Фелиб сидел у окна и скучал. Осенняя хандра напала и на него – депрессия и апатия, благословенные пасмурным небом и жижей, грязью, слякотью размытых дорог навалились с утроенной силой.
В этот выходной воскресный день не хотелось делать ничего, даже для себя самого; ещё вчера всё постирано, переглажено вдоль и поперёк. Вымыто с чистотою и совестью до блеска – ни пылинки, ни соринки.
«Фильм, что ли, посмотреть какой-нибудь?», – зевая, спросил сам у себя социофоб и мизантроп. «Или музыку послушать… Ту, что поможет с уходом от реальности; под которую можно забыться, провалиться».
К чтению книг, просмотру кино, прослушиванию музыки Фелиб относился очень избирательно – он буквально «уходил» туда, очень внимательно и сосредоточенно подмечая каждый штрих, подробность, деталь.
«Крайне нужно, крайне важно смотреть то, над чем можно задуматься и что хотелось бы пересмотреть и не раз», – размышлял про себя одинокий серый человек. И вдруг он задумался о современности – о культуре, искусстве, театре, интернете; обо всём.
«Сейчас столько всего… И столько «ничего» одновременно…», – такие тягостные думы терзали интеллигента-интеллектуала.
Внезапно его мысли самым бесцеремонным образом были прерваны очередным раскатом ноябрьского грома – более сильным по сравнению с предыдущими; тому же, что в ноябре может быть гроза, Фелиб совсем не удивился – мало ли какие ещё сюрпризы может преподнести погода, включая холодную, снежную зиму в восемнадцатом веке или отчаянно жестокую, суховейную жару в веке двадцать первом – низвергающуюся вверх, ниспадающую своими космами и лапами всё дальше и дальше, к Пиренеям и Апеннинам, не обращая внимания на географию и календарь.
Радуга тройная почтила-таки своим присутствием, взойдя сквозь редеющие тучи где-то там, далеко и сбоку от основного обзора из окна. Вот и зверь пернатый оживился, радостно чирикая и расправляя затёкшие, намокшие крылья.
Птицы прилетали самые разные, характерные для этой локации – синицы с их ярким, пёстрым оперением; также невзрачные воробьи, наглые голуби, громкие вороны, любопытные сороки, издевательски хохочущие чайки, быстрые сойки и едва заметные даже в поредевшей листвою древесной кроне иволги с их характерным «пююй».
Фелиб прислушался.
Неожиданно до его слуха донёсся едва различимый крик.
«Зовут на помощь? Это со стороны болот», – мгновенно догадался Фелиб, торопливо одеваясь, обуваясь.
Метрах в пятистах от его сруба лежали труднопроходимые, в камыше и прочей траве болота1, в одном из которых Фелиб и заприметил тонущий силуэт.
Спасатель подал было попавшуюся ему под руки длинную палку, но запоздало заметил, что руки несчастной (это была молодая женщина) уже по локоть в вязком иле.
С одного краю бывшего когда-то озером водоёма можно было подступиться – Фелиб подошёл как можно ближе и протянул несчастной утопающей ещё один свежеизломанный сук.
– Хватайтесь зубами! – крикнул он жертве, – руками вытянуть не получится; вместе пойдём на дно.
Иногда чудо всё же может произойти – как в этот раз, ибо через некоторое время горе-спаситель и незнакомка уже валялись на берегу, тяжело дыша.
Последняя благоразумно поблагодарила Фелиба за своё спасение.
– Не местные? – Только и буркнул тот в ответ. – Как вас только угораздило…
И грянул гром, и молния сверкнула; ливень снова принакрыл окрестности. А в воздухе витала отнюдь не только сырость…
Чавкая по лужам в кирзовых сапогах, Фелиб довёл чужую до дверей своего жилища.
– Вы пересидите покамест у меня, обождите; дороги совсем размыло – даже на велосипеде не вариант убраться прочь. Главное, чтобы вы не простудились после болот.
– Почему вы отворачиваетесь? – Изумлённо спросила гостья, широко распахивая глаза.
– Вы ведь переодеваться будете, верно? Идите и примите тёплую ванну, а я пока поставлю кипятиться электрочайник.
Промокшая с головы до ног белокурая Алиса (так её звали) послушно удалилась. На вид ей было чуть за тридцать, а рост – около метра семьдесят. Судя по талии, фигуре, вряд ли когда-либо рожавшая и в целом резко контрастировавшая с подвидом женщины «Village Woman»2.
Спустя час Фелиб и Алиса уже пили горячий шоколад, знакомясь (хотя для первого это было жуткое и не очень приятное испытание ввиду его отшельнического образа жизни).
– Городские? Как вас сюда занесло? – С явным сожалением и даже некоторой тревогой в голосе спросил Фелиб.
– Приехала к троюродной бабушке. Никогда раньше здесь не была. Одни живёте?
– Почти, – мрачно ответствовал второй участник диалога, кивая на лениво разлёгшегося кота и безмолвных аквариумных рыбок. – Всё-таки, зачем вы здесь?
– Не поняла… – Тон Алисы из нейтрально-дружелюбного стал склоняться к слегка раздражительному.
– Бегите отсюда, – перегнувшись через весь стол, прошептал Фелиб сидевшей напротив него девушке. После он демонстративно вышел из-за стола и удалился в свою комнату.
Книга не читалась, книга не писалась; музыка не слушалась, музыка не сочинялась. Иллюстрация не рисовалась, и глина в руки не давалась. Разозлившись, Фелиб махнул на все свои хобби рукой (не совсем справедливо виня в этом осень) и задремал в кресле, пока Алиса мыла посуду на его кухне. Проснувшись, мужчина с удивлением обнаружил, что эта трудоголик вытерла всю пыль, помыла его уличную обувь и собирается приступить к влажной уборке в его собственном доме.
– Благодарствую, но это лишнее, – изрёк парень, – Я только вчера убирался; помощники мне не нужны, спасибо.
– Извините, – словно оправдываясь, вымолвила девушка. Её лицо пошло красками. – Я просто не могу долго сидеть без дела.
Иначе, по-другому глянул на Алису Фелиб – если не сроду, то давно он не встречал таких женщин! Без сверхдлинных когтей, как у многих современных мадам, будто они ведьмы какие; минимум косметики. Джинсы и клетчатая рубашка так шли этой Алисе, что… А эти забавные ямочки на щёках, когда она так мило улыбается?
К институту брака и семьи Фелиб относился скептически, к мимолётному флирту – подозрительно (скорее даже категорически отрицательно). В любовь с первого взгляда не верил вовсе. Детей не любил за их шум и гам… Такой уж человек был Фелиб; скучный затворник и зануда.
Новая знакомая Фелиба (которой он любезно постелил в соседней комнате, где стоял диван) весьма его заинтересовала. Не болтушка; цены нет немногословным людям. Не хохотушка-веселушка; всяческий почёт и уважение за это. Сразу видно, что не типичная деревенская баба. Такая точно не ходит в гости ко всем подряд до утра, он чувствовал это инстинктивно, на подсознательном уровне. Одним словом, другая. Вот бы иметь такого друга!
– У вас что-то пикнуло.
– 112. Штормовое предупреждение; боюсь, ни вам восвояси, ни мне на работу в самые ближайшие дни. Природа постепенно сходит с ума, а виновата в этом антропосфера3 – исключительно она одна, уверяю вас.
– Что же мы будем делать?
Ответом служило молчание.
Алиса попыталась дозвониться до своей бабушки, а также до своих родных в городе – всё тщетно; чертовщина какая-то.
– Раз нечем заняться – я могу научить вас сочинять музыку, – предложил Фелиб.
– Правда? Здорово.
