© Татьяна Герцик
* * *
Пролог
Марина снова беспокойно посмотрела на часы. Кирилл опаздывал уже на пятнадцать минут. По сердцу прошел ознобисто-льдистый холодок. Придет или нет? В последнее время он вел себя как чужой. Неужели все, что про него говорили в НИИ, правда, и он в самом деле примитивный ловелас? Добился своего, и теперь она ему неинтересна? Ах, какая же она наивная дурочка!
В кафе почти никого не было. Официантка, стрельнув по ней глазами, отвернулась. Конечно, какая из нее выгодная клиентка? Чашку мятного чая и ту осилить не в состоянии. Но в последнее время у нее вовсе не было аппетита.
Марина рассеянно уставилась в окно, стараясь сдержать подступившие слезы. Очнулась от резкого:
– Привет! Зачем звала?
Стремительно повернувшись, увидела сидящего напротив Кирилла и задохнулась от восторга. Как же он хорош! Высокий и стройный, он казался ей эталоном мужской красоты и элегантности.
Марина прошептала:
– Нам надо поговорить.
Кирилл саркастично приподнял правую бровь.
– Нам? Может быть, тебе?
В его тоне было столько откровенного пренебрежения, что Марина похолодела. Ясно, он считает историю с ней законченной. Кто она для него? Незначительный эпизод, который давно забыть пора. Но в душе еще тлела маленькая надежда, и она упрямо продолжила:
– Кирилл, я для тебя кто?
Он не ожидал такого прямого вопроса и с недоумением взглянул на нее. Все его прежние пассии сразу понимали, что их время истекло, и исчезали без шума, сохраняя лицо. Кто же любит слушать о себе правду? Но эта простушка, похоже, нарывается на неприятности по полной программе. Постарался донести до нее истину как можно корректнее:
– Извини меня, но я ошибся. Давай останемся друзьями, хорошо?
Марина покачала головой.
– Мы не можем остаться друзьями. Я жду ребенка.
Кирилл озадаченно заморгал, несколько растерявшись.
– Вот это сюрприз! Надеюсь, ты не считаешь, что я должен жениться?
Марина сердито обрезала:
– Вот как раз это я и считаю!
Озадаченный Кирилл решил взять тайм-аут.
– Знаешь, мне нужно поразмыслить. Я позвоню тебе вечером, хорошо?
Он встал, давая понять, что разговор окончен. Марине ничего не оставалось, как подняться тоже. Они дружно пошли к выходу.
На площади Кирилл прощально помахал рукой и быстро умчался на своей «Тойоте». Марина медленно, глотая слезы, поплелась к себе, благо ее жилье было совсем рядом, на соседней улице.
Кирилл ехал за квелым «жигуленком», озабоченно хмурясь и напевая:
– «Жениться, жениться или не жениться? Жениться или не жениться?»
В его душе бушевали самые разные страсти. Азарт пьянил, обещая жизнь, полную любовных приключений без обязанностей и проблем. Но не совсем еще изжитая порядочность требовала противоположного, кардинального решения – жениться!
Он ни на что не мог решиться, вопросительно оглядываясь по сторонам в поисках подсказки.
Зазвонил телефон, и он машинально, не глядя на дисплей, произнес: «Слушаю!» и тут же досадливо поморщился.
Из трубке понесся хорошо поставленный голос матери, как обычно говорившей с самоуверенным напором:
– Кирилл! Тебе уже тридцать лет, а ты все порхаешь по жизни, как безголовый мальчишка! Тебя постоянно видят с какими-то сомнительными дамочками! Вот сейчас мне твоя соседка сказала, что ты водишь к себе какую-то откровенную шлюшку! Когда это прекратится, скажи мне на милость?
Кирилл скорчил зверскую мину, но ответил нейтрально:
– Не знаю, мама.
Мать взбеленилась еще больше. С нажимом продолжила:
– Вот именно! Вокруг столько милых хороших девушек, а ты выискиваешь по помойкам каких-то потаскушек! Ты весь в своего отца! Такой же непорядочный и безответственный!
Кирилл злобно прошептал себе под нос:
– О Боже! Сколько можно!
Упиваясь сознанием своей правоты, мать безапелляционно указала:
– Давай находи достойную девушку и женись! Достаточно таскаться, как кобель подзаборный!
Она отключилась, а Кирилл твердо пообещал пищащей телефонной трубке:
– Да, я такой, таким и останусь. Женитьба не для меня.
Через минуту Марина, с трепетом сказавшая телефону «алло», услышала убийственные слова:
– Извини, но мы друг другу не подходим совершенно. Я всегда предохранялся и не понимаю, как это могло случиться. К тому же я не хочу всю жизнь спать с одной и той же бабой, скука это смертная. Если хочешь, я тебе денег дам столько, сколько нужно. Но никаких последствий не хочу. Надеюсь, ты меня поняла!
Он бросил трубку, а Марина, зажмурившись и сжавшись в комочек, как маленький напуганный ребенок, обреченно прошептала:
– Какой ужас! Что скажет папа?
Глава первая
По узкому деревенскому переулку медленно ехал заляпанный грязью автофургон. За рулем сидела Даша, высокая рыжеволосая девушка в свитере и джинсах. Она рассеянно насвистывала, скептически оглядывая деревню. Справные пятистенки перемежались скособоченными жалкими домишками. Сразу было видно, в каком доме хозяева не пьют, а где единственной радостью служит бутылка самогонки.
На дороге перед фургоном, мешая проехать, телепались подвыпившие баба и мужичонка неопрятного вида, оба в трикотажных штанах, куртках и резиновых сапогах. На голове у бабы сидел криво повязанный пестрый полушерстяной платок, на мужике топорщилась серая засаленная кепка, этим они друг от друга и отличались.
Они громко спорили о каком-то Гришке, перемежая мат редкими нормальными словами. Осерчав за что-то на своего собеседника, баба размахнулась и саданула его кулаком в живот. Тот в долгу не остался, сильно толкнув ее в плечо. Пошатнувшись, она истошно заголосила:
– Спасите! Помогите! Убивают!
Даша оглядела деревню. Никакой реакции. Видимо, здесь давно привыкли к подобным воплям. Минуты три баба с мужиком по очереди исправно лупцевали друг друга, баба при этом напрасно звала на помощь.
Из-за покосившегося забора выглянула старуха в белом ситцевом платке и громко сказала, обращаясь к кому-то во дворе:
– Мишка с Надькой опять шоу устроили. Прям как в «Дом-2». Иди, погляди!
Ей грубо ответил мужской голос:
– Я чё, этого ихнего шоу не видал, что ли? Тебе интересно, ты и пялься.
Старуха продолжила с удовольствием наблюдать за дракой, одобрительно прищелкивая языком при каждом крепком ударе.
Не выдержав особо надрывного вопля бабы о спасении, Даша выскочила из фургона, решительно схватила Мишку за руку, и через мгновенье тот уже лежал на грязной земле, прижатый сильной ногой.
Даша насмешливо предложила бабе, уже зная ответ:
– В полицию его отвести?
Ошалевшая от внезапной подмоги, та отступила на шаг и замахала руками, открещиваясь от нечистой силы.
– Да какого лешего! Это же мой родной муж! Небось я на него жаловаться буду?
Даша сердито спросила:
– А чего тогда кричите, на помощь зовете?
Надька недоуменно пояснила:
– Для порядку! Ежели муж бьет, то положено кричать!
Даша продолжила въедливо допрашивать:
– Кем это положено?
Баба несколько пришла в себя и гаркнула, обдав незваную спасительницу крепеньким запашком застарелого перегара:
– А не твое дело! Кем положено, тем и положено! Ты кто вообще такая?! И отпусти моего мужика! Ему поперек грязи лежать неудобно! – агрессивно уперла руки в бока и угрожающе надвинулась на Дашу.
Рассмеявшись, та сделала широкий шаг в сторону, освобождая недовольного пленника.
Мишка встал, старательно отряхнулся под причитания заботливой жены. Ему хотелось сказать агрессорше пару «ласковых», но он помнил ее железную хватку и лишь сердито выговорил жене:
– Что, дооралась? Нравится, когда родного мужа бьют?
Надька подобострастно заюлила:
– Да кто ж знал, что тут какие-то выскочки заезжие встревать будут! Пошли домой, тебя мыть надо!
Она заботливо подхватила безвинно побитого мужика под руку, и они согласно зашагали вдоль по улице.
Даша смотрела им вслед, негромко смеясь.
– Как приятно видеть столь дружную семейку! И еще более приятно знать, что к этому согласию я приложила руку! – и задумчиво уточнила: – Или ногу?
Вернулась в фургон и поехала дольше. По дороге обогнала дружную парочку и прощально помахала рукой. В ответ они синхронно погрозили кулаками.
Стоящая за забором старуха повернулась внутрь двора.
– Тут, блин, такое шоу было! Какая-то наглая девка из синего фургона нашего Мишку в грязи всего изваляла! А он ей слова супротив не сказал! Струсил!
Мужской голос возмутился:
– А че не позвала?
Старуха с самодовольной ехидцей заметила:
– Я тебя звала, а ты мне сказал, чтоб я одна смотрела. Я и смотрела.
Мужик взъярился:
– Какие вы бабы вредные и дурные, жуть просто! Этой девке не Мишку лупить надо было, а Надьку, она же зачинщица.
Старуха не согласилась со столь кардинальными выводами.
– А чего это она зачинщица-то, если он ее материт на каждом шагу?
– А то он ее и материт, что она дура неизбывная!
Они привычно препирались, находя в этом своеобразное удовольствие, но Даша этого уже не слышала. Она ехала по разбитой грунтовке, усиленно соображая, куда лучше свернуть, чтобы вовсе не утонуть в весенней распутице.
Прерывая ее раздумья, настойчиво затрезвонил телефон. Даша взяла трубку.
– Даша, привет! Не помешала? Что-то ты долго трубку не брала. Я несколько раз звонила. – Марина говорила опасливым шепотом.
– Все нормально, это я в очередной раз мир спасала. – Даша была оптимистична, как обычно.
– Ты сейчас где?
– В Удмуртии, севернее Глазова.
– А… – кузина была явно не в ладах с географией, потому что заявила: – Ну, это недалеко. Ты не могла бы ко мне заехать?
Ее голос звучал с каким-то странным надрывом, и Даша осторожно спросила:
– А что, это обязательно? У тебя какие-то проблемы?
Марина сдавленно ответила:
– Ну, заезжать не обязательно, конечно, хотя проблемы у меня есть.
– Приеду, конечно. Если повезет, то завтра. Сама знаешь, какие у нас дороги.
Они распрощались. Даша плавно поехала по грунтовке, то и дело заваливаясь из одной рытвины в другую. Объезжать их было бесполезно, они следовали одна за другой. Через пару часов выехала на федеральную трассу, но скорость не увеличилась. Машины шли такой плотной массой и так медленно, что Даша сразу поняла – впереди авария. Так оно и оказалось.
Через полчаса на обочине показалась покореженная «нива», неподалеку от нее стоял слегка помятый джип. Похоже, водитель джипа на обгоне не справился с управлением, вылетел на встречку и протаранил «ниву».
Даша вздохнула. Наверняка этот водила купил себе импортную тачку вместе с правами. В России все можно. Вот только расплачиваются за это безобразие невинные люди.
Рядом уже стояла машина ГИБДД, сердитый капитан о чем-то расспрашивал крупного мужчину, широко размахивавшего руками, видимо, оправдывавшегося. Из-за перегородивших дорогу пострадавших машин от четырех полос осталась только одна, по ней Даша, отстояв приличную очередь, и выбралась из пробки.
Не спеша доехала до нужного города, для безопасности ночуя на территории знакомых кемпингов и закупая продукты в небольших магазинчиках у дороги. Добравшись до Маринкиного города, свернула на знакомую улицу и остановилась у стандартной девятиэтажки, где кузина снимала двухкомнатную квартиру напополам с подружкой.
Позвонила по сотовому, услышала в ответ радостный вопль Маринки «поднимайся скорей» и зашла в металлические двери подъезда.
Марина показалась ей похудевшей и побледневшей. Даша помнила ее пухленькой натуральной блондинкой с большими светло-голубыми глазами, а встретила ее тень той пухляшки. Много занимается или здесь что-то другое?
После первого радостного порыва Марина заметно поскучнела, враз превратившись из живой и веселой девочки в скучную задерганную особу. Такой Даша ее не знала и исподтишка разглядывала кузину, гадая, что же случилось.
Угостив Дашу кексом собственного приготовления и каким-то диковинным ароматным чаем, Марина повела ее в свою комнату и усадила на диване. Сама села напротив в кресле, свернув по привычке ноги калачиком. Даша положила под спину мягкую, вышитую крестиком подушку-думку и расслабилась, рассматривая комнату.
Со времен ее последнего визита ничего не изменилось, только на стенах появились картины, вышитые крестиком, да на диване прибавилось вышитых подушек-думок. В этом отношении Марина была несовременной девушкой, уж очень любила мастерить что-то своими руками.
Даша перевела вопросительный взгляд на Марину, ожидая доверительного разговора, но та медлила. Она сидела слишком прямо, на краешке кресла, обреченно сложив руки на коленях. Она казалась маленькой испуганной девочкой, заблудившейся в темном лесу. Ее страх был так осязаем, что Даша лишь молча качала головой, не понимая, что могло так запугать ее непугливую в принципе кузину.
– Понимаешь, – Марина никак не могла собраться с мыслями, то и дело бессознательно разглаживая юбку на коленях. – Понимаешь, я беременна!
Даша удивленно округлила глаза. Беременна? Это при ее пуританском-то воспитании? Ну и ну!
Марина поняла ее без слов.
– Вот именно! Отец меня убьет! Особенно теперь, когда ему светит должность мэра, он мне такого позора ни за что не простит!
На это возразить было нечего. Павел Анатольевич, отец Марины, позиционировал свою семью как образец всех добродетелей. На взгляд Даши, уж слишком навязчиво. Хотя Демид, старший брат Марины, был и в самом деле образцом для подражания. Боевой офицер-пограничник, примерный отец, заботливый муж и прочее, и прочее, он был гордостью и надеждой Павла Анатольевича. От Марины, как от девочки, ничего особенного не требовалось. Просто жить достойно, только и всего. Но, похоже, не получилось.
– А отец ребенка?
Марина обреченно взмахнула рукой.
– Он заявил, что беременность исключительно моя проблема. Не желает он всю жизнь спать с одной и той же бабой, скука это смертная. Так что из этой передряги я должна выбираться сама. Если нужно, он мне денег подкинет. Ну ты сама понимаешь, на что.
Даша кивнула. Все было понятно без уточнений.
– Но ты не хочешь?
Марина с укором посмотрела на двоюродную сестру.
– А ты бы захотела на моем месте?
Даша терпеливо уточнила:
– Но я ведь не на твоем месте. Честно говоря, мне себя на твоем месте и представить-то сложно.
Это не было позерством или вызовом, просто их семьи и впрямь были совершенно различны. С трудом верилось, что Павел Анатольевич и Татьяна Анатольевна, мать Даши, были родными братом и сестрой. Татьяна, или как ее все называли, Яна, была свободной художницей, весьма успешной и обеспеченной. В свое время она удачно вышла замуж за одного из руководителей большого завода, впоследствии превратившегося в мультимиллионера.
Хотя родители давно разошлись, Даша от этого не страдала. И мать, и отец, чувствуя вину перед дочерью, искупали ее деньгами и небедными подарками, делая Дашину жизнь приятной и необременительной.
Даша закончила Кембридж, но по специальности работать не стала. Колесила по России, с увлечением предавалась своей страсти к фотографии. Фотографом она была талантливым и неоднократно получала призы различных международных конкурсов. Денег, правда, ее хобби приносило не так уж много, но она в них и не нуждалась.
Даже если б она и забеременела невесть от кого, это никого бы не взволновало. Конечно, это не понравилось бы матери, потому что Яна себя в роли бабушки решительно не представляла. Она считала себя слишком молодой для столь почтенного статуса. Но в остальном Даше никто и ничто не помешало бы родить ребенка без мужа, если б она того пожелала, конечно.
В семье Марины все было наоборот. Павел Анатольевич и его жена, Екатерина Ивановна, уже были дедушкой и бабушкой, и еще один внук ими только бы приветствовался. Но внук законный, от порядочного отца из приличной семьи. И мать-одиночка в их семье была категорически невозможна.
Марина удрученно шмыгала носом.
– Убивать своего ребенка я ни за что не буду. Это безнравственно, неправильно. Но и рожать без мужа не могу, мне просто стыдно. Что же мне делать?
Даша взглянула в окно, выходившее на длинный серый дом времен экономной экономики, но даже в этой серости чувствовалось наступление весны. Огромный старый клен, без труда доросший до седьмого этажа, покрылся маленькими набухшими почками, и небо, пробивавшееся через голые еще ветки, было ослепительно голубым.
Даше ужасно не хотелось влезать в эту историю. Ей хотелось сесть в свой фургончик и покатить по нескончаемым российским дорогам, пусть и довольно опасным во всех отношениях, но зато таким бесконечным, таким притягательным! Наверное, прав дядя, говоря, что характер у нее, несмотря на сверхпрестижное образование, цыганский.
Но уйти нельзя, даже если и очень хочется. Родная кровь, как известно, не водица. Даша снова повернулась к кузине, тоже молча глядящей в окно. Марина не замечала явные признаки весны, для нее все вокруг было окрашено в серые тона стены напротив.
– Кто отец ребенка? Где ты с ним познакомилась? – Даша спросила это просто так, ни на что не надеясь. Если уж он так решительно настроен против собственного ребенка, вряд ли чем-то можно помочь. Это раньше мужчины женились, чтобы прикрыть позор и сохранить честь, а сейчас предпочитают сделать вид, что они здесь ни при чем, что мы наглядно и наблюдаем.
Марина считала так же, но все-таки начала вяло рассказывать, нервно потирая руки, будто пыталась вызвать огонь трением.
– Я была на практике в одном НИИ…
– На практике? А на каком же ты курсе?
– На предпоследнем! Еще годик, и я взрослая и самостоятельная!
Даша несколько раз взмахнула рыжеватыми, как волосы, ресницами.
– Мне всегда казалось, что ты маленькая, а ты уже универ заканчиваешь! Старушка, одним словом!
– А кто ты тогда? Дама из старинных легенд? Ты же старше меня на четыре года! – Марина парировала с таким воодушевлением, что даже забыла о теме их разговора и о том, что ей положено страдать. Но, вспомнив, тут же погрустнела и продолжала уже уныло-слезливым тоном: – Там я увидела мужчину. Высокий, красивый, обходительный такой. В общем, голова закружилась. Это потом я узнала, что он откровенный бабник, а тогда показалось: вот она, любовь на всю жизнь. Я так и не поняла, как оказалась в его постели. Как выяснилась, далеко не первая и не последняя, увы. Банальная история.
– Понятно, – Даша сочувственно покивала головой. – Но ты так и не сказала, кто он.
– А зачем? Что это даст? Не будешь же ты выяснять с ним отношения? Это просто смешно. Да и вряд ли он тебя послушает.
Даша приосанилась.
– Ну, я дама не мелкая, может, и послушает.
– Несмотря на твои сто восемьдесят, ты его ниже сантиметров на десять. К тому же он самоуверенный и амбициозный. Он тебя высмеет.
– Высмеет? Не думаю. У меня это, как правило, получается куда лучше. – Дарья вытянула губы скептической трубочкой.
Марина с тихим смешком согласилась:
– Да уж, на язычок ты остра. Но в данном случае это не поможет.
– Трудно сказать, что поможет, а что нет, если не попробовать. А Демиду ты ничего не сообщала?
– Зачем? – Марина даже испугалась. – Что он сделает? Прилететь из Хабаровска он все равно не сможет, на родителей повлиять – тоже. К тому же он во всем обвинит меня. Сама знаешь, какой он правильный.
Против этих слов возразить было нечего, и Даша с силой постучала себя по кончику носа, активизируя мыслительные процессы.
– Думаю, тебе все-таки стоит сказать мне имя твоего хахаля, я все равно его узнаю, не столь это трудно. Болтливых кумушек полно, а я легко нахожу общий язык с людьми. Навыки имеются.
Это было правдой, и Марина тупо уставилась на кузину. Особой помощи от нее она не ждала, ей просто нужен был собеседник, чтобы выговориться. Для себя она решила, что рожает, несмотря ни на что. Боль от того, что ее любовь оказалась обманутой, а она сама попросту использованной, не прошла и острой иглой сидела в сердце. От обиды образ любовника изрядно потускнел, и она уже не знала, хочет его видеть или нет.
Попыталась отговорить кузину от решительных действий.
– Даша, все это бесполезно. Ведь не поведешь же ты его под венец под дулом пистолета?
Дарья неприятно усмехнулась.
– А почему нет? Кто мне может помешать?
Марина осуждающе нахмурилась.
– Не шути, пожалуйста. Мне и без того невесело.
Даша резко поднялась и прошлась по маленькой комнате, по-армейски чеканя шаг. Марина встревожено следила за ее рывками, невольно вжимаясь в спинку кресла от веявшей от кузины непомерной энергии.
– А я и не шучу. Нужно лишь немного подумать, и дело будет в шляпе. Но все-таки будет гораздо проще, если ты честно поведаешь мне об этом великолепном ловеласе.
Марина сдалась. Она не думала, что что-то изменится, но почему-то захотелось довериться такой энергичной и уверенной Дарье.
– Его зовут Кирилл Рокшевский, он работает в НИИ сверхлегких сплавов, кандидат физико-математических наук. Я тебя очень прошу, не говори ему обо мне ничего! Я не перенесу еще одного такого унижения!
Даша весело тряхнула гривой бронзовых кудрявых волос, на что-то решившись.
– И не собираюсь. Я просто доведу его до такого состояния, что он будет считать тебя единственным спасением.
– Спасением от чего? – Марина всерьез встревожилась.
– Увидишь. Единственное, о чем я тебя прошу, не удивляйся, если вдруг где-нибудь увидишь меня в несколько странном виде. И не подходи. Делай вид, что не знаешь.
Марина заполошно вскочила.
– Дарья, что ты задумала? Немедленно отвечай! Ты же знаешь, как будет недоволен отец, если ты выкинешь что-нибудь несуразное!
– Мой отец только посмеется. А мама вообще будет в восторге и примется хвастать всем своим знакомым, какая у нее артистичная дочь.
– Речь о моих родителях идет, а не о твоих!
– А при чем тут тетя с дядей? Они еще ни разу за мои фортели не отвечали. А их было немало. И вообще, займемся делом. У тебя наверняка есть фотки Рокшевского. Давай-ка их сюда!
Марина неловко покраснела. Даша моментально догадалась, в чем дело.
– Ага, похоже, ты его на видео с телефона снимала. Давай показывай!
Даже не пытаясь отпираться, Марина включила ноутбук. На мониторе появилось высокое серое здание, возле которого о чем-то разговаривало двое мужчин. Вот один из них обернулся и помахал в их сторону, широко улыбнувшись белозубой улыбкой.
– Это он? Хорош и знает об этом. Действительно, гроза бедных девичьих сердец.
Марина ревниво предупредила:
– Смотри, сама в него не влюбись!
Дарья пренебрежительно сморщила нос.
– Это в принципе невозможно. В мамином окружении таких красавчиков хоть пруд пруди. Я говорила тебе, что она оформляла один из телесериалов и теперь среди ее знакомых полно киногероев? Среди них в самом деле есть настоящие красавцы!
От восторга Марина на мгновение забыла о собственных горестях.
– Неужели никто из них тебе не понравился?
– Представь себе, нет. Хотя некоторые и были не прочь. Ну, ты понимаешь, о чем я. Так что этот красавчик мне не страшен, не беспокойся.
– Неужели ты отказалась?
– Естественно. Я на артистов предпочитаю смотреть из зрительного зала. Они для этого и предназначены, кстати.
Марина завистливо вздохнула. Она, как выяснилось, подобной стойкостью не обладала.
– И все-таки, что ты собираешься делать? Обо мне говорить не будешь, а о ком тогда?
– Не скажу, боюсь сглазить. Но уверена, все будет хорошо.
Марина не хотела оставаться в неведении, но тут, прекращая их спор, раздался зуммер домофона.
Марина обмерла.
– Ох, это наверняка отец с мамой! Они собирались сегодня приехать!
Она обреченно нажала на кнопку, и из динамика в самом деле раздался густой баритон Павла Анатольевича.
– Мариша, это мы, открой.
Марина открыла дверь подъезда и опрометью бросилась в комнату. Кузина спокойно сидела, развалившись среди вышитых подушечек. На предупреждающий возглас Марины «это родители» благодушно ответила:
– Я рада. Давно не виделись. И не надейся, что ради твоего спокойствия я выпрыгну с балкона. Что-то не хочется, знаешь ли.
Марина сердито притопнула ногой.
– Опять ты за свои глупые шутки! Я хотела тебе сказать: родителям о моем положении ни слова!
Не удержавшись, Дарья постучала по виску, намекая на некоторое скудоумство кузины.
– Могла бы и не предупреждать. Но я тебя прощаю ввиду явной неадекватности.
Продемонстрировав великолепную реакцию, ловко увернулась от прилетевшей в нее подушки и весело оскалила белоснежные зубы.
Раздался звонок в дверь. Марина полетела открывать. Из коридора донеслись звуки поцелуев, радостные возгласы и укоризненные слова Екатерины Ивановны:
– Ты так похудела, дочка! Наверняка сидишь на какой-нибудь дурацкой диете!
Вместо оправданий Марина шепотом предупредила родителей:
– У меня Даша!
Сразу все стихло. Даша знала почему. Павел Анатольевич категорически не одобрял ее образа жизни. Он никогда ничего не говорил о ее родителях, но Даша чувствовала, что отцу он завидует, а сестру осуждает. Богемная жизнь ему, как человеку строгих правил, претила.
Гости зашли в комнату и с преувеличенной радостью поздоровались с племянницей, поднявшейся им навстречу.
Даша не уступила им в актерстве. Хотя в глубине души призналась самой себе, что и впрямь соскучилась. В принципе, они были хорошими людьми, просто несколько иного склада.
После приветствий пошли на кухню пить чай.
Прихлебывая чай из большого бокала, Павел Анатольевич поинтересовался:
– Ты надолго к Марине, Даша?
– Да я не к Марине, я сама по себе. У меня же свой домик на колесах, как вы знаете.
– Даша, но в твоем возрасте нужно уже жить в своей квартире, иметь мужа, детей. В общем, жить прилично, а не таскаться невесть где в одиночестве. – Екатерина Ивановна не могла понять ее легкомысленного отношения к жизни.
Даша легко рассмеялась.
– Знаешь, тетушка, боюсь, что для замужества я никогда не дозрею. Мне нравится быть свободной, ни к кому не пристегнутой. Что захотела, то и сделала. Скучно это – законный брак. Вид официальной зависимости.
Павел Анатольевич осуждающе сморщил лоб.
– Ты прямо зарубежных феминисток позапрошлого века цитируешь. И наших революционерок типа Коллонтай.
Даша легкомысленно тряхнула головой.
– Значит, у нас есть что-то общее.
Екатерина Ивановна дипломатично перевела разговор на мать Даши.
– Как там Яна поживает? Ты ее давно видела?
Даша ласково усмехнулась.
– В прошлом месяце. Мы с ней случайно встретились на одной московской тусовке. Она сказала своим знакомым, что я ее племянница.
Семейство Беловых было шокировано. У побагровевшего Павла Анатольевича не нашлось слов, поэтому вопрос задала его более стойкая жена:
– Как это?
– Очень просто. Если мне двадцать шесть, чего я ни от кого не скрываю, то ей никак не может быть немного за тридцать, как она заявляет всем своим друзьям и знакомым. Правда, это «немного за тридцать» длится уже несколько десятилетий. Но в ее круге это никого не удивляет и не шокирует. Там все такие.
Павел Анатольевич несколько пришел в себя.
– Это надо же до такой степени молодиться, чтоб от собственной дочери отказываться! Это уже маразм какой-то!
Даша мило его утешила:
– Мама от меня не отказывается, что ты! Она просто играет, причем только на публику. Наедине она вполне любящая мамашка. К тому же она и впрямь выглядит на свои «немного за тридцать». Полагаю, ей можно простить эту маленькую слабость. – Заметив, что дядя собрался решительно возразить, примирительно напомнила: – Думаю, она до сих пор пытается доказать моему отцу, как много он потерял, уйдя от нас.
Павел Анатольевич сразу выпустил пары и посочувствовал:
– Да, наверное. Даже мне до сих пор неприятно, как это было обставлено, а Яне тем более. Я ее вполне понимаю.
Тема неправильно себя ведущей матери была закрыта, и разговор перекинулся на Дашиного отца.
– Которая теперь у отца жена по счету, не знаешь, Даша? – тон Екатерины Ивановны был соболезнующий, она и впрямь жалела девочку, покинутую отцом в трудном переходном возрасте.
Даша себя пострадавшей в этой истории не считала, она в то время уже жила и училась в Англии, поэтому ответила с изрядной долей сарказма:
– А он жениться не собирается. У него теперь «подруги». Каждый раз, когда он приглашает меня на какой-нибудь сабантуй в свое поместье, у него новая подруга. Если честно, их имена я даже и запомнить не пытаюсь. Папашка, похоже, тоже, потому что он их всех называет стандартно «милая моя».
– Это как у Визбора в песне о турподругах? «Милая моя, солнышко лесное…»
Марина тут же была остановлена двумя парами осуждающих глаз. По мнению строгих родителей, незамужней девушке не пристало говорить подобные вещи. Маринка тут же стушевалась.
Посмеиваясь, Даша согласилась:
– Да, что-то вроде того. Но все эти девицы знают, на что идут. Им не сам папанька нравится, а его возможности. Думаю, отступные они получают неплохие.
– А ведь когда-то Максим был вполне нормальным человеком. Это его шальные деньги с пути сбили. Но это со многими бывает. Чтобы деньги на тебя не давили, с ними родиться надо. А то, как говорится, из грязи в князи, вот и результат. – Назидательно заметил Павел Анатольевич.
Даша согласилась с озорно блестящими глазами:
– Да, результат клинический.
Екатерина Ивановна тут же добавила позитива в эти непочтительные для дочери слова:
– Но сейчас среди богатых одни нувориши. Откуда у советских людей потомственные капиталы? Но отец о тебе не забывает, это хорошо. Правда, у него, кроме тебя, и детей-то больше нет.
Даша устремила куда-то вдаль пристальный взгляд.
– Ну, дети-то у него то и дело появляются. Правда, после генетической экспертизы оказывается, что они и не его вовсе. Понятно, многим дамочкам хочется безбедно пожить за чужой счет. Но это ерунда. А мне отец не то что помогает, он на мой счет в свое время положил весьма солидную сумму, больше мне не надо. Я непритязательный, в принципе, человек. Да и работа у меня какая-никакая, но есть.
С этим все согласились. Потом разговор зашел о делах Павла Анатольевича, и тот признался:
– Да, есть весомый шанс стать мэром. Возможно, и выберут. Я понимаю, конкурентов у меня много, но и сторонников немало. Силы у меня еще есть, я бы многое для нашего города мог сделать, тем более что он небольшой, все всех знают.
Он еще долго говорил о необходимости преобразований сначала в городе, потом в стране. Даша слушала эти слова спокойно. Конечно, дядя верил в то, что говорил. И говорил правильно. Но вот эти правильные слова в жизнь претворить что-то ни у кого не получалось. И почему бы это?
Через час, сочтя, что визит вежливости закончен, она встала и принялась прощаться.
Павел Анатольевич напомнил:
– Ты не забыла, Даша, про мой юбилей? Надеюсь, выкроишь время для родного дяди?
Напрочь забывшая об этом знаменательном событии, Даша тем не менее оптимистично заверила:
– Конечно, помню! И обязательно буду!
Екатерина Ивановна поддержала мужа:
– Мы тебя ждем, Даша! И хватит уже скитаться по дорогам, как цыганка!
Пообещав кузине, что еще позвонит, Даша на прощанье поцеловала дядю с тетей и вышла из дома. Ее фургон осматривало несколько неряшливо одетых подростков, вполне компетентно оценивая его внешний вид и возможности. Едва Даша открыла дверцу, как раздались громкие просьбы прокатить. Отрицательно качнув головой, она погнала машину в соседний квартал на платную стоянку.