Какое горчайшее счастье…

Подарок

 
Все универмаги –
Это много слишком,
Я и без подарков
Счастлива, поверь…
Хочешь, подари мне
Плюшевого мишку,
В детстве не купили –
Подари теперь!
 
 
С чёрным-чёрным носом,
С мягкими ушами,
С капельками солнца
В бусинках-глазах…
Что же ты смеёшься –
Я уже большая,
О других подарках
Ты хотел сказать?
 
 
Видно, повзрослели
Мы внезапно слишком.
Что ж, война прошедшая
Этому виной…
Подари мне мишку,
Плюшевого мишку,
Как кусочек детства,
Взятого войной.
 

Акация

 
Вот и отшумело время летнее…
В парках, и на улицах, и в сквере
Жёлтый цвет день ото дня заметнее.
В осень лишь акация не верит.
 
 
Молодая, свежая, зелёная,
В самом красоты своей расцвете…
Странно её видеть между клёнами,
У которых листья сносит ветер.
 
 
Клёны, словно женщины, старея,
Начинают ярче одеваться,
Пламенеют, жарко пламенеют
Среди скромной зелени акаций.
 
 
Позже всех она зазеленела,
Одарила всех цветеньем поздним,
И её не трогает, жалеет
К остальным
Безжалостная осень.
 

Песенка о Карелии

 
Твои берёзы белые
Во мне как белый сон!
Но как до звёзд, Карелия,
Мне до твоих лесов…
Берёзы в лёгком инее,
И словно для меня
В две тоненькие линии
Проложена лыжня!
Там ели островерхие
Врываются в зенит
И в каждой-каждой веточке
Кантеле звенит.
Поют озёра синие,
И будто для меня
В две тоненькие линии
Проложена лыжня!
А в нашем южном городе
Высокие дома,
А в нашем южном городе
Особая зима –
Не снежная,
Не длинная,
Но где-то для меня
В две тоненькие линии
Проложена лыжня!
 

«С ветром град стучит по крыше…»

 
С ветром град стучит по крыше,
Двор, позёмкой заметённый…
Так давно ты мне не пишешь,
Что не жду я почтальона.
 
 
Ты сейчас с друзьями, может,
Может, с девушкой хорошей…
Что меня ты любишь тоже,
Мне не верится в порошу.
 
 
Но проходит, всё проходит –
Небо ясно, солнце светит…
Ничего не происходит.
Просто ты живёшь на свете!
 
 
Просто дует славный ветер,
Что играет в прятки с эхом,
Просто ты живёшь на свете
И смеёшься тихим смехом…
 
 
С ветром град стучит по крышам,
Двор, позёмкой заметённый…
Ты не пишешь мне, не пишешь,
И не жду я почтальона.
 

Четвёртая тетрадь

Костёр

 
Как мне жилось –
Светло и строго
И удивительно легко,
Когда бродила по дорогам
С таким нелёгким рюкзаком!
 
 
Какие вёсны есть на свете –
Так и сияют изнутри,
Какие сосны есть на свете,
Закинув голову, смотри!
 
 
А тёплый, терпкий запах гари –
Я помню, как-то до утра
Пришлось мне небо кочегарить
У догоравшего костра.
 
 
Он отдал всё,
Костёр – не скряга.
Все спят. Кому огонь беречь?!
Во всём костре одна коряга
Не остывала, словно печь.
 
 
А я подбросила ей ветки.
И, благодарна и пестра,
Взметнулась стайка вспышек редких
Как продолжение костра!
 
 
И пламя,
Нехотя сначала,
На ощупь тронув темноту,
Вдруг ожило и заиграло,
Цвета меняя на лету.
 
 
Как вились искры беззаботно,
Какой стоял весёлый треск!
А мне казалось,
Будто что-то,
Как будто дорогое что-то
Горит-сгорает на костре.
 
 
И было сердцу тесно-тесно,
И грусть – не знаешь отчего,
И над костром витали песни
Из давней памяти его,
 
 
И ночь, распахнутая настежь,
Как будто бы для ворожбы,
Предчувствие тоски и счастья,
Предчувствие своей судьбы…
 
 
И у реки – ночной, весенней –
Я просидела до зари.
Костёр – отличный собеседник,
О чём угодно говори.
 

Гроза

 
Комната, молнии полная,
Словно корабль в грозу!
Мечутся белые молнии
И наверху, и внизу.
 
 
Кажется, через мгновение
Лопнут гардин паруса!
Мечутся чёрные тени –
Я их не стану спасать!
 
 
Радость во мне не уместится,
Радостно мне и смешно –
Кто там испуганно крестится,
Кто закрывает окно?
 
 
Я же –
Я как откровение
Через всю жизнь пронесу
Яркие эти мгновения,
Чистую эту грозу!
 

Девочка и море

 
Море – близко,
У окошка просто,
Свежий ветер плещет по волнам,
И приходит девочка, подросток,
На закате к тёплым валунам.
 
 
К морю – величавому и вечному.
К морю – что начало всех начал.
Валуны ей согревают плечи,
Бескорыстной щедрости уча.
 
 
И она сидит, обняв колени,
Кажется, она вот-вот взлетит,
А прибой спешит, весь в белой пене,
Словно добрый конь в конце пути.
 
 
А волна идёт неторопливо,
А луна роняет светлый след…
Научи же, море, быть счастливой
Эту девочку в тринадцать лет!
 
 
Подари все добрые приметы,
И она сквозь толщу долгих лет
Благодарно вспомнит это лето,
Море, валуны и лунный свет.
 

Дождик

 
До чего же небо летнее обманчиво:
Только-только было солнце, и привет –
Словно тысяча весёлых барабанщиков
Барабанит, барабанит по листве!
 
 
Льются струи, вьются струнами весёлыми.
Пей, деревья, пейте, травы и цветы!
Под моим окном, дождю подставив голову,
По тропинкам мокрым сада бродишь ты!
 
 
До чего же небо летнее обманчиво –
Только-только лился дождик, и привет!
Словно тысяча весёлых барабанщиков
Захотела перерваться на обед.
 
 
Всё лучами переполнено весёлыми,
Всё сверкает – листья, травы и цветы!
Под моим окном, подставив солнцу голову,
По тропинкам мокрым сада бродишь ты!
 
 
До чего же небо южное обманчиво:
Только-только было солнце, и привет –
Снова тысяча весёлых барабанщиков
Барабанит, барабанит по листве!
 
 
И одно лишь, и одно не изменяется
В дождь и в солнце и с утра до темноты,
И наверно, это счастьем называется –
Под моим окном всё время бродишь ты!
 

«Сколько радости было…»

 
Сколько радости было,
Сколько визга и смеха –
Дед на старой кобыле
Вёз мальчишек в телеге!
 
 
Вёз их – сколько вместилось,
Вёз, как возят, бывает,
По утрам пассажиров
На рабочих трамваях!
 
 
А веселье – бушует!
Эй, поехали с нами!
И кобыла от шума
Чуть поводит ушами,
 
 
И старик виновато
Объясняет кобыле:
– Пусть поскачут ребята,
Мы такими же были…
 
 
Эх, кобыла у деда
Помоложе была бы,
И не надо асфальта,
А ухабы, ухабы!
 
 
Эх, побольше бы добрых,
Вас, со взрослою властью,
По-хорошему щедрых
На мальчишечье счастье!
 

Морю

 
Я подошла к нему поближе
У волн и солнца на виду –
Когда ещё тебя увижу,
Когда ещё к тебе приду…
 
 
И пенился прибой прибрежный,
Сверкали брызги на лету.
Ну как забрать с собою свежесть,
И глубину, и чистоту,
 
 
И эти бережные волны,
И этот ласковый прибой,
И этот берег, солнцем полный, –
Весь этот праздник голубой!
 
 
На дне морском лежат монеты –
Я взяток не даю судьбе!
Я всё равно сюда приеду,
Я всё равно приду к тебе!
 

Маленькие Колумбы

 
Маленькие Колумбы –
Они открывают Землю!
И ничего не скроется
От их любопытных глаз!
Им бесполезно доказывать,
Что этот мир – необъемлем,
Со многим в жизни придётся
Встретиться в первый раз.
 
 
У куклы с большими глазами
Они отрывают голову,
Чтоб посмотреть поближе,
Что у неё внутри,
И оловянных солдатиков
Плавят в костре на олово,
И украшаются перьями
Бабушкиных перин!
 
 
Мальчики есть примерные,
Их по головкам гладят,
Но не они дерзаньем
Мир устремляют ввысь!
Будущее – ведь это
Не слово, а эстафета.
Пусть же растут мальчишки
И продолжается жизнь!
 

На практике

 
Как из другой галактики,
Нарядная, как на грех,
Помню, пришла я на практику
В автоматный цех.
 
 
Работают автоматы,
А между станков, по залу
Ходят одни ребята
С насмешливыми глазами.
 
 
Стала в дверях несмело –
Кивают станки головками…
Что я здесь буду делать?
Руки мои – неловкие.
 
 
Мастер сказал:
– Трусиха!
Носит таких земля! –
И парня – из самых тихих –
Дал мне в учителя.
 
 
Два дня я стояла, словно
Тумбочка, у станка.
Не слышала я ни слова
От тихого паренька,
 
 
Пока не сказал ему мастер:
– Знаешь что, дорогой,
Пусть-ка эту девчонку
Выучит кто другой!
 
 
Работают автоматы,
И на моих – цветы,
Уже я на ты с ребятами
И со станками – на ты,
 
 
Уже я ловлю детали
Из самой пасти станка,
От мастера, правда, влетает:
– Что, не нужна рука?
 
 
В синем дипломе значится,
Что я инженер, но тогда
Четвёртым разрядом наладчицы
Была я безмерно горда!
 
 
Там крепко я верить стала
В хорошую дружбу ребят,
В надёжную силу металла
И даже немного – в себя.
 

Фрегаты

 
За лесом за зелёным,
Все в зареве заката,
Две белые колонны
С летящими фрегатами.
 
 
Мелькнули – и пропали.
Промчался мимо поезд…
Леса в реке купались,
Вниз головою стоя.
 
 
Река была недвижна,
И месяца набросок
В ней даже не дробился –
Как на тарелке просто!
 
 
Здесь даже воздух замер,
Но в зареве заката
Они перед глазами –
Летящие фрегаты!
 
 
И ветер им попутный,
И под килём семь футов,
И паруса надуты,
И паруса надуты!
 
 
Пусть остаются сосны,
Пусть сосны остаются
У заводи, где звёзды
Им подают на блюдце,
 
 
Где солнце воду трогает
На ощупь – здесь вода ли?
А их зовут дороги
В неведомые дали!
 
 
И из тиши заречной,
Зелёной и богатой,
Самой заре навстречу
Летят они, фрегаты!
 

Волшебство

 
Не могу остановить мгновенье,
Удержать в ладони хрупкий луч,
И по моему по мановенью
Не выходит солнышко из туч.
 
 
Не выходит на пороге лета
Из пушистых медленных оков…
Для Прекрасной Василисы это
Было б просто пара пустяков!
 
 
Не могу я передвинуть горы,
Удержать вечернюю зарю,
А про лебедей и про озёра
Я и вообще не говорю!
 
 
Дождь остановить единым взглядом,
Отыскать иголочку в стогу,
Сделать так, чтоб ты всегда был рядом, –
Этого я точно не могу!
 

«Не невестою…»

 
Не невестою,
Не женой –
Мне твоею бы стать Весной!
Быть и радостью, и бедой,
И ромашкою, и звездой!
 
 
Я хочу быть твоей Зимой,
Чтобы с вьюгой ты шёл домой,
Чтобы жарко пылала печь,
Чтобы сколько разлук, столько встреч!
 
 
Принимаю и летний зной,
Чтобы свежею стать волной…
Только Осенью не хочу.
Вдруг мне осень не по плечу?
Сколько нужно любви и тепла,
Чтобы осень весной была!
 
 
Мне твоею бы стать Весной…
 

«Повернуло солнце на лето…»

 
Повернуло солнце на лето,
А зима – всё на мороз!
Белым сном тяжёлым налиты
Ветви тонкие берёз,
Тихо-тихо, словно дети,
Спят, закрыв глаза свои,
Видят сны о новом лете
Говорливые ручьи.
Словно спящая красавица,
Ни жива и ни мертва,
Спит в лугах, не просыпается
Тонконогая трава…
Мы скользим по белым лужицам,
Мы смеёмся невпопад,
А над нами в танце кружится
Предпоследний снегопад.
И высокими сугробами
Мы бродить не устаём,
И в любом окошке оба мы
Отражаемся вдвоём!
Крепко льдом все реки залиты,
Я в глаза твои взгляну –
Повернуло солнце на лето,
Повернуло солнце на лето,
И недолго ждать весну!
 

Симфония

 
Такая ошибка, такая ошибка,
Что я – в этом платье,
Что я – в этом зале,
Ведь я только скрипка,
Певучая скрипка,
Которую просто в оркестр не взяли.
 
 
Седой дирижёр –
Что ж, наверное, прав он –
Я даже не знаю нот…
Неграмотна скрипка,
Как солнце, как травы,
Сердцем она поёт!
 
 
Но дирижёрской палочкой
Он оживил оркестр,
И половина зала
Чуть-чуть привстала с мест.
 
 
И, добрым став и юным,
Он разрешил – войди!
И я вхожу…
И струны поют в моей груди!
 
 
Вы подождите, люди,
Лишь несколько минут –
Я знаю, это чудо
Симфонией зовут.
 
 
Я знаю – в ней смешались,
Чисты и горячи,
И голубые дали,
И алые лучи,
 
 
И слёзы, и улыбка…
Но это всё для вас!
А я ведь – только скрипка,
Такою родилась.
 
 
То плавность, то стремительность,
И только сердце рвёт
То паузы томительность,
То взлёт высоких нот.
 
 
И кажется, что скоро
Не выдержит оно,
Не выдержит ни горя,
Ни радости земной…
 
 
Но палочка устала,
Последний раз взметнулась,
И половина зала
Прерывисто вздохнула.
 
 
И я иду, счастливая,
Счастливая, усталая,
Во мне ещё мелодия
Звучать не перестала.
 
 
Прикрыв её ладонью,
Как пламя у свечи,
Несу её по улицам,
Несу её в ночи…
 

«Не умеешь быть счастливым, видно!..»

 
Не умеешь быть счастливым, видно!
Что мне с этим делать – не пойму.
Вспоминаешь давние обиды,
Что тебе известны одному.
 
 
Может, счастью можно научиться?
Если б я помочь тебе могла…
Веришь, я ведь счастлива, как птица,
У которой счастья – два крыла!
 
 
Подарить тебе все звёзды в мире?
И в придачу – солнце!
Я щедра!
И мои шаги в твоей квартире –
Если хочешь, если будешь рад!
 
 
Самых чистых радуг переливы,
Фонарей мерцанье над водой…
Нет, ты не умеешь быть счастливым!
Что нам делать с этою бедой?
 

Ожидание

 
Я привыкну,
Я привыкну
Ставить стрелки ровно на шесть,
Чтоб одна в пустой квартире
Просыпаться я могла,
Я слова запрячу в сердце –
Мой хороший, мы и наше,
Я твои запрячу письма
В дальнем ящике стола!
 
 
Я привыкну,
Я привыкну
К ломкой тишине в квартире
И приёмник одноглазый
В собеседники возьму,
Буду слушать,
Буду слушать
Ветры с песнями в эфире –
Ветру, может,
Грустно тоже,
Тоже грустно одному!
 
 
Ты уехал.
Ты уехал…
Стану дни считать, как вехи,
Загадаю нашу встречу,
Загадаю, как весну!
Буду ждать, что ты вернёшься.
Как-то утром ты вернёшься,
Я шаги твои услышу –
Двери настежь распахну!
 

Зависть

 
Что мы знали о зависти,
Даже пускай и не чёрной,
Пусть не всё в нашем детстве
Бывало счастливым с тобой.
Просыпаешься утром
С ликующей песнею горна.
Засыпаешь под мерный,
Спокойный и добрый прибой.
 
 
Что о зависти знали –
Девчонки, скажите,
Хоть бывало и голодно, и тяжело, –
В нашем добром и светлом,
Пропетом насквозь общежитии,
Где пять лет отгрустило, отсмеялось, прошло…
 
 
Я завидую окнам –
Мимо них ты идёшь на работу,
И случайной прохожей –
На неё ты смотрел лишь вчера,
И своей фотографии,
Вот уж счастливое фото –
Слышит сердце твоё,
Каждый день, начиная с утра!
 
 
Я завидую книгам –
Ты гладишь у них переплёты
Там, в квартире твоей,
Где бывать не пришлось мне самой,
И своей фотографии –
Вот уж счастливое фото!
На него ты смотрел
И писал мне вот это письмо!
 
 
Что мы знаем о зависти…
 

Сказка

 
День в работе совсем не длинный –
Сотня дел, вот и день прошёл.
И приходят мои мужчины,
И садятся они за стол.
 
 
Я смотрю на них часто слишком,
Я могу смотреть без конца –
До чего же похож сынишка,
До чего похож на отца!
 
 
По-отцовски он держит ложку,
Поправляет свой светлый чуб,
Только чуб посветлей немножко,
Только мягче изгибы губ.
 
 
Не отучишь их – пьют из блюдца,
Оба, маленький и большой!
А когда они так смеются,
До чего же мне хорошо!
 
 
Мягко-мягко и звонко-звонко,
Кто же радостней – не понять…
А ему подавай девчонку,
Всю похожую на меня!
 

Рельсы

 
Я уезжаю!
Странно…
Рельсы прямы и строги.
Письма мои бумерангами
Свернули на полдороге,
 
 
Меня приковал цепями
Огней мой любимый город,
Меня молотили цепами
Нотаций и уговоров.
 
 
Бегут огоньки дорожные,
Рельсы строги и прямы.
Какими глазами тревожными
Вслед мне смотрела мама!
 
 
В вагоне шумно, и тесно,
И радостно, и тревожно,
И рельсы бегут в неизвестное
Прямо по бездорожью.
 

«Есть обычай…»

 
Есть обычай
Давний, древний –
Горе девичье скрывать.
За околицу деревни
Уходили горевать,
 
 
Белы рученьки разбросив,
Русы косы разметав…
И сушило утро слёзы,
Как предутренние росы
На травинках и цветах.
 
 
Горе высказав деревьям,
Слёзы выплакав до дна,
Проходили по деревне,
Гордо голову подняв.
 
 
Льётся мерный свет из окон,
Фонари на всём пути.
До околицы – далёко,
И за сутки не дойти.
 

Московский дождь

 
Знаешь, хватит меня оплакивать,
Небо выплачешь, добрый город!
Просто счастье неодинаково.
Просто есть на земле и горе.
 
 
Не делили их людям поровну,
А теперь-то уж что делиться!
Отчего ж в этом добром городе
У прохожих заплаканы лица,
 
 
У прохожих зонты заплаканы
И за окнами у трамваев
Пассажиры все одинаково
Слёзы горькие проливают?
 
 
Добрый город,
Не плачь, пустое,
Улыбайся счастливым людям!
Доброты я твоей не стою –
Мой любимый меня не любит.
 

Не звони

 
Между мной и тобой
Километры легли,
Я летела к тебе
Через четверть земли,
 
 
Только в трубке гудков
Непрерывная нить –
Не звони, не звони
Не звони,
Не звони,
Занято!
 
 
И брожу я одна
Целый день, белый день,
А на свете весна,
А на свете сирень.
 
 
Только в трубке гудков
Непрерывная нить –
Не звони, не звони
Не звони,
Не звони,
Занято!
 
 
Вижу пять лепестков –
Как по сердцу ножом,
Ну зачем оно, счастье,
В букете чужом!
 
 
Снова в трубке гудков
Непрерывная нить –
Ох не надо, не надо,
Не надо звонить,
Кончено.
 

Олень

 
Не каждый может выстрелить в оленя.
Ружьё – железка!
Может отказать,
Когда поймает мушкой на мгновенье
Доверчивые влажные глаза.
 
 
Оно палило просто для потехи
На запад, и на север, и на юг,
Чтоб голос свой, умноженный на эхо,
Услышать прокатившимся вокруг.
 
 
И по бегущим, по дразнящим целям,
Не целясь, било –
Так, из озорства.
Стоит олень.
Играют жилки в теле,
В крутых рогах запуталась листва.
 
 
Стоит, и недоверия – ни тени,
Как будто к другу лучшему пришёл…
Не каждый может выстрелить в оленя!
И знаешь, это очень хорошо.
 

«Всё просто…»

 
Всё просто,
Всё так удивительно просто…
Молчит телефонная трубка устало.
Не будет ни «горько», ни праздничных тостов,
Но этого мало, и этого мало!
 
 
Не будет, не будет, не будет, не будет…
Ни писем твоих, ни ночей со слезами,
И просто – без всякой надежды на чудо –
Не будет сынишки с твоими глазами.
Всё просто…
 

Тишина

 
Была я мала, но помню –
До прошлой большой войны
На праздниках в нашем доме
Не было тишины.
 
 
Голос весёлый радио
По дому гулял звеня,
И просыпалась радость
Чуточку раньше меня!
 
 
Со мною носилась радость:
– Папа, который час?
Идем, а то на параде
Кончится всё без нас!
 
 
Потом у меня слипались,
Совсем слипались глаза,
А в доме не умолкали
Весёлые голоса,
 
 
Дышала сестрёнка рядом,
Куклу мою обняв,
И засыпала радость
Чуточку позже меня…
 
 
Что пожелать вам, кроме –
Чтоб с детства до седины
На праздниках в вашем доме
Не было тишины…
 

Журавли

 
Осеннюю пору почуя,
Вдогонку за прошлой весной,
Лечу я!
Лечу я!
Лечу я! –
Кричат журавли надо мной.
 
 
И так понимаю отлично
Я крики протяжные их –
За их журавлят непривычных
Тревожно сердцам журавлих…
 
 
И мне начинает казаться:
Их гонит не осень –
Война
В далёкую эвакуацию,
Как нас угоняла она.
 
 
По залам разбитых вокзалов,
На чёрных каспийских волнах
Куда только нас не швыряла
И вновь нагоняла война.
 
 
И болью своей, и тревогой,
Невиданной силой сильны,
Спасали нас мамы дорогой
От голода и от войны.
 
 
Куда мне от памяти деться,
Что делать с живучею с ней?
Встаёт беззащитное детство,
Погибшее в прошлой войне.
 
 
Давно журавли пролетели.
И лишь по лицу моему
Скользят журавлиные тени,
Не видные никому.
 

На одном из выступлений.

«Пахнет яблоками базар…»

 
Пахнет яблоками базар,
Белизною пахнет и хрустом,
Не картошкою, не капустой –
Пахнет яблоками базар!
 
 
У возов и грузовиков,
В двух шагах от пивных ларьков,
Там, где тесно в букетах цветам,
Где цветы должны пахнуть,
И там
Пахнет яблоками базар!
 
 
Тёплый ветер его уносит
Далеко-далеко от базара,
И уносят его в авоськах
Вместе с яблоками хозяйки.
 
 
Он собою весь город наполнит,
И в каком-то далёком дне
Пусть кому-то он детство напомнит,
Как сегодня напомнил мне.
 

Кладбище

 
Я не могу избавиться
От давнишнего сна –
Всё снится, что на кладбище
Я прихожу одна.
 
 
И в сердце боль такая,
И кто-то очень близкий
Под каждою плитою,
За каждым обелиском.
 
 
И я хожу по кладбищу,
От слёз дышать мне нечем,
И всё людское горе
Ложится мне на плечи,
 
 
И в сердце мне стучатся
Умолкшие сердца…
А я ищу могилу
Погибшего отца.
 
 
Ну как её найти мне?
Я этой мысли пленница,
Как будто бы от этого
Хоть что-нибудь изменится,
 
 
Как будто бы откроются
Столько лет назад
Убитые, закрытые
Отцовские глаза.
 
 
Обелиски гордые,
Горькие кресты…
Зачем ты снишься, кладбище,
За что мне снишься ты!
 
 
И я, людскому горю
Открывшись до конца,
Хожу ищу могилу
Погибшего отца.
 

«Уходит лето днями и ночами…»

 
Уходит лето днями и ночами
По стынущим закатам и рассветам,
И птицы вслед ему кричат отчаянно –
Но разве этим ты удержишь лето!
 
 
Уходит лето медленно, неслышно,
Рвёт паутинок солнечные сети,
И ветер их насмешливо колышет –
Ну разве этим ты удержишь лето?
 
 
Уходит лето мелкими шажками,
В листве опавшей утонув по пояс,
Смешные клёны алыми флажками
Хотят остановить его, как поезд!
 
 
Уходит лето…
 

Собака

 
Не пойму я эту собаку,
Никогда её не пойму!
Так скулить, так скулить!
Однако –
Поманил, и бежит к нему.
Вот устроилась поудобней –
Вновь ленивый пинок не глядя…
Как из мальчиков, тихих и добрых,
Вырастают такие дяди?
Я её обняла за шею,
Острой жалости не тая,
Я кричала ему:
– Как ты смеешь!
– Как ты можешь! –
Кричала я.
Ну а он –
Помолчал, послушал.
Свист!
Собака бредёт назад,
Унижённо прижавши уши,
Унижённо пряча глаза.
Он пошёл,
И собака следом,
Как привязанная к нему…
Не пойму я собаку эту,
Никогда её не пойму.
 

«Завалили меня работой…»

 
Завалили меня работой –
Днём и вечером, ну не встать!
Отвечал телефону кто-то:
– Пришлём другого, она занята.
 
 
Такие защитники – это сила,
Сиди и работай себе,
Но тут
Телефонная трубка забыла,
Как меня зовут…
 
 
А я и не знала, как это важно,
А я и не думала, что должна
Каждый день, минуту каждую
Чувствовать, что нужна!
 
 
На трубку гляжу, и надежды не скрыть –
Вот-вот оживёт звеня!
Люди, прошу вас, будьте добры,
Беспокойте меня!
 

«Белый, пушистый…»

 
Белый, пушистый…
Думал он разве,
Что, выпав на землю,
Смешается с грязью!
 
 
Ему бы – позёмкой
По городу виться,
Блестеть у ребёнка
На длинных ресницах,
Под каблучками
Скрипеть у кого-то
И падать с деревьев
От птичьего взлёта.
 
 
А он всё ложится,
Себя не жалея,
И к ночи
Становятся лужи светлее.
И утром,
Не зная о грязи вчерашней,
Кружится над городом
Тот, настоящий,
 
 
Которому с белой позёмкою
Виться,
Висеть у ребёнка
На длинных ресницах,
Под каблучками
Скрипеть у кого-то
И падать с деревьев
От птичьего взлёта…
 

Буря

 
Буря начинается с затишья,
С ясной и звенящей тишины.
Ветер притаился и не дышит,
Ни с какой не слышен стороны!
Только вдруг едва заметной дымкой
Замутится солнца ясный свет,
Шевельнутся верхние снежинки,
Чтоб понять,
Свободны или нет,
 
 
И порыв –
Один, второй и третий,
И схлестнулись вихри в вышине,
И над степью –
Только снег и ветер,
Только ветер да колючий снег!
 
 
Я такую вьюгу помню в детстве,
В искорёженной войной судьбе…
Там киргиз, живущий по соседству,
Нас увёл с братишкою к себе.
 
 
И сказал:
– Да вы не бойтесь, дети!
Вот вам чай,
Присядьте у огня.
Это ветер, это просто ветер
Объезжает белого коня.
 

«Вот и умолкли твои шаги…»

 
Вот и умолкли твои шаги.
За окнами – ни огня…
Хотела сказать я тебе:
Не лги,
Ты не любил меня!
 
 
Когда-нибудь солнце
Весеннего дня
Растопит следы на снегу!
Если сумеешь ты жить без меня –
И я без тебя смогу.
 
 
Но не осталось ни слёз, ни слов,
И сон убегает прочь,
По циферблату моих часов
Ходит кругами ночь.
 
 
Но не вернёшь, не вернёшь,
Не вернёшь,
Не сделаешь ничего,
А где-то по улицам ты бредёшь
С опущенной головой…
 
 
Когда-нибудь солнце
Весеннего дня
Растопит следы на снегу!
Если сумеешь ты жить без меня –
И я без тебя смогу.