Действующие лица и исполнители

Наверное, по числу прочитанных мною повестей одного автора Алексин лидирует. Лет с 11 читала у него подряд всё, что находила в библиотеках, что тогда издавалось.Очень жизненные, очень сложные по глубине конфликта или трогательные по пронзительности переживаний, очень "мои" повести.Среди любимых: Третий в пятом ряду; В тылу как в тылу; Безумная Евдокия; Сигнальщики и горнисты; Мой брат играет на кларнете; и многие другие.(А, вспомнила, не с 11 лет: еще раньше, лет с 7-8, ОЧЕНЬ любила его сказочные и веселые повести. Но об этом отдельная история…)

Увидев именно это издание, чуть не заплакала от умиления и нахлынувших воспоминаний о детстве! Уж сколько раз была читана эта книга?! Когда в школе по литературе задали рассказать про свою любимую книгу, я не сомневалась ни минуты о чем буду говорить.В книгах Алексина меня сразу сразило и подкупило то, что автор говорит со мной на равных. Алексин не только вовлекает тебя в реальные жизненные ситуации, отношения людей разных полов, возрастов, но и предлагает вместе с героями выбрать свое решение, пойти своим путем. Нет в его повестях идеально-правильных или абсолютно отрицательных персонажей, «наших и белых». Там все люди. Со своими думами, чувствами. Жизнь постоянно ставит героев перед вопросом: как поступить и будет ли благо от моего поступка, действия другим людям? А иногда и заставляет взять ответственность на себя за поступки других людей. И нельзя предвидеть заранее, что выберет герой. Потому как безалаберный, временами по-детски эгоистичный и беззаботный мальчишка может отказаться от удовольствий и желаний, котрые особенно сильны в юности, чтобы быть опорой, другом и близким, нужным человеком другим. А порою умный, взорослый дядя, который держит себя с подростком по-дружески и вникает в его проблемы по-настоящему, и потому располагает к себе безмерно, в один момент трусит объявить о расставании женщине, которую когда-то любил, и буквально поручает это сделать своему юному другу за него и сбегает, взвалив весь груз ответственности на того, кого называл «брат». Сейчас у меня нет этого издания книги, к сожалению, но я купила совсем недавно новое. Перечитала с удовольствием. Не почувствовала, что книга написана в советские времена, потому как она абсолютно о вечном и вне социального и политического устройства: о дружбе, любви, верности, долге, предательстве, о личности и ее становлении. Книги о настоящем.Когда мои дети подрастут, я обязательно посоветую им почитать Алексина. Надеюсь, что они полюбят его книги.

«Действующие лица и исполнители»… И опять я понимаю отрицательных героев Алексина больше, чем положительных… Автор хотел переклички с «Моцартом и Сальери»? Моцарт – Андрей Лагутин, режиссёр-дебютант в кедах, Сальери – Николай Патов, главреж провинциального ТЮЗа, так и не собравшийся поставить спектакль.– Зритель не может быть с театром запанибрата. Театр – это таинство. Его порог переступают с благоговением. И артисты – это волшебники, с которыми нельзя встретиться так запросто, как с соседями по квартире. И директор театра – это тоже таинственная фигура. Ничего общего не имеющая с директором школы или, допустим, с директором библиотеки. И вдруг этот таинственный человек появляется в вестибюле после спектакля и спрашивает: «Ну как? Вам понравилось?» Всё упрощается… Никакого таинства уже нет! Поверьте моему опыту: это не принято. Я говорю не о каких-нибудь циркулярах, а о своде традиций, что ли… Священных традиций театра!– Есть режиссер. И как раз дипломник! Терешкина пришлет его. Она просила нас выполнить одно его небольшое условие. Мы выполним, а?Николай Николаевич нервно поправил манжеты.– Начинающий режиссер с условием? Мы, помнится, начинали не с условий, а с благодарности за то, что нас приглашали.Ну согласна я во многом с «Сальери», согласна, что уж там…Ведущая актриса – Зина Балабанова, 27-летняя девица, играющая подростков, автор «гениальной», с моей точки зрения, фразы: «Я никогда не обижаюсь. Если говорит хороший человек, надо прислушаться. А если плохой… Что же на него обижаться?» Прикрываясь этой «высшей мудростью», а также «глубокой мыслью» о том, что для талантливого исполнения детских ролей нужно сохранять детскую же непосредственность, Зина козыряет своей прямотой так, что иной раз скулы сводит, а порой и вовсе глаза на лоб лезут.Зина знала, что всякий уважающий себя человек обязательно должен в чём-нибудь сомневаться. Но у Зины, к сожалению, почти никаких сомнений не возникало. «Я не сомневаюсь, что поступаю правильно», – говорила она. А если ошибалась, то говорила: «Я не сомневаюсь, что поступила неправильно!»Зина знала также, что нормальные люди не высказывают вслух всё, что думают. Особенно если речь идет о спорных и острых проблемах. Но именно в этих случаях Зина думала вслух. «Какая ужасная прямолинейность!» – говорили ей. А она никак не могла понять, почему прямая линия хуже ломаной. «Что на уме, то и на языке!..» – сетовали по ее адресу. А она не понимала, почему на уме должно быть одно, а на языке что-то другое. «Всё в лоб! Всё в лоб!» – упрекали ее. «Вот и хорошо: быстрее дойдет!» – отвечала Зина.И последнее. По поводу якобы загубленного Патовым во избежание «разговоров» таланта жены: неудобно, мол, когда главные роли играет жена главного режиссёра. А был ли он, тот великий загубленный талант? Возможно, всё ограничивалось прекрасной внешностью и кое-какими способностями? В противном случае какое значение имели бы разговоры?..