Глава 1. Постановка вопроса
Несколько долгих минут мы молча сидели и смотрели друг на друга.
Наконец, Нагорный сплюнул кровь и спросил:
– Ну и из какого ты года?
Если бы кто-то из советского времени услышал подобный вопрос, он покрутил бы пальцем у виска. Однако оба понимали всю глубину вопроса – мы оба попаданцы во времени. И оба застали развал Советского Союза. Оба успели пожить в другой стране.
– Из две тысячи двадцатого года, – мрачно ответил я. – А ты?
– Двадцать второго. Кем был до всего этого?
– Подполковник войск РХБЗ, погиб в Сирийской Арабской Республике на боевом задании. Пристрелили, причем свои же. Помешал важным людям вершить бизнес.
Звучало, конечно, двусмысленно.
Вопросительно посмотрел на Андрея, ожидая его историю.
– У меня не столь интересно. Был оперативником уголовного розыска, в звании майора, – вздохнул тот. – Близкий друг оказался убийцей, сбросил меня с балкона. Короче, разбился я об асфальт.
– Ясно, – кивнул я. – Ну а как тебя звать-то? На самом деле.
– Андрей.
– Стало быть, имя настоящее. Фамилия Нагорный? – на всякий случай уточнил я.
– Был им в прошлой жизни. А сейчас я Петров. Уже почти семь лет как.
Я без лишних пояснений догадался, что кроется за этой цифрой.
– Ты что, с семьдесят восьмого здесь? – слегка удивился я.
– Ну… А ты?
– С восемьдесят четвертого. В старшеклассника попал. Потом в армию пошел.
Снова повисла пауза.
– Если ты не Филатов, то кто?
– Имя осталось прежним, Алексей. Фамилия, не моя. Так-то я Савельев.
Продолжая сидеть на асфальте, задрал голову и посмотрел на небо. Дождь потихоньку стихал.
– Почему ты решил, что я причастен к аварии на станции? – вдруг спросил Петров.
– Долгая история, – рассказывать сейчас всю мою новую биографию, можно не один час. И Андрей это понял.
– Значит, ты действительно мент? – поинтересовался я, увидев, как тот достает из мокрой куртки ксиву.
– Да, капитан милиции. Состою в межведомственной следственной группе. Работаем в Припяти по серии убийств.
– А это случайно не та группа, что из Москвы прибыла? Кажется, по делу, где двух женщин и мужика убили? – на всякий случай уточнил я, быстро сопоставив факты.
– Они самые, – Петров скользнул по мне колючим взглядом. – Полагаю, что к гражданке Цветаевой, которой вчера перерезали горло, ты отношения не имеешь?
– Вообще не в курсе. Случайно там оказался. Услышал стон среди бревен, подошел… А там такое! Какая-то женщина меня увидела, орать начала. Пришлось бежать.
– Интересно получилось.
– Это только малая часть моих бед, – невесело усмехнулся я. – С недавних пор я дезертир, сбежал из-под охраны военной комендатуры. СОЧинец, короче. Случайно попал в поле зрения одного участкового в Новошепеличах… Поселок тут небольшой, под Припятью.
– Я в курсе. Выезжали на место.
– Шустрый ты, – хмыкнул я, затем продолжил: – Участковый тот меня в камеру хотел посадить, потому, что ему сверху «мулька» прилетела. Пришлось импровизировать.
– Знаю, видел материалы дела. Мне еще показалось странным, что все произошло при таких обстоятельствах.
– Но и это еще не все… – на этом моменте я осекся. Рассмеялся даже.
– Ну, говори уже. Вряд ли меня что-то сможет удивить больше, чем наличие в этом времени и городе такого же, как и я, попаданца.
– Может, не здесь?
Действительно, сидеть мокрым и окровавленным среди грязных луж, облокотившись спиной о стену, и рассказывать о своей насыщенной жизни было как-то не комильфо.
– Согласен, не самое лучшее место! Хорошо бы привести себя в порядок, отойти и поговорить в цивилизованном месте… Только тут проблема. Ты ведь в розыске!
– Знаю. Видел на себя ориентировку, – пробурчал я, трогая опухший нос.
Петров на секунду задумался.
– Ну, придется попотеть, но с этим я могу помочь. Спустим все на тормозах. Уж по убийству я точно вопрос решу. С участковым отдельно побеседовать надо, но и это не главная проблема. А вот тот факт, что ты дезертир… Тут я бессилен! А откуда сбежал?
– Здесь под Чернобылем, загоризонтная радиолокационная станция есть. «Дуга-1» называется. Может, слышал?
– Это не «Око Москвы», случайно?
– Она самая. Подставили меня. История длинная.
– Попробую разузнать что-нибудь.
– Буду благодарен.
– Сочтемся, – он поднялся, протянул мне руку. Хотел помочь подняться.
Я поступил аналогичным образом и тут же зашипел от боли – правая ладонь была распорота куском стекла.
– Дерьмо…
– Тебе бы в больничку, чтобы заштопали, – заметил Петров. – Но с такой мордой будут вопросы.
Само собой, они будут. Сейчас мы оба были похожи на двух алкашей, не поделивших бутылку. Вот только если он, как милиционер, вполне мог объяснить ситуацию и получить квалифицированную медицинскую помощь, то со мной дела обстояли куда сложнее.
– Есть, где отлежаться? – поинтересовался Андрей.
– Есть. Только в таком виде я туда не доберусь.
Все тело уже ломило от боли, рука горела огнем. В голове гудело. Дышать через нос не получалось – все опухло, кровь начала подсыхать.
– Короче так, машину я сейчас организую. Сам отвезу тебя, куда скажешь. Поищу доктора. А потом мы с тобой сядем и обсудим все вопросы. Что скажешь?
– Хороший план, – похвалил я.
– Кстати, а ты местный?
– Да, семья у меня здесь. Неродная, конечно.
– В смысле неродная? – удивился капитан. – Ты не в свое тело попал?
– Нет. В этом времени лет двенадцать было. Уже видел себя в юности.
Тот выглядел озадаченным.
– Хорошо. Где тут ближайший выезд?
– Как сюда попали, так и выходить нужно. К «Энергетику» примыкает дорога. Лучше всего подъехать туда.
– Понял тебя.
Петров отжал куртку, вновь накинул ее на плечи и, прихрамывая, зашагал к выходу. Вскоре он скрылся из виду.
А я, увидев стоящий в углу деревянный ящик, сел на него. Выдохнул.
Затем, глядя в серое небо, громко расхохотался.
Вот так история получилась – даст ист фантастиш! Оказывается, я не один такой перерожденец в СССР?
Насколько все запутанно – голова кругом идет. По ней, конечно, и так сегодня нехило прилетело, но кружилась она не по этой причине. Скорее, от осознания того, что все это нереально, невероятно сложно… А может, у меня бред?
Нет, никакого бреда не было.
По всему получалось, что тот, кого я косвенно подозревал в участии диверсии на Чернобыльской АЭС, отнюдь им не являлся. Наоборот, попав во времена «застоя», он избрал иной путь, став милиционером. Не знаю, может, и не самая благородная жизненная цель, но тоже ничего. По крайней мере, не пошел в олигархи и не приложил руку к созданию Яндекса, не влез в политику и не попытался спасти СССР. Как он там сказал, с 1978 года здесь?
Я встал, чуть размялся. В целом, кроме распоротой руки, серьезных повреждений у меня не было. Синяки, мелкие ссадины, царапины. Достаточно помыться, обработать легкие раны и хорошо выспаться. Через недельку, максимум другую – буду как новенький.
Примерно минут через двадцать я услышал, как за стеной остановилась машина. Прозвучал гудок клаксона. Скорее всего, подъехал Петров.
Я направился к выходу из внутреннего дворика, миновал сломанную дверь. Поискал взглядом выход – вновь лезть через двухметровый забор совершенно не хотелось.
Двинулся вперед и почти сразу разглядел лежащий среди травы пистолет. Это был «Макаров». Наверное, Петров обронил, когда пытался меня догнать.
Подобрал ствол, сунул его в карман толстовки.
Поначалу я подумал, что будет черная «Волга», которую я видел у гастронома, где покупал лимонад. Но потом отмахнулся от этой мысли – Андрюха не настолько глуп, чтобы представить своим товарищам того, кого разыскивает вся Припятская милиция.
Я отыскал калитку, вышел и обогнул пристройку по кругу. Увидел белую машину такси, тоже «Волгу». Точь-в-точь такую же, как в фильме «Бриллиантовая рука». Рядом стоял Петров, выглядел он гораздо бодрее. Куртки на нем уже не было, вместо нее какая-то спортивная олимпийка. Лицо вымыто и слегка обработано, на лбу широкий пласт лейкопластыря.
– Такси? – удивился я.
– Не совсем, – махнул рукой тот. – Служебное авто.
За рулем был молодой водитель типичной восточной наружности. Это уже потом, лет так через двадцать, его родственники будут сидеть во всех маршрутках и дружно нарушать правила дорожного движения. Ну или шаурмой торговать.
Не шибко мне хотелось лезть в салон – ведь все кровью запачкаю. Но других вариантов не было. В общем, забрался я на заднее сиденье, рядом сел Петров.
– Поехали, – он повернул голову в мою сторону. – Адрес?
– Я покажу. Адреса и сам толком не знаю.
Через минут двадцать меня высадили у края дороги, которая вела к дому друга подполковника Кошкина. Недавно прошедший дождь превратил и без того плохую дорогу в сплошную грязь, тут только на УАЗе можно продраться.
Напоследок сказал Петрову, что врача не нужно – сам как-нибудь разберусь. Тот понимающе хмыкнул, но настаивать не стал. Там же в машине я передал ему найденный «Макаров». Не скажу, что он сильно обрадовался, но ствол забрал.
До дома я добрался минут через двадцать.
Закрыв за собой дверь, я просто рухнул на диван в гостиной и мгновенно отрубился. Успел только глянуть на часы – одиннадцать пятнадцать.
* * *
Глаза я открыл почти в полной темноте – лишь слегка угадывался лунный свет, проникавший через окна снаружи. Где-то неподалеку ухала сова. Надо же, не знал, что под Припятью совы жили.
Взглянул на часы – почти три ночи. Ни хрена ж себе меня выключило! Вот что бывает, когда организм затрагивает скрытые внутренние резервы.
С трудом поднялся, по ощущениям казалось, будто меня долго и интенсивно били. Впрочем, так оно и было. Думаю, Петров сейчас чувствует примерно то же самое.
Включил свет, отыскал аптечку. Перевязал свою опухшую руку – рана выглядела плохо. Нужно бы посетить медсанчасть, вот только как это сделать?
Насколько я помню, милиция там никогда не дежурила на постоянной основе. Ну, за исключением короткого послеаварийного периода – тогда было организовано оцепление, чтобы члены семей не прорвались к облученным. Это касалось пострадавших в пожаре работников станции и самих пожарных.
В общем-то, если привести себя в порядок, можно попробовать получить помощь. Придумать правдоподобную легенду. Например, травму руки получил на охоте или на рыбалке. Наверное, утром так и сделаю.
Сходил в душ. В доме его не оказалось, а расположенный на улице летний вариант оказался весьма прохладным. Впрочем, я все-таки помылся.
После этого почувствовал себя значительно лучше. Обработал лицо и свой разбитый нос – сейчас он выглядел печально. К счастью, удалось вправить его обратно без последствий. Хрящи неприятно похрустывали, отчего болью аж в затылок отдавало. Но перелома, вроде бы, не было.
Затем я перекусил тем, что осталось от сухих пайков. Запихивал в рот все съестное, запил горячим чаем. Завел будильник на десять утра, после чего вновь рухнул на тот же диван. До четырех утра не спал, потом все-таки вновь задремал.
Проснувшись, наскоро влил в себя чай, переоделся в свою старую одежду, которую взял из схрона Лисицына и неторопливо отправился в медсанчасть. Расстояние небольшое – пара километров.
Если я правильно понял, мой новый друг посодействует в сложившейся проблеме и снимет меня с розыска. По крайней мере, из тех эпизодов, что касались стычки с участковым Роговым и убитой девушки. Хорошо, если эта следственная группа будет заниматься своими убийствами и не станет выяснять, кто я такой на самом деле.
Разумеется, быстро отмазать меня не получится – понадобится неделя, а то и две.
До МСЧ-126 добрался без проблем. Далеко на горизонте прошествовал патруль, но до меня им не было никакого дела. Попробуй-ка с такого расстояния по кривому фотороботу опознай человека…
Обратился в регистратуру, меня тут же сопроводили в процедурную.
Уже пожилой хирург сам оказался заядлым рыбаком и очень понимающим мужиком. Он основательно подошел к решению проблемы, зашил рану, наложил удобную повязку. Про нос и общее состояние лица тоже упомянул. Пришлось сочинить историю про яростный спор между собутыльниками, который закончился типичным мордобоем. В принципе, получилось очень правдоподобно. Главное, что нужную медицинскую помощь я получил, а остальное меня не волнует.
На выходе из медсанчасти я неожиданно столкнулся с… Майором Прудниковым!
– Савельев? Ты, что ли? – прищурился офицер, перегородив проход. За полгода он набрал лишнюю массу, став немного похож на колобка.
– Здравия желаю, товарищ майор! – удивленно ответил я. – Вы тут как?
– Да не майор я уже, – скривился Прудников. – И вообще, больше не военный. Комиссовали меня в начале лета по состоянию здоровья. Каждый месяц теперь прихожу на осмотр. Сердце после того пошаливает. Так, погоди! А ты почему здесь? Что с рукой?
– После тех событий многое изменилось. Долго рассказывать. В общем, недавно травму получил. Был на перевязке. Кстати, как у вас отношения с Маргаритой? Как Богдан?
При этих словах Прудников как-то странно улыбнулся.
– Сильно торопишься? Я сейчас на осмотр к кардиологу схожу, вернусь минут через пятнадцать. Все расскажу. Подождешь?
– Честно говоря, тороплюсь, товарищ майор, – я постучал пальцем по часам.
Тот сначала нахмурился, но быстро вспомнил, что я все еще военный и выполняю чьи-то приказы. У срочника своего свободного времени нет.
– Ладно, беги, – вздохнул он. – Но если что, я тут часто теперь бываю.
Осторожно пожал ему руку, затем двинулся обратно. Выходя на улицу Курчатова, едва нос к носу не столкнулся милицейским патрулем.
Один рядовой, другой младший сержант.
Они скользнули по мне взглядом, увидели перебинтованную руку. Но к счастью, никак не отреагировали и пошли дальше. А я, судорожно выдохнув, поспешил к пешеходному переходу. Чем быстрее я уйду из оживленного района, тем лучше.
Через двадцать минут добравшись до грунтовой дороги, ведущей к моему убежищу, я заметил стоящую на обочине черную «Волгу». Сразу догадался, что это по мою душу. Вот только кто? Андрей Петров или кто-то из комитетских?
Мысль о том, что он меня слил, не казалась мне очевидной. Но чем черт не шутит, вдруг от меня и здесь просто хотят избавиться? Что-то в последнее время я стал излишне подозрительным, хотя опять же, на сей раз чуйка молчала. В любом случае, при следующем разговоре нужно расставить точки над «И» и поболтать с «коллегой по несчастью» по душам. Выяснить, чем он дышит. А если мы с ним «одной крови», то почему бы не привлечь его к своему делу?!
Снова начал моросить мелкий противный дождь. Чтобы не месить грязь, прошел через посадку, направился к дому. За эти два неполных дня никого из местных жителей здесь я не видел. Однако сейчас, неподалеку от первого дома, на поваленном бревне увидел человека в черной куртке. Это был Петров.
При моем приближении он поднялся, неторопливо двинулся навстречу. Про себя отметил, что он все еще прихрамывал – мой лоу-кик он запомнит надолго.
– Ну, здорова, Алексей! – он протянул мне руку.
– Здравия! – по-военному произнес я.
Ответил на рукопожатие лишь символично – рука-то забинтована. Он это дело сразу отметил, поэтому спросил:
– Смотрю, рана серьезная? Уже в больничку смотался?
– Я же говорил, что сам разберусь. Не впервой.
– Да я и не сомневался, – улыбнулся он, затем добавил: – Леха, я пришел не просто так… У меня к тебе серьезный разговор.
Заметил, что у него на плече висит довольно большой рюкзак.
– Понимаю, – отозвался я. – У меня к тебе тоже вопросы имеются. Идем в дом, погода что-то совсем дерьмовая!
Открыв входную дверь, я пропустил Петрова внутрь.
Пока я раздевался, тот ловко скинул рюкзак. Что-то звякнуло об стол.
Обернувшись, я увидел, что Андрей достает из рюкзака закуску, консервы. На журнальном столике уже стояли две бутылки «Столичной».
– Стаканы найдутся? – улыбнувшись, поинтересовался он.
– Найдем. Безвыходных ситуаций не бывает! – усмехнулся я, сообразив, в каком русле будет проходить наша беседа по душам. Такой расклад меня устраивал куда больше, чем в предыдущий раз – до сих пор носом дышать не мог.
Не прошло и получаса, как мы уже разогретые, обсуждали впечатления от встречи.
– Я даже не думал, что мне встретится кто-то еще из другого времени, – активно жестикулируя, говорил Андрей. – Я и тогда, в семьдесят восьмом не понял, что толком произошло. Просто принял как есть. А когда ты заикнулся про аварию на атомной электростанции, у меня в голове как будто что-то щелкнуло. Знаешь, у меня отец работает журналистом… Случайно раскопал где-то в секретных архивах информацию о ранее произошедших в Союзе радиационных авариях. Годов с пятидесятых. Он считает, что они имеют общую связь.
– А отца, случайно, не Григорий зовут? – поинтересовался я, отрезая себе кругляш «Докторской».
– Уже познакомился? – изумился Андрюха, отставляя бутылку в сторону. – Когда успел?
– Да так, судьба свела. Еще в восемьдесят четвертом году, в поезде вместе ехали. Я ведь вас с ним вместе видел, и не раз. В марте этого года, в гостинице Припять. Я тогда отчего-то решил, что ты иностранный диверсант, а Григорий осведомитель. Он тебе документы передавал, а я думал там имена, явки, пароли…
– Да какой из меня диверсант? – усмехнулся Петров, наливая очередную порцию сорокоградусной. – Я про устройство этих станций атомных ни черта не знаю. Вообще. Но отец много чего раскопал, просил кое-что проверить. Но все как-то за уши притянуто. Никакой конкретики. Но я-то помнил, что в восемьдесят шестом году действительно произошла авария, из-за которой потом Припять эвакуировали. Только при чем тут диверсия? Была же авария, ошибка персонала. Разве нет?
Я тряхнул головой.
– А вот на эту тему, Андрюха, я и хотел с тобой поговорить! Я практически уверен, что дефектами реактора воспользовались, чтобы устроить диверсию.
– Кто воспользовался? – нахмурился Петров.
– Это нам и предстоит выяснить…
Глава 2. Странности
Наша беседа все продолжалась.
– Вот ты скажи мне, какой смысл в том, что мы умерли в будущем, а очнулись здесь, в СССР? Высшие силы непросто так дали нам второй шанс!
– Ай, не грузи, – качнул головой Андрей. – Думаешь, за семь лет мне в голову не приходила эта мысль? Да я первый месяц вообще не мог в себя прийти от осознания факта случившегося. Но знаешь, сориентировался я быстро!
– Ну да, конечно. Вот ты в прошлой жизни кем был? Ментом? А оказавшись в Союзе, снова пошел по той же дорожке. Как так?
– Не знаю, – пожал плечами тот. – Меня все устраивало. Захотел пройти этот путь заново, без ошибок.
– Но ты же мог стать кем угодно! Использовать знания из будущего на свое усмотрение… Разбогатеть, занять любую должность! Почему пошел по второму кругу?
– Я об этом не думал.
– Ну, ладно. И что, многое удалось поменять?
Видно было, что Петров основательно задумался. Правда, в подвыпившем состоянии мыслительный процесс шел со скрипом.
– Ну, в целом да. В прошлой жизни я сам дров наломал. Все работа, работа… А то, что от меня там жена ушла, и я по карьерной лестнице не добился ни хрена, так то сам виноват. Сейчас я строю свою карьеру заново, иду по тому же пути, не допуская прежних ошибок. И честно говоря, я рад тому, как все обернулось.
– Рад? – переспросил я. – Семья есть? А дети?
Под «сорокаградусную» разговор пошел куда-то не туда.
– Ты вообще для чего все это начал? – Петров посмотрел на меня мутным взглядом.
– Ну… Я перед собой цель важную поставил, – я снова завел предыдущую песню. – Предотвратить аварию на электростанции! Сам посуди, какое это окажет влияние на всю страну! На людей! Шанс основательно изменить историю всего Союза. И это вполне реально!
Петров фыркнул.
– А чего ты фыркаешь? Мы знаем дату, знаем время. Знаем причины. Ну, понятно, что истинная причина случившегося все равно может оказаться иной, несмотря на собранные мной косвенные доказательства. У нас есть достаточно времени на подготовку. Я знаю, как организована охрана на станции, знаю внутренние расположения помещений. Знаю устройство и принцип работы энергоблока. Знаю хронологию событий, знаю, кто и как будет себя вести. Знаю, на каком этапе можно все остановить. Я тебе, Андрюха, больше скажу. Я даже примерно представляю, где будет заложено взрывное устройство.
– Бомба, что ли? – усмехнулся Петров. – Ты серьезно? Там была авария, а не теракт.
– Сильно в этом сомневаюсь, – я прицелился, неуклюже подловил вилкой из банки кусок тушенки. – Я почти уверен, что организованную диверсию очень умело выставили как аварию. Но чтобы такое провернуть, диверсанты должны были тщательно подготовиться. За несколько месяцев точно.
Пока я говорил, меня даже алкогольное опьянение как-то незаметно отпустило. Ход мыслей был предельно ясный, язык почти не заплетался. Я прекрасно понимал, о чем говорю и это добавляло мне уверенности. Конечно, жаль, что Андрей в этой теме не разбирается. Зато он мент с большим стажем, и судя по тому, что в свои двадцать пять лет он уже в звании капитана, карьера у него действительно пошла. Наверняка и связи соответствующие есть.
– Ну и? – после продолжительной паузы, спросил тот.
– Что, ну и? Ты мне поможешь? – спросил я напрямую, без шелухи.
Несколько секунд Петров соображал. Морщился.
– Слушай, Леха… Я плохо понимаю тебя. Помочь в чем? Как ты хочешь повлиять на это масштабное событие? Ворваться с оружием на этот, как его… Пункт управления и остановить работу всей станции? Если действовать такими методами, то чем ты лучше тех, кто якобы, спровоцировал эту аварию?
– Хотя бы тем, что персонал останется жив. Ты вообще в курсе, что половина сотрудников четвертого энергоблока погибла? Не сразу, но все-таки.
– Знаю, – пробурчал Андрей. – Ну, если только так…
– И незачем останавливать всю станцию. Только четвертый энергоблок. Но тут тоже тонкий момент… Чтобы спровоцировать аварию, нужно оказать влияние сразу на несколько ключевых моментов. Вероятность того, что это вообще могло произойти, очень мала. И, тем не менее, это все равно случилось. Мы никогда не узнаем, какой был план у врага, и все ли прошло, как им было задумано. Но мы точно можем вмешаться и все сорвать. Дата была выбрана неслучайно – тогда же проводился эксперимент.
– Хорошо, допустим, ты прав. Что помешает руководству станции провести эксперимент повторно, скажем, в мае месяце?
– Ничего.
– Вот и я о том же. Глупо это. Я думаю, что нужно написать соответствующие письма в Министерство Атомной Энергетики, Минсредмаш. В КГБ, в конце концов. Предупредить, что такой эксперимент проводить на станции нельзя. Предупредить, чтобы усилили пропускной контроль. Осмотрели весь энергоблок, устранили дефекты. Да хоть на техническое обслуживание его пусть ставят!
– Ага! И кто тебя послушает? – весело хмыкнул я. – Кто ты такой? Андрей Петров – простой милиционер? Зачем им слушать человека, совершенно не разбирающегося в работе ядерного реактора? Тебя проще закрыть, чтобы глаза не мозолил и не болтал лишнего. Примерно так же, как поступили с другими.
– С какими другими?
– Ты, наверное, не в курсе, что практически все дефекты реактора РБМК были известны задолго до Чернобыльской аварии?
– Чего? – нахмурился Андрей. – В смысле?
– В прямом! В 1975 году на Ленинградской АЭС случилось то же самое, только в куда меньшем объеме и без разрушения активной зоны. Тогда провели разбирательство, выяснили, в чем проблема. И знаешь что?
– Что?
– Ничего. Отчет просто изъяли и засунули в один из секретных архивов, которые контролировало КГБ. Ничего не было предпринято. А люди, которые знали суть проблемы, были либо уволены, либо сели за решетку.
– И почему?
– Потому, что если бы официально признали проблему, это было бы ударом по репутации советских инженеров и проектировщиков. По сути, это пощечина им. Мол, товарищи академики и конструкторы, ваш реактор – говно. Переделывайте. Представляешь, как выглядел бы СССР, если бы начал массово перестраивать свои же реакторы, которые изначально были заявлены как самые лучшие и безопасные?
По лицу Петрова я понял, что он ни черта не понял.
Так и оказалось. А я продолжил:
– Дальше, в 1982 году уже здесь, в Чернобыле тоже произошла небольшая авария с разрывом технологического канала. Опять же, по той же самой причине. И снова ничего не было сделано. Я видел копии архивов, если бы академик Легасов не покончил с собой, все тоже бы замяли. И Чернобыльский сценарий повторился бы еще где-нибудь.
– Слушай, Леха! – подняв кусочек сала к глазам, Андрей громко икнул. – Откуда ты все это знаешь?
– Да, так… Еще в прошлой жизни интересовался.
После небольшой паузы Андрей громко зевнул.
– Я сейчас пьян, мысли путаются. Давай потом об этом поговорим?
Вынужден был с этим согласиться. Пожалуй, меня понесло – решил высказать все в неудачный момент. После того, как отрезвеет, тогда можно.
Одна бутылка «Столичной» уже была распита и валялась на полу. Вторую мы опорожнили примерно на четверть. Закуски Андрей притащил более чем достаточно. В рюкзаке была и колбаса, и сало, и консервы. Я бы сказал, тут на четверых хватило бы.
Но если честно, такое питание «на сухарях» меня уже порядком подзадолбало. Хотелось нормально покушать горячего, жидкого. Эх, борща бы сейчас или супчика. Ну, или картошечки с котлеткой, тарелку пельменей. Жаль только, что пока это не представлялось возможным.
И хотя столовых в Припяти было достаточно, дорога туда мне была пока закрыта. Пока Андрюха не поспособствует «снять» меня с розыска, я так и буду вести подпольный образ жизни в роли отшельника.
Часа через два, практически опорожнив вторую бутылку, мы оба просто вырубились – заснули прямо у стола. Петров на диване, а я в позе эмбриона на кресле. Не рассчитали мы, чего греха таить? Честно говоря, напиваться я не планировал в принципе, но как-то под разговоры само собой получилось.
Когда я проснулся, Андрея уже не было.
Такое положение вещей меня слегка удивило. Впрочем, очевидно же – он действующий милиционер, а потому едва проспался, сразу сорвался на работу. Они ж со следственной группой расследуют серию убийств, до которой мне, честно говоря, никакого дела нет…
Удивительно, но после почти двух выпитых бутылок водки голова совершенно не болела. «Столичная» оказалась качественной, хотя в СССР паленая водка была повсеместно.
Шустро навел порядок после нашего безобразия, выбросил весь мусор. В общем, привет место дислокации в надлежащий вид.
Быстро темнело. Погода была тихая, почти безветренная. Закат был в самом разгаре.
Невольно подумал о своем новом друге.
Вроде бы с Петровым все понятно: бывший оперативник уголовного розыска, циничный, решительный. Еще упертый и настойчивый, правда, на своей волне. Впрочем, разве я другой? Вот только между нами есть одна существенная разница – перед ним нет глобальной цели! Он просто снова проживает свою жизнь заново, минуя ошибки, сделанные в прошлой жизни, которые в итоге и завели его в тупик. Я, конечно, могу ошибаться, но пока общее впечатление о моем новом друге таково.
Устав сидеть в доме, я выбрался на крыльцо, увидел в углу деревянный табурет, с облезшей на ножках краской. Сдув с него пыль, я уселся и упершись спиной о стену дома, замер. Смотрел по сторонам, потом на звездное небо.
Поймал себя на мысли, что за все мое время пребывания в восьмидесятых, я еще ни разу не оставался наедине с собой, так, чтобы ни о чем не думать. Всегда было какое-то обстоятельство, которое занимало мои мысли, не давая просто насладиться тишиной и спокойствием окружающей природы. Что ни говори, а сейчас Припять – красивый и чистый город, еще не загаженный человеком и радиацией. То же самое касалось и прилегающей к городу территории.
Где-то неподалеку снова ухнула сова. Тихо шумел ветер в кронах деревьев, где-то стрекотал одинокий сверчок. Благо пока еще сохранялись теплые дни, все-таки начало сентября.
Самочувствие после пьянки на редкость было хорошим, спать не хотелось совершенно.
Вместо того, чтобы торчать в доме, я решил прогуляться вниз по дороге, ведущей к Яновскому затону. Где-то там, на юго-востоке находился грузовой порт. Массивные портовые краны я видел издалека не один раз – попробуй таких гигантов не заметить. А вот вблизи никогда не был.
В прошлой жизни в портовой зоне побывать тоже не удалось, да и кто бы отпустил двенадцатилетнего пацана так далеко?
Недолго думая, я встал и отправился в сторону затона. До берега было около пятисот метров, не очень много. И хотя никакого освещения на дороге не было, добрался я быстро и без проблем.
Посидел немного на берегу, покидал камешки в воду. Подышал речным воздухом, пропитанным тиной, послушал, как где-то в камышах пищит выпь.
Почему-то подумал о рыбалке. Вспомнил, как на мое прошлое день рождения с друзьями жарили шашлык с овощами, потом ловили рыбу. Эх, всего-то чуть больше года прошло, а как все изменилось с тех пор!
У дома, где я временно обосновался, в небольшом покосившемся сарае приметил сразу несколько старых удилищ из бамбука, пару телескопических удочек и даже браконьерскую сеть. Видимо, друг Кошкина был заядлым рыбаком, раз в сарае полно снастей. Про себя отметил, что пока я веду образ жизни бродяги, почему бы не посидеть на берегу и не половить рыбу? Говорят, это хорошо успокаивает нервную систему и, вообще, дает гармонию с самим собой. Все равно от моих действий пока ничего не зависит. Вся надежда на Андрея…
Нет, я и раньше-то бывал на рыбалке, правда, обычно в компании. Рыбалка соло была для меня в новинку. Решил, что завтра с утра можно наведаться сюда с парой удочек. Еще бы бутылочку холодного «Жигулевского» с собой прихватить…
До самих кранов было еще метров сто, да и вряд ли кто-то разрешил бы просто так бродить по территории порта. Отсюда мало что можно было увидеть – мешали камыши. Однако кое-что интересное я все же заметил.
К причалу подошло какое-то небольшое судно. Было похоже на темное пятно, плывущее по воде. Странным было то, что у корабля были отключены все огни. Словно это летучий голландец.
Практически сразу после швартовки началась разгрузка, какая-то суета. Бегали люди, с ящиками и большими коробками. Это показалось мне странным. Судно без опознавательных знаков, ночью, да еще и сразу на разгрузку? Что-то тут не так!
Конечно же, увиденное меня очень заинтересовало. Где-то в мозгу стрельнула запоздалая мысль – почему я везде нахожу приключения на свою пятую точку? Ну, серьезно. Где бы я ни оказался, обязательно что-то случается. Сразу вспомнились слова полковника Андрея – ты, Алексей, генератор для неприятностей.
Сейчас я был похож на овчарку, взявшую след.
В общем, тихо двинулся я вдоль берега, стараясь подойти как можно ближе.
К сожалению, еще и луна зашла за тучу, поэтому рассмотреть что-либо было почти невозможно. Нужно было подойти почти вплотную.