Улика из прошлого

Опасные удовольствия

© Гасс В.В., 2024

© «Центрполиграф», 2024

© Художественное оформление серии, «Центрполиграф», 2024

Глава 1

– А-а-аппп-чхи!

Элис запоздало дёрнула рукой, прикрывая лицо носовым платком, но было поздно. Чих вышел такой мощности, что она умудрилась забрызгать часть монитора, за которым сидела.

– Ёлки-палки! – в сердцах бросила девушка и принялась водить платком теперь уже по экрану.

Что-то Эля с утра расчихалась. И это ей очень не нравилось. А что, если она тоже подхватила эту заразу, о которой все почему-то старались стыдливо умалчивать? По наблюдениям Элис, в городе начиналась целая эпидемия, но власти почему-то безмолвствовали. За последний месяц почти одновременно заболели несколько её относительных знакомых, а в обществе ходили слухи о летальных исходах. Да что там далеко ходить? Макар ведь тоже переболел. Не то чтобы он был её парнем, так, более близким знакомым, чем остальные, но дела это не меняло. Конечно, Макар – балабол и врун, но кое-что из его истории могло оказаться и правдой. Он утверждал, что почувствовал себя настолько плохо, что еле доковылял до больницы. На его жалобы врачихе, мол, лапы ломит и хвост отваливается, та заявила, что все «номера» в лежачем отделении заняты, и особенно они заняты для таких вот остроумных идиотов. На слабые причитания Макара «помереть прямо тута» докторша выписала ему больничный. Причём в графе «диагноз» значился неведомый доселе недуг под названием «заболевание». Данная бумажка являлась абсолютным фактом, Элис видела её своими глазами. После такого медоб-служивания Макар, по его словам, дома чуть не двинул кони теперь уже от страха. «Отказало всё, мать, – так он рассказывал Эле о дальнейшем течении болезни. – Все органы перестали слушаться, даже те, которые работали независимо от моего сознания, если ты понимаешь, о чём я. Испугался я жутко. Лежал на диване и прощался с жизнью. Ни в магазин выйти сил не было, ни на что!»

Спас Макара, по его заверениям, запас спиртного. Перед тем как заболеть, он купил ящик водки, потому что двоюродный брат дал ему денег, чтобы приобрести «горючее» тому на свадьбу, так как брат жил в отдалённой деревне в области, где со снабжением было неважно. Так вот, Макар стал делать из водки непрерывные компрессы (изведя на это весь ящик) и таким образом изгнал из тела заразу. К этой части повествования Элис отнеслась с долей скептицизма, так как нехитрый подсчёт показывал, что за короткий промежуток времени Макару пришлось бы сделать несколько тысяч наружных компрессов, поэтому, скорее всего, «лекарство» параллельно употреблялось им и другим, более привычными способом.

У самой Элис ящика водки дома не было. У неё не было даже аспирина. А из всех лекарств в специальной коробочке одиноко лежала пачка с пугающей надписью «Ибупрофен». Элис даже боялась узнавать в Интернете, от чего могут помочь таблетки с таким названием.

Короче говоря, заболеть сейчас – совсем не вариант. Эля прислушалась к своим внутренним ощущениям. Вроде бы хворости в организме не чувствовалось. Да, слегка свербело в носу, но это могло быть следствием перманентной аллергии, которая проявлялась иногда настолько неожиданно, что Элис могла начать чихать (причём целой серией по десять – пятнадцать чихов) в любом месте, например в театре, в тот самый момент, когда главный герой объясняется на сцене героине в любви. Чем конкретно вызвана аллергия, Элис понять никак не могла. В конце концов стала подозревать, что аллергия у неё на людей.

Не то чтобы Эля вела затворническую жизнь, но то, что уклонялась от личного общения, – точно. Она некомфортно себя чувствовала в больших компаниях, да и в людных местах вообще. Она бы с радостью сократила любое личное общение до минимума. Нельзя сказать, чтобы она была законченной мизантропкой, но вот мизантропичкой – да. Похожее отношение у Эли сложилось и к мужчинам. По сути, таких отношений практически не было. Несмотря на то, что Элис находилась в самом, что называется, соку. Ей недавно стукнуло двадцать семь, и подавляющее большинство её бывших сокурсниц по педуниверситету уже вовсю нянчили детей. У Эли же на горизонте не наблюдалось даже приличного ухажёра. Не считать же таким того самого Макара, который хоть и предпринял однажды попытку неуклюже облапить Элис, но к желаемым последствиям это не привело. Девушка вдруг принялась истерично смеяться, и несостоявшийся кавалер поспешно убрал руки – ну её в баню, чего с малахольной взять?!

Сама Эля пребывала в твёрдом убеждении, что мужчины не очень-то и нужны. Смотрела на них чаще всего свысока и с лёгким пренебрежением. Нельзя сказать, что чувственные наслаждения не интересовали Элис от слова совсем, нет, она не была фригидной, но пока старалась не думать об этом всуе и не зацикливаться. А когда уж становилось совсем невмоготу, пользовалась известными утилитарными способами. Короче говоря, именно про неё можно было бы сказать известную присказку: не надо мне друзей-подруг, я сам себе отличный друг.

Откуда же взялось у Элис такое высокомерное отношение к окружающим? Да она и сама не знала. Нет, она не считала себя красавицей, ведь часто бывает, что именно красотки смотрят на всех сверху вниз. О своей внешности Эля особенно не задумывалась, потому как её, эту внешность, рассмотреть стороннему наблюдателю было практически невозможно. Почему? Да потому, что исходная внешность девушки оказалась искусно спрятана за внешностью приобретённой. Судите сами: на голове – жёлтые крашеные волосы, неравномерными пучками торчащие в разные стороны; в одном ухе – серьга в виде стального блестящего обруча диаметром десять сантиметров; на лице – либо отсутствие макияжа (а-ля девочка проснулась), либо кислотные разводы вокруг миндалевидных глаз; вместо платьев и блузок – бесформенные накидки-хламиды или свитера, скрывающие всякие формы (признаться, Эля надевала такое сознательно, как ни странно, она стеснялась своей большой груди); на ногах – штаны, из-под которых о стройности этих самых ног можно было только догадываться; из обуви – тапочки, удобные босоножки или кроссовки (шпильки Эля надевала один раз в жизни – на выпускной в школе). Понятно, что при таком внешнем виде сказать, красивая Элис или нет, не представлялось никакой возможности. Саму девушку данный вопрос не парил абсолютно.

А что же родители? Разве они не могли повлиять на дочь и поучить её уму-разуму? Увы, нет. По той простой и уважительной причине, что их у Эли не было вовсе. Нет, не то чтобы Элис явилась в этот мир каким-то волшебным образом без участия других людей, но девушка никогда и ничего о родаках не знала, кроме того, что, по заверениям заведующей детдомом, они давным-давно умерли. Раскапывать свою родословную Эля не стремилась и ни разу за свои двадцать семь лет не поинтересовалась личной «семейной» историей.

В детдомовскую бытность Эле приходилось несладко. Она дважды пыталась покончить жизнь самоубийством и трижды сбегала. Один раз её искали пять суток и только посредством бдительного сотрудника милиции сняли с пассажирского состава, направляющегося за полярный круг.

А вот в школе Эля училась хорошо, знания ей давались очень легко, к тому же она обладала «врождённой» грамотностью. Она чуть-чуть не дотянула до серебряной медали, но и такой аттестат позволил ей без труда поступить в педагогический институт на учителя младших классов. Однако хоть высшее учебное заведение Эля и окончила, и получила, как положено, диплом, но работать по специальности не смогла. Вид двадцати с лишним малолетних оболтусов, собранных в закрытом помещении, вызывал у Эли кататонический ступор. Выяснилось это на первой же институтской практике в средней школе. Её прикрепили к 5 «А», и на первом же уроке, глядя на галдящий и пребывающий в броуновском движении класс, молодой кандидат в педагоги внезапно застыла на месте, взгляд её остекленел, а указка в руках (в хороший толстый палец толщиной) вдруг хрустнула с замогильным звуком. Хорошо, что рядом была более опытная Марина Владимировна, завуч с тридцатилетним стажем, которая немедленно вывела в коридор впавшую в транс практикантку и отпоила потом валерьянкой в учительской.

Впрочем, всё было не так уж и плохо. В детдомовском воспитании для Эли, да и для других выпускников существовал несомненный и весомый бонус – по достижении совершеннолетия им по закону предоставлялась собственная квартира. Элис досталась симпатичная однушка в пригороде. Крохотная, но вполне пригодная для жизни, а тем более для жизни Эли. Девушка обустроила её по своему разумению: пара репродукций-картин Магритта и Босха на стенах в гостиной (она же спальня), б/у диван, купленный по объявлению, необходимая кухонная утварь, ядовито-бордовый тюль на окнах, рабочий стол и ноутбук (единственная, пожалуй, действительно ценная вещь в доме).

Ноут требовался для работы. После фиаско с педагогикой Элис уже во время учёбы подрабатывала выполнением за деньги контрольных, курсовых и дипломов. Вскоре такое предпринимательство переросло в основную работу. Эля зарегистрировалась на фриланс-бирже и стала брать заказы, касающиеся литературной и учебной деятельности: заработать какие-то вменяемые суммы удавалось, конечно, редко, но Эле с её непривередливым образом существования на пропитание и какие-то минимальные развлечения вполне хватало.

Вот и сейчас, в данный момент, Элис пыталась редактировать очередной заказ. Некто Мадлена X, очень начинающая, судя по стилю изложения, писательница, заказала у Эли литературную редакцию своего первого опуса.

Эля машинально водила курсором по строкам, расставляя пропущенные, убирая лишние запятые и слегка поправляя стиль (по-хорошему надо было переписывать всё полностью, но ей ведь заплатили только за редактирование).

«Ей в затылок дышала идея, что самый главный, так сказать режиссёр, так и остался „непризнанным“ и вышел сухим из воды…» – прочитала Эля очередное предложение и хмыкнула.

Исправила «Ей в затылок дышала идея» на «У неё закрались сомнения» и расставила правильно запятые.

Потом продекламировала вслух:

 
Тяжела и неказиста
Жизнь фрилансера-таксиста.
 

Снова хмыкнула. «Почему таксиста-то? – мысленно спросила себя. – Для рифмы, что ли?»

И тут же добавила:

– Потому что фрилансер тот же таксист – взял заказ и повёз, повёз клиента, завёз куда-нибудь на кладбище, чтобы больше не видеть этих корявых строк и прочей графомании!

Эля часто разговаривала сама с собой. Ещё с юных лет. Её саму такое нисколько не напрягало, но, когда это происходило в присутствии иных лиц (а это происходило), те самые иные лица слегка напрягались, что, впрочем, саму Элис никак не колыхало.

Она продолжила идти по тексту Мадлены X.

«Емельяненко смотрел на неё в лоб и нервно теребил пальцы», – писала та.

«О боже! – подумала Эля. – Смотрел в лоб, да ещё и теребил пальцы. Как это?»

Исправила на «Емельяненко смотрел на неё, нервно барабаня пальцами по столу».

Но когда ещё через пару абзацев наткнулась на «Они замерли в позе богомола, с широко открытыми глазами от страха», решила, что на сегодня хватит. И вообще, у неё предзаболевательное состояние, вот-вот снова чихнёт, так что хорошего помаленьку и надо немного отдохнуть.

Тем более ничего нигде не горело, Мадлена X дала ей на правку своего шедевра срок в две недели, так что «группы людей, замершие в позе богомола» (Элис внутренне передёрнулась) никуда не денутся.

Эля откинулась на спинку видавшего виды вертящегося кресла, которое жалобно скрипнуло, и полуприкрыла в секундном блаженстве глаза. Пожалуй, она сегодня позволит себе на ужин немного настоящего итальянского сыра. Да-да. Эля представила, как мягкий сыр растекается от жара микроволновки по хрустящей хлебной корочке, и будто бы реально почувствовала этот утончённый запах – ощущение было настолько чётким, что Эля даже вздрогнула, «возвращаясь в себя».

– Фух! – вырвалось у неё. – Вот ещё один аргумент, что заработалась!

Она отклеилась от спинки и снова взялась за мышку: открыла наугад какие-то странички в Интернете и стала бездумно возить курсором по фото.

Но тут Эле вспомнилось, что у неё есть же ещё одно задание, дедлайн по которому уже вот-вот настанет. На днях ей заказали придумать короткий стишок в поддержку начинающих поэтесс, занимающихся в «студии изысканных манер» (да-да, именно так назывался кружок). И она что-то всё откладывала и откладывала. Может, попробовать сочинить сейчас?

Эля открыла чистый листик редактора и попыталась напустить на себя задумчивое и творческое воодушевление. Но воодушевление категорически не напускалось, а вдохновение не приходило. В голове Элис царил абсолютно нерабочий хаос, и обезьяна из известного мема продолжала беспрестанно фигачить там в литавры.

Вот что в итоге после мучительных «схваток» Элис удалось «родить»:

 
Девочки, чтоб побороть нам страхи,
Чтобы забросали нас цветами,
Вы пошлите все советы на хер
И останьтесь вы сами собями!
 

– По-моему, гениально, – хмуро сказала Эля вслух. – Гы-гы…

А потом зачем-то открыла письмо в электронной почте, которое поначалу показалось ей спамом. Но это был вовсе не спам, а некий новый заказ. Только какой-то необычный.

Если бы тогда Эля знала, к каким невероятным последствиям это её приведёт, то, возможно, она бы и отправила письмо, не читая, в корзину.

Но случилось так, как случилось.

Глава 2

Начиналось письмо с «Дорогая Элис». Так и было написано, чёрным по белому:

«Дорогая Элис, Ваш контакт я получила по очень хорошей рекомендации. Моё дело как раз связано с Вашей сферой деятельности. Так случилось, что ещё мой прадед – уважаемый и известный человек в определённых кругах – занимался собранием предметов старины и различных необычных вещей. Его коллекция, которую пополняли и остальные члены семьи по сложившейся традиции, за последние два века приобрела достаточно существенный вид, я уже не говорю о её стоимости. У нас с братом появилось желание как-то систематизировать экспонаты и создать некий подробный каталог с толковым описанием и так далее. К сожалению, мы слишком заняты на своих работах, чтобы заниматься этим. Такой анализ и описание требует скрупулёзности и известных редакторских навыков, чего мы с братом, очевидно, не имеем. Были бы счастливы, если бы Вы помогли нам составить грамотное и красивое описание коллекции. Если Вы согласитесь, есть пара условий для выполнения заказа: первое – это полнейшая конфиденциальность (под подпись), второе – Вы занимаетесь коллекцией «до победного», отложив все остальные дела. Не буду скрывать, мы с братом ограничены во времени, и хотелось бы произвести анализ и описание в максимально сжатые сроки. Разумеется, данные условия будут с лихвой компенсированы вознаграждением. Я без обиняков предлагаю Вам сразу авансом… рублей (здесь стояла очень приличная сумма), по окончании и принятии нами работы умножим эту сумму ещё на пять, плюс оплачиваем все издержки и компенсируем Вам текущие дела (то есть оплачиваем отказ от существующих заказов суммой, которую Вам предлагали другие заказчики). В связи с неким цейтнотом ждём от Вас ответа (любого) в течение суток. Всё же надеемся на взаимовыгодное сотрудничество. Если Вы согласитесь, немедленно вышлем новое письмо с подробными инструкциями для того, чтобы Вы могли приступить как можно раньше. С уважением, Клариса фон дер Ляйн».

– Хрена себе, – вслух сказала Элис, дочитав до голландского (или какого?) имени адресата.

Первой её мыслью стал, конечно же, розыгрыш. Но, поразмыслив, Эля эту версию происходящего отодвинула. Кто мог так её подколоть? При всей тупости посыла, свойственного Макару, он ни в жизнь бы не написал таким стилем. Кто ещё? Бьянка? Эта в принципе могла, но зачем? Бьянка числилась ещё одной полузнакомой Элис. Они немножко сошлись на почве взаимной ненормальности. Бьянка олицетворяла собой устойчивое выражение «лёд и пламень». В обычной жизни, днём, это была амёбоподобная особа, которая даже говорила с замедлением, будто воспроизведение поставили на половинную скорость. Короче говоря, полностью соответствовала молодёжному определению «тормоз». Стоило же наступить вечеру и ночи, всё кардинально менялось. В Бьянке просыпался «мистер Хайд», и она отрывалась с редким остервенением. В данный момент она тусовалась с музыкальными ультрас, которые встречались в клубах на концертах панк-групп или другой альтернативщины и принимались трястись во время исполнения песен, будто их поразил синдром святого Витта одновременно с Паркинсоном. Элис пару раз побывала на таких тусовках и всегда выходила оттуда пошатываясь, несмотря на то что не выпила ни грамма. Но некий сброс энергии всё же происходил, и Бьянка, утверждающая, что у неё после каждого такого похода повышается либидо, в чём-то, видимо, была права. Теоретически Бьянка, наверное, могла под адреналином очередного ночного приступа накатать такое послание, но, опять же, она никогда не написала бы так гладко: от литературы ночная тусовщица находилась примерно на таком же расстоянии, как Элис от панк-рока. А больше и разыгрывать-то Элю было попросту некому.

Так что же это получается?

Пока Элис философски размышляла о превратностях судьбы, она рисовала в своём походном блокноте (который всегда носила с собой) всякие каракули: в этот раз просто стилизованные цифры, выбирая их наугад. А потом закрашивала либо фон вокруг, либо саму цифру. Такая параллельная медитация. Элис уже нарисовала шестёрку, двойку, четвёрку, тройку и закончила восьмёркой, сделав её объёмной и отбрасывающей тень.

– Давайте предположим, – сообщила она невидимому собеседнику, – что тётка из письма настоящая. Тогда что мы имеем? А тогда мы имеем, что я могу немедленно бежать в супермаркет и скупать всю полку фирменного сыра. Потому как нули в гонораре покрывают не только этот сыр, но и весь ассортимент магазина, как бык корову, ну или как наша область по площади ту самую Голландию. И это только аванс.

Эля замолчала и снова задумалась. Потом ущипнула себя за предплечье. Ничего не изменилось. Письмо не пропало с экрана.

«Не может быть, чтобы тут не крылся какой-нибудь подвох, – решила она. – Так в жизни не бывает. Просто не бывает, и всё. Это как выиграть джекпот, даже не купив лотерейный билет… Но раз ты такая недоверчивая и такая умная, то что ты собираешься делать?»

– Сейчас я думаю, как урегулировать ситуацию с кружком любителей этики и хороших манер, – ответила самой себе Эля вслух. – Не отправлять же им вариант с «самими собями». А лучше придумать я в данный момент точно не смогу, образ Кларисы фон дер Ляйн не даёт… М-да, не было печали, купила Элис порося… – произнесла она громко и нервно пододвинула ноутбук к себе.

«Дорогая Клариса…» – напечатала она, потом стёрла «дорогая» и набрала «уважаемая».

«Уважаемая Клариса, очень польщена Вашим предложением и оценкой моих скромных способностей, но несколько обескуражена неожиданностью происходящего. Скажите, пожалуйста, кто Вам меня рекомендовал? В целом я не против заняться Вашим делом, но хотелось бы узнать больше подробностей, надеюсь, Вы понимаете, что для молодой девушки было бы несколько авантюрным подписываться на предприятие, о котором пока мало что известно. Недостаток исходной информации заставляет меня также сомневаться, справлюсь ли я и не подведу ли Вас. Хотя, не скрою, Ваше предложение заманчивое, и при необходимых разъяснениях допускаю, что мы можем прийти к соглашению. Элис».

Эля нажала на «отправить» и запустила по незримым кабелям послание таинственной госпоже фон дер Ляйн.

И решила, что на этом всё и закончится.

Попыталась отвлечься, поискать какой-нибудь свежий сериальчик, чтобы скрасить вечер. Понятно, что рабочими делами при таком стрессе заниматься было невозможно.

Но не успела Элис намурлыкать даже первый куплет песни «Покинула чат», как ноут мелодично звякнул оповещением.

С момента отправки письма Кларисе прошло три минуты и пятьдесят пять секунд.

«Дорогая Элис, – писала заказчица. – Я прекрасно понимаю Ваши сомнения, но поверьте, у Вас не будет никаких поводов к недоверию. Процедура описания коллекции представляет собой обычную ревизию с литературным уклоном, если можно так выразиться. Да, работа монотонная и рутинная, но Ваше блестящее владение русским языком поможет разукрасить имеющиеся скупые факты о каждом экземпляре, превратив их в занимательное описание. Работать Вам придётся в нашем фамильном доме (не решаюсь назвать его поместьем), но мы ничуть не собираемся ограничивать Ваши передвижения (Вы, разумеется, можете ночевать в Городе), хотя, если Вам будет так удобнее, мы можем предоставить Вам отдельную комнату. Наш фамильный дом расположен в деревне Кочки. Прежде чем мы встретимся с Вами лично (у нас в доме), я рекомендую Вам заехать к моей тёте, которая живёт как раз в Городе. Это не займёт много времени, зато очень сильно прояснит общую ситуацию. Параллельно это станет подтверждением Ваших намерений принять заказ. После данного визита, в случае положительного исхода, мы окончательно оформим наши договорённости, и Вы незамедлительно получите оговорённый аванс переводом на вашу банковскую карту. Адрес тёти: Морская, 24, кв. 1. Визит к ней требуется нанести сегодня до 23.59. С уважением, Клариса фон дер Ляйн».

– Ещё не лучше, – сказала Элис и почувствовала, что её начинает бить нервная дрожь.

Она дотянулась до смартфона и набрала Бьянку.

– Але-у-о-у, – отозвалась та так, будто в сутках было по меньшей мере сорок восемь часов.

– Нужна твоя помощь, – быстро проговорила Эля, заворожённо глядя на тремор своей свободной от девайса руки. – Съездить кой-куда срочно.

– А это кто? – невинно поинтересовалась Бьянка.

– Член в пальто! У тебя мой номер, что ли, не записан? Это я, Элис!

– А я не посмотрела, – призналась Бьянка томно.

– Ты можешь взять сейчас руки в ноги или нет?

– Ну…

– Бьянка!

– Что? Ну, если ближе к ночи.

– До ночи меня уже похитят, обреют и продадут в секс-рабство какому-нибудь шейху.

– Чего-о-о-о?

Эля почти увидела, как Бьянка сейчас удивлённо округляет свои большие коровьи глаза.

– Тьфу на тебя!

– Ты па нармальному-то можешь объяснить? – Бьянка включила девачку-капризу.

– Да гори оно синим пламенем! – в сердцах сказала Элис скорее самой себе, чем подруге.

– У тебя пожар, что ли?

Эля нажала на отбой и аккуратно положила смартфон на стол. Руки у неё уже не тряслись, а в глазах зажёгся хищный блеск.

Квартира номер 1 в доме 24 по улице Морской представляла собой небольшой офис. Обычное дело – предприниматели перестраивают квартиры на первых этажах многоэтажек под небольшие бутики, парикмахерские и так далее. Пятиэтажка на Морской не стала исключением. К самому первому офису, если считать слева, вела коротенькая пристроенная лесенка. Над пластиковой дверью входа располагалась лаконичная вывеска:

«Матушка Марфа: ведунья и медиум в пятом поколении».

И ниже, маленькими буковками:

«Снятие порчи, венца безбрачия, предсказания будущего, воскресенье – выходной».

Элис беспомощно посмотрела по сторонам, будто бы хотела поделиться с кем-то дикостью происходящего. Но в обозримом пространстве не было ни единого прохожего; начинало смеркаться, а 24-й дом стоял слегка на отшибе, вдали от людных тротуаров. Лишь под корявым тополем сидела лохматая дворняга и, высунув длинный язык, шумно дышала, подозрительно рассматривая потенциальную посетительницу ведуньи.

Эля тряхнула головой и взбежала по короткой лесенке. Она взялась за ручку, потянула дверь на себя, и та, открываясь, оповестила о гостье звоном архаичного колокольчика.

Элис ожидала увидеть в помещении нечто вроде салона колдуньи: приглушённый свет, горящие свечи, знаки пентаграммы, чёрный ворон, сидящий на жёрдочке. Но всё оказалось с точностью до наоборот. Комнату для посетителей заливал тёплый яркий световой поток, лившийся из современных люминесцентных потолочных ламп. Ближе к окну стоял стандартный офисный стол, на котором расшеперился соединительными проводами тыл компьютерного монитора. Рядом с клавиатурой лежала тоненькая файл-папочка; больше на столешнице ничего не было. По обе стороны стола располагались два больших кожаных кресла на вращающейся ноге. Кресло хозяйки пустовало.

Остальные детали обстановки (шкафчики, полочки, тумбочки) только усиливали впечатление, что ты попала на аудиенцию к юристу или в бюро по продаже недвижимости. Никаких вам хрустальных шаров или разбросанных в кажущейся беспечности карт Таро.

– Проходите, проходите, девушка милая, – услышала Эля вкрадчивый голос над своим ухом и чуть не подпрыгнула от неожиданности, настолько бесшумно к ней кто-то подкрался.

Она затравленно обернулась и увидела хоть и сморщенную, но улыбающуюся физиономию, надо полагать, ведуньи и медиума в пятом поколении. Старушенция была худенькой и невысокой, а иссушенной кожей лица сильно напоминала сухофрукт.

Хозяйка проводила посетительницу до гостевого кресла, а сама, довольно резво обежав стол, уселась напротив.

– Итак, – сказала она, пожевав губами. – Будем кого-то привораживать?

– А разве вы… э-э-э… ну, не знаете, зачем я пришла? – поинтересовалась Элис, немного приходя в себя. – А как же предсказания будущего?

– Ах ты. – Старушка весело погрозила ей крючковатым пальцем. – Чтобы что-то предсказать, мне требуется для начала над тобой процедуру произвести. Если бы это так просто всё было.

– Я этого не знала, – честно призналась Эля.

– Много кто не знает, – не стала спорить матушка. – Ну так и?..

Элис никогда не верила в эти дурацкие ведьминские привороты и предсказания и считала таких бабок не кем иным, как шарлатанками. И сейчас, борясь с искушением и дальше потроллить медиумшу, а может, и вывести даже на чистую воду, она всё же «призналась»:

– Я к вам от Кларисы фон дер Ляйн, так понимаю, вашей племянницы.

От Эли не укрылось, как ярко сверкнули глаза бабули, только она услышала имя Элиной заказчицы.

– Вон оно что… – неопределённо протянула тётя Марфа, отводя взгляд.

– Ну да. Мне посоветовали к вам обратиться за необходимыми подробностями.

– Подробностями, говоришь? – Хозяйка-ведунья после упоминания имени Кларисы как-то неуловимо изменилась. Словно сняла невидимую маску и из недалёкой старушенции-балагурки превратилась в бабулю-кремень, серьёзную и немного отстранённую. Можно было подумать, что вот именно сейчас она и советуется с неосязаемыми Высшими силами. – Так что тебя конкретно интересует? – добавила бабушка, нахмурившись.

– Конкретно всё. Я только знаю про наличие коллекции и дом в Кочках. А больше ничего.

– Ага. Ну, тогда слушай. Запоминать будешь или конспектировать?

– Запишу. – Эля достала из сумки свой блокнот, раскрыла на столе и сняла с защипа авторучку.

– Ах вот, значит, как? – неожиданно услышала она изменившийся голос матушки. – Мать твою в коромысло!

Не успела Эля поднять недоумённый взгляд, как тётя Марфа резво выбралась из-за стола и скрылась за перегородкой из висячих верёвочек.

– Упс, – вырвалось у Эли.

Некоторое время она сидела недвижимо, не зная, что предпринять. Матушка не появлялась. Через десять минут Элис встала с кресла и нерешительно двинулась в направлении верёвочек. За ними оказался маленький и узкий коридор с закрытой дверью в боковой стене. Эля подёргала ручку – заперто.

– Эй! – Она пару раз стукнула костяшкой пальца по двери. – Есть кто?

– Чего тебе? – почти сразу же откликнулись изнутри голосом матушки Марфы.

– Так… Это… – растерялась Эля. – Подробности-то записать?

– Нечего меня пугать своим блокнотом! – заявила ведунья из-за двери. – И не такие пугали!

– Каким ещё блокнотом? – окончательно опешила Элис. – Вы что-то спутали, наверное! Я просто записать хотела!

– Все хотят, – буркнула медиум. – Ладно, если обещаешь вести себя хорошо, так и быть, расскажу, как до Кочек добраться.