Модные увлечения блистательного Петербурга. Кумиры. Рекорды. Курьезы

Слава и трагедия Симеоновского катка

Неизменной популярностью пользовался Симеоновский каток – у Симеоновского моста (ныне – мост Белинского) на Фонтанке. Как и многие другие катки, для безопасности его устроили на днище барки.

В январе 1890 г. каток отпраздновал свое 25-летие. На этом торжестве постоянные посетители поднесли владельцу катка серебряную кружку, а публика – серебряный сервиз. «Каток этот имеет настолько эффектный вид, – сообщал репортер, – что любители катания с гор и на коньках ничего подобного до настоящей зимы не видели».

Спустя несколько недель на Симеоновском катке прошел еще один праздник – бал «Восходящая Луна». На катке устроили ледяной павильон, в котором, с использованием трех тысяч огней, представляли «Восход Луны». За вход на бал кавалерам приходилось выкладывать 50 копеек, а дамам – 30 копеек.

Фигуристы на Симеоновском катке на Фонтанке у Симеоновского моста.

1900 г. Фотограф Карл Булла

Симеоновский каток вписал любопытную страницу в историю петербургской благотворительности: в конце XIX в. Общество детских развлечений устраивало на этом катке бесплатное обучение бегу на коньках детей членов этого общества, а также всех бедных детей, которые пожелают заниматься. Пригласили специального учителя для бесплатного обучения. Устроители отмечали также, что администрация не взимает никакой платы и за хранение одежды, так что посещение катка детьми являлось совершенно бесплатным.

С 1905 г. Симеоновский каток стал местом деятельности молодого петербургского кружка конькобежцев-любителей. Поскольку каток предназначался в основном для свободного катания публики, на нем не было беговых дорожек для спортсменов. Заручившись достаточным числом желающих серьезно заниматься конькобежным спортом, кружок стал ходатайствовать об устройстве на катке беговой дорожки.

Тогдашний содержатель катка Щитов, будучи сторонником развития спорта, весьма сочувственно отнесся к желанию кружка и выстроил для него беговую дорожку в четыреста с лишним метров. Эта общедоступная дорожка вскоре стала популярным местом тренировок столичных конькобежцев.

«Дорожка оказалась очень недурной, – писал журнал «Спортивная жизнь». – От общей площадки катка ее отделяют две веревки, натянутые на столбы. Впрочем, многие из публики, видно, не знают, что дорожка существует только для тренировок, и на ней нередко можно заметить лиц, не имеющих никакого отношения к бегу на скорость».

Здесь, несмотря на сильный мороз, под звуки оркестра стали тренироваться лучшие «скороходы» из Русского национального общества. А настоящей звездой Симеоновского катка стал молодой и многообещающий спортсмен Г.Г. Блювас, тренировавшийся также на Крестовском острове и в Юсуповом саду. В то время к нему было приковано внимание всего спортивного мира Петербурга.

К сожалению, существовала в истории Симеоновского катка и весьма печальная страница: в начале Масленицы 1911 г. здесь случился пожар, который привел к многочисленным жертвам: в огне и дыму страшной смертью погибли пятнадцать человек.

Поперек Фонтанки на большой барже помещались кухня и жилье для служащих и сторожей. Здесь проживали 29 рабочих, а также кухарка, ютившаяся в отдельной «конуре» с восьмилетней девочкой.

Вечер 13 февраля 1911 г. не предвещал никакой беды. Как обычно, после закрытия катка служащие полили из прорубей поверхность, чтобы за ночь на ней образовался свежий слой льда. Свою работу они закончили в начале пятого часа утра. Продрогнув на 10-градусном морозе, рабочие отправились в свою «теплушку» на барже и улеглись спать. Бодрствовать остался лишь сторож Петр Поздеев, в его обязанности, кроме охраны, входило наблюдение за топившейся печкой. Спустя некоторое время он заметил, что стала гаснуть горевшая под потолком жестяная лампа. Сторож полез заправлять ее и нечаянно пролил на стол керосин. К ужасу Поздеева, керосин тут же воспламенился. Схватив армяк, он тщетно пытался затушить пламя: горящий керосин огненными потоками разливался по полу.

Видя, что дело совсем плохо, сторож бросился будить своих товарищей. Те, усталые, долго не просыпались. Проснувшись же, поняли ужас своего положения и в панике хватались за свои сундуки и пожитки. А через несколько минут случилось непоправимое: взорвалась стоявшая у одной из стенок «теплушки» двухпудовая баклага с керосином. Маленькое помещение сразу же переполнилось дымом и морем пламени.

Выходов из «теплушки», вмиг ставшей западней, было два – через дверь и через потолочный люк на противоположном конце. От первого выхода люди оказались отрезанными огнем, поэтому они в ужасе бросились к люку, не сообразив в панике, что можно попытаться спастись, разбив окна. Толкая и давя друг друга, настигаемые пламенем, задыхаясь в раскаленном едком дыму, несчастные столпились у дверей, ведущих на лестницу к люку. Каждый старался прорваться вперед. Началась свалка. Вырвались из огня и давки только 14 человек, в том числе чудом удалось спастись кухарке с ребенком.

К прибытию пожарных все помещение «теплушки» окутал густой дым. Через окна наружу вырывались языки пламени. Как только удалось немного ослабить силу огня, пожарные устремились в середину горевшей постройки, где они обнаружили целую груду человеческих тел. Несчастные задохнулись от угарного газа. Тщетно пытались полицейские врачи, применяя искусственное дыхание, оживить несчастных. Жертвами пожара и паники стали 15 человек.

Осмотрев место пожарища, эксперты сделали вывод, что если бы рабочие не растерялись и выходили через люк спокойно, то все бы смогли спастись. Гибели их способствовало и то, что все они хотели выбраться со своим скарбом, что только увеличивало давку.

«Господа спортсмены превзошли сами себя»

Как уже говорилось, каток в Юсуповом саду служил не только местом модного катания на коньках, но и площадкой для проведения различных конькобежных соревнований. Причем не только в масштабах Петербурга, но и всей России и даже мира.

Родиной фигурного катания на коньках принято считать Голландию, однако в каждой стране оно развивалось по-своему. В Петербурге еще в 1838 г. вышла книжка «Зимние забавы и искусство бега на коньках с фигурами», а спустя сорок лет возникло С.-Петербургское общество любителей бега на коньках – первая русская организация фигуристов. Поэтому наш город недаром считают родиной русской школы фигурного катания.

На катке Юсупова сада – супруги Ф. и Дж. Джонсон, члены Лондонского клуба фигурного катания, получившие второй приз в парном катании на IV Олимпийских играх в Стокгольме. 22 февраля 1908 г.

Фотограф Карл Булла

Кстати, первый в России конькобежный спортивный клуб возник в 1864 г. на базе С.-Петербургского Речного яхт-клуба. Его основным направлением стало фигурное катание. Оно стало настолько популярным, что в 1877 г., как уже говорилось, появилось С.-Петербургское общество любителей бега на коньках, члены его занимались как фигурным катанием, так и скоростным бегом. Центром развития этих видов спорта и стал каток Юсупова сада.

Вскоре после своего возникновения общество установило связь с зарубежными организациями конькобежцев. В 1881 г. на состязании в Гельсингфорсе В.И. Срезневский в паре с местной фигуристкой Менандер получил приз за парное катание, а в 1883 г. члены общества достойно выступили на международных соревнованиях в Гельсингфорсе. Постепенно общество получило такую известность в европейских странах, что в начале февраля 1890 г. устроило в Петербурге в Юсуповом саду большое международное соревнование по скоростному бегу и по искусству фигурного катания на коньках.

Эти состязания, проведенные по случаю 25-летнего юбилея катка, стали первыми (!) крупными международными соревнованиями мастеров фигурного катания. Их по праву можно считать мировым первенством, хотя они и не носили такого статуса. Прошло оно по инициативе Общества любителей бега на коньках и собрало участников не только из многих европейских стран, где культивировался конькобежный спорт – Швеции, Норвегии, Австрии, Голландии, Финляндии (в ту пору части Российской империи) – но и из Америки, которую представлял первый американский конькобежец, уроженец Канады из Монреаля Луис Рубинстейн. Кроме Юсупова сада местами для проведения состязаний стала Средняя Невка, напротив Речного яхт-клуба.

Турнир, продолжавшийся четыре дня на катке Юсупова сада, начался 1 февраля вступительным состязанием по фигурному катанию. «По свидетельству всех зрителей, бывавших на подобных празднествах за границей, а также и самих участников состязания – лучших конькобежцев Европы, ни одно из всемирных состязаний не отличалось таким замечательным выполнением фигур, – замечал «Петербургский листок». – Господа спортсмены превзошли сами себя, наперерыв соперничая друг с другом». Особое внимание обратили на себя «искусным и безукоризненным выполнением фигурной программы» знаменитый конькобежец Общества любителей бега на коньках Алексей Павлович Лебедев, а также Луис Рубинстейн и представитель Венского клуба конькобежцев Динстль.

На следующий день состязание проходило на Средней Невке. Публика проявила к соревнованиям необычайный интерес: по словам современников, «уже с 11 часов утра на живописных невских островах замечалось необыкновенное оживление. По направлению к яхт-клубу мчались десятки лихих троек, собственных экипажей, с английскими „закладными”, парные и одиночные сани, лихачи, ваньки и проч…». Тысячи зрителей толпились на помостках, балконах, вышках яхт-клуба, на спусках и вокруг всего бегового пути.

4 февраля, в заключительный день турнира, Юсупов сад стал ареной самого интересного состязания. «Это празднество привлекло многочисленную и блестящую публику, среди которой были почетные гости, в лице почти всех иностранных посланников с их семействами», – писали репортеры. В исполнении одиночных и совместных фигур лучше всех выступил Лебедев, «который всех привел в восторг замечательной чистотой, свободой, спокойствием и связностью в исполнении фигур». Затем началось совместное катание кавалера с дамой, а последним номером – парные забеги конькобежцев. Завершилось мировое первенство присуждением премий и наград.

В состав жюри, под председательством барона Вольфа, входили: германский консул барон Лацеман, член комитета яхт-клуба Кетле, камер-юнкер Мехелин и инженер Шульц. Бесспорным победителем соревнований оно определило Лебедева: тот получил все три золотые медали – за школу, специальные фигуры и фигурное катание, а также художественный рог-кубок. Он стал фактическим чемпионом мира, хотя официально этот титул впервые разыграли в нашем городе только спустя шесть лет.

Удостоили наград и других фигуристов: американец Рубинстейн получил золото за школу и серебро за специальные фигуры, Динстль и Кайзер – золото за совместное катание, а также серебро и бронзу за фигуры и школу, Паншин – серебро за бег на треть мили и т. д. Из дам удостоились награждения госпожа Мальмгрен из Общества любителей бега на коньках – она получила золотую медаль за совместное катание с кавалером «на грацию», а также Дружинина (серебро за совместное катание) и Дыбко (бронза). Как сообщала пресса, «присуждение наград сопровождалось военным тушем и громом рукоплесканий присутствовавших зрителей, представлявших самую пеструю смесь европейских языков и наречий».

На катке Юсупова сада – судейская коллегия состязаний по скоростному бегу на коньках. Среди присутствующих: Николай Александрович Панин-Коломенкин (первый слева), Алексей Павлович Лебедев (четвертый слева), Вячеслав Измаилович Срезневский (шестой слева). 1911 г. Фотограф Карл Булла

Вечером того же дня в фешенебельном столичном ресторане «Контана» состоялся банкет в честь победителей турнира. Звучали тосты за государя императора, за успехи русского спорта и дружбу русских и заграничных спортсменов. Не забыли даже швейцара: один из старейших конькобежцев В.И. Срезневский от лица общества поблагодарил приглашенного на банкет бравого солдата Карева за его честную и усердную 25-летнюю службу на вратах Юсупова сада с самого основания катка.

«Нельзя не порадоваться, что столь здоровый и благородный спорт пустил у нас, в России, столь глубокие корни, – отмечали обозреватели, не преминувшие посетовать на молодое поколение – Право же, нынешней чахлой, малокровной и слабонервной молодежи гораздо полезнее предаваться физическим упражнениям, нежели проводить свои досуги за картами, в убийственной атмосфере наших клубов и коптилок…».

Триумф и поражение

Всемирное состязание 1890 г. стало триумфом фигуриста Алексея Павловича Лебедева, которого, несмотря на его вовсе не старый возраст, прозвали «дедушкой фигуристов». Спорт был его увлечением, а служил он юрисконсультом в правлении Владикавказской железной дороги.

«Высокий, сухой и гибкий, с орлиным носом и бородкой клином, Лебедев был истинным и разносторонним спортсменом», – вспоминал потом знаменитый конькобежец Н.А. Панин-Коломенкин. В конце 1890-х гг. Лебедева избрали председателем С.-Петербургского кружка любителей спорта, а в Обществе любителей бега на коньках он возглавлял комиссию по состязаниям.

После победы 1890 г. А.П. Лебедев перестал выступать на соревнованиях. По словам современников, в этом сказался его странный характер: «Прекрасный конькобежец-фигурист, он долгое время не показывал своего искусства, тренировался всегда только по утрам и, если замечал нечаянного зрителя, сейчас же переставал кататься и уходил». Поэтому его знания и опыт долго оставались невостребованными, пока он не стал заниматься педагогической работой, обучая молодых фигуристов на пруду Юсупова сада.

Кстати, А.П. Лебедев являлся первым учителем Н.А. Панина-Коломенкина, который необыкновенно высоко отзывался о нем впоследствии, говоря о его талантливости и самобытности. При этом источники мастерства Лебедева оставались загадкой, поскольку он ни у кого не учился и до своих выступлений на международной арене не видел ни одного выдающегося фигуриста международного класса. «Лебедев по справедливости должен считаться основоположником русской школы фигурного катания, стремящейся к бодрому, динамичному и грациозному исполнению не только произвольного, но и школьного катания», – писал Панин-Коломенкин.

Если для Алексея Павловича Лебедева выступление на соревнованиях 1890 г. стало триумфом, то для другого известного петербургского фигуриста, Александра Никитича Паншина, прозванного «выдающимся скороходом», оно оказалось концом карьеры.

Паншин происходил из сестрорецких мещан и занимался вполне прозаической работой: служил счетоводом в правлении Николаевской железной дороги. А начало его спортивной карьеры проходило в области скоростного бега на коньках, где он достиг удивительных для того времени результатов. Первое выступление Паншина в скоростном состязании состоялось 9 февраля 1886 г.

Чтобы повысить скорость, он решил усовершенствовать свои круглые коньки, так называемые яхтклубские, и заказал себе в мастерской хирургических инструментов удлиненные коньки собственной модели с абсолютно прямым лезвием. Скорость бега на таких коньках действительно сразу же повысилась, и в 1887 г. Паншин пробежал 1 милю за 3 минуты 31 секунду, после чего Общество любителей бега на коньках отправило его выступать за границу. Он оправдал надежды: в январе 1888 г. в Вене на состязаниях на первенство Австрии в 1 милю занял первое место. Спустя месяц, в Москве, Паншин выиграл первенство России в беге на 8 верст, а в зимнем сезоне следующего, 1889 г. показал отличные результаты в соревнованиях Амстердамского клуба конькобежцев на звание лучшего конькобежца мира по скорости.

По воспоминаниям Н.А. Панина-Коломенкина, в те времена конькобежцы носили, как правило, короткие, но довольно широкие темные панталоны и шерстяные чулки, но Паншин начал носить сверх ботинок с коньками сапожные голенища «гармоникой», или «бутылками», которые очень портили его мощную фигуру. В таком костюме он и выступал на соревнованиях, когда впоследствии стал фигуристом.

Случалось, что Паншину приходилось выступать в самых экстремальных условиях: приехав на вторичное выступление на первенство Австрии, он внезапно заболел инфлюэнцей (говоря по-современному, гриппом) и вышел на старт с температурой 39 °С. По словам очевидцев, он отстал от американца, но на последнем круге, когда разрыв составлял уже 15 метров, он выпустил из-за спины руки и, бледный, со стиснутыми зубами, почти мгновенно развил такой «невероятный ход», что, как ветер, промчался мимо ошеломленного противника и был первым, улучшив свой прошлогодний результат на 38 секунд…

Столь блестяще начатый путь конькобежца-скоростника оборвался внезапно, когда в 1890 г. на всемирных состязаниях в Петербурге он ни с того ни сего в дистанции на 100 ярдов проиграл питерскому конькобежцу Линстедту. Неудача так огорчила Паншина, что он отказался от дальнейшего участия в соревнованиях. С этого времени начался его постепенный закат как лидера, и когда в феврале 1892 г. москвич Пуресев победил его в Юсуповом саду на 3 мили, всем стало ясно, что карьера Паншина как скоростника окончена.

Он перестал участвовать в скоростных соревнованиях и начал кататься на фигурных коньках, где сумел достичь прекрасных результатов. Четыре года подряд, с 1897 г., он выигрывал всероссийское первенство по фигурному катанию. Однако слава его снова оказалась недолгой – Паншин скончался 4 ноября 1904 г., как говорили, безвременно. Желая увековечить память о нем, на следующий год общее собрание Общества любителей бега на коньках учредило переходящий кубок в честь Паншина, который впервые разыграли в 1908 г.

Поражение после триумфа

Следующие большие конькобежные соревнования в Петербурге состоялись спустя шесть лет – в 1896 г. На них впервые разыгрывались мировые первенства в скорости и искусству бега на коньках. Организацию соревнований поручили хозяевам катка в Юсуповом саду – С.-Петербургскому обществу любителей бега на коньках.

Это предпочтение было не случайным: когда Международный союз конькобежцев постановил разыгрывать ежегодно, кроме европейского первенства, также и первенство мира, то его выбор пал именно на эту организацию, завоевавшую себе безупречную репутацию в деле организации и проведения спортивных мероприятий. Правда, дорожки Юсупова сада по протяженности и форме не отвечали требованиям международных правил соревнования, и состязания перенесли на специально устроенную беговую дорожку на ипподроме Семеновского плаца.

К сожалению, первенство 1896 г. оставило довольно печальные воспоминания у русских спортсменов: нельзя сказать, чтобы Россия достойно выступила на них. В соревновании на скорость от нашей страны выступили слабые конькобежцы. Все они заняли места не выше четвертого, и только один русский спортсмен, А. Папикин с катка на «Прудках», сумел занять второе место на дистанции 500 метров со временем 52,8 секунды.

Что же касается первенства по «фигурному катанию», то Россию представляли конькобежец Г.Ф. Сандерс от Симеоновского катка на Фонтанке (известный также как велосипедист Царскосельского кружка) и инженер-путеец Н.Г. Подусков. За Европу на этом состязании выступали Г. Хюгель из Вены и Г. Фукс из Мюнхена.

По воспоминаниям Н.А. Панина-Коломенкина, «в произвольном катании Фукс был бравурен и смел; здесь как по трудности, так и по разнообразию программы и по исполнению он стоял выше других». Именно Фукс и стал победителем первенства. Хюгель за исполненный им сложный пируэт получил внепрограммную золотую медаль. Наши фигуристы Сандерс и Подусков были значительно слабее и в школе, и в произвольном катании.

Только в специальных фигурах Сандерс «оказался на голову выше всех» и занял первое место. В соревновании на скорость победа досталась представителю Голландии Яапу Эдену, его за быстроту прозвали «летучим голландцем».

Что и говорить, результаты соревнования 1896 г. стали серьезным уроком для русских конькобежцев, вызвали у многих из них разочарование и досаду. «Как! После триумфа 1890 г. так забросить спортивную работу, чтобы не найти к мировому первенству ни одного своего мало-мальски подготовленного конькобежца!» – вспоминал Н.А. Панин-Коломенкин. Именно это поражение русских спортсменов подтолкнуло его к решению «работать и работать над собой», что впоследствии позволило ему не раз достойно представлять Россию на международных состязаниях.

Н. Струнников. 1911 г. Фотограф Карл Булла

С 1897 г. в Петербурге стали проводиться всероссийские регулярные первенства по фигурному катанию. Вместе с фигурным катанием развивался и скоростной бег на коньках. И, забегая вперед, если Петербург оставил за собой ведущее положение в фигурном катание, то первенство в скоростном беге на коньках надолго перешло к москвичам. Ведущее положение занял москвич Сергей Пуресев. Он с 1892 г. десять лет подряд завоевывал титул чемпиона России. Огромная роль в истории бега на коньках принадлежала москвичу Николаю Струнникову. В течение шести лет (1908-1911 и 19151916 гг.) он удерживал всероссийское первенство. Именно он, двукратный чемпион мира и Европы (1910-1911 гг.), являлся последним чемпионом дореволюционной России по скоростному бегу на коньках.