Глава 1
Шесть лет назад
Несусь домой абсолютно счастливая. Диплом защищен на отлично, и причина моего недомогания найдена! Конечно, странно, что плохо мне было так долго, ведь судя по анализу крови срок совсем крохотный.
Но да ладно, главное, Марк обрадуется. Я надеюсь. Ведь мы не обсуждали беременность, но оба понимали, что она может наступить. И теперь–то мы точно уедем в другой город, сбежим еще дальше, как планировали.
Тихой мышкой захожу в дом родителей Марка. Мы съехали отсюда с месяц назад, но до сих пор не забрали все наши вещи. Мне всегда было неуютно здесь, но Марк настаивал, надеялся, что его родители свыкнуться с выбором сына. Но чуда не произошло.
Днем никого не должно быть дома, но я все равно крадусь на цыпочках в нашу бывшую комнату. Заберу оставшееся, оставлю ключи на столе и больше не переступлю порог этого дома.
– Мариночка, здравствуй, – позади раздается голос человека, которого я хотела бы никогда больше не видеть.
– Э, Владислав Германович, день добрый,– киваю. – А я за вещами пришла, хотела забрать оставшееся и ключи вернуть.
– Конечно, милая, это твое право, – мужчина приторно улыбается. – Ты иди, а я пока чаю нам налью.
Хочу отказаться, моя интуиция истошно вопит, чтобы я этого не делала, но я, конечно, соглашаюсь. Марк будет счастлив, если мы с его отцом сумеем создать видимость мира.
Быстро кидаю вещи в рюкзак и спускаюсь в столовую. Мои будущие свекры – люди состоятельные. Это основная причина, по которой я им не угодила. Выскочка без роду и племени, с первого курса предоставленная самой себе и полагающаяся только на свои силы.
– Забрала, спасибо, – произношу, беря кружку из рук Владислава Германовича.
– Отлично, – он снова приторно улыбается, помешивая свой чай. – Ты сегодня диплом защитила, да?
– Ага, на отлично, – киваю.
– Умница. Всегда знал, что мозги у тебя есть. Да ты пей!
Хочу возразить, ведь он раньше называл меня пустоголовой профурсеткой, охмурившей его сына, но почему–то повинуюсь приказу и делаю глоток. Напиток обжигает и слишком сладкий для меня. Но я молчу, не хочу оскорблять мужчину, который чуть ли не впервые пытается вести себя со мной по–человечески.
– А как ваши дела? Как поживает Роза Витальевна? – решаю поддержать светский разговор.
Будущая свекровь в отличие от свекра не кидалась оскорблениями, в основном сохраняла нейтралитет, иногда проявляя участие. Например, озаботилась подарком на мой день рождения. Помогла мне преобразиться в ее салоне красоты, а потом безвозмездно обновила мой гардероб.
Возможно, Роза Витальевна делала это из корыстных побуждений, так как ей было стыдно за меня, но она ни разу не сказала ничего дурного в мой адрес. И за это я была ей благодарна.
– Все хорошо, Мариночка, все хорошо, – отвечает Владислав. – Да ты пей, после диплома устала, поди.
Снова делаю машинальный глоток и чувствую горечь на языке. Странный чай.
– Спасибо, но я, наверное, пойду, – пытаюсь поставить кружку и выйти. – Марка хочу обрадовать. Загляну к нему в офис.
– О, он еще не знает, ясно, – произносит Владислав, едва поджав губы при упоминании места работы его сына. Ведь он хотел для него другого, чтобы наследник был в корпорации отца.– Собираешься сделать ему сюрприз, хорошая затея. Лучше расскажи, о чем был твой диплом, интересно ведь.
Делаю круглые глаза. Ему точно никогда не была интересна моя жизнь. Но тут на столе вибрирует телефон Владислава, сообщая о полученном сообщении. Он быстро просматривает его, а потом заговаривает.
– Что ж, ладно, раз спешишь, не буду задерживать, – меняет он вдруг курс.
Я же, ничего не понимая, ставлю кружку на стол и прощаюсь.
В маршрутке у меня начинает ужасно болеть голова, перед глазами появляются черные мушки, а к горлу подступает тошнота. Буквально вываливаюсь из переполненного автобуса на воздух и жадно дышу, широко открыв рот.
Немного легчает, и я шагаю в сторону офиса Марка. Там в холле есть кулер с холодной водой, мне обязательно полегчает.
Но вода не помогает, и я обреченно подхожу к кабинету любимого. Дверь в него приоткрыта, и я почему–то не захожу сразу, а смотрю в образовавшуюся щель и слушаю чужой разговор.
– Марк, сколько еще ты будешь вместе с этой своей заучкой?! Ты хоть понимаешь, что разбиваешь сердца своих родителей! – эмоционально восклицает красивая брюнетка в свободном платье.
– Жанна, если тебя прислали в качестве переговорщика, то зря стараешься, – холодно отвечает Марк, почему–то стоя совсем рядом с девушкой.
– Я скучаю по тебе, – она проводит рукой по его лицу, – невозможно скучаю.
Я ахаю, едва успевая закрыть рот ладонью.
– Давай не будем, Жанна, – Марк аккуратно убирает руку девушки, – мы с тобой прекрасные друзья и любовники, но Марину я люблю, а к тебе я никогда не испытывал подобных чувств.
– Понимаю, Марк, – брюнетка тяжело вздыхает, как будто собирается с мыслями, – но есть кое–что, что ты должен узнать, – она берет ладонь Марка и кладет себе на живот, – я беременна.
В ужасе отшатываюсь назад. Мне хватает секундного замешательства любимого, мелькнувшей в его глазах радости и размера живота Жанны, чтобы сложить два и два.
Глава 2
Разворачиваюсь на пятках и шагаю обратно к выходу. Кто–то из сотрудниц Марка мне что–то говорит, я не понимаю, не слышу их. Да и какая разница. Мое сознание поглотила только что увиденная картинка.
– Девушка, с вами все хорошо? Может, присядете, воды принести? – слова охранника на выходе просачиваются–таки в мой мозг.
– Что? Вы мне? – верчу головой.
– Вам, вам, – произносит обеспокоенный мужчина.
Вспоминаю свое намерение попить воду в офисе Марка, но кулер остался позади.
– Знаете, не надо, спасибо. Странно, но мне вдруг стало хорошо, – отвечаю охраннику и выхожу на улицу.
Я не лгу, самочувствие действительно резко наладилось. Физическое. Душевное, наоборот, рухнуло в пятки.
Иду куда–то, не разбирая дороги, и все думаю, думаю, думаю. Вернее, воспроизвожу на повторе только что увиденную сцену. Аналитический ум отказывается выдавать конструктивную критику. Эмоции велят рыдать в голос, а интуиция просит разобраться. Не хочет верить в неотвратимость увиденного. Глупая.
Неправильная у меня интуиция, наивная и повернутая в сторону Марка, не иначе.
– Марина? Не пошла с группой праздновать, чтобы погулять в одиночестве по парку? Понимаю, сам такой.
Поднимаю глаза и в растерянности оглядываюсь. Действительно, ноги привели меня в сквер, а не двор дома, где мы с Марком снимаем квартиру.
И только после осознания местоположения перевожу взгляд на заговорившего со мной человека.
–Дима? Привет, – узнаю одногруппника. – Какими судьбами?
– Марина, вообще–то это городской парк, не твой личный, здесь могут гулять все, – отвечает он шутливо.
– Твоя правда, – киваю. – Ладно, извини, ты наслаждайся прогулкой, а я пойду, настроение что–то не очень.
– Тогда я просто обязан, как настоящий рыцарь, сопровождать прекрасную деву в ее безмолвных страданиях! – заявляет высокопарно Дима.
Смотрю на него, как на дурака. Только глупых шуток мне сейчас не хватает.
– Хочешь, можешь не молчать, можешь рассказать о своих страданиях, я послушаю, – ничуть не смущается он.
Я лишь качаю головой и бреду дальше, опустив голову. А Дима увязывается за мной.
Удивительно, но ему удается вырвать меня из бестолкового просмотра увиденной сцены в кабинете Марка. Постепенно я втягиваюсь в ничего не значащую болтовню, а затем и вовсе обнаруживаю себя сидящей на лавочке с сахарной ватой в руке.
– Спасибо, я, кажется, голодная, – смотрю на сладкое облачко на палочке.
– Вы, девчонки, вечно худеете, а потом обмороки, – заявляет Дима со знанием дела.
– Ага, обмороки, – глухо повторяю.
Через время вата съедена, и разговор совсем перестает клеиться. Я снова ухожу в себя.
– У тебя тут чуть–чуть осталось, – Дима вдруг наклоняется близко–близко ко мне и проводит пальцем по уголку моего рта.
– Спасибо, конечно, но я и сама могу, – отшатываюсь на спинку лавочки. Мне неприятна чужая близость. – Я, пожалуй, пойду. Спасибо за компанию. Да и ты тоже наверняка спешишь.
Пытаюсь встать, но сильные руки парня не дают этого сделать.
– Ничуть, – он качает головой, – я уже там, где должен быть.
И внезапно его губы накрывают мои. От удивления не сразу начинаю вырываться, несколько долгих секунд сижу шокированная в объятиях Димы.
– Д–да, ты в своем уме?! – возвращаю контроль над собой и с силой отталкиваю парня, вскакивая на ноги. – С чего вообще? Никаких намеков не было! Я вообще беременная от другого к твоим сведениям!
– Серьезно? Беременная? Ничего себе, а мне не сказали, – бормочет Дима.
– Почему тебе кто–то должен был сказать?! Ай, ладно, ну тебя, – машу на него рукой и убегаю теперь уже точно домой.
Странную реакцию Димы списываю на его личную неадекватность, которую я попросту раньше не замечала. Все–таки мы впервые общались с ним наедине.
Квартира встречает меня тишиной. Захлопываю дверь и вздрагиваю от громкого звука. Марка еще нет, рано слишком. И я медленно прохожу внутрь.
Рассеянно провожу рукой по рамкам с нашими совместными фотографиями и осознаю, что все было ложью. И только сейчас по моей щеке медленно стекает одинокая слеза.
Яростно вытираю ее и иду пить чай. Нам с Марком предстоит долгий разговор, и я должна к нему морально подготовиться.
Проходит пару часов, и я практически успокаиваюсь, почти убеждаю себя, что в жизни порой случаются недоразумения, и, возможно, это одно из них приключилось с нами. В конце концов, я всегда была за правду и справедливость, а потому не собираюсь молча уходить в сиреневый закат. Дождусь Марка, прижму к стенке, и мы вместе решим, как быть дальше. Решим, как цивилизованные люди, а не как классические герои любовных романов.
Но мне не приходится долго ждать, он звонит, как раз в тот момент, когда я прихожу сама с собой к согласию.
– Алло, – отвечаю, затаив дыхание, и на подсознательном уровне сразу понимаю, что он знает, что я знаю.
–Привет, Марина, – произносит он тяжело. – Поздравляю с защитой диплома.Я с отцом виделся, он мне многое рассказал и показал.
– О, здорово, – киваю, забыв, что он меня не видит, – и спасибо.
– Я сегодня переночую у родителей. Нужно подумать, – произносит отрывисто Марк. – Я все знаю.
–Вообще–то, это я все знаю, – поправляю Марка. Еще у одного проблемы с речью сегодня. – И ты не находишь, что нам нужно поговорить?! Спустишь все вот так, убегая к родителям, от влияния которых мечтал избавиться?!
– Не надо о моих родителях! – произносит Марк зло, чем сильнее удивляет меня. – Марина, – он делает глубокий вдох, – нам лучше не видеться ближайшее время, а не то я за себя не ручаюсь. Ты живи спокойно, квартира оплачено на месяц вперед. Я как–нибудь заскочу, забрать вещи.
– Совсем оборзел? – произношу в шоке. – Ты решил поступить как трусливая задница? Молча сбежать?
– Все, Марин, мне слишком тяжело сейчас.
– То есть ее ребенок важнее моего?! – кричу в телефон в истерике, но меня уже никто не слышит. – Отключился, – произношу сама себе, – он просто отключился и вычеркнул меня из жизни, оставив напоследок подачку в виде платы за квартиру.
Швыряю кружку в стену и оседаю на пол, давясь рыданиями…
Глава 3
После продолжительной истерики я попросту засыпаю до следующего полудня. Давно не вставала так поздно, всегда были какие–то дела.
Бреду понуро на кухню. Один взгляд на устроенный вчера погром, и воспоминания заново накрывают меня, заставляя опереться руками о стол и сделать несколько глубоких вздохов. Нет, так нельзя продолжать.
Завариваю себе кашу и какао, нужно постараться поесть. Усилием воли отправляю ложку себе в рот, подавляя желание выплюнуть еду. Глотаю и перевожу дух. Пью и слегка хлопаю себя по щекам.
Истеричность и излишняя драматичность мне не свойственны, нужно заканчивать с таким неконструктивным поведением. Я теперь не одна, и должна отвечать не только за себя. Справилась, когда осталась без родных, и тут справлюсь.
Но спускать поведение Марка на тормозах я не собираюсь. Нам жить в одном городе, и я не собираюсь прятаться от его дамы сердца и от него самого. Он обязан моей крошке ровно столько же, как и чужой.
Немного воспрянув духом, доедаю и привожу себя в приличный вид. Уснула вчера в чем была, это никуда не годится. Хватаю рюкзак и собираюсь открывать дверь, но кто–то меня опережает, нажимает на звонок.
Глупое я создание, открываю, не глянув в глазок.
– Владислав Германович? Здравствуйте, – вспоминаю о вежливости в последний момент.
– Мариночка, приветствую, – кивает мужчина с улыбкой на губах. – Я зайду?
– Э, – мнусь, – я уходить собиралась.
Снова оставаться с этим мужчиной наедине совсем не хочется. Почему–то рядом с ним внутри меня просыпается безотчетный страх, очень неуютно становится.
– Я много времени не займу, – говорит отец Марка и нагло шагает внутрь квартиры, оттеснив меня плечом. – Проходи на кухню, – звучит приказ.
Да уж, приятный человек. Выдыхаю и иду вслед за ним.
– Чаю не предлагаю, без обид, – становлюсь в дверях кухни и упираю руки в бока, – и я спешу.
Владислав Германович бросает на меня цепкий взгляд, но никак не комментирует.
– Ладно, Марина, тогда сразу к делу, – он вытаскивает из кармана конверт, сложенный вдвое. – Это тебе от Марка. Отступные, так сказать. Ты – девушка умная, практичная, найдешь, куда их потратить.
Тут Владислав косится на мой живот. Тут же неосознанно прикрываю его руками. Он знает? Но это невозможно.
– На что вы намекаете? – спрашиваю осторожно.
– Только на то, что тебе стоит оставить моего сына и переехать.
– Это точно его решение? – подозрительно щурюсь. – Мы так толком и не поговорили вчера! Если от него беременна какая–то Жанна, это не значит, что можно выкинуть меня, как собачку, даже не поговорив! Я не верю, что Марк – инициатор этих денег, скорее вы! И я собираюсь поговорить с ним, – трясущейся рукой роюсь в рюкзаке в поисках телефона, но Владислав Германович перехватывает мою конечность.
– Послушай, девочка, –практически шипит он мне в лицо, – ты не нужна моему сыну, он счастлив с другой!Наконец у него невеста, соответствующая статусу нашей семьи. А ты не будь дурой, не усложняй жизнь ни себе, ни Марку, – видимо, мои мысли отражаются на лице, потому что он вдруг отпускает мою руку и начинает рыться в карманах. – Вот, смотри! Они вчера ходили на узи, у них все хорошо, не порть им жизнь, девочка.
С болью смотрю на счастливую пару.
– Н–но я, как же я. Я ведь тоже, – произношу, едва сдерживая слезы.
– Ничего, ничего, у тебя все наладится, – говорит участливо Владислав Германович, – ты еще встретишь своего единственного. Присядь, – он мягко толкает меня на диван и отходит к графину, – и выпей воды, – сует стакан, а я машинально делаю глоток.–Скоро жизнь заиграет новыми красками.
Глава 4
Владислав Германович уходит, а я все так и сижу в обнимку со стаканом. Кажется, он что–то еще говорил, прощался, рекомендовал воду выпить до конца, дверь за собой сам закрыл.
Я не реагировала. Возможно, только кивнула. От былого собранного настроя не осталось и следа.
Из ступора меня выводит сигнал телефона. Будильник. Напоминание о том, что нужно сдать институтские книги, но я с этим позавчера справилась, забыла с телефона убрать.
Нажимаю на мобильник, а потом с удивлением смотрю на стакан. Не сразу понимаю, откуда он у меня в руках. Передумываю допивать и выливаю. Что мне действительно нужно, так это умыться.
С наслаждением брызгаю холодной водой в лицо и шею, и постепенно приходит ясность сознания. Возвращаюсь на кухню и натыкаюсь взглядом на конверт, оставленный Владиславом. Сажусь рядом и гипнотизирую его, словно тот бомба медленного действия. Хотя кто знает эту семейку, у них всякое может быть.
Не знаю, сколько проходит времени, скорее всего я бы так и сидела, ничего не делая, лишь смотря на «подачку», но у меня начинает невыносимо тянуть живот. Иду в ванную и замечаю…
– Кровь! – шепчу в ужасе.
Ее совсем немного, но достаточно для паники.
И тут снова оживает телефон. На этот раз звонок.
– Алло, – отвечаю дрожащим голосом.
– Марин, ну я иду, ты дома? Мы приехали, но два дня я занималась мелкими, только сегодня оставила их на бабушек и могу наконец–то отдохнуть с тобой.
«Маша», – проносится в голове узнавание.
Моя лучшая и, пожалуй, единственная подруга. Мы росли в одном дворе и были практически, как сестры. Потом она вышла замуж и уехала в другой город. И вот, приехала, а у меня тут…
– Машенька, я, – не могу сдержать всхлипа, – я, наверное, не смогу.
– Что случилось? – сразу настораживается подруга.
– Ой, – выдыхаю, – много всего, – и понимаю, если продолжу, то банально разрыдаюсь в голос. – Может, я тебе попозже перезвоню? – с трудом выдавливаю из себя.
– Не стоит. Открывай дверь, лечить тебя будем. Я поднялась, – отвечает Маша с мрачной решимостью.
Дальнейшее происходит как в тумане. Мне становится хуже, но я уже не понимаю, то ли от боли душевной, то ли от физической. Маша не требует подробных рассказов, лишь задает несколько наводящих вопросов и вызывает врача.
Удивительно, но они приезжают. Я–то думала, что скорая нужна для тех, кто не в состоянии сам дойти, а у меня не столь тяжелый случай. По крайней мере я пытаюсь убедить себя в этом.
Врач забирает меня в больницу, Маша, к счастью, едет со мной. Мне кажется, я даже свое имя не в состоянии назвать сейчас. Такое ощущение, что внутренний заряд потух до нуля, и не к чему подключиться для перезарядки.
В больнице меня осматривают, что–то спрашивают, колют, а потом внезапно оставляют. Маша вроде не уходит, но и ко мне не подходит, разговаривает с кем–то.
Туман рассеивается вечером, как по щелчку. Мне гораздо лучше, но главная причина, по которой я прихожу в себя, это неожиданныеслова врача.
– Если вы хотели прервать беременность, то стоило это делать под наблюдением врача, – говорит она укоризненно.
– В смысле? Я не хотела ничего прерывать, я только вчера поняла, что беременна.
– Тем не менее, милочка, в вас явно попало вещество, ее прерывающее. Правда, в небольшой концентрации. Решили, что и этого хватит? Или передумали в последний момент? – врач не верит. – На той неделе у меня была одна такая, сама себе выписала чудосредство. Там все закончилось не так хорошо, как у вас, она добилась своего.
– Да не делала я ничего! – срываюсь на крик, чем заслуживаю еще один укоризненный взгляд. – Извините.
– Скажите, – вмешивается Маша, – сейчас ребёнку ничего не угрожает, или?
Вопрос виснет в воздухе, и я, затаив дыхание, жду ответа.
– Нет, не угрожает, – говорит доктор, поджав губы. – Но если она второй раз решит сотворить какую–то глупость, я уже не буду уверена.
– Спасибо вам, – тепло улыбается ей Маша, – огромное. Я присмотрю за Мариной. Вы ее еще подержите ведь, да?
– Конечно! Мы должны помогать всем, независимо от их тараканов в голове, – произносит врач и выходит.
– Маша, я ничего не принимала! Она ненормальная! – говорю, едва закрывается дверь.
– Я верю тебе. Но давай ты расскажешь мне все по порядку, и мы вместе поймем, что случилось, – произносит подруга мягко, садится на стул рядом и берет мою руку. – Врачи тоже могут ошибаться. Может, ты выпила какое–то средство от, скажем, боли? Оно и повлияло как–то не так. Всякое случается.
– Я не, – начинаю и зависаю, – ой, – перед глазами возникает стакан воды, заботливо поданный мне отцом Марка. – Да нет, быть такого не может! Или может? У меня все могло произойти из–за банального стресса, да? Диплом, ситуация с Марком, вот и не выдержал организм! А врач почему–то решила, что бывшая студентка непременно собиралась избавиться от ребенка. Подумала, что я как ее предыдущая пациентка, но это ведь не так. Не мог он мне что–то подсыпать! Это же совсем за гранью!
– Тшш, – успокаивающе произносит Маша, – давай ты мне расскажешь все от печки. И начнешь со вчерашней защиты диплома, хорошо?
Глава 5
Отрешенно пересказываю Маше происшествия, и с каждым следующим словом мне становится страшнее. Ведь я чуть не потеряла свою кровиночку, о которой втайне мечтала с момента собственного совершеннолетия. Осознание произошедшего расцветает в моей голове, пока я рассказываю Маше полную предысторию.
– Подожди, твой Марк так и сказал, друзья и любовники? – перебивает меня подруга.
– Да, именно так, – киваю.
– Слушай, но я видела вас по видеосвязи, когда ты звонила, влюбленный взгляд невозможно подделать, я уверена. А он так трепетно смотрел на тебя, словно ты фарфоровая статуэтка, которую нужно оберегать, как высшую ценность, – не верит Маша.
– Я прекрасно помню, что он сказал! – раздражаюсь. – Я знаю, ты считаешь, что я перенервничала и так далее, но на тот момент я еще не нервничала!
– Хорошо–хорошо, успокойся, пожалуйста, – Маша поднимает руки в примирительном жесте, – а то меня выгонят из палаты, и будешь тут одна куковать. И я верю тебе, честно! Просто по собственному опыту знаю, что не всегда сказанное стоит воспринимать однозначно.
– Да тут явно нет никакого другого смысла.
– Ладно, а живот у девицы большой?
– Для меня большой, – продолжаю раздражаться, – точно не могу сказать, какой месяц, если ты об этом. Если сама дойду до ее этапа беременности, скажу!
– Тшш, милая, конечно, дойдешь, – Маша успокаивающе гладит меня по голове, – по–другому быть не может. Я всего лишь пытаюсь разобраться. Считай, что чутье подсказывает, что в моменте с Марком не все так однозначно, как видится. У них с Жанной все могло быть и до тебя. Он сказал, они хорошие друзья, а дружить можно с детства. Ты же с ним не так долго, хотя вы практически сразу съехались.
– Только потому, что полусумасшедшая старушка, у которой я снимала комнату, решила меня выгнать за три дня до конца оплаченного срока, – я краснею.
– Да, я помню ту историю, ты рассказывала. Она застала вас с Марком.
– Одетыми! – подчеркиваю.
Комплексы во мне процветают, до сих пор ужасно смущаюсь, вспоминая тот случай.
– Как скажешь, – соглашается Маша. – Это сейчас совсем неважно. Я к тому, что если бы у меня был друг, которого я знаю с детства, и мы бы с ним периодически спали, я бы тоже сказала, что мы прекрасные любовники в настоящем времени, даже если бы мы давно не спали. Понимаешь, куда я клоню?
– Понимаю, – отвечаю со вздохом. – Но твоя гипотеза не имеете доказательств, а у моей еще и его отец с фотографиями с совместного похода на УЗИ, – и тут у меня в голове что–то щелкает. – О нет, Маша, какая же я дура! Чуть сама не погубила ребенка! Я ведь еще в первый раз, после его чая, себя плохо почувствовала.
Мне становится еще хуже от осознания минувшей опасности. Воздуха не хватает, сердце колотится, а в висках стучит. Резко сажусь на кушетке, обмахиваясь руками.
– Ч–что такое, Мариночка? – Маша пугается моего наверняка бледного вида. – Давай выпьешь водички, и умоем тебя заодно, – она наливает немного в стакан и дает мне, а из бутылки мочит свою ладонь и протирает ею мое лицо и шею, – вот так, сейчас полегчает. Ты, главное, помни, нам волноваться нельзя, все что было, то прошло, и больше не придет.
– Не придет, – повторяю эхом, а потом трясу головой. – Да нет, Машуль, это как раз может прийти. Мне страшно, – хватаю ее за руку, – а вдруг отец Марка и сюда заявится, чтобы меня допоить.
– Давай ты продолжишь рассказ в хронологической последовательности, а потом мы вместе с тобой сделаем выводы, хорошо? – ласково произносит Маша, продолжая обтирать меня водой.
– Хорошо, – киваю.
Напряжение немного отпускает, дышать становится легче. И страхи нужно прорабатывать, это я знаю не понаслышке. Обличив ужас, сидящий в душе, в произнесенные вслух слова, становится немного легче.
Больше Маша меня не перебивает, хотя я вижу, что ей хочется вставить комментарии и задать уточняющие вопросы. Или поделиться собственными догадками, как в случае Марка с Жанной. Но она дает мне закончить, а потом очень странно реагирует.
– Где твой телефон? Дай мне его! Срочно! – требует она, смотря на меня дикими глазами.
– Вон он, на тумбочке, – произношу недоуменно. – Но что ты хочешь?
Вопрос повисает в воздухе. Маша хватает мой мобильник, выключает его, а потом зачем–то достает сим–карту.
– Эх, плохо, что в современных моделях не вытащить аккумулятор, слитным делают корпус сволочи, – она качает головой. – Но ничего, симку мы тебе сразу сможем уничтожить, – Маша роется в своей сумке. – Сейчас, они у меня были где–то, – не успеваю спросить кто или что, как она вытаскивает маникюрные ножницы и перерезает мою несчастную сим–карту пополам. – Ура!
– И зачем это? – смотрю на нее в шоке.
Одно хорошо, тревога отошла на задний план. Удивление на поведение всегда разумной Маши затмило все остальное.
– Новую тебе купим. Я завтра приобрету, причем на свое имя. Марк ведь не знает мою фамилию?
– Нет, – качаю головой, – зачем.
– Незачем, – отрезает она. – Телефон жалко разбивать, но проверить не помешало бы. Мужу отнесу, пусть займется! А тебе принесу кнопочный, я его мелким иногда даю поиграть.
– Маша, зачем все это? Я могла просто заблокировать номера всей семьи Марка.
– Ага, а местоположение твое все равно можно вычислить! Да и этот Владислав Германович может снова воспользоваться услугами одного из твоих одногруппников. Нет, милая моя, – Маша качает головой, – мы не можем так рисковать.
И тут у меня в голове складывается цельная картинка. Дима был подослан.
Со стоном откидываюсь назад на подушки. Как далеко простирается коварство этого ужасного человека? Своему сыну он тоже способен навредить или нет?
– Слушай, а если он и Марка того, –обеспокоенно спрашиваю Машу.
– Нет, здоровье сына он точно не трогал, – она качает головой.– А про все остальное не знаю. Боюсь, трудно будет разобрать, где правда, а где искусная постановка. Да и не удастсянам. Теперь я тебе точно не позволю контактировать с Марком или с кем–то еще. Твой парень, может, и не такой плохой, от своей версии с Жанной я не отказываюсь, но его отец натурально опасен.