать пять градусов по Цельсию, дождей не было больше недели, и природа увяла, не столько тронутая осенью, сколько измученная небывалой жарой.

Команду от аэропорта до гостиницы сопровождал представитель российского Спорткомитета, который оказался знатоком Польши. Пока автобус плыл в мареве жаркого воздуха по городу, он успел поведать историю Лодзи и обратить внимание гостей на все местные достопримечательности, мимо которых проезжал «Икарус».

Оказалось, что Лодзь – в переводе «лодка», «ладья» – впервые была упомянута как поселение в тысяча триста тридцать втором году, а в тысяча четыреста двадцать третьем получила городские права. Нынче же она являлась третьим по величине и значимости городом Польши, собравшим множество памятников старины.

Волейболисты поглазели на культурно-развлекательный центр «Мануфактура» – бывшую фабрику Израиля Познаньского, построенную в стиле необарокко, на Старинное кладбище, прокатились по центральной улице Пётрковской, где подряд располагались всевозможные монументы, от памятника Трём Фабрикантам до памятника Леону Шиллеру, и автобус остановился на улице Заходней, напротив недавно отстроенного Дворца спорта со своей гостиницей.

Расселились компактно, на одном этаже, по двое в комнате; впрочем, гостиница была маленькая, двухэтажная, хотя и вполне современная.

Собрались в холле, и тренер Василий Иванович повёл команду в спортзал для ознакомления.

Зал Волеславу Тимошенко – или, как его привыкли называть, Воле – понравился. Он вмещал около восьмисот человек и был оборудован по последнему слову науки и техники. Здесь даже была современная скай-система, позволявшая выводить на экраны спорные моменты игры – для облегчения судейства. В теннисе такие системы действовали давно, уже лет двенадцать, теперь их начали применять и в других игровых видах спорта.

– Час на обед, – сказал тренер, – два часа на ознакомление с городом. Потом – тренировка. Надеюсь, предупреждать о рисках неуёмного любопытства никого не надо?

Игроки переглянулись. Всем был памятен случай, когда в Италии в прошлом году, во время приезда на матч Мировой лиги, либеро команды Паша Тарасюк зашёл в местный бар, и его крепко поколотили приезжие албанцы.

– Не надо, – ответил за всех капитан команды Вадим Хомуцкий. На площадке он выполнял роль разводящего и был самым опытным игроком сборной.

– Разойтись.

Волейболисты зашумели и дружно рванули на улицу, вдохновлённые небольшой, временной, но – свободой. Многие отправились по магазинам, прикупить близким и друзьям сувениры.

Волеслав шопингом заниматься не любил. После обеда он в компании Славы Полтавина и Ромы Калашникова прошёлся по улице Пётрковской, разглядывая и обсуждая встречавшиеся достопримечательности. Больше всего гостей поразил памятник Рубинштейну – рояль из белого камня. Затем все трое завернули в кафе «Полония» недалеко от Пассажа, где располагалась Аллея Звёзд польского кино, отдохнули в прохладе от уличной жары, выпили по бокалу холодной пузырящейся минералки и вернулись в гостиницу.

Тренировка прошла хорошо. Игроки были полны решимости показать отличный волейбол и занимались с удовольствием, отрабатывая наиболее сложные и хитрые элементы игры. Остался довольным и суровый Василий Иванович, которого игроки меж собой называли Лютый Зверь. Он работал с главной командой страны уже третий год, вывел её в чемпионы Европы и не собирался останавливаться на достигнутом.

Поужинали вместе в ресторане гостиницы. Настроение у всех было хорошее, поэтому шутилось легко. Больше всех развеселил игроков доигровщик команды Эндрю Далинга, на ломаном русском языке рассказавший анекдот о муже, вернувшемся внезапно из командировки. Эндрю был сербом, но в России жил почти четыре года и успел принять российское гражданство. Игроком он был классным, парнем по натуре весёлым и доброжелательным, и слушали его с удовольствием.

Разошлись по номерам.

Волеславу достался в соседи по комнате Вадик Хомуцкий, человек серьёзный, строгих правил, не позволявший себе ничего лишнего и требующий такого же поведения от других. Воля знал его правила, поэтому о «посидеть тихо в ресторанчике» не заикался. Вадим мог настоять и на исключении игрока из команды. Лютый Зверь, несмотря на всю свою жёсткость и самодостаточность, прислушивался к его оценкам, потому что на площадке Вадим превращался в хитроумного, парадоксально – и при этом верно! – мыслящего человека, просчитывающего игру на несколько ходов вперёд. Короче говоря, ссориться с Хомуцким было себе дороже.

Впрочем, Воле это и не грозило, поскольку сам он тоже любил порядок и понимал, что такое режим.

Поговорили о Лодзи, о Польше, где Хомуцкий бывал не раз, о волейбольной сборной этой страны, являвшейся не слишком серьёзным противником для россиян, и легли спать.

Тимошенко уснул мгновенно. Человеком он был уравновешенным, волевым, сильным, всю жизнь заниматься волейболом не собирался, будучи по образованию специалистом по аэродинамике (год назад он окончил МАИ), и верил, что может достичь многого в любой области применения своих способностей. По мнению тренера, они у него были.

Утро началось без неожиданностей: зарядка, душ, завтрак в компании друзей. К двенадцати часам команда подтянулась к спортзалу. Игра начиналась в тринадцать ноль-ноль по местному времени.

Переоделись, размялись, вышли на площадку.

Зал был полон, несмотря на время проведения игры: четверг и в Польше был рабочим днём.

Волеслав бросил взгляд на трибуны, заполненные болельщиками, и ему показалось, что он буквально укололся о чей-то пристальный взгляд. Поёжился, поискал глазами обладателя взгляда, не нашёл и отвлёкся на церемонию представления команд.

Стартовый состав сборной Польши оказался не таким, каким его представлял Василий Иванович. По неизвестным причинам отсутствовал основной «угол» команды, линейный нападающий Марек Войцеховский, а также доигровщик Юлиан Сцевола. Вместо них тренер сборной выставил молодых малоизвестных игроков, что обещало создать интригу. В случае, если же команда Польши проигрывала сборной России, она не попадала в финальную стадию Мировой лиги.

Игра началась.

Российские волейболисты чувствовали себя комфортно, играли азартно, не теряя концентрации, и уже к середине партии ушли в отрыв на шесть очков.

Поляки сникли, хотя изредка проводили неплохие комбинации, как бы вспоминая свой статус вице-чемпионов Европы прошлых лет. Но гости не давали им шансов на блоке, контролировали ход игры, а главное – были быстрее во всех компонентах. Первый сет они выиграли со счётом двадцать пять – восемнадцать.

Начался второй. И вот тут Волеслав снова почувствовал колющий взгляд, подзабытый в суматохе игры. Первое время ему это не мешало, так как психика реагировала на любое движение противника абсолютно адекватно ситуации. Потом произошёл сбой в нападении из четвёртой зоны – Сёма Полтавин пробил мимо блока и мимо площадки, не забил «взлёт» центральный игрок Михаил Михалёв (которого игроки прозвали Махал Махалычем), и игра сборной России начала разваливаться.

К первому техническому перерыву они ещё вели со счётом восемь – семь, ко второму проигрывали шестнадцать – тринадцать.

Вадим Хомуцкий попытался перевести «базу» игры на доигровщиков Василия Тетюшко и Эндрю Далингу, однако не сработал ни пайп в исполнении Тетюшко, ни глубокий «эшелон», ни «крест» с плеча за спиной пасующего. Нападающие словно только что проснулись и лупили то в блок, то за пределы площадки противника.

Не лучше чувствовал себя и Волеслав, к ногам которого словно кто-то привязал гири. Он то и дело «укалывался» о ледяной взгляд неизвестного болельщика и бил в блок польской сборной как молотом о наковальню.

Вторую партию российские игроки проиграли со счётом двадцать пять – двадцать.

Точно по этому же сценарию начался и третий сет.

Лютый Зверь посадил троих «забойщиков» основного состава, в том числе и Тимошенко. Потом заменил разводящего. Однако ничего этим не добился. В команде произошёл заметный психологический слом, игроки начали злиться и чаще ошибаться. Игра слегка выравнялась, но догнать ушедших в отрыв хозяев площадки россияне не сумели. Сет закончился в пользу польской сборной.

Волеслав попытался обратить внимание тренера на внешнюю помеху, имея в виду обладателя колючего взгляда, однако Василий Иванович жёстко обрезал его, заявив, что они не воспитанницы пансиона благородных девиц и должны играть, а не искать оправдание своих ошибок на стороне.

Замены не помогли.

В четвёртой партии слегка отдохнувшие игроки основного состава снова вышли на площадку, завелись и даже долгое время шли вровень с поляками, «ноздря в ноздрю», не давая им возможности выйти вперёд. Но и сами выдохлись в конце концов, тем более что в решающие моменты ошиблись и Сёма Полтавин с Далингой, и Волеслав, снова в прыжке наткнувшийся на острый «гвоздь» чужого взгляда.

Игра закончилась со счётом три – один в пользу сборной Польши.

Раздосадованные, взмыленные, ошеломлённые, ничего не понимающие игроки российской сборной молча направились в душ. Подбодрить их Василий Иванович не пытался, что говорило о его озабоченности и расстроенных чувствах. Он тоже не понимал, почему команда потеряла вдруг игровой настрой и буквально провалила три сета, несмотря на отсутствие в сборной Польши ключевых игроков.

«Разбор полётов» состоялся позже, до вечерней тренировки. Василий Иванович сжато объяснил неудачу команды психологическим провалом, указал ведущим игрокам на недопустимость расхлябанности, и тренировка прошла в более или менее спокойной обстановке. Комбинации игроки проводили слаженно и чётко, и к концу тренировки командой овладела былая уверенность в своих силах. Если бы игра состоялась прямо сейчас, российская сборная выиграла бы без вопросов. Как сказал Паша Тарасюк: «Мы бы их порвали, как Тузик – грелку!»

Волеслав был с ним согласен. Настрой у ребят был такой, что, будь у них противником действующий чемпион мира – сборная Бразилии, они выиграли бы и у него.

Вечером посидели в ресторанчике гостиницы под чай и свежевыжатые соки. Настроение чуть поднялось. Каждый чувствовал себя виноватым и готовился к следующей игре с удвоенной энергией: игры Мировой лиги проходили в принимающих странах по две, одна за другой, и через неделю сборная Польши должна была приехать в Россию, чтобы закрыть календарный план.

Ложась спать, Волеслав поделился с Вадимом своими ощущениями во время игры.

– Понимаешь, как иголку в голову засовывают!

Хомуцкий задумчиво поскрёб щетину на щеках (он не брился во время матчей) и признался, что тоже почувствовал недобрые эмоции болельщиков. Добавил с досадой:

– Но ведь дома им и стены помогают, это нормально. Просто мы расслабились не в меру, понадеявшись на лёгкую победу.

У Тимошенко было другое мнение, но спорить он не стал. Подумал, что и в самом деле неправильно было бы сваливать неудачу на таинственного обладателя острого взгляда.

Спал он хорошо, без сновидений. Психика пришла в норму, вернулась вера в светлое будущее, в способность изменить ситуацию к лучшему. В конце концов от проигрыша никто не был застрахован, команда переживала и более грустные времена и тем не менее сумела стать одним из лидеров мирового волейбола.

Утренний подъём тоже не предвещал изменений спортивной атмосферы. Настрой команды был таким, что даже Лютый Зверь остался довольным тренировкой, хотя никогда прежде не заострял внимания на психологическом состоянии игроков. Однако ситуация повторилась почти в деталях.

Игра началась в семь часов вечера по местному времени. Зал был полон. Российскую сборную поддерживали свои болельщики из числа туристов и посольских работников, но их было мало, поэтому голоса россиян тонули в дружном рёве польских зрителей.

Тренер польской команды выставил на этот раз самый сильный состав, включив в стартовую шестёрку ветеранов сборной Марека Войцеховского и Дэна Штястны. Но и они ничего не смогли противопоставить россиянам, игравшим с особой спортивной злостью и не допускавшим никаких ошибок и срывов.

Первую партию гости легко выиграли со счётом двадцать пять – шестнадцать.

А потом постепенно российская сборная начала сдавать позиции. То один, то другой игрок внезапно терял концентрацию и нелепо ошибался, причём не только в сложных ситуациях, требующих максимального сосредоточения, но чаще как раз в тех эпизодах, когда ничто не должно было помешать задуманному.

Не принял подачу Паша Тарасюк, хотя всегда подбирал такие мячи.

Не попал в площадку противника Вася Тетюшко, выполняя стандартный обманный удар.

Один в один угодил в блок Сёма Полтавин.

Лютый Зверь взял перерыв.

Игра выравнялась на какое-то время, потом снова начали накапливаться ошибки, нелепые и грустные, заставляющие болельщиков хвататься за голову и не добавляющие настроения команде. Но самое главное – потерял вдруг свою изобретательность главный разработчик комбинаций команды – пасующий Вадик Хомуцкий.

Вообще, в волейболе пасующий игрок является не просто комбинатором и затейником неожиданных ходов, он, по сути, заменяет полкоманды, представляя собой стратегический и тактический центры управления. Бывали случаи, когда довольно серые в творческом отношении команды пробивались в финалы престижнейших турниров, не имея так называемого «класса», только благодаря таланту разводящего.

В данном же случае получилось наоборот: «мозг» сборной России «поплыл», и её игра тут же рассыпалась, команда скатилась в позицию догоняющего, а потом и проигрывающего партнёра. Не помогли ни замены, ни перерывы, ни жёсткая риторика Василия Ивановича, пытавшегося расшевелить, встряхнуть игроков, повернуть их настроение в сторону спортивной злости.

Не лучше чувствовал себя и Волеслав.

На задней линии он действовал уверенно, хорошо принимал и отрабатывал в защите стандартные положения. Но стоило ему в нападении продемонстрировать великолепное владение телом, забить, сыграть так, как он умел, и уже в следующей комбинации он ловил на себе прицельный холодный взгляд, ритм атаки сбивался, руки переставали служить орудием, укладывающим «ядра»-мячи в площадку противника, голова слушалась плохо, и блок поляков легко находил его над сеткой.

Первую партию российская сборная выиграла, три остальные проиграла, несмотря на титанические усилия спасти игру.

Лютый Зверь вопреки своим схемам и планам обсуждать случившееся не стал, дождался игроков после душевой и даже успокоил команду своим спокойствием и отнюдь не лютым отношением к виновникам проигрыша. Сказал только на прощание, перед сном:

– Попытайтесь понять, что произошло. Что помешало вам играть в полную силу. В Москве мы выиграем, я уверен. Но урок всем хороший. Отдыхайте.

Хмурые игроки проводили наставника виноватыми взглядами и поплелись в ресторан, перебрасываясь короткими репликами, всё ещё пребывая под впечатлением проигрыша. Вадим Хомуцкий предложил сесть всем за один стол и обсудить игру, но даже ему не удалось найти причину случившегося. Игроки были подавлены и участвовать в обсуждении не захотели.

«Маэстро» Вася Тетюшко заказал было вина, однако его не поддержали. Забываться в вине после неудач в команде было не принято, волейбол требовал иной жизни, далёкой от застолий и приятного алкогольного опьянения.

Наутро команду доставили в аэропорт, и в два часа дня по московскому времени игроки разъехались по домам.

Волеслав добирался до «малой родины» – он жил в Строгине, на улице Катукова – на своей машине, которую оставил в аэропорту Внуково на охраняемой стоянке. Верная «Ауди RS6» примчала его домой меньше чем за час. А уже вечером он собрался пригласить на ужин Виолетту, которую связывал с ним недавний роман.

Виолетта Рунас была дочерью известного бизнесмена Раймонда Рунаса, принявшего российское гражданство в начале века, работала у отца в его Центре информационных технологий и представляла собой самостоятельную особу, любившую гламурную жизнь. Она была современна, одевалась модно (деньги отца позволяли), часто ездила за рубеж – в Австрию, Францию, Италию, каталась на горных лыжах, играла в теннис и верила в легенду о том, что шейпинг поддерживает красоту фигуры.

Познакомились они в Москве, на матче клубных сборных «Искра» и «Динамо». Виолетта пришла посмотреть на игру вместе с подругой, которая была знакома с Махал Махалычем. После матча Махал Махалыч потащил игроков к себе домой, чтобы отметить победу, там Волеслав и увидел Виолетту, имевшую броскую внешность. Она была брюнеткой с фиалковыми глазами, смеялась красиво и притягивала взоры мужчин великолепной фигурой.

С тех пор прошёл год, Волеслав начал встречаться с девушкой часто и даже подумывал о свадьбе. Но она выходить замуж не собиралась, да и о любви не заговаривала, и Воля терпел, понимая, что не держит отношения с решительной и своенравной дочерью Рунаса под контролем. Она могла запросто остаться ночевать у него, а на следующий день укатить в Сочи с компанией подруг и друзей, не ставя его в известность.

На его звонок Виолетта радостно сообщила, что познакомилась с замечательным художником Пантелеем Кудесником и тот пригласил её в Финляндию писать северные пейзажи.

– Полетим вместе? – предложила она.

– Когда? – спросил озадаченный Волеслав.

– Послезавтра.

– У меня игра в среду с поляками, тренер не отпустит.

– Давай я его попрошу.

Волеслав засмеялся.

– Не надо показывать быку красную тряпку. Мы проиграли, и он рвёт и мечет.

– Жаль, отдохнули бы пару дней.

– Ты одна с ним летишь, с художником? – осторожно поинтересовался Волеслав. – Или с компанией?

– Не знаю ещё, – беззаботно ответила девушка. – Если Машка не согласится, полечу одна.

– Тогда приятного времяпровождения, – пожелал расстроившийся Волеслав и выключил мобильный.

Посидел на диванчике в гостиной, испытывая неприятное чувство ненужности, с трудом преодолел приступ ревности и решил больше Виолетте не звонить. Если она не понимала очевидных вещей, собираясь лететь в Финляндию с незнакомым художником «писать пейзажи», то встречаться с ней не стоило. Она слишком легко относилась к жизни и не считала себя связанной никакими условностями.

Вспомнилось давнее высказывание юмориста: как много девушек хороших, но тянет что-то на плохих.

Волеслав усмехнулся. С подругами ему действительно не везло. Те, кому он нравился, не нравились ему. Те, кого он обожал, его не жаловали.

Появилось желание позвонить Роме Волкову и «поплакаться в жилетку».

Рома был старше его на пятнадцать лет, закончил физфак МГУ, защитил диссертацию и работал сейчас в оптико-механической лаборатории, будучи специалистом по резонансно-волновым процессам. Кроме того, он занимался эзотерикой, был, по его словам, посвящённым в дела какого-то эзотерического сообщества и экстрасенсом. Волеслав звал его висвом – видящим суть вещей, хотя Роман предпочитал свои способности не демонстрировать. И при этом он действительно мгновенно разбирался в людях и видел все их болячки. К примеру, у Волеслава он вылечил намечавшуюся экстрасистолу, хотя всего-навсего, по его словам, «выправил энергетику» организма.

Они и познакомились через приятеля Тимошенко, когда тот позвал волейболиста к экстрасенсу. Кстати, Роман не приветствовал, когда его называли экстрасенсом.

– Извини, висв, – пробормотал Волеслав, набирая номер Волкова.

– Слушаю, – раздался в трубке густой баритон.

Волеслав невольно подтянулся: столько спокойствия и основательной уверенности нёс голос Романа. Воля и сам был очень спокойным человеком, но до Волкова ему было далеко.

– Евлампиевич, это я. Не откажешь встретиться?

– Когда? – последовал вопрос.

– Да хоть сейчас.

– Через час тебя устроит?

– Вполне. Если хочешь, приезжай ко мне.

– Уж лучше вы к нам, – хмыкнул Роман. – Жду в восемь.

– Хорошо.

Волеслав бросил трубку на диван, глянул на часы и начал собираться.

Роман жил на Беговой, недалеко от метро, поэтому к нему можно было ехать и общественным транспортом. Но Волеслав уже четыре года не ездил на метро, предпочитая свою синюю «Ауди», и во дворе дома Волкова появился без пяти минут восемь. Поднялся на шестнадцатый этаж, толкнул дверь.

Дверь была открыта. Хозяин запирал её на замок редко, только на ночь или когда уезжал по делам.

Тимошенко постучал костяшками пальцев по косяку двери.

Роман показался в двери гостиной, одетый в спортивные штаны и белую футболку с нарисованным на ней солнцем, махнул рукой:

– Проходи.

Волеслав снял туфли, сунул ноги в тапочки и прошёл в гостиную, отличительной особенностью которой были картины по стенам в простых рамках. Их рисовали пациенты Волкова, которых он «правил» (присутствовала также и картина Волеслава – космос, звёзды и сияние в форме запятой). Кроме того, везде – в нишах, на полках, на всех горизонтальных плоскостях – стояли многогранники, собранные из деревянных планочек и прутиков. Попав сюда в первый раз, Волеслав как зачарованный долго разглядывал творения хозяина (Роман клеил их самолично), требующие невероятного терпения и упорства. На вопрос: зачем тебе это надо? – Роман как-то ответил с тонкой улыбкой:

– Я так отдыхаю.

Впоследствии он признался, что конструирование многогранников не является для него хобби, это потребность, поскольку каждая форма по-своему структурирует пространство и помогает видеть ту самую скрытую «суть вещей», о которой Тимошенко в общем-то не имел никакого понятия.

– Кофе, чай? – предложил Роман, пакуя в папочку красного цвета какие-то листочки.

– Кофе.

– На ночь кофе не рекомендую.

– Давай чай, – согласился Воля, прислушиваясь к своим ощущениям: на улице царила жара, но по гостиной Романа бродили прохладные сквозняки, будто работал кондиционер.

Хозяин скрылся на кухне, вернулся с подносом, на котором стояли чашки, прозрачный чайник и разносортное печенье.

– Ты расстроен, – заметил Роман.

Волеслав хотел было пожаловаться на Виолетту, принимавшую необдуманные решения, но в данный момент это не казалось главным, и он поведал собеседнику историю с победой польской сборной.

Роман выслушал его внешне невозмутимо.

– Я фантазирую? – смутился Волеслав, берясь за ореховое печенье.

– Не думаю, – качнул головой Роман. – Твой случай не единичный.

– Шутишь? – удивился Воля. – Тебе уже рассказывали подобные истории?

– Не мне. Уже набралась солидная статистика. Наиболее значительные события попали в прессу, хотя серьёзно их никто не просчитывал. – Роман похрустел печеньем. – С другой стороны, я, может быть, не знаю об этом.

– О чём?

– Олимпиаду в Китае помнишь?

– В две тысячи восьмом году? Я тогда в школу ходил.

– Китайские спортсмены все поголовно были подвергнуты нейролингвистическому программированию, превратившему их в зомби с высоким энергетическим потенциалом. Потому они и выиграли Олимпийские игры в общекомандном зачёте. В последующие годы ни один из китайских чемпионов не показал выдающихся результатов ни в одном из видов спорта.

– Здорово! Ну и что? Хочешь сказать, что поляков тоже зазомбировали?

– Нет, тут другой случай. Кто-то воздействовал на вас во время игры психофизически.

– Разве это возможно?

– Теоретически допустимо всё. Способ дистанционного психофизического воздействия называется психотронным манипулированием, а также, по-простонародному, отводом глаз и морочением. Он давно разрабатывается военными лабораториями и, вполне возможно, реализован материально.

– «Удав», – усмехнулся Волеслав.

– Что?

– Я читал какой-то роман, герои которого применяли генератор подавления воли – «Удав». Или «глушак». Фантастика, конечно.

– В наши нановремена реализуется любая фантастика. Однако есть и очень сильные волевые операторы, способные управлять людьми на расстоянии без всяких «глушаков».

– Ты серьёзно?

– Более чем. Вспомни опять же Олимпийские игры в Ванкувере. Учёные не обратили на них особого внимания, но кое-какие специалисты серьёзно уверяют, что на наших спортсменов было организовано психофизическое воздействие. Не зря же они то падали на ровном месте, то приходили к финишу чуть ли не мёртвыми. Да и проигрыш хоккеистов канадцам тоже сильно подозрителен. Отчего это вся команда вдруг превратилась в сборище индивидуалов? Растерялась?

– Ты думаешь, их загипнотизировали? Кто?

– Не задавай лишних вопросов. Когда у вас следующая игра с поляками?

– Они приедут к нам в среду.

– Где играете?

– Где и всегда – в спорткомплексе «Динамо», на Лавочкина.

– Я приду посмотреть.

– Об этом я и хотел тебя попросить, – обрадовался Волеслав. – Если появится хозяин «гвоздевого» взгляда, дам знать.

– Мне надо будет сесть так, чтобы я мог с тобой перекинуться парой слов.

– Попрошу наших помощников выделить тебе место в зоне обслуги. Я ещё не уверен, что тот хмырь с гвоздями вместо глаз приедет.

– Результат игры важен?

– Ещё как! Причём теперь не только им, но и нам. Если мы проиграем, поляки выходят в плей-офф Лиги, а мы нет.

– Понятно. Договорились.

Роман унёс чайный прибор, вернулся с очень красивым многогранником, смонтированным из прозрачных стеклянных стерженьков.

– Как он тебе?

Волеслав осторожно взял многогранник в руки.

– Что это?

– Ромбокубоктаэдр. Что-нибудь чувствуешь?

Волеслав прислушался к своим ощущениям.

– Тепло… и руку покалывает.

– Он структурирует пси-энергетические потоки. А ты молодец, если чуешь изменения энергобазы пространства. Какой-то экстрарезерв у тебя есть. Не желаешь попробовать развить его?

– Как?

– Я подумаю над методикой. Чай ещё будешь?

– Нет, спасибо. – Волеслав передал почти невесомый ромбокубоктаэдр хозяину, и тот унёс его в спальню.

Они ещё поговорили на разные темы, хотя Волю больше интересовала тема экстрасенсорного восприятия, но Волков не был расположен на беседы о тайнах человеческой энергетики, и через час приятели расстались.

Волеслав какое-то время колебался, прикидывая, не махнуть ли в ресторан с кем-нибудь из знакомых, потом глянул на часы и твёрдой рукой направил авто домой. Следовало обдумать всё, что рассказал ему Роман, и подготовиться к сражению – не столько с таинственным «пси-манипулятором», сколько с самим собой.