000
ОтложитьЧитал
Фрэнк Герберт
Зеленый мозг; Долина Сантарога; Термитник Хеллстрома
© Herbert Properties LLC, 1966, 1968, 1972, 1973, 1994, 1996
© Перевод. В. Миловидов, 2021
© Издание на русском языке AST Publishers, 2022
* * *
Зеленый мозг
I
Он был похож на незаконнорожденного отпрыска индейца из племени гуарани и дочери нищего фермера, этакой красотки из дикой глуши, которая, захотев вырваться из рабства унылой повседневности, нечаянно для себя и окружающих взяла и нагуляла пузо.
Выбранный им внешний вид был безупречен, за исключением тех моментов, когда, оказавшись в почти непроходимой чащобе, он забывал о маскировке и о том, кто он на самом деле.
Его кожа приобретала зеленоватый оттенок и сливалась с фоном, состоявшим из листьев и лиан. При этом грязноватого цвета рубашка, драные штаны, разлохмаченная соломенная шляпа и сандалии на подошве из старых покрышек, казалось, перемещались в пространстве самостоятельно, без участия призрачного тела.
Однако такое происходило с ним все реже и реже по мере того, как он уходил от верховьев Параны, из глубинки штата Гояс, где жили мужчины с горящими глазами и выстриженными челками.
Когда он добрался до районов, где всем заправляли бандейранты, охранявшие границы и попутно совершавшие вылазки в приграничные районы, он научился полностью управлять тем, что умные люди называют «эффект хамелеона».
Наконец он вышел из густых джунглей на открытую местность, перерезанную сетью грунтовых дорог, ведущих к фермам, созданным в рамках плана освоения диких земель Красной зоны. Интуиция подсказывала, что он приближается к одному из пропускных пунктов, где бандейранты фильтруют всех проходящих, и почти человеческим жестом тронул припрятанную под рубашкой седулу де грациас аль сакар, удостоверение, подтверждающее наличие белой крови. Время от времени, когда рядом не было человеческих существ, он вслух произносил свое имя – Антонио Рапосо Таварес.
Звуки, из которых складывалось его имя, казались слишком резкими и грубоватыми, но он понимал, что с ним ему будет безопаснее и спокойнее, чем с любым другим. Все знали, что индейцы штата Гояс в свои имена вставляют самые сложные созвучия. Так ему сказали и крестьяне на ферме, где он ночевал прошлой ночью.
Когда их вопросы по поводу того, кто он сам и куда держит путь, стали слишком настойчивыми, он уселся на крыльце дома и, достав флейту из кожаного чехла, который свисал у него с плеча, заиграл. Это был оригинальный инструмент андских индейцев, священный символ тех мест. Если индеец гуарани прикладывал свирель к губам, все разговоры заканчивались, утонув в благоговейном молчании.
Крестьяне пожали плечами и ушли.
Он медленно тащился по дороге. Сложное искусство ходьбы, не сразу им освоенное, привело его наконец туда, где человеческие существа пребывали в изобилии. Впереди он заметил красно-коричневые крыши и хрустальную башню. К ней причаливали и от нее отлетали прочь аэрокары. Видом своим все это напоминало муравейник.
Вдруг он почувствовал, как им овладевают инстинкты, а им, как он твердо знал, ни в коем случае нельзя давать воли. Если он проиграет инстинктам, то не выдержит испытания, ожидавшего его впереди. Он сошел с дороги, по которой взад и вперед сновали люди, и, сосредоточившись, стал собирать воедино стремившиеся обрести независимость фрагменты той ментальной сущности, какой он был, во всяком случае, пока. В результате его усилий родилась мысль, она пронзила и связала воедино все, в том числе и отдаленные, части его индивидуальности: мы маленькие зеленые рабы, служащие единому целому.
После этого он продолжил движение по направлению к пропускному пункту. Мысль, вернувшая ему целостность, заодно придала ему вид самый подобострастный – отличная защита от взглядов человеческих существ, которых вокруг него становилось все больше и больше. Те, кто его послал, знали, как люди ведут себя в разных ситуациях, какие позы принимают и какие надевают маски. Они понимали, что подобострастие для индейца – лучший камуфляж.
Вскоре грунтовая дорога уступила место двухполосной асфальтированной, с тропинками для пешеходов по обеим обочинам, а та, в свою очередь, тянулась параллельно четырехуровневому шоссе, на котором заасфальтированными были даже пешеходные дорожки. По шоссе мчались автомобили, по воздуху – аэрокары, и с каждой минутой их становилось все больше и больше, как и пешеходов.
До сей поры он не привлекал особого внимания. А беглые насмешливые взгляды местных жителей можно было не замечать. Опаснее те, кто всматривается пристально – в подобных взглядах таилась смертельная опасность. Но таких он пока не видел.
Подобострастие прикрывало его как щит.
Утро разгоралось, и солнце, разогревая воздух, выдавливало из лежавшей вокруг дороги земли влажную вонь, смешивая ее с запахом пота, который источали снующие вокруг человеческие существа. Была в этом запахе ясно различимая горечь, и он с тоской вспомнил сладкие, такие знакомые ароматы далеких джунглей. Но запахи, которые его теперь обволакивали волнами и негромко стучали в ушах, несли еще одну угрозу, внушавшую беспокойство. Эти запахи свидетельствовали о все большей концентрации инсектицидов.
Люди были вокруг – все ближе и ближе, теснее и теснее; их движение замедлялось по мере того, как толпа подходила к бутылочному горлышку пропускного пункта.
Наконец все застопорилось.
И двинулось вновь.
И опять остановилось, чтобы снова двинуться и на несколько шагов приблизиться к цели.
Наступал момент истины, и избежать его было невозможно.
Он стоял и терпеливо ждал – так ведут себя индейцы в ситуации кризиса. Ему хотелось дышать чаще и глубже – это было бы средством компенсации эффектов невыносимой жары, но он сдержал дыхание, чтобы ничем не выделяться из толпы. Лучше уж температура! Здесь, вдали от своих джунглей, настоящие индейцы стараются дышать бесшумно.
Движение и остановка.
Движение и остановка.
Теперь был виден и сам пропускной пункт.
Там, по обе стороны окруженного кирпичными стенами затененного узкого коридора в два ряда стояли бандейранты в белых мундирах, пластиковых шлемах, перчатках и тяжелых башмаках. За ними открывалась залитая солнечным светом городская улица, куда и выливалась толпа после прохода через этот строй.
Вид этой улицы пробудил во всех частях его существа страстное желание оказаться там, по ту сторону пропускного пункта. И сразу в нем проклюнулось и выросло иное чувство – ни в коем случае не поддавайся раздирающим тебя инстинктам!
Нельзя ни расслабиться, ни отвлечься. Каждая составляющая его сущности обязана быть начеку, готовая принять и преодолеть любую боль.
Толпа вновь качнулась вперед и остановилась. Теперь он оказался перед первым из охранников, дюжим блондином с розовой кожей и голубыми глазами.
– Шаг вперед! – приказал тот. – Живее!
Рука в перчатке подтолкнула его к очередным двоим стражам, стоявшим справа.
– Имя! – раздался голос сзади.
– Антонио Рапосо Таварес.
– Штат?
– Гояс.
– Обработайте его получше, – велел блондин. – Наверняка он с гор.
Он попал в руки очередной парочки. Один из охранников надел ему на лицо дыхательную маску, другой напялил на тело большой пластиковый пакет. Из пакета торчала трубка, а снаружи, из-за стен коридора, доносился звук какой-то работающей техники.
– Двойную дозу! – крикнул в ту сторону один из бандейрантов, и сразу пакет, в котором оказалось запертым его тело, наполнился голубым газом. Газ хлынул в маску, и, сделав невольный вдох, он ощутил, как острый нож вскрывает его внутренности, как тысячи несущих боль иголок вонзаются во фрагменты, составляющие его тело, пытаясь разорвать на части.
Он чувствовал, что умирает. Это и называется агонией?
Нет, подумал он. Нельзя поддаваться. Держись!
Но боль не прекращалась, и связи, на которых держалась его целостная сущность, слабели. Еще немного, и он…
– С этого хватит! – крикнул тот, который орудовал пакетом.
Пакет сняли, маску стащили. Чьи-то руки подтолкнули его вдоль коридора, по направлению к солнечному свету:
– А ну-ка, поживее! Не держи очередь!
Запах ядовитого газа проникал повсюду. Это был новый газ – деконструктор. Те, кто его отправлял, к этому газу не подготовили. Он ждал чего угодно, был готов к радиации, ультразвуку, химическим веществам, но не к этой гадости.
Солнце буквально ударило в него, когда он вышел из коридора на открытое место. Он нырнул в проход, заставленный фруктовыми лотками. Продавцы торговались с покупателями или просто стояли, подперев бока жирными руками и наблюдая за своим товаром. Некоторые его части видели в лежавших повсюду фруктах надежное для себя убежище, но, как бы он ни был выбит из колеи полученной дозой отравы, фрагменты его сущности, отвечавшие за целостность всего организма, отбросили эти мысли подальше. Поборов соблазн, он, насколько мог, побыстрее проскочил мимо покупателей и досужих зевак, которых на рынке было предостаточно.
– Не хотите ли свежих апельсинов? – услышал он чей-то голос, и маслянистая рука с зажатыми в ладонь фруктами появилась около его носа. – Свежие апельсины из Зеленой зоны. Без всяких жучков и прочей гадости.
Он увернулся от руки и апельсинов, хотя их аромат едва не лишил его последних сил.
За углом находилась узкая боковая улица. Еще один поворот, и слева, вдали, открылась манящая перспектива зеленых далей – загородная зона, свободная от домов. Он повернул в ту сторону и ускорил шаг, машинально рассчитывая время, которым еще располагал. Понимал – до зелени совсем недалеко. Яд пропитал одежду, однако чистый воздух вымывал его, и мысль о близкой победе, словно антидот, помогала справиться с последствиями отравления.
У нас все получится!
Зелень все ближе и ближе – деревья и папоротники, буйно разросшиеся по берегам реки. Он уже слышал шум бегущей воды, но единственным маршрутом к воде и деревьям был мост, по которому ехали машины и шли толпы людей.
Выхода не было – он слился с толпой, стараясь избегать прямых контактов. Соединения, скреплявшие фрагменты, из которых состояли его ноги и спина, начали ослабевать, и он понимал: случайный толчок в спину или столкновение, и эти связи распадутся. А это – конец!
Мост закончился, и справа он увидел дорожку, ведущую вниз, к реке. Повернув, он неожиданно столкнулся с одним из двух крестьян, которые несли поросенка в сетчатом слинге, держа его с двух сторон. От удара поверхность, имитирующая кожу на его правом бедре, не выдержала, и он почувствовал, как она сползает под брюками вниз.
Крестьянин, с кем он столкнулся, отступил на два шага, едва не выронив поросенка.
– Осторожнее! – закричал он.
А его напарник проворчал:
– Чертовы пьянчужки!
Но в этот момент поросенок завизжал и отвлек их.
Это дало ему шанс. Проскользнув мимо крестьян, он бросился по тропинке к реке. Уже была видна вода, бурлящая после прохода через барьерные фильтры, и клочья пены на ее поверхности – там работали очистные вибрационные устройства. И в этот момент он услышал, как один из крестьян, несших поросенка, сказал:
– Не думаю, что он пьян, Карлос. Кожа у него сухая и горячая. Наверное, он болен.
Эти слова заставили его ускорить шаг – он все слышал и понял. Имитирующий кожу лоскут на бедре сполз почти до лодыжки. Ослабевшие плечевые и спинные мускулы уже едва поддерживали равновесие тела. Тропинка резко свернула и потянулась вдоль сырого глинистого берега, нырнув в туннель из зарослей кустов и папоротника. Он знал, что те двое уже не видят его, а потому, придерживая рукой сползавшую под брюками имитацию кожи, принялся пробираться через зеленый туннель.
В конце туннеля он увидел первую пчелу-мутанта. Она была мертва, поскольку оказалась в зоне вибрационной фильтрации без средств защиты. Пчела была из тех, что напоминают бабочек – с переливчатыми желто-оранжевыми крылышками. Она лежала в чашечке зеленого листа в самом центре светлого пятна, выбитого из сырого полумрака солнцем, сияющим над зарослями.
Он двинулся дальше, зафиксировав в памяти цвет и форму пчелы. Как считали те, кто его послал, пчелы могли бы быть хорошими посредниками, хотя у них имелись серьезные недостатки. Главный заключался в том, что пчела – по определению – была неспособна вступить с человеческим существом в успешный рациональный контакт. Человек просто не отреагировал бы на резонные доводы, если их ему каким-либо образом представила пчела. А люди должны услышать голос разума, в противном случае жизни на Земле придет конец.
Тем временем сзади раздался звук топающих ног – кто-то спешил по тропинке.
Погоня?
Но почему его преследуют?
Неужели его раскрыли?
Нечто, похожее на страх, пронзило его и придало энергию уже готовым распасться частям. Увы, этой энергией он уже не мог распорядиться, и ему осталось лишь медленно пробираться сквозь растительность. А скоро и вообще он сумеет только ползти! Все глаза, которые имелись в его распоряжении, судорожно искали укрытие.
И нашли!
Слева, в папоротниках, был едва виден узкий проход. В него вели маленькие следы человеческих существ. Дети! Он направился по этим следам и вскоре оказался на узенькой тропинке. Игрушечные аэрокары, красный и голубой, валялись на дорожке. Ковыляя, он пошел по глинистой поверхности тропинки дальше.
Дорожка подвела его к земляной стене, по ней вверх карабкались ползучие растения. Внизу, у основания стены, находился вход в неглубокую пещеру, перед которым лежало еще несколько игрушек. Он нагнулся, переполз через игрушки и забился в благословенную черноту этого импровизированного укрытия.
Ниже пещеры, метрах в пяти, протопали две пары ног, и сразу послышались голоса.
– Он пошел к реке. Думаешь, собирался в нее сигануть?
– Да кто ж знает? Но то, что он болен, это точно!
– Вот, смотри! Кто-то побежал туда, вниз.
Голоса стали плохо различимыми, слившись с бульканьем воды. Эта парочка двинулась вниз по тропе, так и не найдя его убежища.
Почему они гнались за ним? Он ведь никого не ранил.
Неужели они что-то заподозрили? Вряд ли!
Но обдумать то, что происходит, времени не было.
Сначала он сделает то, что должен сделать. Активизировав специально предназначенные для этого части своего тела, он принялся закапываться в землю. Глубже и глубже он зарывался в землю, выбрасывая ее избыток наружу, так, чтобы сложилось впечатление, будто пещера обвалилась.
Прежде чем остановиться, он прошел десять метров. Запасов энергии у него оставалось ровно столько, чтобы завершить следующую стадию. Он повернулся на спину, отбросив умершие части своих ног и спины, и из его нутра появилась королева в сопровождении воинов охраны. На бедрах у него открылись отверстия, из них хлынула пена – при затвердевании она сформирует кокон, защитную зеленую раковину для королевы и ее отпрысков.
Это была полная победа. То, что нес сюда, в город человеческих существ, он доставил в целости и сохранности.
Теперь остается только ждать. Через двадцать дней он наберется новой энергии, пройдет все стадии пресуществления и превратится в тысячи подобных самому себе сущностей, и у каждой будут совершенно аутентичные одежда и удостоверения личности, и каждая будет как две капли похожа на человека.
И все они будут похожи друг на друга.
Их ждут иные пропускные пункты, впрочем, не столь строгие, и другие барьеры – не такие высокие.
Да, человеческая оболочка – это то, что надо! Интеграция с этими существами оправдала себя. Они многое узнали, изучая пленных, захваченных в джунглях. Правда, понять человеческое существо чрезвычайно трудно, практически невозможно. Даже когда им предоставляли пусть и ограниченную, но свободу, воздействовать на их рассудок рациональными средствами не получалось. Самая тесная интеграция не вела автоматически к полноценному контакту.
И оставался главный вопрос: сможет ли самая тесная интеграция предотвратить катастрофу, к которой движется планета? Да, с человеческими существами непросто: нужно будет доказать им, что они не хозяева этой планеты, а ее рабы и слуги. Даже если для доказательства этого факта придется применить жестокость.
Королева, подталкиваемая стражами, зашевелилась на холодной земле. Все части его тела, связанные единой коммуникационной сетью, пришли в движение, занялись выяснением того, кто выжил, кто погиб, сколько сил было потрачено, сколько осталось. Да, на сей раз они узнали много нового относительно того, как можно прятаться от людей. И все кластеры новой колонии разделят это новое знание. По крайней мере, один из них доберется до города на Амазонке, ведь именно оттуда пришло к ним понимание того, что смерть-ради-всех – гораздо выше и лучше, чем жизнь.
Один из них доберется. Непременно.
II
Пастельного цвета дым плавал в воздухе кабаре. От каждого стола, из вентиляционного отверстия в его центре вверх поднимался дым особого цвета, который был визитной карточкой стола: здесь – бледно-лиловый, чуть дальше – розовый, как кожа младенца, а в углу – зеленый, пробуждающий воспоминания об индейских одеждах, сотканных из растущей в пампасах травы. Только что пробило девять часов вечера, и кабаре «Клещ», лучшее в Байи, начало свою ежевечернюю развлекательную программу. Первым номером был танец гигантских муравьев. Мелодия, выводимая оркестром колокольчиков, задавала чувственный ритм для группы танцоров, выступавших в стилизованных костюмах, а их усики бодро раскачивались в клубах дыма.
На низких диванах восседали завсегдатаи кабаре. Своей расцветкой одеяния присутствующих женщин напоминали роскошные цветы джунглей. Это богатство подчеркивалось белыми костюмами сопровождавших их кавалеров, а местами многоцветие женских нарядов – как знаки пунктуации – прерывали сияющие белые мундиры бандейрантов. Это была Зеленая зона, и бандейранты здесь могли отдохнуть и расслабиться после трудной службы, которую они несли либо в Красных джунглях, либо на их границе. Посетители говорили сразу на десятке языков, и звуки их бесед, как деловых, так и светских, вместе с дымом поднимались к потолку.
– Сяду-ка я за розовый стол, на удачу. Цветом он как женская грудь, верно?
– Мы залили все затвердевающей пеной, а потом вошли и уничтожили гнездо. Там были муравьи-мутанты, такие же, как в Пиратинги. Миллионов десять-двадцать!
Доктор Рин Келли минут двадцать прислушивалась к разговорам. Самое интересное в них – подводные течения, обнажающие сложность и напряженность отношений, казалось, беззаботно болтающих посетителей.
– Новые яды отлично работают, – говорил за ее спиной бандейрант, которому задали вопрос о тех мутантах, что выживают после обработки, – но окончательная зачистка – это адова работа. Все вручную. Как в Китае – там они последних жуков убивали голыми руками.
Рин почувствовала, как едва заметно пошевелился ее спутник, сидевший напротив, и поняла: он услышал. Она подняла голову и через янтарный дым посмотрела в его миндалевидные глаза. Он улыбнулся, и Рин подумала, почти с восхищением: до чего же все-таки выдающимся человеком был этот доктор Трэвис Хантингтон Чен-Лу. Высокий, с плоским квадратным лицом выходца из Северного Китая и коротко стриженными черными волосами, сохранившими свой цвет, несмотря на то, что владельцу их уже стукнуло шестьдесят. Наклонившись к доктору Рин Келли, он прошептал:
– Нигде не спрятаться от сплетен, верно?
Рин покачала головой, в десятый раз за вечер, вероятно, задав себе вопрос: а какого черта почтенный доктор Чен-Лу, региональный директор Международной экологической организации, так называемой МЭО, настоял на том, чтобы она явилась сюда сегодня вечером, в ее первый день в Байи? Ответ, впрочем, был очевиден. Этот китаец приказал ей прилететь из Дублина, чтобы она как тайный агент информационной службы МЭО добыла для них некие секретные сведения. Как обычно, в качестве цели ей определят какого-нибудь парня, и его она должна будет обработать, что называется, по полной. На это, по крайней мере, Чен-Лу намекнул ей во время дневного инструктажа. Но пока он не определил объект, на который доктор Рин должна обрушить свои чары.
– Говорят, что многие растения умирают в условиях дефицита пыльцы, – услышала она женский голос, доносившийся из-за спины, и замерла. Опасные беседы здесь ведут!
Но бандейрант, сидящий там же, отозвался:
– Перестань, крошка. Ты говоришь точно так, как тетка, которую арестовали в Итабуне.
– Что за тетка?
– Да она распространяла карсонитскую литературу в деревне по ту сторону границы. Полиция ее взяла, когда она уже успела избавиться от двадцати экземпляров. Бо`льшую часть они забрали, но ты знаешь, насколько опасны подобные книжки, особенно вблизи границ Красной зоны.
На входе послышался шум, раздались радостные выкрики:
– Привет, Джонни! А вот и счастливчик Жуан!
Вместе с прочими посетителями кабаре Рин повернула голову ко входу, отметив, что ее спутник продемонстрировал полное безразличие к происходящему. Семеро бандейрантов, войдя в зал, притормозили, словно уперлись в барьер приветственных слов.
Возглавлял эту компанию офицер с командирским знаком отличия на лацкане – золотой бабочкой, и доктор Рин сразу обратила на него внимание. Это был среднего роста смуглокожий человек с волнистыми черными волосами, кряжистый, однако двигающийся с неожиданной грациозностью. Тело его излучало силу. Лицо же, по контрасту с телом, было узким и аристократическим, и доминировал на нем аккуратный нос с горбинкой. Среди его потомков наверняка можно было найти аристократов высшей пробы.
Рин для себя определила тип, под который подпадал этот офицер – брутально-привлекательный. И вновь отметила, насколько умело Чен-Лу демонстрирует абсолютное равнодушие ко всему, что его окружает. Так вот зачем (или за кем) они явились сюда в этот час!
Подумав так, она вдруг особенно остро ощутила собственное тело. Роль, отведенная ей во всей этой истории, на мгновение подняла в ней волну отвращения. Она так много отдала, чтобы оказаться здесь в это время, но чего от нее хотят? Никому она не нужна как доктор Рин Келли, энтомолог! Только как Рин Келли, ирландская красавица, женщина, выполняющая совсем иные обязанности, да еще и получающая от этого немалое удовольствие! Если бы она не любила эту свою работу, то вряд ли питала бы к ней порой такую ненависть.
Рин понимала, как смотрится на фоне пышных смуглокожих женщин, собравшихся в кабаре. Рыжеволосая и зеленоглазая, с тонкой светлой кожей, украшенной веснушками на плечах, лбу и носу, она казалась в этой оранжерее экзотическим цветком, да еще и в платье с глубоким вырезом и золотым значком МЭО на груди.
– Что это за человек, там, у входа? – спросила она.
Улыбка, подобная легкой ряби от утреннего бриза, скользнула по губам Чен-Лу.
– Который из них, дорогая? – уточнил он, обернувшись к входу. – Там их… семеро.
– Хватит притворяться, Трэвис!
Миндалевидные глаза изучающе посмотрели на нее, а затем вновь обратились к группе у входа.
– Это Жуан Мартино, командир бандейрантов и сын Габриэля Мартино.
– Жуан Мартино? – переспросила Рин. – Именно тот, кому удалось полностью очистить земли Пиратинги?
– Он на этом прилично заработал, дорогая. Вполне достаточно для Джонни Мартино.
– Сколько?
– Вот что значит практичная женщина! – усмехнулся китаец. – Они поделили между собой пять тысяч крузадо.
Чен-Лу откинулся на спинку дивана, поморщившись на едкий дым, поднимавшийся из отверстия в столе. И подумал: Пять тысяч – хорошие деньги, чтобы уничтожить Джонни Мартино, если возбудить против него дело. А с помощью Рин я обязательно добьюсь своего. Барон Байи будет счастлив заполучить такую красотку. И вот что мы будем иметь: Джонни Мартино, капиталист, синьор Байи, прошедший подготовку у янки.
– По Дублину ходят слухи, правда, не подтвержденные, будто он замешан в деле, – произнесла Рин.
– Слухи? И что говорят?
– Обсуждают проблемы в Пиратинги. В их связи упоминают его имя и имя его отца.
– Понимаю.
– Необычные слухи, должна я заметить.
– Вы находите их зловещими?
– Скорее странными.
Странными… Слово ударило его, вызвав гнетущее ощущение, напомнившее о письме, которое принес курьер и которое заставило его вызвать Рин. Письмо было из Китая и начиналось так: «Ваша странная медлительность в решении стоящей перед нами проблемы заставляет нас поставить перед вами весьма неприятные вопросы». Из всего письма он выделил это предложение и это слово. Чен-Лу понимал нетерпение, которое скрывалось за полученным письмом – вести о надвигающейся на Китай катастрофе могли в любой момент стать всеобщим достоянием. А он знал, что в головной конторе есть люди, которые ему не доверяют, просто потому, что среди его предков были белые.
Понизив голос, он проговорил:
– «Странные» – это не то слово, каким можно охарактеризовать то, что бандейранты делают в Зеленых зонах.
– А я слышала совершенно дикие истории, – прошептала Рин, – про их секретные лаборатории и эксперименты. Работают там над мутациями, что незаконно.
– Заметьте, Рин, – отозвался Чен-Лу, – что все истории о странных, гигантских насекомых, которые мы слышали в последнее время, исходят именно от бандейрантов. Вот в чем тут единственная странность.
– Но это логично. Люди находятся на переднем крае, где может происходить подобное.
– Конечно, вы как энтомолог не должны верить в эту чушь.
Рин пожала плечами, чувствуя себя некомфортно. Конечно, он прав. Обязан быть прав.
– Логика, – продолжил Чен-Лу. – Использовать непроверенные слухи, чтобы поддерживать предрассудки среди местного населения? Вот единственная логика, которую я тут вижу.
– Вы хотите, чтобы я поработала с командиром бандейрантов? – спросила она. – Что вы собираетесь выяснить?
Вы должны выяснить то, что я попрошу вас выяснить, подумал Чен-Лу. Вслух же он произнес:
– А почему вы решили, что ваш объект – Мартино? Это тоже из разряда слухов?
– Разумеется, нет, – отозвалась она, ощущая, как в ней поднимается злость. – Или у вас не было особой цели, чтобы вытаскивать меня из Дублина? Просто желали полюбоваться моей красотой?
– Лучше не скажешь! – воскликнул Чен-Лу и, повернувшись, позвал официанта. Тот подошел и, склонившись, стал слушать, после чего, отойдя к группе, все еще стоявшей у входа, начал говорить с Жуаном Мартино.
Командир бандейрантов оценивающе посмотрел на Рин, после чего перевел взгляд на Чен-Лу. Тот приветственно кивнул.
Несколько женщин, словно бабочки, окружили группу. Краска, наложенная на веки и ресницы, делала их похожими на насекомых с фасеточными глазами. Мартино же, отделившись от своих, направился к столу, над которым поднимался янтарный дым. Остановившись напротив Рин, он поклонился Чен-Лу.
– Доктор Чен-Лу, полагаю? – спросил он. – Какое удовольствие видеть вас! Но как региональный директор МЭО смог опуститься до столь неизысканных удовольствий? – Он обвел рукой шумное задымленное помещение кабаре. И подумал: Я сказал ему все, что хотел, и так, чтобы он понял.
– Имею же я право хотя бы немного развлечься, – отозвался Чен-Лу. – К тому же есть шанс сочетать приятное с полезным и поприветствовать нашего нового сотрудника.
Встав с дивана, он взглянул сверху вниз на Рин и произнес:
– Рин! Хочу познакомить вас с синьором Жуаном Мартино. Джонни, а это – Рин Келли, из Дублина, наш новый энтомолог.
Чен-Лу подумал: Это враг! Не ошибись. Враг!
Мартино поклонился в пояс:
– Очарован!
– Для меня большая честь встретиться с вами, синьор Мартино, – сказала Рин. – Я слышала о ваших подвигах… даже в Дублине.
– Даже в Дублине, – шепотом повторил он. – Судьба часто была ко мне благосклонна, но никогда она не была так благосклонна, как сейчас.
И он уставился на Рин с обескураживающей откровенностью, размышляя, какие особые обязанности могут быть у этой красотки? Она любовница Чен-Лу?
Наступившую тишину неожиданно прервал раздавшийся позади Рин возглас:
– Да змеи и грызуны оказывают еще и более сильное давление на цивилизацию! Так говорят…
На посетительницу зашикали.
Мартино наконец оторвал взгляд от Рин и, обернувшись к Чен-Лу, произнес:
– Трэвис! Никак не могу понять, как такой очаровательной женщине можно было дать степень доктора?
Китаец усмехнулся:
– Осторожнее, Джонни. Доктор Келли – наш новый директор-исполнитель.
– Надеюсь, разъездной директор-исполнитель.
Рин холодно посмотрела на него, но под этой холодностью скрывался интерес. Прямота, с которой вел разговор этот бандейрант, одновременно и пугала, и возбуждала.
– Я много слышала о риторических талантах латиноамериканцев, – сказала она. – В генеалогическое древо каждой семьи здесь вмонтирован кусок нашего ирландского Камня красноречия.
В голосе ее послышались низкие горловые нотки, и Чен-Лу улыбнулся.
– Не присоединитесь к нам, Джонни? – пригласил он.
– Спасибо! Вы избавляете меня от необходимости навязываться, – ответил Мартино. – Но вы ведь знаете, со мной мои братья по оружию!
– Похоже, их уже взяли в плен, – заметил китаец и кивнул в сторону входа, где стоял лишь один офицер из отряда бандейрантов – остальных женщины увели к столику в углу, от которого поднимался голубой дым.
Оставшийся поглядывал то на своих товарищей, кого похитили женщины, то на Мартино.
Рин рассмотрела этого человека. Пепельно-серые волосы, моложавое лицо, пересекаемое по щеке шрамом от кислоты. Он напомнил Рин звонаря из их церкви в Вексфорде, в Ирландии.
– Это Виеро, – объяснил Мартино, проследив за направлением ее взгляда. – Мы зовем его Падре. В настоящий момент он еще не решил, кого ему следует защищать – моих братьев или меня. Думаю, я нуждаюсь в его защите больше, чем кто бы то ни было.
Он жестом позвал Виеро, после чего сел рядом с Рин.
Подошел официант с большим полупрозрачным фужером, полным золотистого напитка, и поставил его перед Мартино. Из фужера торчала стеклянная трубочка.
Не обращая внимания на фужер, Мартино, не отрываясь, смотрел на Рин.
– Готовы ли вы, ирландцы, присоединиться к нам? – спросил он.
– В чем?
– В реорганизации мира насекомых.
Взглянув на Чен-Лу, который не выказал никакой реакции на вопрос бандейранта, она вновь посмотрела на Мартино.
– Ирландцы разделяют точку зрения канадцев и американцев из Северной Америки. Мы немного подождем.
Похоже, ее ответ обеспокоил Мартино.
– Но ведь вы должны понимать свою выгоду, – заметил он. – У вас нет змей. А потому…
– Все, что мы имеем, – продолжила Рин, – создано Святым Патриком по воле Господа. И я не думаю, что бандейранты могут с ними двоими тягаться.
Проговорила она это сердито и уже через мгновение пожалела об этом.
– Должен был вас предупредить, Джонни, – сказал Чен-Лу, – у нее ирландский темперамент.
А сам подумал: Конечно, он ломает комедию ради меня, маленький хитрец.
– Понимаю, – отозвался Мартино на слова Рин. – Если Бог не счел необходимым освободить нас от насекомых, то и нам не следует этим заниматься.
- Бритва Дарвина
- Змей Уроборос
- Коронная башня. Роза и шип (сборник)
- Логан : Бегство Логана; Мир Логана; Логан в параллельном мире
- Эра Мифов. Эра Мечей
- Книга Мечей (сборник)
- Лосось сомнений (сборник)
- Пламя и кровь. Кровь драконов
- Космическая трилогия
- Пламя и кровь. Пляска смерти
- Вот идет цивилизация
- Чаролом
- Срубить дерево
- Барраяр
- Бессмертные
- Память
- Брак с Медузой
- Третий уровень
- Комарра
- Машина бытия
- Зовите меня Джо
- Блеск минувших дней
- Торговцы космосом
- МИФЫ. МИФОнебылицы
- Создатель звезд
- Судьба
- Лучшая фантастика
- МИФЫ. МИФОподставы
- Ниточка к сердцу
- Врата. За синим горизонтом событий
- Зеленый мозг. Долина Сантарога. Термитник Хеллстрома
- Венера плюс икс. Мечтающие кристаллы
- Мерзость
- Эликсиры Эллисона. От любви и страха
- Долгая дорога домой
- Повести Невериона
- Великий крестовый поход
- Шуттовская рота
- Венера на половинке раковины. Другой дневник Филеаса Фогга
- История рыжего демона
- Эликсиры Эллисона. От глупости и смерти
- Встреча с хичи. Анналы хичи
- Побег из Невериона. Возвращение в Неверион
- Путь врат. Парень, который будет жить вечно
- Глаза Гейзенберга
- Черные холмы