Колдуньями не рождаются

Часть 1

В вечерних сумерках туман на дороге у парка плотный, деревья кажутся мутными и расплывчатыми. Стволы в этой мути выглядят устрашающе, особенно потому, что мне через этот парк идти на электричку.

Почему? Да потому, что в автобус с граблями и тяпкой меня не пустили. Весна, начинается дачный сезон. Сама я не то чтобы дачница, но подруга Света попросила помочь у нее на участке за городом.

Правда инвентаря у нее по какой-то чудесной причине не оказалось. И в магазин за садовыми инструментами пришлось ехать именно мне.

Туда я успела под самое закрытие. А все из-за сердобольной начальницы, она полчаса после закрытия кафе читала нотации о моем внешнем виде. Не нравятся ей мои волосы, видите ли. Слишком длинные, слишком темные. Наверное, я ей просто вся не нравлюсь.

Но в свои неполные двадцать приходится подрабатывать. Ведь учиться на геологию в большом городе – удовольствие недешевое. А я вообще приехала издалека и пытаюсь пробиться. Но плох тот солдат, который не мечтает стать генералом. Всегда хотелось заниматься исследованием почв, смотреть, что там вообще такое. Это же красота – буквально по слоям видеть, что происходило раньше! А почвы это умеют. Правда тут чуть ближе к археологии, но состав почвы может ого-го, что рассказать. Да и ездить на раскопки сплошная романтика. В общем, я вдохновилась настолько, что поехала учиться.

Правда сейчас мне прямая дорога на электричку в пригород к подруге через лес и туман, а совсем не на раскопки.

Я вздохнула – перспектива идти через парк – так себе. Может подруга сама меня заберет из этой глуши? У ее родителей есть машина, а она умеет водить. В конце концов, кому нужны эти грабли и тяпка?

Достав из сумочки мобильник, я нажала на ее имя в списке контактов. Пошел гудок. Первый, второй, третий… Уже начала беспокоиться, возьмет ли трубку, мало ли, чем занята. Но к моему облегчению, из динамика, наконец, раздался сонный голос:

– М?

– Свет, – затараторила я, – я все купила.

– Так приезжай.

– Не могу. В автобус не пустили с граблями. Можешь меня забрать на машине?

Повисла пауза, потом Света протянула:

– Слушай, тут… не удобно как-то вышло. Я уже на даче, а родители уехали в город на машине. Я тут как бы на хозяйстве.

– Блииин, – протянула я, чувствуя, чем это пахнет.

– Даш, ну не обижайся, – чуть ли не плача, проговорила Света. – Я бы с удовольствием приехала. Но видишь – машину забрали.

– Да вижу, – вздохнула я, – ничего не поделать.

– Так неудобно получается, – все сильнее расстраивалась Светка. – Сама тебя нагрузила и никак не могу помочь.

Я потерла лоб. Ну да, ситуация. Но слезами делу не поможешь. Махнув рукой, я проговорила:

– Ладно, не реви. Доберусь сама. На электричке.

И завершила звонок.

После этого несколько секунд стояла и тупо таращилась на погасший экран, пытаясь понять, как сделать правильнее.

Итак. Я среди ночи на дороге. Зарплату еще не перечислили, так что вызвать такси не на что. А попутку ловить в этой глуши можно целый час, а то и два. Ведь магазин хозтоваров – на выезде из города, причем с такой стороны, где траффик стремится к нулю.

А еще и с граблями.

Глянула вперёд. Тропинка уходит в туман парка и энтузиазма не добавляет. Еще и безлуние, темно, только звезды. Хорошо хоть лето, не замерзну в одних джинсах и блузке цвета морской волны. Он всегда сочетался с моими голубыми глазами.

В общем, вариантов немного.

Не найдя иного выхода, кроме как вперед, то есть через парк, я глубоко вздохнула и перешла дорогу. Парк во тьме загадочный и таинственный, особенно в тумане. Свет фонарей сквозь его муть рассеянный и нагоняет жути. Но я себя успокаиваю – в конце концов, тропинка есть, значит тут люди ходят регулярно. Возможно, здесь даже красиво. Днём. А не на ночь глядя.

Дорожка плетётся между пышных кустов жасмина, точнее, чубушника, (его с ним часто путают), в воздухе пахнет сладко и приятно. Я стала немного смелеть. А тут вполне мило. Даже туман не такой страшный. Действительно, что такого? Ну иду, ну через парк. Все же ходят. Правда сейчас народа нет, но оно и понятно, скоро полночь, все давно дома.

По мере того, как я углублялась в заросли, вспоминала – насколько близко станция. Вообще она должна быть как раз на другой стороне парка. По навигатору минут пятнадцать-двадцать пешком. А там электричка и да здравствует цивилизация.

Размышления отвлекали от тревоги, а она, не смотря на мои потуги быть смелой, никуда не уходила – все-таки прусь через темный парк под фонарями. Но когда издалека донесся шум электрички, испытала почти физическое облегчение. Значит иду правильно и здесь действительно близко.

Шаг мой как-то сам по себе стал бодрее, я даже приосанилась и ускорилась. Почему-то вспомнила про лошадей, которые тоже идут быстрее, когда чувствуют скорый привал.

В животе заурчало. Ну да, конечно, я же сегодня еще не ела. Ну и ладно. Сейчас приеду к Светке, а она-то накормит. Ее мама пироги с яблоками печет – пальцы отъешь!

Настроение все улучшалось, а перспектива скорого свидания с ужином заставила ноги работать быстрее.

Не знаю, что конкретно произошло потом, но все фонари разом потухли, а воздух загудел.

Это что налет авиации? В мирное время?

Но артиллеристского залпа не последовало, а буквально через пару секунд фонари снова загорелись.

И вот они как раз меня и ошарашили.

Это оказались совсем другие фонари. А еще парк. Точнее, теперь он больше напоминает лес.

Бред конечно, но почему мне кажется, что я каким-то образом больше не в парке? Я что, оказалась… где? В другом месте? Да, но это же чушь какая-то. Так не бывает. Только в кино и сказках. Может мне померещилось?

Я зажмурилась и помотала головой – это точно от стресса. Попробуй-ка походить через темный парк в одиночку.

Но когда открыла глаза, фонари все еще выглядели странно – на коротких ножках, с круглыми сияющими плафонами, которые, кажется, парят над этими ножками.

Так.

И как это понимать?

Часть 2

Не веря собственным глазам, я зашагала быстрее, как вдруг совсем близко справа в кустах зашуршало. И на смену моей затянувшейся растерянности пришла мощная волна паники. Резвой такой паники. Сердце забилось, даже в ушах загромыхало, а по позвоночнику пробежали неприятные мурашки.

Я нервно сглотнула – что там шуршит? Надеюсь, белки, зайцы или ёжики. Да, пожалуйста, пусть это будет кто-то из них. Где бы я ни оказалась, пусть это будут милые и пушистые зверьки.

Но моё неуёмное воображение уже нарисовало такого, что в самый раз кино снимать.

– Спокойно, – проговорила я себе, пытаясь ободриться. – Это лесопосадка. Тут водятся животные. Надо просто идти.

Что я и сделала – продолжила шагать. Причем едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

Идти – оно хорошо. Правда понять бы – куда.

От ходьбы легче не становилось, и вот почему: шорох продолжал следовать за мной, причем чем быстрее двигалась я, тем быстрее перемещался шорох. И вот это уже пугало до визга. А когда рядом в кустах хрюкнуло, я не выдержала и сорвалась в бег – благо, обута в кроссовки.

Бежала я быстро, чувствуя, как от страха что-то сжимается в животе. Но не долго. Потому что на дорожку прямо передо мной вывалилась туша.

– Ой! – взвизгнула я.

В первую секунду даже не поняла, кто передо мной и застыла с перепугу. Показалось – какой-то бомж или бродяга. Но когда пригляделась, кровь в венах заледенела.

Это вообще что? Или кто?

Выглядел незнакомец, точнее незнакомка, ужасно. В это «ужасно» включается сгорбленная спина, рваная рубаха на таких острых плечах, что можно порезаться. Волосы длинные, бесцветные и сбитые в колтуны, а голова неестественно повернута вправо. Глаза круглые, какие-то проваленные, а вокруг них обширные темные круги.

Это что еще за образина такая с тощим лицом? Скулы острые, зубы нараспашку, и это всё с каким-то утробным рокотом тянет кривые пальцы ко мне.

Кажется, способность издавать членораздельные звуки ко мне вернулась, потому что в следующий момент лесопосадка содрогнулась от моего истошного визга. Никогда не думала, что умею так кричать.

– Не подходи! – заорала я, выставив перед собой грабли.

Выглядеть это должно было устрашающе. Но тётка (а это, вроде, тётка, хоть и до жути напоминающий зомбячку), не среагировала, а наоборот – с клацанием шевельнула крючковатыми пальцами и пошла на меня.

– Си…яние… – только и смогла разобрать я из сипов и хрипов, которые вырвались из глотки твари.

От ужаса на меня накатило оцепенение – это вообще что такое? Где я, раскопыть их всех в качель?! Это розыгрыш? Пранк? Если так, то очень убедительный. Спина у меня так вспотела от страха, что придётся всю одежду два раза перестирывать. Но чтобы это ни было, подыгрывать я не собираюсь.

Сглотнув пересохшим языком, я проговорила, косясь по сторонам:

– Эй, я все поняла. Это прикол. Ребят, выходите.

Выходить никто не торопился, подтверждая мои самые пугающие опасения – видимо, я действительно куда-то переместилась. Каким образом? Да понятия не имею! Какая жуть. Хорошо, что у меня есть грабли и тяпка. Хоть какие средства самообороны. Значит, решили напугать меня? Ну ладно, посмотрим.

Выхватив из сумочки мобильник, к счастью, заряд еще есть, дрожащими пальцами включила фонарик. Он яркий и должен отпугнуть эту образину.

«Зомбячка», заслонилась руками и замедлилась, а я победно пригрозила граблями: ага, что, не ожидала? Но через секунду она, видимо поняла, что фонарик не причиняет вреда и снова стала приближаться. Да еще и так жутко – ноги волочатся, руки-крюки, голова наклонена, а в глазах тупость и вообще они мертвячно-белесые.

Дичь какая.

– Имейте в виду, – предупредила я, пугливо косясь по сторонам и пытаясь быть убедительной, хотя голос дрожит, – я ж огрею граблями.

– С…и…яние… – опять вырвалось клокочущее из глотки «зомбячки».

Её мои предупреждения, похоже, вообще не впечатляли – продолжает наступать, неумолимо сокращая между нами расстояние.

Что за безумие здесь происходит вообще?!

От страха меня мелко заколотило, но возмущение самой ситуацией предали сил. Нет, ну как это вообще все произошло? Серьезно? Вот это вот кошмарище передо мной – настоящее?

– Слушайте, – снова заговорила я, ощущая, как сердце бешено бьется в грудную клетку, – я серьезно. Хватит уже. Я все поняла. Эти шуточки ваши совсем не смешные. Завязывайте.

Моё повторное заявление «зомбячку» только подогрело – она вдруг вскинулась и, заревев, кинулась в атаку, а на меня от снова напал ступор. Так и оцепенела с граблями и телефоном в руках.

Да она ж меня сейчас сожрет! Самое время бежать!

Только вот оцепенение не проходило.

Но до меня «зомбячка» так и не добралась – из кустов выпрыгнул мужик и свалил её с ног. Мужик тоже странный, потому что одет в какие-то средневековые штаны и то ли камзол, то ли не знаю, что. Драный и обтрёпанный.

Они стали бороться, катаясь по земле. Налетевший пытался скрутить «зомбячку», длинные, неухоженные волосы черного цвета облепили лицо, «зомбячка» мощно молотила его кулаками, и в воздухе повис жуткий хруст ломающихся костей.

Я только и таращилась на все это. Мне не снится? Это на самом деле происходит?

Не знаю, сколько бы длилось сие безумие, но в один момент, «камзольный» каким-то чудом зажал руки «зомбячки» у неё на груди и повернулся ко мне. В очередной раз я взмокла от жути, потому что на меня уставились два горящих красным глаза, а под искривленными в оскале губами сверкнули (кто бы мог подумать) клыки.

– Что ж ты ее граблями не огрела?! – крикнул он.

– Ог-грела? – икнула я ошалело.

– Ну а как ты ее еще ловить собралась? – выпалил он так, будто моей главной задачей в жизни только и было, что ловить вот таких образин.

– Да я… – проблеяла я растерянно.

– Бежать! – приказал «камзольный» так резко и глухо, что оцепенение моментально слетело, а я, потеряв всякие ориентиры, ломанулась через кусты, куда глаза глядят.

Сердце билось, так что громыхало в ушах, дыхание вырывалось из горла хриплое и обжигающее. Было ли мне страшно? О, да! Мне было ужасно, кошмарно страшно! Если меня и хотели напугать, то у них получилось. Очень сильно получилось.

Сквозь свое шумное дыхание и хруст веток под ногами я уловила далекий глухой крик откуда-то сзади:

– Не туда!.. Там же…

Дальше не расслышала. Мне хотелось выбраться, добежать до станции и домой. И больше не ходить этой тропинкой. Но что-то подсказывало, до станции мне точно сейчас не добраться. Не из этого места.

И вообще, если бы…

Мысль моя оборвалась. Потому что трава на полянке, через которую бегу, вдруг кончилась, а под ногами разверзлась черная пустота. Мелькнула мысль – может реально сплю? Но потом эта мысль кончилась потому, что я довольно больно кубарем полетела в эту пустоту.

Часть 3

Летела я долго и совершенно бесконтрольно. Меня крутило и переворачивало, лицо щекотали какие-то паутинки, перед глазами мелькала темнота и ветки. А я честно и громко орала, растопырив руки в надежде, что получится замедлить падение.

Но прекратилось оно только когда я рухнула во что-то мягкое и одновременно колкое. По шороху запоздало догадалась – это сено. Похоже, я сорвалась с какого-то обрыва и благополучно провалилась в сено. Именно оно смягчило падение.

Кроме моего тяжелого дыхания и шума крови в ушах, вокруг тихо. Если «зомбячка» и кинулась догонять, то похоже где-то отстала. Что случилось с клыкастым – даже знать не хочу. И вообще это все похоже на какой-то бред сумасшедшего. В общем, веселье полным ходом. Осталось понять, куда я приземлилась?

Пару минут лежала и прислушивалась к ощущениям – все ли цело и все ли на месте. Когда тело с готовностью отозвалось на мои шевеления, я, наконец, осторожно поднялась и пошатываясь вылезла из стога.

Первый и резонный вопрос в голове прозвучал как: «где я?»

А вопрошать есть чему.

Во-первых, я в каком-то то ли сарае, то ли хлеву. Крыша в одном месте разобрана, туда я и провалилась. Стог сена, из которого вылезла, навален в углу, зато у противоположной стены две коровы в стойле смотрят на меня большими глазами и озадаченно пережевывают траву. Или что там пережевывают обычно коровы.

Рядом чёрная кошка, огромная настолько, что мейкун рядом с ней просто котенок.

– Киса-киса, – нервно поманила я зачем-то кошку.

Та только высокомерно задрала хвост и ушла к коровам. Ну и хорошо. Ещё с кошками мне возиться. Грабли и тяпку я, конечно же потеряла при падении. Теперь обороняться не чем, а то мало ли, что в голове у этой гигантской кошки. Чем их тут кормят? И главное, тут – это где?

Понять, как можно так лихо вывалиться в сарае не получалось, несмотря на все мои умственные способности, вообще-то очень неплохие.

Потерев шею, я кое-как отряхнулась, вытащила из-за пазухи колючие соломинки и проковыляла к двери, в щели которой пробивается бледный, но все же свет.

Когда осторожно открыла, в лицо пахнуло ночной прохладой и запахами сумеречных цветов (в сарае пахло совсем не цветами, учитывая наличие коров). Слева кусты, справа клумба, в небе ярким серпом сияет месяц, а воздух заполнен трелями сверчков.

Ну прям идиллия.

Мозаика мыслей становилась все более рассыпчатой. Откуда месяц, если сейчас безлуние? Не мог же он возникнуть в один момент. Да и само мое нахождение здесь какое-то странное. В животе похолодело, щекочущая жуть снова прокатилась по спине табуном мурашек, а я передернула плечами.

Неужели я и вправду переместилась?

Реальность давала факты, но разум пока принимал их с трудом. Хотя рефлексы, к счастью, срабатывают быстрее. И на том спасибо.

Все больше озадачиваясь, я вышла из сарая, на ходу вытаскивая мобильник (успела сунуть его в карман в момент падения). Еще светится, но сети нет. Я сглотнула нервный комок – без мобильника как-то совсем незащищенно.

Но разбираться надо, где бы я ни оказалась.

На деревянных ногах и все еще пошатываясь, двинулась по дорожке, сжимая пальцами телефон, как последний оплот спасения. Под ботинками хрустит мелкий гравий, сердце колотится, а шорохи и стрекотания, вперемешку с редким, но настойчивым уханьем совы, пугают до визга. Но визжать нельзя. Мало ли, какие кошмарусы тут еще шляются.

Пройдя между кустами и клумбой, повернула налево и тут же на кого-то налетела. Перепугавшись, я заорала и отпрыгнула назад, выставив перед собой телефон, как меч. Глупо конечно, но в этот момент я вообще не думала, как это выглядит.

«Кем-то» оказалась пышнотелая девица в наряде средневековой, наверное, доярки: длинная юбка колоколом, на поясе оборка, глубокий вырез с пятым размером, а на голове натуральный чепец, из-под которого торчат светлые кудряшки.

Девица в первую секунду вытаращилась на меня, а потом выдохнула звонко:

– Ты чего тут? Из деревни? Давай быстрее, хозяин уже едет!

Прежде, чем я успела сообразить, что мелет эта ряженная, она цапнула меня за руку (причем довольно крепко) и быстро потащила по дорожке.

Только спустя несколько секунд дар речи ко мне вернулся.

– Куда мы? Эй…

– Волнуешься? Эт нормально. Я тоже волнуюсь. Все волнуются, – затараторила девица, не ослабляя хватку. – Как не волноваться? Сам темный маг едет.

Услышанное показалось настолько глупым, что я даже не нашлась что ответить. Темный маг? У них тут что, групповые костюмированные игры?

Ни в чем групповом я участвовать не собиралась, поэтому изо всей силы попыталась вытянуть ладонь из крепких доярочьих пальцев.

– Эй, – снова попыталась вразумить ее я, – да пусти ты! Я не из вашего клуба. Я с работы домой шла!

Но отпускать девушка меня не собиралась, даже наоборот, еще усерднее стала тянуть.

– Чего на тебе за одёжа? – сокрушалась доярка, косясь на меня и продолжая вести в неизвестном направлении. – В батрачки податься решила? Не девичье то занятье, вот тебе мое слово. Не девичье. Ничо, мобыть хозяин сегодня в духе. И никого не заберет. Но не явиться – вообще три шкуры сдерет. Оно конечно боязно, но идти надо.

– Ч-чего? – выдавила я обалдело.

– Да ничего. С луны ты што ль упала? Ни одна еще не возверталась из хозяйского дома. Но кто знает, мобыть жизнь у них там, как сахар. И батрачить не приходится. Рассказать-то никто не могёт. Быстрее! Что ж ты не расторопная такая.

Сказанное дояркой меня так изумило, что даже позволила протащить себя через заросли самшита и вывести к какому-то дворику с фонтаном в виде громадной рыбы. Я охнула.

Часть 4

Изумил меня не столько фонтан, сколько цветная светящаяся вода, вылетающая пружинками и кольцами. Точно сказать, какая технология для этого используется не могу, но выглядит обалденно, особенно в ночном сумраке, который освещается только этим фонтаном и какими-то голубыми шариками на тропинках.

Все еще оторопевшая от всего, что происходит, я оказалась поставленной в конце шеренги из девушек, наряженных как доярка, с небольшой разницей в цветах передников и чепчиков.

И что это за смотр сельской самодеятельности?

Я решила, что меня приняли за свою в какой-то массовой акции и, чуть наклонившись к доярке справа от меня, спросила шёпотом:

– Слушайте, это вообще что за флешмоб? Ну, мне хоть понимать, чтобы подыгрывать правильно.

Доярка покосилась озадаченно, брови сдвинулись, она почесала шею и пробормотала:

– Чего?

– Ну что мне делать? – пояснила я, от нервов окончательно потеряв ориентиры. Самое время развернуться и бежать куда глаза глядят.

До доярки, наконец, дошло, что я имею в виду – лицо просияло, морщины между бровей разгладились, а губы растянулись в счастливой улыбке.

– А… Так это, делать, что и все. Стоять смирно, глаза в землю. Покладистость проявлять.

– Какой странный флешмоб, – пробормотала я, – Может я все же…

«Пойду», хотела продолжить я, но не успела, потому что где-то за кустами послышался грохот и ржание. Девушки, как одна, моментально уткнулись взглядами в гравий под ногами, а буквально через несколько секунд из-за зарослей вылетела натуральная карета. Черная, огромная, с какой-то мудреной лепниной и золотым напылением. Запряжена двумя конями чернее самой ночи, гривы вьются, хвосты длинные. От изумления, мне даже показалось, что в их глазах что-то мерцает.

На козлах маленький человек в длинном темно-зеленом сюртуке и такого же цвета треуголке. Несмотря на свой рост, он ловко вздернул поводья и зычно выкрикнул:

– Тпру-у-у!..

Кони моментально затормозили, вздыбились недовольно, но с места сдвинуться даже не попытались.

Профессионально однако.

Окончательно ошарашенная, я наблюдала, как карета качнулась, когда возница спрыгнул с козел и прошуршал к дверце. Затем отворил и почтительно склонился.

Пару секунд я пялилась в темноту прохода, а доярка справа дернула меня за руку с шёпотом:

– Сдурела, батрачка? Не зыркай прямиком!

Я, ее естественно не слушала. Во-первых, если затащили на флешмоб, то имею право хотя бы знать, что флешмобим и кто участник, а во-вторых – я родилась в свободной стране, куда хочу, туда и смотрю.

Спустя вечность сгорания от любопытства и необъяснимой тревоги я увидела, как из темноты кареты показалась голова в шляпе, из-под которой до самых плеч падают седые волосы. Когда человек вышел и распрямился с видом непоколебимого превосходства, оказалось голова эта принадлежит мужчине лет семидесяти, суховатому, с острыми чертами лица и холодными серыми глазами. Одет в какой-то вроде плащ, а вроде накидку. Разумеется, черную.

– Добро пожаловать, – проговорил возница, еще больше склоняясь.

Мужчина на него даже не взглянул, за то по нашей шеренге скользнул таким оценивающим взглядом, что мне стало неприятно.

– Это кто такой? – спросила я у доярки. – Спонсор банкета?

Доярка, почему-то бледная и дрожащая, с шумом сглотнула и прошептала:

– Ты… ненормальная. Замолкни и гляди в пол.

В пол я смотреть не собиралась, потому что все это стало казаться перебором. Если тут феодальный строй или крепостное право – пожалуйста. Но я в их компанию не просилась.

– Нет, ну серьезно, – не отступала я. – Что за мужик?

– Храни нас великая луна… – только пробормотала доярка и сгорбилась еще больше.

Я фыркнула – некоторые в своей гонке за почтительностью явно переигрывают.

Седой, тем временем, повернулся куда-то к лесу, лицо сделалось еще более отрешенным и возвышенным, что в сочетании с длинным и острым носом делает его похожим на повидавшего виды орла.

Пока он созерцал ночь, или делал вид, что созерцает, из кареты вышел второй мужчина. Молодой брюнет с волосами чуть ниже ушей и заправленными за них. На вид около тридцати, тридцати пяти лет, в камзоле, естественно черном, с серебряными пуговицами и нашивками, в темных штанах и сапогах. Тоже с высокомерием во взгляде голубых глаз, но в силу возраста оно не такое едкое. Черты лица правильные, четкие, его можно назвать красивым, если бы не надменность и холод на лице.

– А это что за фрукт? – продолжила расспрашивать я доярку.

Но доярка уже что-то бормотала, глубоко склонив голову и терзая пальцами край передника, и отвечать явно не собиралась. Я расслышала только «…превеликая луна, обереги…».

– Отличная ночь, – немного растягивая слова, произнес седой и вдохнул полной грудью так шумно, что даже мне слышно. – А ты не хотел ехать, Люциан.

– Я и сейчас считаю эту затею лишней, отец, – ответил брюнет глубоким, каким-то бархатистым голосом, будто специально учился где-то актерскому мастерству. Во всяком случае, мне показалось, говорит он с большой артистичностью, даже захотелось выкрикнуть по Станиславскому: «верю!».

Тот, кого брюнет назвал отцом, скривился.

– Традиции надо чтить, дрогой сын, – произнес он. – Во всяком случае те, из которых можно выгадать пользу.

– И какая польза от этого глупого обычая?

Парень явно не горел желанием участвовать в этом флешмобе, как и я, поэтому сделала себе мысленную заметку – возможно с ним надо познакомиться, вдруг знает, как выбраться из этой глухомани. Ибо доярка рассказывать, очевидно, ничего не желает.

Седой оглянулся и мазнул по нам равнодушным взглядом.

– Взять себе покорную и расторопную служанку, осчастливив ее своей благосклонностью, – наставительно произнес он, – прекрасный тактический и воспитательный ход, Люциан.

– И зачем ехать самому? – снова недовольно поинтересовался брюнет. – Можно было отправить возницу.

– И лишить себя удовольствия полюбоваться их смиренными лицами? – отозвался седой.

Молодой мужчина только хмыкнул.

– Лицами? – вопросил он. – Я вижу только макушки в чепчиках. Они же все в землю уткнулись.

На что седой проговорил важно:

– Так и надо. Чернь должна знать свое место.

Люциана я разглядывала с интересом, особенно потому, что ему весь этот спектакль, судя по выражению лица, не нравится. Но вообще-то разглядывать есть что. Парень привлекательный, а надменность, которую он транслирует – то, что нужно для разжигания интереса.

Он вздохнул так тяжко, будто его заставляют мешки ворочать и произнес, закатывая глаза:

– Ладно. Но только из уважения к традициям, которые, надеюсь, однажды изменятся.

После этого скинул с плеча невидимую пылинку и направился к нам.