Третье путешествие в Страну невыученных уроков

© Гераскина Л. Б., наследники, 2023

© Гончарова Ю. С., иллюстрации, 2023

© ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2023 Machaon^®

* * *

Я часто слышу, как мама и папа вспоминают разные случаи из своего детства, юности и совместной жизни и при этом вздыхают и заканчивают свой разговор фразой: «Боже мой! Как быстро летит время!»

Время летит! Почему я не чувствую, что оно «летит»?

– Ты ещё слишком мал, чтобы понимать это, – говорит папа. – В детстве никто не чувствует, как летит время, а вот когда становишься старше…

Наверно, моё детство кончилось, потому что для меня время, в котором я учился в пятом классе, пролетело очень быстро. Наверно, потому, что особых приключений, кроме второго путешествия в Страну невыученных уроков, у меня не было.

Женьчик, простите, Женя и Люська стали нормально учиться. Но не всё в нашем классе шло по-прежнему. Случилось то, чего никак нельзя было ожидать.

Катя Пятёркина, которую учителя ставили нам в пример, Катя, у которой в дневнике были одни пятёрки, к удивлению учеников и огорчению учителей, почему-то стала пропускать занятия, не выполнять домашние задания и нахватала двоек.

А началось всё с того, что она увлеклась рок-музыкой. Зачем ей это было надо? Непонятно. Думаю, на неё повлияло то, что друзей у неё в классе не было, но в этом она сама виновата. А главное, на мой взгляд, не только в этом. На неё повлияли уроки пения. Странно? Да, но это факт. Наш новый учитель пения Фёдор Иванович решил подготовить к концерту, который должен был состояться в конце учебного года, хоровые и сольные номера. Я, честно говоря, не очень люблю уроки пения, тем более что ни слуха, ни хорошего голоса не имею. Но Люська любила эти уроки и никогда их не пропускала. И вот она-то и рассказала мне, что, по её мнению, повлияло на Катьку в худшую сторону. Я не очень-то поверил Люське, но дальнейшее поведение Пятёркиной доказало, что в чём-то Люська была права.

Фёдор Иванович искал среди своих учеников солистов. Нашёл мальчика и девочку из нашего пятого класса. Мальчик – Серёжа Петров – этот факт воспринял нормально, а вот девочка – наша гордость класса Катя Пятёркина – возомнила о себе чёрт знает что!

Один раз я слышал, как она пела. Не буду врать – здорово пела. Голос – как серебряный колокольчик. Совсем не такой, каким она говорит. Наверно, Фёдор Иванович слишком расхваливал её голос. Она и так считала себя умнее и красивее всех девочек нашего класса, а тут ко всем её достоинствам прибавился ещё и редкой красоты голос.

Люська рассказывала, что как-то на уроке учитель пения сказал Катьке: «Будешь хорошо учиться пению – станешь прекрасной певицей. У тебя хороший слух и редкой красоты голос. Смотри не зарывай свой талант в землю! Учись и развивай этот божественный дар!»

Вот с этого и началось. Для Кати уроки пения стали самыми главными. Мало того, она записалась в детский хор, и её сразу сделали там солисткой. Уроки музыки тоже отнимали у неё много времени.

Школьные занятия стали интересовать её всё меньше и меньше. Однажды учитель математики, удивлённый тем, что она не смогла ответить на его вопрос, спросил:

– Что с тобой, Катя? Ты ведь лучше всех в классе решала задачи. Может быть, ты нездорова?

– Я здорова, – сердито буркнула Катя, – просто я поняла, что ваша математика никогда в жизни мне не пригодится. Зачем же мне тратить на неё время?

Мы все были поражены её ответом.

– Может быть, тебе и физика и химия тоже не нужны? – поинтересовался учитель.

– Ни физика, ни химия, ни многое другое. Я учусь музыке и пению. Изучаю нотную грамоту и сольфеджио. Подумайте сами, зачем мне ваша математика?

– Ошибаешься. Запомни – среднее образование необходимо человеку, какую бы профессию он себе ни избрал, каким бы талантом он ни обладал.

Катя пожала плечами и ничего не ответила учителю.

Она всё чаще и чаще пропускала занятия в школе. И к концу учебного года нахватала немало троек и двоек, чем очень огорчила учителей, и едва не осталась на второй год в пятом классе. Но её всё-таки перевели в шестой. Ведь столько лет она была лучшей ученицей класса. Учителя надеялись, что она в конце концов поймёт, что обладание хорошим голосом вовсе не позволяет так наплевательски относиться к занятиям. А если Катька что-нибудь решила…

Но хватит о ней! В шестом классе у нас появились новые учебники. Учиться стало интересно, но главным событием для меня, сознаюсь, было не это.

Как-то вечером к нам пришёл папин сослуживец Семён Гаврилович. После вечернего чая и разговоров на разные темы он вдруг каким-то извиняющимся голосом сказал:

– Вот что, ребята… не знаю, как и сказать… У меня к вам огромная просьба…

– Говори, – ответил папа, – мы же твои друзья. Чем можем – поможем. Я знаю, что тебе предстоит длительная командировка за рубеж… Может быть…

– Вот именно! – перебил папу Семён Гаврилович. – В этом-то и всё дело. Вы знаете, что семьи у меня нет. Родственников тоже. Но у меня есть попугай какаду. Что мне с ним делать? Знакомые, которым я раньше пристраивал моего Жако, уехали из нашего города… Не в зоопарк же его отдавать… Он там с тоски помрёт.

– Отдайте его нам! – закричал я. – Я всегда мечтал о попугае.

– Витя! – строго одёрнула меня мама. – Никогда не вмешивайся, когда говорят взрослые.

– Ну почему же? – возразил наш гость. – Я знаю, что Витя любит животных, и моему Жако будет у вас хорошо, конечно, если вы согласитесь.

– Я бы согласился, – сказал папа, – но вот что меня пугает. Витя действительно любит животных и, если он сильно привяжется к попугаю, а твой Жако полюбит Витю…

– Ну, это пустяки, – махнул рукой Семён Гаврилович. – Мой Жако никогда меня ни на кого не променяет. Я столько раз оставлял его у друзей, когда уезжал в командировки, и он всегда с радостью возвращался ко мне.

– Ну что ж, – сказал папа. – Неси свою птицу.

– Скоро у нас будет настоящий зверинец, – засмеялась мама. – Пёс, кот и попугай!

– Но это же временно, – успокаивал её папа.

На другой день Семён Гаврилович привёз попугая. Это был зелёный красавец какаду, его плечики украшали красные пёрышки. Он сидел в большой клетке и внимательно оглядывал папу, маму и меня. Семён Гаврилович открыл клетку. Попугай вылетел и сел ему на плечо

– Познакомься, Жако, – сказал наш гость. – Это Витя.

Жако слетел с плеча хозяина и сел мне на плечо.

– А он не выклюет Вите глаза? – испуганно спросила мама.

– Попка не дурак, – возразил Жако.

– Неужели он понимает, о чём речь? – удивился папа.

– Конечно нет, – ответил Семён Гаврилович. – Просто я научил его только этим словам. Да и прежние его хозяева, а их у него было немало, ничему его не научили. Но это добрая и умная птица. Она не доставит вам никаких забот и неприятностей. Корм для него я принёс.

– Не знаю, – в растерянности развела руками мама, – как отнесутся к нему наши звери. Пёс и кот.

– Не бойтесь. У меня тоже были и кот и пёс, и никто никого не обижал. Правда, Жако?

– Попка – не дурак, – повторил попугай.

– И у нас уживутся, – уверял папа. – Я тебя провожу, и по дороге ты мне расскажешь, как и чем его кормить.

Семён Гаврилович горячо поблагодарил нас и ушёл вместе с папой.

Вот так поселился у нас Жако. Клетку его я перенёс в свою комнату. Но он только спал и ел в ней. Когда Рекс подошёл к нему и тщательно стал его обнюхивать, я очень боялся, что Жако клюнет его в морду. Но Жако даже не пошевелился. Кузя к нему не подходил и только разглядывал птицу, лёжа на подоконнике.

В первую же ночь, когда мы – я, Кузя, Рекс и Жако в своей клетке – спали, я неожиданно проснулся оттого, что кто-то сказал:

– Как вы думаете, Кузя, будет ли хозяин любить эту птицу больше, чем нас?

– Ну что ты, Рекс, – ответил знакомый голос Кузи. – Не ревнуй. Ревность – плохая штука. У нашего Вити доброе сердце. Всем нам найдётся место.

Я затаил дыхание, ожидая, что скажет Рекс, но вместо него услышал чей-то незнакомый голос:

– Такого умного кота я встречаю впервые в жизни.

«Кто это? – замирая от удивления, подумал я. – Это сказал не Рекс, значит… Жако? А его хозяин уверял, что он может сказать только одну фразу: “Попка не дурак”. Плохо же он знал своего Жако. Мне говорили, что попугаи умеют говорить, но я также знаю, что они просто подражают голосу людей и совсем не понимают смысла заученных слов. Непохоже, чтобы Жако не понимал смысла своих слов».

Я перевернулся на другой бок, кровать скрипнула. Никто больше ничего не сказал, и я заснул, дав себе честное слово никому не говорить о том, что слышал этой ночью.

Проснулся я рано и лёжа раздумывал о том, что же мне делать? Если Рекс, Кузя и Жако начнут разговаривать каждую ночь, я не буду высыпаться. Попросить их помалкивать? Купить затычки для ушей? Нет, это не выход! Ведь мне так интересно подслушивать их разговоры. Успокоился я на том, что вспомнил, как быстро засыпаю.

* * *

В шестом классе учиться было интереснее, чем в пятом.

Особенно меня увлекала история нашей страны. Правда, о многих фактах истории я уже знал из книг. Но в них наряду с историческими событиями было немало вымыслов. А в учебниках вся правда о твоей Родине.

Путешествие в Страну невыученных уроков здорово сдружило нашу троицу – Женю, Люську и меня. Мы все помнили и соблюдали нашу клятву, и наше путешествие было и осталось тайной. Никто не знал, что повлияло на них, почему они изменили своё поведение и куда девалась их лень. Они радовали учителей своими успехами в учёбе. И только я знал, почему произошла такая перемена в их отношении к своим обязанностям.

А мне, признаюсь, пришлось недавно покраснеть.

Как-то на большой перемене я случайно встретился с директором школы Виктором Васильевичем. Я поздоровался с ним и хотел пройти мимо, но он меня остановил.

– Тёзка, – сказал он. – А я у тебя в долгу.

– За что? – удивился я.

– Как – за что? А кто вытащил своих товарищей из кучи двоек по моей просьбе?

Я очень смутился. Так хотелось рассказать ему всю правду. Но я знал, что он поднимет меня на смех и велит выбросить из головы эту «дурь» – сказку о Стране невыученных уроков…

– Ничего не может быть хуже, чем похвала за незаслуженные поступки.

Дни шли за днями. Дома всё было по-прежнему. Я больше не слышал упрёков от папы, что у меня слабая воля и нет никакого характера. Наоборот, папа часто вечерами играл со мной в шахматы и просил рассказать, что и по каким предметам мы проходим, и, выслушав меня, весело говорил: «Молодец! Я был таким же в твоём возрасте. Ты весь в меня!»

Мама тоже больше не говорила: «Витя – горе ты моё!» Слова, которые я терпеть не мог! А как часто я их слышал, когда учился в третьем и четвёртом классе!

Хорошо было у нас дома. Вечерами мама часто играла на пианино, после того как мы с папой сражались с переменным успехом за шахматной доской. После обеда я гулял с Рексом, а вернувшись с прогулки, садился за уроки. Я пытался научить Жако говорить, но безуспешно. Но я всё равно очень любил его. Он тоже радовался мне. Всегда садился на плечо, клювом осторожно трогал моё ухо и что-то лепетал по-птичьи. Изредка я просыпался ночью, подслушивал разговоры своих друзей, но засыпал, почти всегда забывая, о чём у них шла речь. Я себе представляю, что сделали бы мои родители, если бы я раскрыл им эту тайну. Во-первых, они бы мне не поверили, во-вторых, пристроили бы куда-нибудь Кузю, Рекса и Жако и, в-третьих, показали бы меня детскому психиатру. Нет уж, лучше я буду хранить свою тайну.

Уроки мы почти всегда готовили втроём. Я, Женя и Люська. Это было гораздо веселее и интереснее, чем заниматься одному. Женя очень изменился, и это все заметили. Прежде всего он запретил своей бабушке провожать его в школу из дома и из школы домой; в его дневнике поселились и четвёрки, и даже пятёрки. Люська тоже отказалась от привычки поручать своей бабушке решение задач. Справлялась сама. Катя, увлечённая изучением нотной грамоты, уроками пения, спевками в детском хоре, разучиванием песен, сильно отстала от нашей троицы. Случалось, что она списывала у Жени. Они как бы поменялись ролями. Но, как выяснилось впоследствии, это ей мало помогало, и количество двоек в её дневнике всё увеличивалось.

И вот однажды к нам на урок английского языка, который вела новая учительница, пришёл директор школы.

Анна Петровна была заметно смущена его присутствием. Потом взяла себя в руки и хорошо провела урок. На её счастье, она не вызвала Катьку. Та бы наверняка испортила дебют молодой учительницы. Приятно было и то, что Женя отлично ответил на её вопросы по-английски.

Это был последний урок, и после звонка мы стали расходиться по домам. Я уже вышел в коридор, когда директор остановил меня и сказал: «Загляни ко мне в кабинет минут через пять».

С тяжёлым сердцем я «заглянул» к нему в кабинет.

– Ты догадываешься, зачем я тебя пригласил? – спросил Виктор Васильевич.

– Нет. Вроде я ничем не провинился. Плохих отметок в моём дневнике тоже нет.

– Садись! – приказал директор, не обратив внимания на мои слова.

Я сел, он молча протянул мне школьный дневник.

Я недоумевал. Дневник? Но мой дневник лежал у меня в ранце.

– Прочти, – сказал директор, видя, что я ничего не понимаю. – На обложке прочти, – посоветовал директор.

Я прочел: «Школьный дневник… Екатерины Пятёркиной». Неужели он опять попросит меня…

К сожалению, я не ошибся. На этом дневнике правдивее была бы надпись «Дневник Екатерины Двойкиной».

– Мне кажется, тёзка, – мягко сказал Виктор Васильевич, – что, окончив школу и педагогический институт, ты станешь отличным педагогом.

«Только этого мне не хватало! – подумал я. – Меньше всего я бы хотел стать педагогом».

– Вы меня вызвали, чтобы убедить стать педагогом? Но ведь я только в шестом классе…

– Понимаю, – снова перебил меня директор, – ты прав. Я вызвал тебя по другому поводу.

– По какому?

– Ты держишь в руках этот самый повод, – усмехнулся Виктор Васильевич.

– Вы хотите, чтобы я…

– Вот именно, Витя, именно это я и хочу. Сам понимаешь, талантливая девочка, гордость класса, та, которая, как были уверены все педагоги, окончит нашу школу с золотой медалью, обнаружив в себе талант певицы, решила, что… впрочем, что тебе говорить, ты лучше меня знаешь, что она решила, да и решение можно прочесть в её школьном дневнике. Это ужасное заблуждение. Неужели тебе не жаль эту пусть самодовольную, пусть эгоистичную, но несомненно талантливую девочку, которая, не зная, что творит, может испортить свою жизнь? Не имея среднего образования, она не сможет получить и высшего. Необходимо убедить её понять своё заблуждение. Это трудно, потому что она самолюбива, грядущая слава затмила её светлый разум. Боюсь, что она решит бросить школу. Тебе всё понятно?

– Да. Непонятно только, чем я могу ей помочь. Простите, Виктор Васильевич, а вы сами как директор школы пытались её разубедить?

Он немного помолчал, нахмурился и тихо сказал:

– Пытался… Бесполезно.

– Так чего же вы ждёте от меня? Она не слушает ни учителей, ни родителей, ни директора школы, а я…

– У тебя дар воздействовать на своих сверстников. Ведь смог же ты сделать это для двоих почти безнадёжных лентяев и двоечников

– Это совсем другое, – возразил я, – они были нормальными бездельниками, избалованными своими бабушками, а не воображали себя гениями, как Катька.

– Витя, – вставая, сказал директор, – я понимаю – трудно. Но считаю, что возможно. Постарайся. Мне очень жаль эту девчонку. Прошу тебя.

– Постараюсь, – уныло произнёс я, – но уверен, что ничего из этого не выйдет.

– И всё же я на тебя надеюсь. Иди. Желаю тебе удачи. Я верю в тебя.