Трилогия о Фрэнке Брауне: Ученик пророка. Альрауне. Вампир

Книга 1. Ученик пророка, или Охотники за дьяволом

Der Zauberlehrling oder die Teufelsjäger

Книга 2. Альрауне

Alraune

Книга 3. Вампир

Vampire

Ганс Гейнц Эверс – поэт, гуманист и… нацист?

В наше время немецкую литературу ужаса с честью представляет Ганс Гейнц Эверс, который обосновывает свои темные концепции отличным знанием психологии. Романы вроде «Ученика чародея» и «Альрауне», рассказы типа «Паука» имеют определенные достоинства, относящие их к классике жанра.

Г. Лавкрафт. «Ужас и сверхъестественное в литературе»

Ганс Гейнц Эверс (Hanns Heinz Ewers; 1871–1943) – немецкий актер, поэт, философ, автор рассказов и романов. Писал на множество тем, но сейчас известен, в основном, по своим работам на тему хоррора. Венцом этого творчества стала его трилогия о приключениях Фрэнка Брауна, герое, созданном по собственному подобию. Самая известная книга из этой серии – «Альрауне», 1911 – неоднократно экранизировалась.

Ганс Гейнц Эверс начал свой творческий путь в 17 лет с поэзии. Первое его упоминаемое стихотворение – «На смерть немецкого императора Фридриха III». В марте 1891 г. Эверс получил аттестат Тогда же он добровольцем поступил на военную службу в гренадерский полк, но через 44 дня был комиссован по причине близорукости. Литературная карьера Эверса началась со сборника сатирических стихов, озаглавленного «Книга басен», изданного в 1901 г. В тот же год он в сотрудничестве с Эрнстом фон Вольцогеном создал литературный водевильный театр. Чуть позже он создал уже свой собственный подобный театр, который гастролировал по Центральной и Восточной Европе до тех пор, пока текущие расходы и постоянное вмешательство цензоров не заставили его отказаться от предприятия. Известный путешественник, к началу Первой мировой войны Эверс был в Южной Америке, оттуда он перебрался в Нью-Йорк, где продолжил писать и публиковаться. С репутацией Эверса как успешного немецкого писателя и исполнителя, он был прирожденным оратором, выступающим в интересах Германской империи, с целью противодействия союзу Соединенных Штатов с Англией. Эверс ездил в туры по городам с крупными национальными немецкими сообществами и собирал средства для немецкого Красного Креста.

В тот же период он был вовлечен в так называемое «дело Штеглера». Американские пароходные компании, одобрявшие борьбу против Империалистической Германии, по имеющимся данным, содействовали в выявлении пассажиров немецкого происхождения, направляющихся в Германию для присоединения к армии Кайзера. Многие были арестованы и помещены в тюремные лагеря Британского военно-морского флота; со временем немецкие добровольцы часто использовали фальшивые паспорта и добирались до Европы без осложнений. Эверс был привлечен в качестве немецкого агента одним из тех этнических немцев, Ричардом Штеглером.

После того как Соединенные Штаты присоединились к войне в 1917 г, он был арестован как «активный пропагандист». Правительствами Соединенных штатов, Великобритании и Франции, он был объявлен немецким агентом. Они доказали факт его поездок в Испанию в период с 1915 по 1916 года, обе по поддельному шведскому паспорту. Позднее, согласно командировочному отчету немецкого министерства иностранных дел было обнаружено свидетельство его возможного путешествия в Мексику, вероятно, с целью подтолкнуть Панчо Вилья к сдерживанию американской армии путем нападения на Соединенные Штаты.

Эверс был связан с прогерманским агентом Джоржем Сильвестром Виреком, сыном немецкого иммигранта и прямым незаконнорожденным потомком Гогенцоллерна Луиса Сильвестра Вирека (социал-демократ, известный тем, что делил камеру с Августом Бебелем), который был членом того же студенческого лагеря (студенческая мужская организация), что и Эверс.

Деятельность Эверса в качестве «Гражданина враждебного государства» (англ. Enemy alien) была задокументирована Кристофером Дж. Амбергером в Немецком историческом журнале Einst und Jetzt (1991). Амбергер ссылается на въездные записи, демонстрирующие, что Эверс въезжал в Соединенные Штаты в компании Греты Эверс, обозначенной женой Эверса. Согласно записям офиса «Граждан враждебного государства» вскоре состоялся развод. Личность этой так называемой не подтвержденной документами супруги никогда не устанавливалась и, факт женитьбы исчез из большинства биографий.

Как немец по национальности, он был отправлен в Форт Оглторп, шт. Джоджия (тюрьма для военных заключенных). Как немецкого агента, Эверса в Соединенных Штатах никогда не допрашивали. В 1921 году он был освобожден и возвратился в родную Германию.

Первый роман Эверса Der Zauberlehrling (Ученик пророка) был опубликован в 1910 году, а его английский перевод в Америке в 1927 году. Книга знакомит с героем, Фрэнком Брауном, который, как и сам Эверс, является писателем, историком, философом и кругосветным путешественником с явной Ницшеанской моралью. Сюжет строится вокруг попытки Фрэнка Брауна повлиять на небольшую общину евангелистских христиан в маленькой итальянской горной деревне для получения своей собственной финансовой выгоды с ужасными последствиями.

За этим в 1911 году последовала вторая книга «Альрауне», переработка мифа о Франкенштейне, в котором Фрэнк Браун создает женского гомункула или андроида путем оплодотворения проститутки семенем отъявленного убийцы. В результате получается молодая женщина с полным отсутствием морали, которая совершает многочисленные чудовищные поступки.

«Альрауне» была написана под влиянием идей евгеники, в особенности книги «Вырождение» Макса Нордау. Книга была хорошо принята историками жанра ужасов.

Мэри Эллен Снодграсс описывает «Альрауне», как «шедевр декаданса от Эверса». Брайн Стэблфорд утверждает, что «Альрауне» достойна быть примером в качестве самой сильной истории о «роковой женщине». Эверетт Франклин Блилер называет эпизоды из «Альрауне» о подонках из Берлина лучшими эпизодами романа.

Роман был несколько раз экранизирован. Последней экранизацией является немецкая, снятая Эрихом фон Штрогеймом в 1952 году.

Согласно записям Блилера, оба романа, «Альрауне» и «Ученик пророка», отличаются теми эмоциями, которые смог вызвать автор, и что тексты Эверса, в лучшем случае, очень успешны». Однако, Блилер, также утверждает, что впечатление от работ Эверса портиться из-за надоедливой претенциозности, грубости и очень обструкционной и неприятной личности автора.

Последняя часть трилогии, «Вампир», написанная в 1921 году, описывает собственное превращение Фрэнка Брауна в вампира, пьющего кровь его еврейской любовницы. В отличие от двух первых книг цикла, этот роман почти не известен широкому читателю.

Другой роман Эверса, «Der Geisterseher», («Духовидец»), завершение романа Фридриха Шиллера, было опубликовано в 1922 году. Версия Эверса была принята хуже классического оригинала.

Также Эверс написал роман «Reiter in deutscher Nacht» («Всадники в немецкой ночи»), опубликованный в 1932 году.

Помимо этого Эверс написал большое количество рассказов, вошедших в сборник «Nachtmahr» («Кошмары»), которые по большей части касаются порнографии, кровавого спорта (коррида, петушиные бои), пыток и казней. В состав рассказов, переведенных на английский, входят часто включаемые в антологию:

– «Паук», 1915, история про черную магию, основанная на рассказе «Невидимое око» Эркманна-Шатриана;

– «Кровь», о боях на ножах до смерти;

– «Казнь Дамьена», повествование о казни Робера-Франсуа Дамьена, французского преступника 18 века, которая обрела дурную славу благодаря своей жестокости.

Эверс также опубликовал несколько пьес, стихи, сказки, либретто к опере и эссе в качестве критика. Этот материал включен в сборник в «Die Ameisen», переведенный на английский как «Муравьиный народ», «Индия и Я» – книга с описанием его путешествия по Индии, и в 1916 году критические эссе об Эдгаре Алане По, с которым его часто сравнивали. Действительно, Эверс многими считается главным автором в развитии литературного жанра ужаса, упоминается, как оказавший влияние на творчество американских писателей в этом жанре – Лавкрафта и Ги Эндора. Изучающих оккультизм также привлекают его работы из-за его долгой дружбы и переписки с Алистером Кроули. Также Эверс переводил некоторых авторов с французского на немецкий, включая Огюста де Вилье де Лиль-Адан.

Эверс был редактором восьмитомного сборника «Galerie der Phantasten», антологии ужаса и фантастики, в котором помещались работы По, Гофмана, Оскара Паницца, Оноре Бальзака, Альфреда Кубина и друга Эверса Карла Ганса Штробля, Густаво Адольфо Беккера и самого Эверса.

В течение того периода, когда он написал большую часть из своих рассказов, между 1910 и 1925 годами, Эверс также читал лекции на тему «Религии Сатаны», вдохновленный книгой 1897 г. Станислава Пшибышевского «Синагога Сатаны».

Ганс Гейнц Эверс умер 12 июня 1943 года в Берлине от туберкулеза.

Эверс был одним из первых критиков, который признал кино в качестве законного искусства, и писал сценарии для многих ранних фильмов. Наиболее известен «Пражский студент», 1913 г. Это переработка легенды о Фаусте, которая также является первым двойным изображением актера на экране.

Нацистский мученик Хорст Вессель, член того же корпуса (студенческого мужского объединения), в котором Эверс также был участником, играет в дополнительной версии фильма 1926 года, также написанной Эверсом. Позднее Адольфом Гитлером было поручено Эверсу написать биографию Весселя, которая также легла в основу фильма.

В последние годы существования Веймарской республики, Эверс был вовлечен в зарождающуюся партию нацистов, привлеченный идеями национализма, ницшеанской моральной философии, и культом Тевтонской культуры. В 1931 году он присоединился к НСДАП. Его гомосексуальные наклонности, а также, несогласие с антисемитизмом в партии, которое нашло своё выражение в романе «Вампир», где у его героя Фрэнка Брауна была любовница еврейка, Лотте Леви, которая была патриотом Германии, в итоге привели к концу карьеры в качестве партийного лидера. В 1934 году большинство его работ были запрещены в Германии, и его активы и собственность были изъяты. Альфред Розенберг был его главным противником по партийной борьбе, но после подачи множества петиций, в конечном итоге, запрет был аннулирован.

Его последняя книга «Die schönsten Hände der Welt» («Самые красивые руки в мире») была опубликована «Zinnen Verlag» (Мюнхен, Вена, Лейпциг) в 1943 году.

Несмотря на огромное влияние, которое Эверс оказал на литературу в жанрах ужасов и фантастики в ХХ веке, он все равно остается в немилости в буржуазных литературных кругах (особенно в англо-говорящем мире и Германии), из-за ассоциации с нацистами. Результатом этого стало то, что в послевоенном мире издания его работ очень сложно найти, а ранние издания среди коллекционеров продаются по завышенной цене.

«Ученик пророка», первый том трилогии о Фрэнке Брауне был переведен Джо Банделем и издан Bandel Books Online в сентябре 2012 г. Это был первый, без цензуры, перевод «Ученика пророка». Он включает в себя предисловие Вильфреда Кугеля; стихотворение «Прометей» Гете и «Гимн Сатаны» Кардуччи; «Сатанизм Ганса Гейнца Эверса», «Двойственность – Мужчина», «Двойственность – Женщина», «Двойственность – Сексуальная Алхимия» Джо Банделя и полный текст «Синагоги Сатаны» Станислава Пшибышевского, также переведенного Джо Банделем.

В 2016 «Ajna Offensive» опубликовала перевод Маркуса Вольфа на английский романа Эверса 1922 года «Сердце Короля».

Книга первая
Ученик пророка, или Охотники за дьяволом

Часть первая

Глава 1. Гостиница у озера

– Итак, я буду очень рад видеть вас у себя сегодня к ужину! – сказал Фрэнк Браун старому священнику.

Дон Винченцо протянул ему руку.

– Если позволите. До вечера!

Фрэнк Браун медленно направился к гостинице, стоявшей на самом берегу озера. Там он выбрал комнату, умылся, написал несколько писем и вышел прогуляться. Когда он вернулся, колокол уж звал к столу. Но он сначала поднялся к себе, тщательно выбрился, переоделся и спустился вниз, когда уже подавали третье блюдо.

Священник уже ждал его за небольшим столом у окна.

– Простите, я заставил вас ждать – эта одна из моих скверных привычек. – Он взял карту вин и предложил гостю выбрать марку.

– Удивительно! Вы выбрали как раз моё любимое вино!

Несмотря на это, Фрэнк Браун не выпил и полустакана, а ел и того хуже; зато он всё время следил, чтоб тарелка соседа не была пустой. Когда подали десерт, Браун очистил яблоко для старика, отрезал ломтик для себя и посолил его.

Священник покачал головой:

– Вы едите яблоко с солью?

– Разумеется. Только тогда чувствуешь настоящий аромат яблока.

Священник тоже посолил свое.

– Да, вы правы. Всегда надо уметь подойти к сущности вещей.

– Конечно, дон Винченцо. Это – самое главное.

– Позвольте, почему это – самое главное?..

– Я имею в виду, что диагноз должен всегда быть на первом плане. Например, если мы хотим сделать яблоко…

– Сделать – яблоко? Но мы не желаем делать яблоки!

– Почему – мы не желаем? Напротив, мы все хотим делать! Оставим яблоки, возьмём что-нибудь другое, например, холеру. Для того, чтобы бороться с нею, необходимо изучить жизнь бацилл. Не так ли?

– Совершенно верно. Но яблоки вы ведь хотите сделать, а холеру, наоборот, хотите уничтожить. С нею нужно бороться, а не создавать её.

Фрэнк Браун улыбнулся.

– Почему – нет? Ведь каждый год изобретают все новые и новые средства, чтобы возможно скорей и наиболее верным способом истребить как можно больше людей. Почему же не пустить во вражеский лагерь, вместо лиддита и мелинита, какую-нибудь страшную чуму, которая действует вернее всех смертоносных орудий?

Священник перекрестился.

– Пречистая Дева! Помилуй нас!

– Я тоже надеюсь, что этого никогда не будет. Война – вообще глупая вещь! – заметил Фрэнк Браун.

Дон Винченцо пристально посмотрел на своего собеседника. Где он видел это продолговатое, загорелое лицо, эти глаза, то голубые, то серые, то вдруг зелёные? Ему казалось, что он уже раньше знал этот высокий, слегка выпуклый лоб с прямой прядью пепельных волос, и эти губы, слегка опущенные вниз, и полуоткрытый рот, показывающий белые зубы с кусочками золота между ними…

– Нет, нет, ваше преподобие! Вы не знали прежде меня. Сегодня утром мы впервые встретились с вами на пароходе.

– Что это значит? Вы читаете в мыслях?

– Разве это так трудно? Почти все люди похожи на открытую книгу. Особенно священники.

– К счастью, не все люди умеют читать.

– Да, дон Винченцо, есть много безграмотных. Мы вернулись опять к тому же вопросу. Самое важное – уметь читать. Эти значит, – видеть, познавать. И потом нужно уметь писать, т. е. творить…

– Доктор, вы католик?

Вопрос был поставлен неожиданно, но Фрэнк Браун не смутился.

– Пока нет, – ответил он спокойно, – но, – кто знает? – быть может, я стану таковым когда-нибудь. Надеюсь, однако, мы не будем теперь заниматься религиозным спором. Сегодня утром я просил вас указать мне тихий, укромный уголок, где я мог бы спокойно прожить пару месяцев. Вы указали мне Валь-ди-Скодра. Почему вы сами не хотите навестить эту заброшенную деревушку?

– Не хочу! Скажите лучше: не могу. Я получил сегодня письмо, в котором мне сообщают, что в Валь-ди-Скодра теперь не вполне тихо и не совсем спокойно: местные жители устраивают сектантские собрания.

– Кто же руководит ими?

– Во главе их стоит Пьетро Носклер, или мистер Питер, как он величает себя, или «Американец», как его называют крестьяне.

– Но кто такой этот мистер Питер?

– Это – бывший эмигрант. Лет тридцать тому назад, шестнадцатилетним юношей, он поехал искать счастья в Америке. Сначала он жил в Нью-Йорке, затем – в Чикаго и, наконец, попал куда-то в Пенсильванию. Всюду ему не везло, и он с трудом перебивался с женой. К счастью, детей они не имели. Здесь, в Пенсильвании, он примкнул к какой – то религиозной мистической секте из чисто материальных соображений: за ним начали ухаживать, заботы о пропитании отпали от него, и мало-помалу из ничтожного лапотника он превратился в настоящего сапожника, потом обзавёлся даже собственным магазином. В этот момент ему свалилось счастье: для сооружения нового храма община устроила лотерею, и главный выигрыш – двадцать тысяч долларов – достался ему. Это дало ему возможность осуществить свою заветную мечту – вернуться на родину. Здесь он купил дом, открыл обувную лавку, – деньги он вложил, по моему совету, в государственные бумаги – и живёт около трех лет. Однако, хозяйство отнимает у него слишком мало времени и, от нечего делать, он начал устраивать у себя религиозные собрания, на которых проповедует покаяние в грехах.

В такой заброшенной деревушке все мрут со скуки; эти собрания с пением и молитвами – единственное развлечение после работ; поэтому понятно, что количество слушателей Американца до того разрослось, что ему пришлось выстроить специальный сарай для собраний: у него дома они уже не помещались.

– Но не противоречит ли его учение вашему, дон Винченцо?

– И да, и нет. Он говорит, например: исповедь нужна; но мало поверять свои грехи с глазу на глаз священнику: нужно иметь мужество заявлять о них открыто на собраниях. Только таким путем можно изгнать злого духа, который бродит по всей земле.

– И вы спокойно смотрите, как ваша паства идёт к нему?

– Да. Это – тактика, которой вот уже двенадцать лет придерживается наш епископ. Он – очень умный человек и, поверьте, это самая удачная тактика.

– Однако, мне кажется, сидеть сложа руки, как вы, и смотреть, как движение принимает всё большие и большие размеры, – совсем не в духе церкви!

– Вы не знаете наших гор, милый доктор. Иначе вы не говорили бы так. Видите ли, там, в глубоких долинах, окружённых горами, которые уходят высоко за облака, рождаются и живут люди, как в вечной темнице. Их мир бесконечно мал. Никогда они не видят широкого горизонта, никогда их взор не выходит за пределы их глубокой и тесной дыры. Каждый из них страдает уродством: одни – духовным, другие – телесным. Как слепые, они ощупью бродят, и так забыли жить, что не могут вспомнить, даже выйдя на широкий простор.

Тридцать лет, например, прожил Пьетро Носклер в Америке, а знает о ней столько же, что вот эта бутыль! Горы словно сжали, сдавили дух своих обитателей. Они все – христиане, благочестивее которых нет во всем мире; они любят Богоматерь и Христа. Но нас, священников, ужас охватывает порой, когда мы видим, как они веруют. Наш епископ однажды сказал очень метко: «Наши горы имеют больше богов, чем Рим и Эллада и вся Азия». Почти не проходит года, чтоб в какой-нибудь деревушке не возникла новая мистическая секта. Таким образом, вы видите, то, что творится сейчас в Валь-ди-Скодра, не ново для нас; немного новы лишь американские идеи.

– И вы считаете, что своим… ничегонеделанием боретесь с этими явлениями?

– Да. Не нужно вмешиваться! Именно таким образом мы достигаем блестящих результатов. Мы оставляем их в покое – и через короткое время угар проходит, и они снова стремятся в старую церковь, как ни в чем не бывало. Никто из них не знает, что он хочет; у них нет никакой руководящей идеи; поэтому их увлечения так безопасны; это своего рода болезнь гор, – наш епископ называет её долинной лихорадкой.

– А знает епископ о происходящем в Валь-ди-Скодра?

– Разумеется. Я докладывал ему об этом, когда мне показалось, что движение принимает слишком серьезные размеры. Но он рассмеялся и сказал, что новая пенсильванская мода внесёт хоть некоторое разнообразие, и настойчиво рекомендовал мне не вмешиваться, ибо, по его мнению, всякое давление может привести лишь к сопротивлению. Я не был там уже четыре месяца. Последний раз я служил там обедню лишь для одного человека: все бегут теперь к Американцу. Они собираются у него четыре раза в неделю и поднимают невообразимый шум своим пением и оглушительной музыкой. Однако, вас они беспокоить не будут: их сарай построен как раз на противоположном конце деревни.

Фрэнк Браун улыбнулся.

– В таком случае, я отправляюсь туда завтра же утром. По-видимому, этот Американец – человек, которого можно использовать.

– Использовать?.. Как так?

– Разве я могу заранее знать? Все зависит от момента. В этих обитателях горных долин заложена таинственная, мистическая сила, и никакую силу нельзя оставлять неиспользованной.

– Эта сила – явление болезненное; и чем скорее она сгинет – тем лучше.

– Нет, вы не правы, старик, – сказал Фрэнк вполголоса. – Ничто не должно погибнуть, не вкусив вполне жизни.

– Но злое…

– Даже злое! Оно имеет право на жизнь, как и все остальное. Отвратительно лишь то, что ничтожно! Все же сильное – красиво!

– Американец мало поймет из того, что вы только что говорили.

– Ему не нужно понимать, – ответил Фрэнк Браун. – Его дело – созидать! Ах, если бы он мог сделать из этих жителей гор одну сплошную, цельную массу! Зверя, мощного зверя я буду иметь тогда, дон Винченцо, а тогда уж, – поверьте мне, – я сумею научить его кусаться!

– Вы мне разрешите, доктор, задать вам один вопрос?

– Разумеется.

– Гм… кто вы?

Доктор встал. Все лицо его светилось ясной, почти детской улыбкой.

– Кто я? Простой смертный. Зовут меня Фрэнк Браун; умею читать и писать.