Посвящается моей Родине – России
(1990–2021 гг.)
© Годов М. А. 2021
Дорога к храму – вот твой путь
Любви и веры в возрожденье,
И не вражды, а единенья,
О Русь моя, Россия, – Будь!!!
Михаил Алексеевич Годов – член Союзa писателей Москвы, член Интернационального Союза писателей, поэт, сонетист, автор более 800 сонетов (среди них 10 венков сонетов), автор двадцати авторских поэтических книг: «Я лишь о вечном с вами говорю»: серия «Современники и классики» (сонеты), «Unquenchable thirst of love…»: серия «Библиотека В. Набокова» (книга сонетов в переводе на английский), «Я и все мои друзья»: серия «Медали и премии Льюиса Кэрролла» (стихи для детей), «Переосмысливаю время» (сонеты), «В лучах славы», «Лишь в Ростове я дома», «Моя многострадальная Россия», «Любви смиренный пилигрим», «А песни пишутся сердцем» и др. Лауреат и номинант многих интернациональных и всероссийских литературных премий, среди них: Национальная литературная премия «Золотое перо Pуси 2008» (Москва) (золотой лауреат), премия В. Белинского 2019 (шорт-лист), Московская премия 2020 (шорт-лист), премия «Алмазный Дюк» (интернациональный литконкурс им. Де Ришелье 2020, Одесса-Париж), лауреат «Премии Мира» 2021 и др… участник ММКВЯ 2019, 2020. Автор слов более 300 песен и романсов на русском и немецком языке. В июле 2020 года включен в «Книгу рекордов России» за рекордное число сонетов, изданных в России. Мировой рекордсмен по количеству сонетов, опубликованных во всем Мире. С 2001 года живет в Нюрнберге, Германия.
Предисловие автора
На протяжении веков любого сколько-нибудь значительного, рожденного в России и сросшегося с нею корнями и душой поэта не могла не волновать эта тема. Естественно, не избежал этой участи и я. Но, размышляя о судьбе своей Родины, о ее трагическом, роковом далеком и недавнем прошлом, о сегодняшнем смутном времени, порождающем тревогу за ее будущее, мне хочется верить, что придет, наконец, тот день, когда Россия явит Миру свой истинный, прекрасный Лик.
И вот что еще мне хотелось бы сказать моим читателям. В этой книге много песен, и это отнюдь не случайно. Во-первых, наряду с сонетом песня – это мой любимый жанр. А во-вторых, Россия мне видится и слышится одной нескончаемой песней, ведь именно в песне, как нигде лучше, раскрывается душа русского народа, вмещающая в себя и невыносимое страдание, и безграничную радость, и удаль молодецкую, и непоколебимую веру в себя, в свое высокое предназначение и светлое будущее, и никогда не умирающую надежду, и бесконечную любовь, и истинное величие, и широту проявления этих неисчислимых граней своей души! И всю историю России – от ее истоков до наших дней – можно легко изложить в этом древнем музыкальном жанре, точнее, просто ее спеть, начиная, скажем, с «Как ныне сбирается вещий Олег…», затем к «Дубинушке», от нее к «Смело, товарищи, в ногу!» и далее к «Вставай, страна огромная!», к «Катюше», а от нее к «Подмосковным вечерам»… И, конечно же, к давно покорившей весь Мир и ставшей «визитной карточкой» России «Калинке-малинке»!
И еще один песенный штрих к портрету России. Речь идет о «блатной песне» и примыкающем к ней жанре так называемого «русского шансона», поскольку без них песенную культуру России и ее историю представить себе просто невозможно.
Вот почему, пытаясь создать этот скромный эскиз к портрету моей многострадальной Родины России, я просто не мог исключить из использованной мной поэтической палитры и эту яркую краску!
И еще несколько слов об этой книге. Написана она (за исключением немногих новых стихов) тридцать лет тому назад, в год трагического распада Великой Мировой державы – СССР, сразу же по его «горячим следам», мною как очевидцем, невольным соучастником и жертвой событий, в водовороте которых оказался я сам и мои современники, сограждане. Отсюда такая эмоциональная «горячность» и бескомпромиссность суждений автора.
Я готов к тому, что эта книга вызовет неприятие у той части российского общества, которая «отплясывала» на похоронах своей Родины, и тех, кто сочтет, что я слишком заострил внимание на негативной стороне вышеупомянутых событий и проигнорировал то, безусловно, позитивное, что они внесли в нашу жизнь. Но я уже сказал о том, что писал это под влиянием эмоционального потрясения, захлестнувшего мою душу, боли, не отпускавшей меня ни на мгновение, и мучительного, запоздалого прозрения…
И последнее, и самое главное. Я категорически против того, чтобы эту книгу расценили как желание очернить Россию – мою Родину, и попыток использовать публикацию ее определенными враждебными кругами подобным образом. Я писал ее с совершенно противоположной целью. Для меня она – крик моей страждущей, но любящей, влюбленной в Россию души! И разлука с моей отчизной лишь бесконечно усилила это чувство. Воистину: «Большое видится на расстоянье. Лицом к лицу лица не увидать…» Но истинно любящий не может лгать своей любимой. Эта ложь и так называемый «ура-патриотизм» не для меня, как и все неискреннее, фальшивое, показное…
«Из песни слова не выкинешь», и мы не можем одним росчерком пера вычеркнуть ни революцию, ни гражданскую войну, ни ГУЛАГ, ни «лихие 90-е», стереть их из своей памяти, спровоцировав амнезию, и, «не моргнув глазом», просто отречься от них. Историю, как известно, переписать нельзя! И хотя, как утверждает все та же молва, «история ничему не учит», но, только осознав сделанные роковые ошибки, можно сделать шаг к тому светлому будущему России, о котором мечтали многие поколения моих соотечественников… Дабы не лить запоздалые слезы, потеряв и Россию, как мы потеряли нашу Великую Родину – СССР.
Михаил Годов
Мы шли вперед…
Пролог
Все то, что было после «октября»:
То, что творили нелюди и люди —
Такие же, как он, как ты и я,
Клянусь, что я вовеки не забуду!
Пусть поросло минувшее травой,
Но память сердца будет пусть бессонной,
Как на посту бессменный часовой,
Чтоб новый день не отозвался стоном,
Чтобы опять не начался кошмар
Витком крутой убийственной спирали!..
Я приложу мне Богом данный дар,
Чтоб никогда о том не забывали:
Ни большевистский тот переворот,
Ни сатану с финляндского вокзала,
Что финский нож вонзил тебе в живот,
Чтоб ты, Россия, в муках умирала,
Чтоб истребить России ум и честь,
Чтоб цвет твоих сынов поставить к стенке,
Чтоб ненавистью надвое рассечь,
Чтоб веру и любовь сгноить в застенках,
Чтоб пожирали матери детей —
В безумии от голода и страха,
Чтоб воцарился ад в сердцах людей,
Чтоб изголовьем стала тебе плаха!
Тот скорбный путь я повторю с тобою,
Чтоб не случилось с нами вновь такое!
««Октябрьский переворот»…»
«Октябрьский переворот»
Иль революция причина:
Кровавый тот водоворот,
«Лихие», страшные годины…
Террор, гражданская война,
Которой в Мире нет ужасней,
Что беспощадно всех косила!
Что изначально? Чья вина,
Что только стала ты несчастней,
Земля моя, моя Россия?..
Твоя беда, твои мытарства…
Кто нас венчал на горя царство,
На бесконечный зла оброк:
Судьба ли иль злосчастный рок?!
Измена чья, коварство, козни,
Что обрекли тебя на розни
Не на день, год – а «на века»?..
И чья преступная рука
Нас в бездну, к пропасти толкала,
Играть принудив «в дурака»,
Как дурачков, нас обыграла…
«Я болею тобою, Россия…»
Я болею тобою, Россия,
Твои язвы на теле ношу.
Косят вместе дожди нас косые,
Задыхаясь, тобой я дышу.
И, смотря на тебя издалека,
И лицом вновь с тобою к лицу,
Проклинаю твой жребий жестокий,
Твой злой рок, что тебе не к лицу.
И люблю, верю в гордую стать:
Потому не могу я смолчать!
«Поэзия, ты просто мишура…»
Поэзия, ты просто мишура,
Пустое времяпровожденье,
Забава, прихоть, детская игра,
Коль не доводишь чувство до кипенья,
Не отрезвляешь, как рассол с утра,
Коль никуда не манишь, не зовешь,
Коль с кровью с глаз повязку не сорвешь!
«Поэты, для России вы – пророки…»
Поэты, для России вы – пророки,
Но вы всегда у власти не в чести,
Коль истинные вы, а не «сороки»…
И «не скупится» власть – когда на сроки,
Когда на пулю или на петлю:
Попробуй эти «почести» сочти!
Сгорали вы в огне и во хмелю,
Судьбу свою не втиснув в колею.
Но время в бронзу отливает строки…
Красный, белый, черный…
(баллада)
Мы «новый Мир» построить собрались,
Мы старый Мир ретиво стали рушить.
С врагами быстро мы разобрались,
Ведь было нам кого всем миром слушать.
Нам дали краски, кисти и ведро,
Чтоб мы врагов по цвету отличили,
Чтоб глаз всегда держали мы востро.
Нас ненавидеть белый цвет учили.
И мы усердно метили врагов:
Для них не жаль нам было белой краски.
А черный цвет – он был для сапогов.
А красный – для знамен и крови красной.
И уж его хватило нам вполне:
На красный цвет нам не было лимита.
И кровь лилась не только на войне,
И было красным все вокруг покрыто!
А время шло, сдавая все в утиль,
Менялись нравы, платье и погода.
Да, время шло, но не менялся стиль:
На те цвета не проходила мода!
И мы усердно метили врагов:
Для них не жаль нам было белой краски.
А черный цвет – для сирых и для вдов.
А красный – для знамен и крови красной.
А Мир давно в весенней мишуре,
И по Земле весна шагает смело,
А мы еще остались в «октябре»
И делим всех на красных и на белых.
Хоть время шло, сдавая все в утиль,
Менялись нравы, платье и погода:
Да, время шло, но неизменен стиль —
На те цвета непреходяща мода!
Мир соткан весь из множества цветов,
И в том секрет гармонии и братства.
Цвета травы, зари и облаков… —
Что было б с ним без этого богатства?!
Мир – неделим, не стоит выделять
Из всех цветов один по воле вздорной:
Коль начинают краски враждовать,
То торжествует цвет один лишь – черный!
Мы шли вперед…
(баллада)
Мы шли вперед, шли строем дружным,
Боясь от первых отставать.
И хоть дышали мы натужно,
Но все старались в такт шагать.
Истошно бабы голосили,
И отступали юнкера.
И шли, как орды, по России
Все те, «кто был никем» вчера.
Как разберетесь вы, потомки?
А нам еще трудней понять…
Вновь память мечется в потемках,
Но слепоты спадает пленка:
Как это больно – прозревать!
Мы раскулачивали рьяно:
Казалась истина проста.
И над попом глумились пьяно,
И к стенке ставили Христа!
Был тыщу раз Христос расстрелян,
И тыщу раз он был распят!
Душили веру в колыбели
И был для нас Иуда свят!
До основанья разрушали
Мы всё, чем ты гордилась, Русь.
И Блок у власти был в опале,
И жгла есенинская грусть.
А мы рубили и кромсали,
И кровь стекала с топора…
А мы Россию убивали
Под крики громкие «Ура!»
Гуляли вместе по России
Террор и тиф, и ныла грудь.
А честь и совесть шли босые,
Шли в свой последний, скорбный путь.
Косила странников чахотка,
И голод пучил животы.
А комиссар плясал чечетку,
Врагам распарывая рты.
И рыли зэки котлованы,
А в зэках был России цвет.
И с ними б вместе Пушкин канул,
Когда б дожил до страшных лет!
И клали трупы в основанье
Всех наших будущих «побед»…
Сжимает горло мне рыданье
И застят слезы белый свет!
Мы шли вперед, шли строем дружным,
Боясь от первых отставать.
И хоть дышали мы натужно,
Но все старались в такт шагать.
Истошно бабы голосили,
И отступали юнкера.
И шли, как орды, по России
Все те, «кто был никем» вчера…
Гражданская…
Войны гражданской страшен нрав
И нет жестокости предела!
И кто, по сути, был тут прав:
Красноармеец или «белый»?..
Но каждым был предъявлен счет
Незамедлительно к оплате,
Тут все решал армейский взвод,
А не судебная палата!
И аргументом был свинец,
И сталь безжалостная шашки,
И острый штык был «молодец»:
Сыграй попробуй с ними в шашки!
И с плеч катилась голова,
А кто-то падал с пулей в сердце!
И были лишними слова:
Крик о пощаде «иноверца»…
Невинных жертв попробуй счесть
И отделить от виноватых!
Забыты жалость, совесть, честь:
Тюрьма! Могилы! Казематы!
Расстрел! Пожар и пепелище…
Гриф сыто срыгивает пищу:
На месте лобном – вся Россия!
Холера! Тиф! Безумный голод!
И в сердце, в членах жуткий холод!
И призрак: путники босые
Бредут, не ведая дороги…
– Спаси их, Боже, ради бога!
Поставить к стенке!
(песня)
Земля стонала в сумеречной мгле,
И явью стал кошмарный призрак ада.
Свинцовый ветер гнул людей к земле:
Им не была дарована пощада.
Припев:
Не знаю, кто пустил его гулять
И кто придумал это выраженье:
«Поставить к стенке» – значит расстрелять.
Был скорым суд и четким исполненье.
Их захватили ночью у реки.
Неважно, кто и кем они все были:
Красногвардейцы или «беляки»,
Но их в расход немедленно пустили.
Припев:
Не знаю, кто пустил его гулять
И кто придумал это выраженье:
«Поставить к стенке» – значит расстрелять.
Был скорым суд и четким исполненье.
А те в атаке дрогнули чуть-чуть
И залегли под грохот канонады.
Им пулемет свинцом дырявил грудь:
Стреляли в них свои заградотряды.
Припев:
Не знаю, кто пустил его гулять
И кто придумал это выраженье:
«Поставить к стенке» – значит расстрелять.
Был скорым суд и четким исполненье.
Тех на этапе пристрелил конвой.
Тем приговор свой выносили «тройки».
Шел по земле и стон, и плач, и вой.
Но ритм шагов нам диктовали бойкий.
Как будто в тире, целились в народ,
И, как грибы, росли кругом могилы…
Нас вновь на мушку ненависть возьмет,
Коль на любовь у нас не хватит силы!
Белый романс
Был старый мир разрушен и сожжен,
И отказали в вере нам и чести.
Нас вне закона объявил закон:
Сдала судьба лишь «пики» нам да «крести»!
А я тебе, отчизна, присягал
И за тебя в бою не раз был ранен.
Нас сам Господь спасать тебя призвал,
И потому сейчас я в белом стане!
Припев:
Месть, любовь, или вера,
Или горе без меры,
Господа офицеры,
Что на бой нас ведет?!
Можно с горя напиться
И с тоски застрелиться,
Но нельзя нам забыться,
Ведь Россия нас ждет!
Я не пошел бы больше воевать,
Когда б меня не вынудили драться.
Я никого не стал бы убивать:
Мне просто было некуда деваться.
Меня лишили дома и корней,
И в пору мне с сумой идти на паперть.
Стал отчий край чужбины холодней,
И не в вине, а в пятнах крови скатерть.
Припев.
Отец расстрелян, мать сошла с ума,
Сын пал в бою последнем за Царицын…
Я не ропщу – таких историй тьма.
Но ты поймешь меня, мой друг Голицын!
Что ж, господа, платите – вот вам счет.
В нем учтено все честно до копейки.
А если пулю получу в живот,
Вы за меня, друзья, вино допейте!
Припев.
Здесь наш с тобой последний «Рубикон»,
Ровесник мой и старый мой товарищ.
Мы все с тобой поставили на кон —
На нем Россия в зареве пожарищ.
Ну, что ж – вперед, мой бравый офицер,
Ведь взвод уже давно готов к атаке!
И холодит мне руку револьвер,
А на Дону с зарей зардеют маки…
Припев:
Месть, любовь, или вера,
Или горе без меры,
Господа офицеры,
Что на бой нас ведет?!
Можно с горя напиться
И с тоски застрелиться,
Но нельзя нам забыться,
Ведь Россия нас ждет!
Романс-размышление
Я Вас обидел, право, невзначай —
Зачем же рвать из ножен сразу шпагу?!
Не наш черед – не в ад нам и не в рай.
Нам жизнь дана, чтоб выполнить присягу!
Еще России надо послужить,
Хоть мы навряд ли выйдем в генералы.
Прошу меня, поручик, извинить,
За мною тост: прошу поднять бокалы!
Я пью за то, чтоб в завтрашнем бою
Нам Бог послал в союзники удачу,
Чтоб кровь не зря мы пролили свою,
Чтоб эскадрон наш выполнил задачу.
За жен, сестер, за слезы матерей
Мы вступим в схватку с красною ордою.
За милый воздух родины своей!
За честь погибнуть с гордой головою!
До дна бокал – и вдребезги. Пусть хмель
Кровь горячит – еще один осушим!
Лишь только глаз бы четко видел цель.
Уже рассвет… За нас и наши души!
Отполыхал пожар кровавый тот:
Все, слава Богу, было в прошлом веке…
Но мысль одна покоя не дает:
Ведь жить не стало лучше, «человеки»!!!
Зачем же крови пролили вы реки?!
А тот поручик в том бою падет…
Я уезжаю навсегда
(песня)
Я уезжаю навсегда…
Прости, несчастная Россия.
Твоя печальная звезда
Светить не будет мне впервые.
Прости, что больше не могу
В твоих глазах я видеть муку,
Что там, на дальнем берегу,
С тобой не вынесу разлуку…
Так вышло, что мы проиграли,
Ведь жребий наш был предрешен.
Со смертью встречи мы искали,
И лег по степи эскадрон.
Кем стану теперь я, отчизна:
Юродивым? Нищим? Шутом?!
Справляя по Родине тризну,
Давай по последней нальем.
Кто будет топтать те тропинки,
Где наши пылились следы?
В лице у меня ни кровинки,
Но в мертвых глазах нет слезы.
Все кончено: нет нам возврата.
Дотла мы спалили мосты.
Скажи нам: в чем мы виноваты?
Коль можешь, отчизна, прости.
Прости же, мой конь черногривый.
Прощайте, враги и друзья.
Простите, березы и ивы,
Что с вами остаться нельзя.
Уже кем-то убраны сходни.
Нас пуле теперь не догнать.
Мы вырвались из преисподней!
Но рая нам всем не видать…