000
ОтложитьЧитал
Редактор-корректор Ольга Костенко
© Татьяна Герцик
Эта книга предназначена исключительно для Вашего личного использования.
Она не может быть перепродана или отдана другим людям. Если Вы хотели бы поделиться этой книгой с другими, пожалуйста, купите дополнительную копию для каждого получателя. Если Вы читаете эту книгу и не покупали ее, или она не была куплена только для Вашего использования, то, пожалуйста, купите свою собственную копию.
Спасибо за уважение к нелегкой работе автора
Пролог
В стекла высоких и узких, когда-то служивших бойницами, окон королевского дворца в Тринали, столице Северстана, било яркое солнце, отражаясь светлыми пятнами на необтесанных камнях двора. Неспешно передвигавшиеся по нему слуги в грубых засаленных одеждах громко перешучивались и смеялись. Торопиться было некуда, все знали, что король раньше полудня не поднимется.
Сам король Северстана, едва прикрытый черным шерстяным одеялом, крепко спал на широкой кровати в покоях своей конкубины, раскинув в стороны руки и ноги. Его сильное тело после страстной ночи с женщиной истомленно нежилось в теплой постели. Красивое, хотя и грубоватое, лицо было спокойно. Ульрих казался безмятежным, что бывало с ним только во сне.
Прерывая его сладкий сон, раздражающе громко запели рога, извещая о прибытии чужеземной принцессы. Король слегка приоткрыл веки и безнадежно выругался. Терминцы прибыли слишком рано, разбивая его надежду на еще несколько беззаботных холостяцких недель. Лежавшая рядом с ним на смятой постели обнаженная конкубина встрепенулась и опасливо посмотрела на своего властелина.
Он понял этот взгляд по-своему.
– Не бойся, Олия, для нас с тобой ничего не изменится, – снисходительно заверил он ее. – Ты же знаешь, чужеземная принцесса нужна мне лишь для рождения наследника. Едва она родит мне двух сыновей, я отошлю ее прочь из дворца в какой-нибудь дальний монастырь. А ты будешь со мной всегда. – И он погладил ее белый шелковистый живот, многообещающе положив колено на его низ.
Конкубина капризно надула вспухшие от жгучих поцелуев губы. Вывернувшись из-под тяжелой руки любовника, поднялась с кровати и, закутавшись в рубаху короля так, чтоб были видны ее длинные стройные ноги, обидчиво проговорила:
– Это вы сейчас так говорите, мой повелитель. Но едва увидите иноземную принцессу, тут же обо мне забудете. На присланном вам портрете ваша невеста очень красива. Как бы я ни старалась, мне никогда не стать такой красавицей.
Обнажив острые, как у волка, зубы, Ульрих громко расхохотался, потешаясь над ее наивностью.
– И ты веришь придворным мазилам? Мой портрет, посланный в Терминус в обмен на ее, живописует небесного ангела во плоти. Думаешь, ее не такой же? Уверен, он еще лицемернее!
Соблазнительно двигая бедрами, Олия, приблизившись, шаловливо пробежала пальчиками по обнаженной груди небрежно возлежавшего на ложе короля. Остановилась возле поросли, уходящей в нижний треугольник, и нежно ее погладила. Наклонившись так, чтоб в распахнутом вороте рубахи показалась высокая крепкая грудь, прошептала, завлекательно облизав губы кончиком розового язычка:
– Вы не ангел, мой повелитель, нет. Вы невероятно привлекательный Дух ветра. И такой же переменчивый.
Ульрих почувствовал зов крови. Потянув конкубину на себя, опрокинул ее на кровать и с силой раздвинул ее ноги, устраиваясь сверху. Не давая ему сделать то, что хочется, снова призывно запели рога, переходя в нестройный рев.
Короля ждали на дворцовой площади.
Зло поморщившись и выругавшись, Ульрих продолжил начатое. Быстро закончив, выгнулся и простонал имя любовницы, что всегда доставляла ему удовольствие. Ему хотелось передохнуть, но он был вынужден нехотя подняться.
Собственная нагота его не смущала. Он был строен, красив и статен. И знал об этом. Ласково похлопав любовницу по пышному заду, с неудовольствием признал:
– Придется идти. Я должен встретить невесту, иначе меня осудят мои же элдормены. Конфликта с Терминусом я тоже не хочу. – Подхватил любовницу на руки, на мгновенье прижал к крепкой груди и обронил обратно на постель со словами: – Но ты подожди меня здесь. Я вернусь к тебе, едва поручу принцессу своей матери. Свадьбу, думаю, справим не раньше, чем через месяц. Она должна привыкнуть к нашим порядкам. В том числе и к тебе, моя радость.
– И ко мне, и еще к десятку других ваших любовниц, мой повелитель, – с тщательно скрываемой ревностью уточнила Олия.
Она бы с удовольствием извела всех соперниц, но пока это делать было рано. Вот сначала разберется с законной супругой, а уж потом…
– Ты первая среди них! – снисходительно утешил ее король. – Когда я с тобой, я забываю о других.
– Мне не приходить сегодня на ужин, мой повелитель? – она нежно провела по его заросшей колючей щетиной щеке. – Принцесса не должна меня видеть?
Ульрих хмыкнул и на мгновенье задумался.
– Почему нет? Обязательно приходи. И садись во главе стола на место хозяйки, как обычно. В конце концов, ты моя главная конкубина, почти королева. А она пусть сразу знает свое место, место племенной кобылы. Ты моя единственная, тебе равных нет. И так будет всегда! – эти слова прозвучали торжественно, почти как клятва.
Даже не подумав умыться, король небрежно натянул на широкие плечи несвежую льняную рубаху, всунул ноги в штаны из грубого сукна, набросил поверх мятый кафтан и вышел из спальни, недовольно мотая головой с нечесаными длинными патлами.
Едва он ушел, Олия соскочила с кровати, и, не замечая холода, подбежала к окну по ледяному каменному полу. Выглянула наружу, не беспокоясь о том, что ее наготу могут увидеть ходившие по двору люди. При виде рдеющих перед дворцом вымпелов чужого королевства ее миловидное лицо исказилось дикой яростью.
– Почему Бренн не подстроил несчастный случай, как ему было велено? – прошипела она, в бешенстве царапая ногтями подоконник. – Что случилось? Его не допускали до принцессы? Но даже в этом случае можно было устроить обвал в пещере, нападение разбойников, отравление, да мало ли еще возможностей избавиться от ненужной мне невесты!
В дверь, ведущую в покои конкубины, просунулась покрытая темной накидкой голова старухи с длинным костлявым лицом, похожим на морду старой лошади. Серый плащ скрывал тело, видны были только тяжелые башмаки из грубой кожи.
– Ты недовольна, Олия? – черные, редкие для Северстана, глаза старухи хищно сверкнули.
– Я недовольна?! – красотка повернулась к ней всем телом и яростно топнула босой ногой. Исказившееся от гнева лицо тотчас превратилось в уродливую маску. – Я в диком гневе! Я готова убить всех бездельников, не соизволивших выполнить мой приказ!
Старуха без поклона, как к равной, вошла внутрь и тщательно притворила за собой толстые двери. Подойдя почти вплотную к жалкой королевской подстилке, как она называла про себя Олию, сочувственно прошептала:
– Я тебя понимаю. Я тоже ужасно зла. Все идет не так, как надо. Бренна в свите принцессы нет. Где он, я узнать не смогла. Возможно, он разоблачен и убит. Но ты не волнуйся, еще не поздно все поправить. Король от тебя без ума. А для верности подлей ему еще приворотного зелья. – Она протянула конкубине небольшую склянку с мутным содержимым.
– Я делаю это почти каждый день! – взвилась Олия, свирепо зыркнув на старуху серыми водянистыми глазами. – Он меня уже замучил своими постылыми ласками! Он пристает ко мне даже в красные дни!
– Тогда тебе нечего бояться. – Пропустив мимо ушей последние фразы, старуха говорила нарочито тихо, стараясь утихомирить возбужденную девицу. – Он ни на кого больше и не взглянет. Да и не сможет быть ни с какой другой женщиной, кроме тебя.
– Это ты так говоришь. – Олия никак не могла успокоиться и шипела, как загнанная в угол змея. – А у него десять любовниц кроме меня! И все они живут во дворце! Он может войти к ним в любой момент!
– Да, но он к ним не заглядывал вот уже полгода, – колдунья зловеще усмехнулась. – Я стараюсь только для тебя, ты же это знаешь.
Олия немного успокоилась и снизила тон.
– Это хорошо. – Но тут же в ее голову пришла сокрушительная мысль: – А вдруг эта иноземка сможет приворожить его сильнее? Вдруг у нее есть колдуньи сильнее тебя? Что мне тогда делать?
Старуха высокомерно заверила, тайно надсмехаясь над используемой ею дурочкой:
– Не беспокойся, моя прелесть. Мое зелье еще никто перебороть не смог. Но для верности я приготовлю для твоей соперницы смертельную отраву. Она будет умирать долго, как от простуды, и никто не сможет догадаться, от чего ей все хуже и хуже, – говорить, что зелье справится с принцессой за несколько минут, не собиралась.
К чему пугать эту трусливую подстилку еще больше? То, что Олию обвинят в смерти принцессы, не боялась, одурманенный зельем король никогда не даст в обиду свою любимую конкубину.
Олия нервно скинула рубаху короля на пол, оставшись голышом, и несколько раз злорадно ее пнула, будто топча самого короля.
– Я верю тебе. Но если ты меня обманешь – берегись! Я заставлю тебя об этом пожалеть! – она сделала угрожающий жест, будто рассекала мечом горло колдуньи.
Та пренебрежительно посмотрела на зарвавшуюся королевскую подстилку. Старуха была ниже девицы на пол-ладони, но казалось, что смотрит она на нее сверху вниз.
– Ты смеешь мне угрожать? – ее голос был намеренно смирен, но от этого еще более ужасен.
Олия тут же опомнилась. Колдунья знала слишком много, чтоб ею можно было безбоязненно командовать. Уничтожить ее без последствий было невозможно, она много раз пророчила, что ровно через час после ее смерти умрет тот, кто посмел убить ее.
К тому же, как ей, ничего не понимающей в колдовских зельях, удержать после смерти старухи сластолюбивого короля? В этом ей больше никто не поможет. А без зелья он тотчас найдет себе другую, чего допустить никак нельзя.
Пришлось смирить гордыню. На мгновенье сжав зубы, конкубина примирительно выговорила:
– Нет, просто напоминаю. – Решив, что колдунью нужно умаслить, стащила с пальца золотое кольцо с большим сапфиром и подала его старухе. – А это тебе за услуги.
Подслеповато прищурившись, та посмотрела на камень, лежащий на ее узловатой ладони. Потом взяла двумя пальцами, поднесла его к огню, полюбовалась голубоватыми всполохами и пробормотала:
– Неплохой камешек. Можно будет сделать из него славный оберег. Или отраву. Как нужда заставит.
Слегка склонив седую голову в знак прощания, спрятала кольцо за пазуху и бесшумно выскользнула в коридор, плотно закрыв за собой дверь.
Олия с облегчением вздохнула. Она чуть было не поссорилась с колдуньей, рискуя собственной жизнью! Но сегодня такой трудный день. Приезд нежеланной невесты совсем замутил ей голову, она не ждала ее появления, надеясь на успешные труды своего посыльного.
Женщина собственническим взглядом посмотрела вокруг. Подошла к высокой кровати, ласково провела рукой по резной спинке из серебристой березы. Это были ее личные покои. Покои главной конкубины короля. И она не желала лишаться с таким трудом приобретенной роскоши.
И Ульриха она тоже потерять не хотела. Он ей не нравился, порой был даже противен, но он был королем, и этим все было сказано. Связь с ним сулила невероятные возможности. Власть, богатство, заискивание тех, кто в другое время и не посмотрел бы в ее сторону, и возможность наказывать тех, кто посмел шептаться о ней за ее спиной.
У Олии были большие планы на эту жизнь. Пусть ей никогда не стать королевой, ее родословная для этого слишком проста: мать крестьянка, отец мелкий торговец, но в истории Северстана был случай, когда королевский престол, обойдя законных наследников, занял бастард. Почему бы этому не повториться с ней? Жаль, что у нее пока нет детей. Но будут, для этого она сделает все! И тогда ее сын станет королем.
Ее сын, а не этой ничтожной чужестранки! Лусии недолго осталось смотреть на белый свет; смелая и сильная Олия поможет ей перебраться на тот!
Ульрих наблюдал за прибытием кортежа принцессы, стоя в расслабленной позе у парадного входа дворца во главе разнаряженных придворных и откровенно зевая во весь рот. Стоявшая рядом вдовствующая королева в пышном парадном платье с фамильной диадемой на тщательно причесанных волосах укоризненно глянула на сына.
– Уже день, а ты выглядишь как кутила-простолюдин после хорошей попойки! Ты же знал, что к нам едет твоя невеста, и был обязан воздержаться от постельных излишеств! И приготовиться к встрече, чтоб выглядеть соответственно своему сану! Ты все-таки король, а не жалкий пастух! – она знала, что говорить это взрослому, не уважающему ее сыну бесполезно, но сдержаться не смогла.
Тот, как обычно, отмахнулся от нее, как от назойливой мухи, и снова зевнул во весь рот, не давая себе труда прикрыться ладонью.
– Не собираюсь я утруждать себя недостойным угодничаньем, – фыркнул он в ответ на увещевания вдовствующей королевы. – Не аскет и никогда им не буду. И любовниц имею и буду иметь столько, сколько захочу. Никакие венценосные супруги мне не указ.
Мать сердито сдвинула светлые брови.
– Ты несносен! Высокородная принцесса Терминуса не потерпит подобного к себе отношения! – это была скорее надежда, чем уверенность.
– Потерпит, куда она денется! – развязно осадил ее Ульрих. – Можно подумать, я хочу жениться. По мне, холостяцкое житье куда приятнее. Кстати, до свадьбы целый месяц. – Злорадно приказал, отплачивая матери за нудные поучения: – За это время вы, ваше величество, научите чужеземку правилам нашего двора и познакомите с моими наложницами. Не думайте, что после ненужной мне женитьбы я откажусь от своих развлечений. А если принцесса тупа и не сразу поймет, что к чему, да еще и примется возмущаться, то времени понадобится гораздо больше. Думаю, не менее полугода. И вообще, если она придется мне не по нутру, отправлю ее обратно.
Вдовствующая королева задохнулась от возмущения, покраснела и хотела высказать сыну свое негодование, но показался кортеж принцессы, и она горестно сжала губы, надеясь избежать позорящего правящую династию скандала.
Ссориться с могущественным королем Терминуса было смерти подобно. То, что он согласился на этот брак, уже было великой честью. Правда, порой она думала, что король Адэлберто просто решил спрятать дочь в недоступном для врагов Северстане.
С башни снова звонко запели рога, возвещая о въезде кортежа на территорию дворца. Встречающие напряглись в ожидании. Сначала во двор верхом на тонконогих вороных лошадях въехал отряд стражников в металлических кирасах и шлемах, запыленных от дальней дороги. Сквозь пыль смутно проглядывала серебряная чеканка с гербами Терминуса.
Затем показалась длинная кавалькада дорожных карет, на дверце каждой тускло поблескивали незнакомые гербы. Вокруг каждой цепью скакали вооруженные стражники с такими же гербами, что на каретах.
Последней, плотно окруженная еще одним отрядом стражников с королевскими гербами на латах, показалась карета с королевскими гербами Терминуса, запряженная четверкой белоснежных лошадей с пышными плюмажами на головах. Подъехав почти вплотную, остановилась перед королем.
Но тот с пренебрежительной миной завел руки за спину, не желая открывать дверцу перед невестой, как было положено по этикету. Лишь взглядом приказал исполнить свои обязанности хёвдингу, игнорируя возмущение вдовствующей королевы.
Тот сделал шаг вперед, почтительно открыл дверцу и протянул руку, помогая выйти из кареты симпатичной девушке в слегка помятом дорожном платье темно-серого цвета. Она была вовсе не похожа на присланный Ульриху портрет, и королева заметила:
– Подруга принцессы.
Подтверждая ее слова, раздался звучный голос герольда:
– Леди Инлесия, дочь герцога Ланкарийского.
Девушка присела в низком реверансе, опустив глаза.
«Герцогиня? – король несколько напрягся. – Это что еще за рыба такая? В его королевстве знать – элдормены, их жены – элдормессы, остальные простолюдины, кроме дроттинов, жрецов в храмах. И он не собирается именовать приехавших с невестой людей этими дурацкими прозвищами. Ему и самому гораздо больше нравится свой старинный титул – «конунг», чем новомодное «король».
Девица все так же почтительно стояла перед ним, ожидая разрешения удалиться. Наконец король позволил ей это небрежным кивком, отметив про себя, что Олия куда красивее.
Из кареты медленно выбралась немолодая дама в глубоком трауре с усталым сероватым лицом.
– Герцогиня Ланкарийская, вдова герцога Ланкарийского, – прозвучало представление герольда.
Она бросила цепкий взгляд на короля и тут же разочарованно отвернулась, присев в недостаточно низком реверансе.
Ульрих чуть заметно скривил губы. И чем это он ей не приглянулся? Может, она надеялась, что он старше? Тогда бы у нее был шанс завлечь его в свои сети? Неужели в свите принцессы все такие дуры?
Хёвдинг подал руку появившейся в дверях кареты очередной девице в длинной шелковой епанче, заколотой у горла сапфировой фибулой. От епанчи шла темная накидка, прикрывающая лицо, и это насторожило короля.
Что это за шутки? Неужто принцесса столь уродлива, что вынуждена скрывать свое лицо за жалкими тряпками? Как он и думал, ее прекрасный портрет только хитрость, имеющая одну цель – завлечь его в сети постылого брака!
– Ее высочество принцесса Терминуса! – голос герольда резал по напряженным нервам, как струна.
Принцесса склонилась в приветственном реверансе, вовсе не столь глубоком, как ее придворные дамы.
Король ответил ей небрежным поклоном, негромко заметив с нарочитым беспокойством, больше похожим на издевательство:
– Отчего моя невеста скрывает от нас свой дивный лик? Чем мы заслужили подобную немилость?
Это прозвучало чересчур язвительно, и вдовствующая королева поспешила смягчить неласковые слова сына:
– Вы, наверное, устали с дороги, дорогое дитя?
Принцесса подняла тонкую руку, открывая лицо.
– Конечно, устала. Мы все устали. Но если того желает мой будущий супруг, то я вполне могу обойтись и без накидки, – она говорила с легким акцентом, делавшим ее речь не по-здешнему мягкой.
Король со снисходительной усмешкой посмотрел на ее лицо и окаменел, гулко сглотнув. Зря он приписывал королевскому живописцу Терминуса желание польстить принцессе. Тот не сумел передать всей прелести ее юной красоты. Женщины Северстана тоже были красивы, но, как теперь понял король, грубой животной красотой. А перед ним возник небесный идеал.
По рядам встречающих прокатился восхищенный вздох. Король замер, впервые взревновав своего хёвдинга, все еще державшего принцессу за руку и очарованно на нее глядящему. Ульриху захотелось оттолкнуть его, даже ударить за то, что посмел прикоснуться к его невесте. И снова скрыть за накидкой это дивное лицо. Чтоб никто, кроме него самого, не смел им любоваться.
Вдовствующая королева первая прервала пораженное молчание, сделав шаг вперед и предложив:
– Пойдемте со мной, дитя мое. Вы устали, вам нужен отдых после тяжелой дороги. Я покажу вам ваши покои.
– Надеюсь, свадьба состоится не ранее, чем через месяц, как записано в брачном договоре? – принцесса выпустила поддерживающую ее руку хёвдинга и подошла ближе к будущей свекрови. – Мне нужно здесь освоиться. – И она обвела унылым взглядом королевский дворец.
– Месяц? – очнулся от охватившего его ступора Ульрих. – Конечно, нет! Свадьба будет через пять дней! – он хотел сказать «завтра», а еще лучше «сегодня», но понимал, что подобной поспешностью только унизит принцессу.
– Но, мой сын… – вдовствующая королева явно хотела напомнить королю его же опрометчивые слова, сказанные столь недавно, но он неучтиво ее прервал:
– Позвольте в предназначенные для вас покои проводить мне вас самому, моя драгоценная невеста! Они соединяются с моими, как и положено супругам. Но обещаю, что до свадьбы я смежную дверь не открою, – и подал руку нареченной.
Она неохотно ее приняла, положив сверху ладонь безупречной формы с одним скромным кольцом. Ульрих поспешно, стремясь скрыть прекрасную невесту от устремленных на них со всех сторон любопытствующих глаз, пошел во дворец, откровенно любуясь ее переменчивым лицом.
По дороге рассказывал, где что находится, изнемогая от желания прижать ее к себе покрепче и сорвать с губ запрещенный пока еще поцелуй. И знал, что этого делать нельзя. Потому что потом он не сможет остановиться.
Слушая его вполуха, принцесса смотрела вокруг с тоскливым недоумением. Лежавшие в темном зале на первом этаже соломенные тюфяки для слуг, стоявшая в воздухе плотной стеной мерзкая вонь от немытых человеческих тел и бегающих тут же собак, малюсенькие покои, отведенные ей в одном из флигелей замка, отсутствие элементарных удобств ее угнетали.
– Вы не хотите построить новый дворец? – обратилась она в конце недолгого путешествия к своему спутнику.
– Новый дворец? Зачем? – не понял ее король.
Она сухо пояснила:
– Видите ли, ваше величество, в моем королевстве в таких домах, – он понял, что его дворец опустили до звания заурядной лачуги, – обитают зажиточные горожане, купцы и ремесленники. Аристократы же живут в настоящих дворцах. Разве вам никто не говорил, что по сравнению с королевскими дворцами соседних стран ваш дом – жалкая халупа?
Если б это ему сказал кто-то из его подданных, Ульрих в ответ либо язвительно рассмеялся, либо снизошел до презрительного «тебе надо, ты и строй». Но теперь по его коже прокатилась горячая волна настоящего стыда, не испытанного им с детских лет. С тех самых пор, как он промахнулся из своего первого настоящего лука по бегающей по двору курице и услышал пренебрежительный смех отца.
– Все будет так, как вы пожелаете… Я приглашу зодчих, если вы считаете, что в этом жить нельзя, – поспешно заверил он принцессу.
Она твердо оборвала его уверения:
– Жить здесь можно. Но не королю и его семье. Возможно, кому-то из вассалов, простым дворянам. Но не аристократам крови. А зодчих приглашать не нужно. В моей свите есть и зодчие, и строители. Конечно, их мало, чтобы построить достойный короля дворец, но они могут обучить ваших людей.
– Вам это посоветовал ваш отец? – настороженно спросил он, посуровев. Принижать Северстан он не позволит никому!
Принцесса отошла от него на шаг, чуть заметно поморщившись, и он понял, что стоял к ней непозволительно близко. И тут же его снова захлестнула волна стыда – от него наверняка пахло постельными развлечениями и немытым телом. Что о нем может подумать эта строгая красавица? Что он настоящий дикарь?
– Нет, так решила я сама, – принцесса едва сдержалась, чтоб брезгливо не зажать нос рукой, отгораживаясь от вони, идущей от неопрятного жениха. – Прочла описание вашей страны, присланное нашим легатом, и сочла это необходимым. Все эти люди последовали за мной добровольно. Их никто не принуждал.
Ульрих догадался, какая гнусная слава идет о его королевстве по свету. Перекривившись, спросил:
– Вы все предусмотрели, не так ли? – стыд сменился досадой. Неужто он впрямь так плохо живет или его просто желают испытать?
Она с грустной усмешкой опровергла его уверенность:
– Все предусмотреть невозможно. Но то, что связано с величием королевства, которым мне придется править, то да.
Король поразился, даже не пытаясь это скрыть. В Северстане никогда не правили женщины и никогда не будут. Их предназначение, как бы они ни были красивы, – рожать королям наследников. Если повезет, служить утехой мужу наравне с конкубинами, и ничего более. Но разуверять ее не стал. Пусть тешит себя пустыми надеждами, никому от этого вреда нет.
– Вы не хотели сюда приезжать? – отчего-то ему это было очень важно знать.
Взгляд прекрасных синих глаз затуманился.
– Кого интересует, хотим мы чего-либо или нет? – тихо ответила она. – Перед нами одна дорога – королевский долг. Вас тоже наверняка никто не спрашивал, хотите ли вы на мне жениться. Мы должны – и в этом вся наша жизнь.
Король с ужасом понял, что принцесса знает о его многочисленных любовницах. Да и сама, возможно, в кого-то тайно влюблена. Эта мысль принесла острую неприятную боль, пронзившую сердце.
– Я очень рад, что мне нужно жениться именно на вас, моя дорогая. Но вы предпочли бы кого-то другого? – и напряженно замер в ожидании ответа.
Лусия не собиралась открывать ему свои тайны. Ее слова прозвучали со спокойным достоинством:
– Ко мне сватались многие достойные особы королевской крови. Но я всегда знала, что мужа мне выберет отец. Поэтому мне некого было предпочитать.
Они подошли к приготовленным для принцессы покоям. Войдя внутрь, она остановилась посреди спальни, где уже суетились ее служанки. Слегка презрительный взгляд скользнул по убогому убранству отведенных ей комнат. Простое дерево, голые каменные полы и жуткий сквозняк из всех щелей. Неужели в подобных местах живут все члены королевской семьи, или это только ей оказана столь «высокая честь»?
Может быть, это очередная попытка ее унизить? Она запомнила, что король не потрудился встретить ее, как подобает. Вышел в какой-то грязной одежде, нечесаный и помятый, явно после развратной ночи. Даже руку не протянул, чтоб помочь выйти из кареты после долгого и трудного пути в эту дикую страну.
Взглянув на наводивших порядок служанок, одернула сама себя. Ей в первую очередь нужно думать о своих людях, а потом уже об отношении к ней этого мужлана, именуемого королем Северстана.
– Надеюсь, моя свита будет устроена достойным образом? – ее голос звучал со сдержанным недовольством.
В этом король уже не был уверен. Если эти покои, которые он считал вполне приличными, кажутся его невесте чем-то вроде грязного хлева для свиней, чего она и не скрывает, то ее свите вряд ли понравится отведенное для нее жилье.
Он знал, что многим из них придется жить по нескольку человек в одной комнате. А для слуг место было только одно – общий зал первого этажа, где они будут спать вповалку с местной прислугой на соломенных тюфяках, которые никто не озаботился перебить. Да и блохи, живущие в грязном полу, вряд ли станут для изнеженных южан приятным откровением.
Надо было ему лучше готовиться к приезду принцессы. Зря он отменил все приказы матери по уборке дворца, считая, что не стоит расстилаться перед иноземкой и ее прислужниками. Вот если б он знал, что ее нежная красота сразит его наповал…
Постарался, как мог, исправить свое упущение:
– Мы немедля приступим к возведению нового дворца. А пока построим дома для ваших придворных.
– Немедля – это когда? – уточнила Люсия холодным тоном, глядя на него в упор невероятным взглядом, от которого у него екало что-то внутри.
– Сразу после свадьбы, – пообещал король с твердостью, которую отнюдь не ощущал. Казна была совершенно пуста. Он припомнил несколько опрометчивых трат вроде бриллиантового ожерелья для Олии, стоившего столько же, сколько и весь его дворец, и пожалел о своей неразумности.
– Хорошо, мой король, – это прозвучало у принцессы с изрядной долей насмешливости, и он вопросительно посмотрел на нее, не понимая, чего она желает.
Она с намеком повела взглядом вокруг, потом указала на свое платье. Поскольку, ничего не поняв, мужчина все так же стоял столбом, мечтательно глядя на нее, Лусия была вынуждена попросить:
– Извините, мой король, но мне нужно передохнуть.
Ульрих не хотел ее покидать. Странное чувство утраты предостерегало его остаться, но под ее требовательным взглядом он был вынужден поклониться и уйти.
Одна из немолодых служанок в сером платье с длинным плотным передником подошла к принцессе и участливо спросила:
– Вы угнетены, дитя мое?
– Конечно, нянюшка, – принцесса распустила завязку дорожного плаща, и он упал на руки подоспевшей служанке. – Здесь гораздо хуже, чем я предполагала. Но делать нечего, возвращение невозможно. Будем здесь жить.
– Король вам не понравился? – спросила няня, опасливо понизив голос.
– Кому он вообще может нравиться? – Лусии захотелось закричать от негодования, и она болезненно вонзила ногти в ладонь, возвращая самообладание. – Он нас даже встречать не собирался, игнорируя учтивость и традиции. Даже умыться не соизволил, вышел в грязных штанах и нечищеных сапогах. Потом и постельными утехами от него разит, как от козла. И нечесаные патлы торчат в разные стороны. И это король?! Отвратительная мерзость! Мой отец и брат никогда не позволяли себе ничего подобного!
– Это в Ульрихе не самое страшное, – няня подошла поближе и привстала на носки, стараясь говорить как можно тише. – Он еще и любвеобилен. Если у него и впрямь столько любовниц, как говорят, то вам здесь придется тяжко.
Лусия пренебрежительно махнула рукой.
– Няня, меня это вовсе не волнует. Чем больше у него любовниц, тем меньше он будет приставать ко мне. Пусть хоть гарем заведет, как восточный владыка, мне все равно. Он невозможно противный. – Со вздохом призналась: – И вообще, я устала, дорога была долгой и тяжелой.
Она подошла к разобранной низкой кровати, осторожно нажала на матрас крепко сжатым кулачком.
– Здесь так твердо! Из чего этот матрас? – она приподняла грубую домотканую простынь, пощупала ложе и пораженно вскрикнула: – Няня, это простая овечья шерсть! К тому же скатавшаяся в твердые комки! – принцесса не могла поверить собственным ощущениям. – Спать здесь то же, что лежать на земле на острых камнях. И это королевский дворец!? Как же тогда в Северстане живут простые люди?
– Пока отдохните так, золотко, – услужливо захлопотала няня. – Надеюсь, здесь нет блох? К вечеру мы разберем обоз, достанем ваши вещи и сделаем все так, как должно.
Смирившаяся с неудобствами Лусия поблагодарила слуг за заботу и как подкошенная упала в постель, не обращая внимания ни на ее жесткость, ни на скатавшуюся в комки шерсть. Служанки вышли из спальни в соседнюю комнату, притворили дверь и принялись потихоньку обмениваться первыми, весьма нелестными впечатлениями от Северстана.
Измученная долгой и трудной дорогой принцесса лежала, закрыв глаза, и припоминала все, что было. Зря отец выбрал для нее эту далекую страну. Она не понравилась ей с самого начала, как только они выбрались из тоннеля. Убогие селения, смрадные от человеческих испражнений города, в которых невозможно жить, народ, одетый в жалкое тряпье.
И этот ужасный король, больше похожий на деревенского вахлака, с целым сонмом любовниц! Нет, она понимала отца и не осуждала его – Северстан находился на полуострове в окружении непроходимых для судов опасных рифов, отделенный от материка грядой непроходимых гор. Попасть сюда можно было только по проложенному под горами тоннелю, по которому они ехали несколько дней, поэтому королевство было самым безопасным местом во всем известном ей мире.
А как трудна и опасна была дорога сюда! У нее сердце замирало, когда они ехали по проложенной на болоте гати из толстенных бревен, которые так проседали под тяжестью кареты, что она предпочла идти пешком, впрочем, как и все остальные придворные и слуги, оставившие свои экипажи и повозки.