Мне всегда хотелось узнать, что будет, если неотразимая сила наткнётся на непреодолимую преграду.
А. Кларк. Фонтаны рая
© Головачёв В.В., 2016
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2016
Глава 1
Превентивные меры
Драккар медленно опускался в расщелину между ледяными утёсами Долины Гейзеров, подчиняясь мысли Воеводина, задумчиво разглядывающего округлую махину Энцелада, сверкающую под лучами далёкого Солнца, край колец Сатурна и угольно-чёрное небо в острых шипах звёзд. Самого Сатурна видно не было, драккар уже почти целиком опустился в расщелину, и гигантская окольцованная планета пряталась за тушей пятисоткилометрового спутника, имеющего под толстым ледяным панцирем водяной океан.
Сверкнули две серебристые капли спутников системы контроля базы «Сокол-3», принадлежащей сверхсекретной сети внешней контрразведки Службы безопасности Солнечной Федерации. О существовании базы на Энцеладе знали только ответственные лица контрразведки, и подобная степень секретности оправдала себя в свете последних событий, когда построенный землянами между орбитами Марса и пояса астероидов Суперструнник решили использовать в своих целях пришлые существа – Знающие-Дорогу-Не-Терпящие-Возражений или, иначе, служители Вируса Инферно.
«Сокол-3» остался нераскрытым разведсетью Знающих-Дорогу и сыграл существенную роль в схватке с ними, оставаясь надёжным убежищем для работников сектора контрразведки и базой для её космофлота. Именно отсюда стартовал к Оси Зла в созвездии Кентавра спейсер «Ра» с командой Рудольфа Маккены на борту, чтобы убедиться в конкретности замысла Знающих. Миссия оказалась успешной и позволила спецподразделению контрразведки «Сокол» справиться с атакой жестоких пришельцев.
Однако проблема ещё не была решена полностью, деятельность Знающих продолжалась, их агенты и главный резидент всё ещё оставались не выявленными контрразведкой, и Воеводин, начальник «Сокола», размышлял над этим, пока мощный катер нёс его в глубины Энцелада, сделав круг над спутником по желанию пилота.
«Ра» с экипажем из десяти человек стартовал с базы «Сокола» на Нереиде, небольшом[1] спутнике Нептуна, две недели назад, но прислал всего лишь одно сообщение, утверждающее, что всё идёт нормально, он продолжает полёт к Большой Дыре в пространстве, откуда в земную Метавселенную и выбирались Знающие-Дорогу, после чего замолчал, что тоже не добавляло оптимизма руководству контрразведки, потому что БОХ – Бомба Хаоса – до сих пор оставалась на тройном Кеплере, а её ещё надо было запустить вслед «Ра», чтобы спейсер сбросил устройство в горловину Большой Дыры и навсегда перекрыл доступ чужим в мир людей.
Что точно произойдёт после взрыва БОХ, не знал никто.
Консультант «Сокола» физик Шапиро сделал несколько предположений насчёт этого, но и он не был уверен в своих выводах на сто процентов, признавшись, что теория и практика редко идут нога в ногу. И хотя его идеи как раз частенько выходили за рамки М-теории, объединившей модель «суперструн» и квантовую гравитацию, даже он шутил, что созданные человеком физические спекуляции отражают лишь уровень его невежества, добавляя при этом:
– Истинно лишь Священное Писание, да и то лишь потому, что так утверждает Священное Писание.
Кабину драккара обняла тьма.
Воеводин очнулся, мысленно скомандовал киб-пилоту:
– Садимся.
В глубине расщелины перемигнулись огни посадочной эспланады.
Аппарат камнем упал вниз сразу на двести метров – на состоянии пассажира это никак не отразилось, в кабине поддерживалась искусственная гравитация, – и с ходу вонзился в ледяное дно расщелины, созданное маскер-системой базы. Его подхватили силовые багеты грузового отсека и посадили на серый круг ангара с цифрами «01».
Открылся «сфинктер» аппарата, вынося из кабины единственного пассажира, опустился «языком» на клинкглассовый пол ангара.
Воеводин сошёл с «языка», пожал руку встречавшему драккар Грымову.
– Все прибыли, – деликатно напомнил ему замглавы «Сокола», невысокий, белобрысый, неприметного облика, не качок и не брутального вида мачо, скорее «ботаник», как называли таких парней девушки, что, впрочем, не мешало ему решать сложнейшие задачи, стоящие перед защитной системой всей земной цивилизации.
– Прошу прощения, – глянул Воеводин на стену ангара, на которой светились цифры отсчёта времени – общесолнечные, по меридиану Москвы, столицы Федерации, и местного значения: в Москве и на Энцеладе цифры совпадали – шёл девятый час утра; а назначил он встречу всем участникам операции «Нечеловеческий фактор» ровно на восемь.
– Прогулялся вокруг Энцелада, – добавил Воеводин, – этот ледяной мирок мне почему-то симпатичен.
– Потому что он сохранился в первозданной чистоте, – сказал Грымов. – В отличие от многих других спутников. Везде частные компании возводят усадьбы, Луна вообще превратилась в загородную резиденцию олигархов.
– Может, ты и прав. Строят где хотят и что хотят. Даже на Венере с её жарой[2] и на Меркурии появились частные владения.
– Человечество превратилось в отвратительный конгломерат частных бизнес-кластеров, не подчиняющихся определённому государству, несмотря на реализацию совместных проектов типа строительства Суперструнника. Никто не хочет заботиться обо всей системе, важны только шкурные интересы собственного бизнеса. Вас не посещают вопросы: зачем мы радеем за всё человечество, если оно не требует этого? Дерёмся насмерть с пришельцами, действующими в русле тех же доморощенных отморозков?
Воеводин собрал морщины на лбу.
Взошли на круглый постамент пронзающего лифта, за минуту перенёсшего обоих к центральному ядру базы, где располагались лаборатории, каюты жилого сектора и центр управления. Здесь же находился и личный рабочий модуль начальника базы, в котором главу «Сокола» ждали приглашённые.
– Не задумывался. Тебя-то почему вдруг занесло в эту область?
– Я разговорился с одним чиновником в Комбезе, он меня и спросил.
– Что ты ответил?
– Мы не можем иначе.
– Ну, правильно ответил.
Дверь модуля скользнула в сторону. Воеводин вошёл первым, поздоровался с каждым из присутствующих, сел за стол, по которому бежали строки бланк-сообщений, оглядел внимательно-ждущие лица пятерых мужчин и двух женщин.
Начальника базы среди них не было, совещание было закрытым, и он покинул кабинет, оставив включённой всю аппаратуру обслуживания.
Тадеуш Гицгер, директор Федеральной контрразведки, на совещании также не был приглашён. Несмотря на неучастие в деятельности команды завербованных Знающими-Дорогу людей, он не проявил себя решительным и ответственным человеком, и в «Соколе» к нему относились с прохладцей, как к временщику.
– Буду краток, – начал совещание Воеводин. – Положение архисерьёзное. Нужно принимать срочные меры, и я надеюсь, что вы подскажете необходимые шаги. Мсье Леблан, от ваших… мм-м, коллег из МККЗ по-прежнему нет вестей?
Леблан, начальник отдела космоконтроля ФАК (Федерального Агентства контроля за опасными исследованиями), две недели назад многое сделал для контрразведки, будучи агентом Межгалактической Комиссии по контролю исполнения Законов бытия, однако после срыва планов Знающих-Дорогу вселённый в него резидент МККЗ исчез, и Люсьен Леблан превратился в обыкновенного человека, хотя и знающего подробности вмешательства галактической миссии в дела землян.
– Пока ничего, – виновато сморщился француз.
– Перечисляю наши проблемы. «Ра» молчит. Посылать груз с бомбой некуда, финиш-объём не обеспечен. Эксперты возятся с ней, но шансов обезвредить бомбу у нас практически нет. Делали её негуманы, и для исследования устройства инициации потребуются не недели – месяцы, если не годы. Это первое. Второе: Знающие отступили, но их отступление мне почему-то кажется затишьем перед бурей. Главный их эмиссар-координатор остался в Системе, и он нам неизвестен. Допросы уцелевших агентов – Сердюкова, Бодхи, Продля и «шестёрок» рангом пониже ничего не дали.
– Мы работаем, – тихо возразил Грымов, восприняв слова Воеводина как упрёк.
– Я никого не обвиняю. Констатирую факты. У кого-нибудь из присутствующих появились светлые мысли, способные вывести нас из тупика?
Все посмотрели на Шапиро.
Ведущий специалист Института нестандартных физических проблем, вечно занятый разговорами со своим терафимом[3] или с инками Института, тряхнул шапкой вьющихся непокорных волос, оторвался от внутреннего самосозерцания.
– Извините, я что-то пропустил?
– Мы даже не знаем, что такое БОХ, – со слабой улыбкой проговорила секретарь Комитета безопасности Федерации Ани Санта.
– Бомба Хаоса, – изогнула брови Ярослава Тихонова, командор Федеральной Погранслужбы. К моменту совещания она уже прошла курс лечения после нахождения в плену у агентов Знающих и приступила к исполнению служебных обязанностей.
– Да, бомба, однако мне так никто и не объяснил, что происходит при взрыве такой бомбы. Кстати, кто первый предложил назвать это устройство Бомбой Хаоса?
– Ну, я, – не смутился Шапиро. – Судя по состоянию континуума в районе обитания «пылевиков», там действительно никаких материальных конструкций – звёзд, планет и даже элементарных частиц – не осталось. Впрочем, как и от цивилизации «пылевиков» в целом.
– Почему ты использовал термин «хаос»?
Шапиро поморщился.
– Название действительно не совсем удачное, но тогда мы не знали, что происходит, и не анализировали последствия атаки «пылевиков». Хаос в классическом понимании этого определения, в противоположность порядку, есть бесформенная совокупность материи и пространства. Но в системе «пылевиков» наблюдается иное состояние континуума – не беспорядок, плазма, кисель всех видов частиц и излучений, а полное исчезновение материи, вплоть до кварков. Осталось лишь облачко разбегающихся фотонов. Поэтому хаосом это состояние назвать нельзя.
– Чёрт с ним, как ни назови, результат один – пустота. Можно было бы назвать бомбу Бомбой Полной Пустоты, хотя это не имеет значения. Каким образом устройство Знающих генерирует эту самую пустоту в гигантских объёмах?
– Иные законы, иная мерность, – сказал Исфандияр Бодха; к известию о том, что его брат Исфардари, будучи советником президента СОН[4], служил резиденту Знающих, он отнёсся по-философски спокойно. Исфандияр тоже был физиком, специалистом в области космологии, но работал в Азиатском бюро исследований и даже принимал участие в предыдущем походе «Ра» к Омеге Кентавра.
– Чтобы объяснить вам основы расчётов Знающих, – сказал Шапиро, – как мы это понимаем, хотелось бы прочесть краткую лекцию по базовым физическим теориям. Иначе вы ничего не поймёте.
Воеводин встретил весёлый взгляд заместителя, проворчал:
– Только не увлекайтесь, Всеволод. Нам не нужны головоломные рассуждения и терминология вашей учёной братии.
– Постараюсь на пальцах. Как известно, наша Метавселенная зарождалась десятимерной. После периода сверхбыстрого инфляционного расширения, длившегося ничтожную долю секунды[5], семь из десяти измерений свернулись в «суперструны» с планковскими[6] размерами, оставив для будущего три пространственных и одно временное измерение.
– Вы немножко искажаете ретроспективу, Всеволод, – сказал Бодха с вежливым укором.
– Я не искажаю, я упрощаю, хотя истина при этом остаётся неискажённой: все «лишние» измерения нашего континуума скомпактифицировались.
– Ну, положим не все, есть другие гипотезы…
– Исфандияр, прошу вас, не начинайте дискуссию, – прервал физика Воеводин. – Как говорил Спиноза, нет такой истины, которую нельзя было бы исказить. Продолжайте, Всеволод.
– Я не знаю, по какой причине Знающие выбрали для экспансии нашу Метавселенную. Могли бы занять одну из соседних, пустую по причине отсутствия там вещества. Могли бы создать искусственный Биг Бум с инфляционной фазой, которая также раздула бы гигантский пузырь пустого пространства.
– Может быть, это им не под силу? – хмыкнул Грымов.
– Судя по применяющимся ими технологиям, они способны на многое, раз создали Ось Зла из ста одиннадцати звёзд, соединив их фермами, и гигантские антенны из «кристаллизованного» вакуума. На мой взгляд, они просто пошли более простым путём: наш метагалактический домен, который люди гордо назвали Вселенной, уже готов к употреблению, его не надо создавать, надо только очистить его от материи, чем и пытаются заняться наши оппоненты. Налицо не гибкий конфликт интеллектов, увлечённых разными идеями, но способных на компромисс, перед нами конфликт жёстких базовых программ, в том числе логических, этических и психологических. Знающие-Дорогу живут иначе и мыслят иначе.
– Объясните, – потребовал Воеводин.
– Легко. Наша Вселенная рождена по дихотомическому закону «да – нет», который ассоциируется с психологически неразрешимым соотношением «добро – зло». Но во Вселенной Знающих возможна иная расстановка противоречий и согласий: да – может быть – допустимо – нет – категорически неприемлемо – расплывчато и так далее. Понимаете? Это ксенологика, имеющая множество нюансов и оттенков. Рамки же нашей логики и ещё больше этики неприменимы к их деятельности и целеполаганию. Точно так же, как этика муравьиной кучи, потревоженной человеком, неприменима к деятельности человека, за исключением одной моды – закона сохранения вида. Кстати, можно было бы поразмышлять и на эту тему: не есть ли деятельность Знающих реакцией на деятельность человека в будущем? Ведь уже сейчас можно утверждать, что мы несём в космос не идею толерантности и дружелюбия, а неприятие чужого мнения и агрессию. Вдруг Знающие знают будущее и решили сыграть на опережение?
Шапиро замолчал.
Присутствующие в кабинете начальника базы задумались. Не спешил прерывать молчание и Воеводин. Первым заговорил Грымов:
– Я не ксенопсихолог, но ваша концепция спорна.
– Очень спорна, – подтвердил Бодха кротко.
– Я и не спорю, что она спорна, – снисходительно улыбнулся физик. – Однако нам есть о чём подумать в этом аспекте. Вернёмся к хаосу. Поскольку Вселенная Знающих столкнулась с нашей, в этом месте – в трёх миллиардах световых лет от Млечного Пути – возникла Большая Дыра в пространстве, в которую засасывает поток галактик. Но ведь Вселенная Знающих наверняка имеет другой состав констант и законов! Уже есть свидетельства. Может быть, их пространство четырёхмерно, в том смысле что у них проявлены и стали протяжёнными четыре измерения, а не три, как у нас. Или, наоборот, развёрнуты другие, а длина-ширина-высота – свёрнуты в «суперструны»! Я даже допускаю, что и время у них многомерно, а не линейно, как у нас.
В кабинете снова стало тихо.
– Давайте вернёмся к Бомбе Хаоса, – предложил Грымов.
– Я как раз приблизился к теме. Возможно, Знающим не понадобилось выдумывать энергоначинку для Бомбы, тротиловую, ядерную или какую-либо другую, они просто запаковали в брандер объём своего вакуума, который для нашего континуума является новым законом, отменяющим старые, свёртывающим наши измерения и развёртывающим дополнительные, присущие континууму Знающих.
Грымов с уважением окинул раскрасневшееся лицо физика восхищённым взглядом.
– Вы меня поражаете, Всеволод!
– Не только вас, – усмехнулся Бодха. – Меня тоже. Он очень креативно мыслит.
– Я понял, – очнулся от раздумий Воеводин. – Внутри БОХ – вакуум Вселенной Знающих, так сказать, сгусток их физических законов, и при его инициации начнётся стремительное расширение этих законов с нейтрализацией наших измерений и развёрткой чужих. Так?
– Неплохо сформулировано, генерал, – похвалил Воеводина Шапиро. – Я бы не сказал проще.
– А что происходит в Омеге Кентавра? Ось Зла тоже превратилась в инфляционный зародыш иной Вселенной?
– Нет, здесь реализовался другой сценарий. Знающие создали фазовый переход, снивелированный волной гравитации. Поле бозонов Хиггса тормозит расширение зоны перехода, поэтому скорость расширения пока маленькая – всего в десять раз больше скорости света. Другое дело, если в эту зону разрядить импульс тёмной энергии с большим градиентом, что и собирались сделать Знающие. Процесс изменится, волна рванёт с гиперболическим ускорением, и всем нам будет кирдык.
Присутствующие оживились, по их лицам пробежали улыбки, женщины обменялись шутливыми репликами, отразившими уровень их понимания ситуации или скорее непонимания, более сдержанные мужчины обменялись скептическими взглядами.
– Сути БОХ это не меняет, – подвёл Воеводин итог рассуждений физика. – Оба процесса разрушают материальные объекты и одинаково опасны.
– Неодинаково, – не согласился Бодха. – Взрыв бомбы способен вычистить сравнительно небольшой объём пространства, размером с Солнечную систему. Фазовый скачок в Омеге Кентавра затронет весь наш метагалактический домен.
– Согласен, – благосклонно кивнул Шапиро.
– Вообще этот процесс развития иномерной опухоли в Омеге Кентавра, – добавил Бодха, – я бы назвал вбросом энтропии. Потому что после его завершения энтропия в нашем домене достигнет максимума. Да и Бомбу Хаоса можно было бы назвать Бомбой Энтропии.
– Рост энтропии – лишь одно из следствий глобального процесса фазовой перестройки вакуума, – возразил Шапиро. – Хаос – более подходящее название.
– Но смена физических законов ещё более мощное явление…
– Господа, прошу вас, – поднял ладонь Воеводин, – мы не на диспуте. Меня больше волнуют конкретные практические проблемы, а не теоретические. Пока мы не отправили брандер Знающих с БОХ на борту в район назначения, система Кеплера будет находиться на грани исчезновения. Не пора ли начать эвакуацию всех институтов на планетах трёх звёзд?
Физики переглянулись.
– Не мне решать, – деликатно признался Шапиро. – Но я бы подождал весточки от «Ра».
– Я тоже, – присоединился к нему Бодха. – Хотя интересно было бы посмотреть, что произойдёт со звёздами системы.
– Звезда «пылевиков» погасла. Вернее – исчезла. Точно в соответствии с нашими расчётами. Можно будет посчитать, что произойдёт со звёздами Кеплера и их планетами. Но ещё более интересен процесс взаимодействия БОХ с чёрной дырой. Вы не считали?
– Кое-какие идеи у меня есть.
– Господа, – озабоченно сказал Воеводин, переводя недоверчивый взгляд с одного на другого, – вы в самом деле не понимаете, что мы не проводим мысленный эксперимент, а участвуем в обсуждении реальной опасности?
– Мы это понимаем, – виновато сморщился Бодха. – Если нам удастся точно предсказать последствия процессов, происходящих при взрыве Бомбы Хаоса, это поможет и вам принять необходимые контрмеры.
– Совершенно с вами согласен, дружище, – объявил Шапиро. – Возможно, мы найдём способ остановить развитие фазового перехода.
– Но я в это не верю. – Бодха разогнал улыбкой морщины по лицу. – Не существует инструмента, способного измерить то, что лежит за пределами нашей физики. А Знающие живут именно там, в другой Вселенной с другим набором законов, принципиально не доступной нашему контролю. Мы можем говорить лишь о вероятностных характеристиках той материи, не имея возможности проверить свои теории.
– Ну почему же? – возразил Шапиро. – Уже существуют теоретические расчёты коллег по «кристаллизации» вакуума, основанные на принципах фазовых зеркал, так что в скором времени мы тоже научимся выращивать «из ничего» материалы с необычными свойствами. Объекты из таких материалов могут стать устойчивыми и во Вселенной Знающих.
– И всё-таки на мой взгляд…
– Благодарю, джентльмены, – хлопнул ладонью по столу Воеводин. – Я вас понял, работайте, от вас действительно многое зависит. Поговорим о других не менее важных вещах. Поскольку «Ра» находится в рейде, мы не можем направить его к Омеге Кентавра. Нужен независимый спейсер, старт которого нельзя будет отследить. Кроме того, нужны эксперты для оценки состояния скопления Омега Кентавра.
– Что касается экспертов, – небрежно бросил Шапиро, – то они перед вами. Вы не возражаете против экспедиции к Омеге, коллега?
Бодха флегматично пожевал губами.
– Если мои более чем скромные возможности окажутся востребованными, я готов.
– Благодарю за предложение, – сказал Воеводин. – Ваше участие в экспедиции очень важно для нас. Не придётся искать новых экспертов с риском напороться на агентов Знающих. Нам позарез необходимо знать, какие процессы происходят не так уж и далеко от Земли. Иван, флот в твоём ведении.
– С флотом напряжёнка, – признался Грымов. – В нашем распоряжении семнадцать машин разного класса, но лишь две из них – фрегат «Варяг» и корвет «Либеро» – способны выйти за пределы Галактики. Но их контролирует не только Гицгер, но и федералы, а также Комбез. Без их санкции старт кораблей за пределы Солнечной системы невозможен.
– Подтверждаю, – кивнула Ани Санта, смуглолицая, полногрудая бразильянка, типичная представительница своего народа.
– Со стапелей Владивостокской космостроительной компании через месяц должен сойти линкор «Викрамадитья». Ему предстоят ходовые испытания. В качестве таковых можно предложить поход к Омеге.
– Но об этом не должно знать ни одно официальное лицо. Мы не ведаем, кто из функционеров Комбеза или СОН является резидентом Знающих.
– Можно попытаться разработать позицию Комбеза, – предложила бразильянка. – Никто не придерётся.
– Отлично, Ани, займитесь этим. Далее, связь с МККЗ. Ярослава, у вас есть что-нибудь?
Командор Погранслужбы посмотрела на Леблана.
– К сожалению, я оказалась пешкой в игре Комиссии, причём непроходной, не так ли, Люсьен?
Леблан с той же виноватой полуулыбкой развёл руками.
– В принципе, я почти в таком же положении, командор. Та структура Комиссии, с какой я контактировал, исчезла, оставив лишь канал для связи, который до сих пор не работает. Да, я кое-что выяснил о жизни цивилизаций Кольца, осевших вокруг чёрной дыры в центральном балдже Галактики, но это не даёт мне никаких преимуществ.
Физики оживились.
– Хотелось бы услышать ваши комментарии, – сказал Бодха, взглядом согласовав свой вопрос с Шапиро.
– Генерал? – повернулся к Воеводину француз.
– Да, пожалуй, это может иметь практический выход, – кивнул Воеводин. – Только покороче, Люсьен, общие положения, так сказать, подробности я попрошу вас сбросить мне на почту.
– Сначала о Знающих. Мнение моих работодателей из Комиссии: Вселенная Знающих-Дорогу представляет собой Гиперсистему катастроф. Что это означает, я не совсем понимаю, но полагаю, что цивилизация Знающих переживает системный познавательный кризис. Ключевой фактор стабилизации, по мнению ксенопсихологов, применимый для всех типов цивилизаций, – приоритет духовности над прагматичностью и меркантильностью, – у них отсутствует.
– Ну, то же самое или почти то же самое я могу сказать о нашей цивилизации, – пренебрежительно сказал Шапиро. – Человечество в массе своей подошло к пределу стохастического духовного дрейфа, никого ничто не интересует, кроме наживы и безудержного потребления по формуле «бери от жизни всё и сейчас». Мне казалось, логика Знающих глубже этой парадигмы. Их жизнь не опирается на категории пространства и времени и подчиняется иным логико-этическим системам, сбалансированным другими законами физики. Наш разум не способен воспринять и осмыслить эти законы.
– Вообще-то я примерно такого же мнения, – вставил слово Бодха. – Считаю что человечество характеризует собой не разум, а предразум. В силу неадекватности нашей научной методологии и неспособности задавать правильные вопросы мы фундаментально ограничены в познавательной функции.
– Давайте всё-таки не будем отвлекаться, – с досадой сказал Воеводин. – Я понимаю, у каждого из вас своя точка зрения на способности человека, однако у нас нет времени на обсуждение всех вариантов темы. Значит, ваши коллеги из Комиссии считают, что Знающие – в кризисном состоянии?
– Совершенно верно, – подтвердил Леблан. – Хотя здесь есть нюансы. Из всех моих бесед с коллегами я сделал вывод, что и Великое Кольцо цивилизаций находится в кризисе, и не все они подчиняются решениям МККЗ, как иногда не подчиняются наши правительства решениям Комитета безопасности, – Люсьен кинул взгляд на Ани, – и комиссиям СОН.
– Подтверждаю, – грустно отозвалась женщина.
– Возможно, именно в результате несогласия с политикой друг друга цивилизации Кольца не хотят контактировать с нами напрямую даже при наличии колоссальной угрозы существования жизни в Галактике. Человечество намного больше ограничено в средствах, чем члены Кольца, но при этом они стараются не вкладывать свои средства и тратить ресурсы на борьбу с Вирусом.
– Пакостники, – проворчал Шапиро.
Воеводин поймал взгляд Грымова и понял, что заместитель применил бы другое слово для оценки деятельности «высших» цивилизаций.
– Тем не менее нам абсолютно необходимо наладить с ними контакт! Иначе, боюсь, мы одни не справимся с экспансией Знающих. Мы уже сейчас висим на волоске, имея готовую взорваться в любой момент бомбу.
– Но она же на Кеплере? – заикнулась Ани.
– А кто сказал, что Бомба Хаоса – одна? Вы уверены, мон ами, что Знающие не подстраховались и не подготовили второй экземпляр для Солнечной системы? Не потому ли они притихли, проиграв схватку на Кеплере, что готовят очередной брандер с БОХ? Какую стратегию ни выбери, долго нам не продержаться, конец один.
Помолчали, размышляя.
Шапиро тряхнул шевелюрой.
– Вы чересчур пессимистичны, Степан Фомич. Смогли же мы дать агрессору по зубам, причём дважды? Приостановили вторжение? И ещё раз сможем, даже если нас не поддержит коалиция разумников в ядре Галактики. Хотя я бы послал-таки туда экспедицию с целью установить прямой контакт. А мсье Леблан как бывший агент МККЗ возглавил бы её.
Головы присутствующих повернулись к начальнику отдела космоконтроля ФАК.
– Как прикажете, – вежливо ответил француз. – С главой агентства я не в приятельских отношениях, однако смогу доказать необходимость участия в такой экспедиции.
– В таком случае решение принято. Будем настаивать на железной необходимости посыла спейсера в ядро во всех инстанциях, начиная с ФАК, Комкона и кончая Комбезом и СОН. Иван, твоё мнение насчёт посыла?
– Нужны как минимум два корабля, – после недолгой паузы сказал Грымов. – Как раз наши машины и сгодятся для похода – «Грозный» и «Непобедимый». А «Викрамадитью» направим в Омегу. Если только… – Он замолчал.
– Что? – поинтересовался Воеводин, не дождавшись продолжения.
– Если только нам не помешают агенты Вируса.
– Значит, надо усилить режим секретности.
– Мы и так стоим «на ушах». – Грымов имел в виду императив максимальной формы тревоги. – Нам бы побыстрей выяснить, кто резидент…
– Это должна быть крупная и самостоятельная фигура, – заметила Ярослава. – Имеющая доступ к ресурсам если и не всего человечества, то мощного государства.
– Председатель СОН? – предположила Ани Санта.
– Не обязательно, председатель – слишком заметен, ему трудно скрыть свои приоритеты и цели. Резидентом должен быть чиновник масштаба президента или премьера, в крайнем случае – должностное лицо, имеющее доступ к секретам силовых структур. – Ярослава подумала. – Кстати, Ани, вы вполне могли бы определить кандидатуры в резиденты, при первом же заседании Комитета безопасности.
– Как вы себе это представляете? – озадачилась бразильянка.
– У нас появилась аппаратура, способная оценивать поступки и действия людей, – подсказал Грымов.
– «Эол», – добавила Ярослава. – По репликам человека и его поведению можно понять, лжёт он или нет, есть у него «двойное дно» или нет. Читать мысли «эол» не умеет, тем более что существует защита от мыслепрослушки – «вшинники», но прецеденты позитивного использования системы были.
– Руслан Горюнов, – улыбнулся Грымов.
– Мой муж, – кивнула Ярослава.
– Я попробую, – согласилась секретарь Комбеза.
– Получается, что необходимо запустить две экспедиции одновременно, – сказал задумчиво Шапиро, – в Омегу и в ядро.
– Почему это вас смущает? – мягко спросил Бодха.
– В Омеге я уже был… а вот в ядре Галактики… м-да… хотелось бы посмотреть на это чудо вблизи. Кстати, Люсьен, ваши… гм, работодатели из Комиссии – что за существа? Биологическая форма жизни, из плоти и крови, кристаллическая, полевая?
Леблан нерешительно посмотрел на Воеводина. Тот в свою очередь посмотрел на него с любопытством.
– Действительно, мсье Леблан, вы ведь нам этого не рассказывали. Всем интересно, с кем придётся иметь дело в ядре.
– Вы не поверите, – сморщился француз, – я не знаю. Могу только с большей или меньшей степенью вероятности утверждать, что я контактировал с небиологической формой жизни. Это не «пылевики», известные нам после атаки на них Вируса, и не «живые математические формулы» Орилоуха, мои информаторы принадлежат к одной из разновидностей полевой формы, но как она выражена и реализована, я и в самом деле не имею представления. Зато знаю, что цивилизации Кольца разные, среди них есть и биологические формы жизни, и кристаллические, и плазменные, и какие-то другие, хотя оценить их мне не под силу, по образованию я не ксенолог, не ксеноисторик и не физик, я филолог. Был бы жив Хасим Хасид, он рассказал бы больше, так как его ранг был выше моего.
– Хасима жаль, – погрустнел Грымов. – Удачно парень маскировался под турецкого отморозка. Нам таких агентов будет не хватать.
– Намного наши представления о формах космического разума отличаются от реального воплощения? – жадно спросил Шапиро.
– Что вы имеете в виду? – не понял его Леблан.
– Ещё в двадцать первом веке мечтающие о встречах с внеземным разумом разработали таблицу предполагаемых видов инопланетян в соответствии с их поведением. Об этом была написана гора повестей и романов. Считалось, что мы можем встретиться с дружелюбными существами типа «маленький пушистик» Бима Пайпера, с иммигрантами, маскирующимися под людей, с паразитами, откладывающими личинки в тела людей, достаточно вспомнить старый как сама история фильм «Чужой», с убийцами типа «хищник» из одноимённого фильма, с тайными агентами и завоевателями. Тогда это были предположения, основанные на чисто обывательской психологии, но теперь-то мы можем оценить справедливость предсказаний?
– Я вас понял. Конечно, лично мне не приходилось встречаться с кем-либо из агентов МККЗ физически. Они внедряются в тела людей точно так же, как паразиты, разве что с благими намерениями. Но из тех же бесед с моим «наездником» я сделал вывод, что в Кольце встречаются разные формы разума, в том числе на биологической основе, но основная масса цивилизаций ядра – а всего их не меньше тысячи – представляет собой небиологические конфигурации.
– Понятно почему, – сказал Бодха. – Уровень излучений в ядре Галактики плюс мощная гравитация массивных звёзд не дают возможности развиться биохимическим существам.
– Это второстепенная причина малого числа биоцивилизаций, основная же – эти цивилизации похоронены на кладбище собственных ошибок.