© Валентина Гасс, 2024
ISBN 978-5-0059-0954-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Прежде чем прикоснуться к клавиатуре и поставить первую букву в своей новой книге, я непременно задумываюсь – зачем я это делаю? Что побуждает меня к написанию новых историй? Что вдохновляет? Для чего, в конце концов, всё это нужно?
И если я могу сама себе ответить на эти вопросы, то ещё раз прикасаюсь к клавише и ставлю вторую букву, а потом – третью и так далее.
Мы все имеем какой-никакой жизненный опыт. Он есть даже у шестнадцатилетней дурёхи, которая смотрит на мир восторженными и наивными глазами. Что уж говорить о женщинах «в возрасте», прошедших Крым, рым, а иногда и медные трубы! И вот во втором случае тот самый невидимый ментальный рюкзак, что висит у нас за плечами, может сослужить нам и добрую службу. Особенно если относиться к его содержимому с уважением – что бы там ни было: любой хлам – это ведь наш личный хлам, и прежде чем превратиться в некое неказистое непотребство, он, возможно, красиво сиял и вкусно пах. И расценивался нами как очень важный и нужный элемент нашей жизни. Так вот, если хорошенько проанализировать, что лежит в нашем заплечном мешке, можно освободить там место для необходимых вещей. Для тех, которые понадобятся нам сегодня и завтра.
Другими словами – наш опыт помогает нам не только не совершать стандартных ошибок, но и выбрать правильное направление нашей дороги. Мы ведь все хотим стать лучше и счастливее, правда?
Ещё один несомненный плюс опыта заключается в том, что им можно поделиться с другими. У меня всегда вызывали восхищение люди, которые на своём примере могли толково объяснить другим, как не стоит делать (или, наоборот, как сделать необходимо) в той или иной сложной ситуации. В своё время я с большим удовольствием самообразовывалась. Читала по ночам прорву книг по психологии, посещала тематические семинары, осваивала оригинальные методики, заносила в свою книжицу контактов координаты талантливых людей. Мне представлялось, что всё неспроста. Я чувствовала непреодолимую тягу к таким знаниям. Я верила, что когда-нибудь стану такой же, как вон тот спикер, что рассказывает благодарной публике со сцены истории из своей жизни. В итоге я получила возможность делиться с вами, мои дорогие читательницы, своим личным опытом. В том числе и со страниц этой книги.
Я надеюсь, что история моей новой героини станет для вас не только занимательным и лёгким чтивом, но и руководством к действию.
Потому как самая большая опасность для нас, девочки, в плане психологического развития – это притвориться мёртвой. Пустить всё на самотёк, отказаться от управления своей судьбой, делегировать полномочия окружающим. Конец. Тупик. Как только вы опустили руки, вы стали рекой с остановившимся течением, которая рано или поздно превратится в болото. Я прекрасно осознаю, что соблазн отстраниться от своей жизни очень велик. Причём при любом социальном статусе. Ты можешь быть «удачно» замужней за успешным человеком и сказать себе: вот, я же кое-чего уже добилась, пусть теперь он полностью обеспечивает мою жизнь, а я просто постою в сторонке. В этом случае сама не заметишь, как превратишься в мебель, которую можно задвинуть в угол или вовсе обменять на более модную. Ты можешь быть замученной бытом домохозяйкой с голодными ртами, хватающими тебя за подол; зашоренной разведёнкой с долгами и кредитами – тут уж не до развития: выполнить бы чек-лист необходимых для выживания процедур. Но чем сильнее ты станешь погружаться в рутинное однообразие одинаковых дел-обязанностей, тем «мертвее» будешь становиться, всё жирнее перечёркивая любую перспективу.
Все мы, девочки, хотим стать счастливее. Но времена, когда для этого было достаточно просто быть красивой, например, давно прошли. Не прилетит к вам волшебник на голубом вертолёте. Если вы сами не найдёте его в каком-нибудь заоблачном Эльдорадо и не вручите ему приглашение на вечеринку.
Конечно, в основе почти любой счастливой истории лежат отношения мужчины и женщины. Как бы мы ни старались становиться всё более феминизированными, от этого никуда не деться. Моя книга и об этом тоже. Любовному костру требуется топливо. Если не поддерживать огонь, он рано или поздно зачахнет или потухнет совсем. Помните об этом! Взаимоотношения мужчин и женщин – тема бесконечная и многогранная. Я, разумеется, не претендую на провозглашение истин в последней инстанции. Но мы ведь можем попытаться разобраться в этих хитросплетениях вместе! Я, вы и Линда.
Потому что мою новую героиню зовут именно так.
Кто она? Что она чувствует? На что рассчитывает? К чему стремится?
Я попытаюсь рассказать её историю, параллельно отвечая на эти вопросы. По большому счёту, Линда обыкновенная женщина. Пожалуй, даже среднестатистическая. С кучей понятных каждой читательнице проблем, но со стремлением поменять ситуацию. И это мне нравится в ней больше всего. То, что она не хочет мириться с тем, что её не устраивает!
Иногда мне кажется, что Линда – это и есть я. В ней столько качеств, которые ютятся и в моей беспокойной душе. Но тут же я понимаю, что подавляющее большинство женщин по мере прочтения книги могут сказать то же самое: да ведь эта Линда – это же я!
А иногда мне кажется, что я поступила бы по-другому, нежели моя героиня. «Ну зачем она лезет в очередной омут почти с головой?! – сокрушаюсь я. – Ведь понятно же, что ни к чему хорошему это не приведёт!» Но она, Линда, меня не слышит.
Короче говоря, настала пора познакомиться с ней поближе – как только вы перевернёте следующую страницу, наша общая история начнётся.
История женщины, которая просто хотела счастья.
Глава 1. Человек из автобуса
Линда вздрогнула и проснулась. Её разбудил будильник, установленный на 6:45 утра. Ещё мгновение назад она нежилась в объятьях прекрасного сна, в котором ей было так легко и спокойно, но все детали эфемерного видения быстро улетучивались, замещаясь серыми красками безрадостной реальности.
«Почему эта чёртова мелодия кажется мне отвратительной? – подумала Линда, окончательно приходя в себя после эйфории сновидения. – Какую мелодию ни ставь на будильник, она звучит просто ужасно!»
Но разлёживаться и философствовать было некогда. На всё про всё ровно сорок пять минут и ни секундой больше. Иначе она опоздает на работу и её уже точно уволят. А это… А это станет катастрофой.
Линда сползла с кровати, накинула халат и включила внутренний «автопилот». Она проделывала однотипные утренние действия, наверное, уже тысячу раз. Машинально прошла в ванную, машинально открыла водопроводный кран, машинально глянула на себя в зеркало.
Оттуда на женщину смотрела большая мышь. Именно так она называла себя в приступах уничижительной самокритики, которые находили на неё всё чаще и чаще. Распространённое определение «серая мышь» казалась ей недостаточным. Насчёт серости она не спорила, а вот «мышь» – слишком комплиментарно. Потому что «мышь» – это нечто маленькое и незаметное. А Линда, которая последнее время хватала всё на лету, заедала чем попало и иногда глотала, даже не жуя, раздобрела в боках настолько, что называть её просто «мышью» было бы некорректно. Так что «большая мышь» будет правильнее. Большая серая никчёмная мышь.
Линда чуть подалась вперёд к зеркалу, брезгливо всматривалась в своё отражение и не увидела в глубине своих карих зрачков никакого просвета. Пустой, ничего не выражающий взгляд. Но особенно «любоваться» собой было некогда.
На кухне она сделала «бутерброд», на самом деле, побросала на шмат хлеба всё подряд: колбасные обрезки, пластик сыра, остатки от начинки вчерашней пиццы – и стала бездумно жевать, прихлёбывая, обжигаясь от спешки растворимым кофе.
Её взгляд упал на подоконник. Там в горшке стоял цветок, который последнее время подзавял.
«Света ему не хватает, – подумала Линда, дожёвывая. – Надо на балкон переставить. А заодно и бегонию».
Она осмотрелась, запихнула в рот последний большой кусок «бутерброда» и, подхватив с полки круглый «серебряный» поднос, установила на него два цветочных горшка – большой и маленький. Потом, держа перед собой ношу одной рукой, как официант заказ, рысью двинулась в гостиную. Но добраться до пункта назначения сегодня ей было не суждено.
Пробегая на хорошей крейсерской скорости мимо закрытой двери комнаты Майи, Линда обо что-то запнулась, потеряла равновесие, отчаянно махнула свободной рукой, но удержаться на ногах не смогла. Первым полетел в тартарары поднос: горшки хлопнулись со всего маха на пол, проехались по инерции на боку и разделились. Бегония укатилась в комнату, а горшок с большим цветком встретился с косяком и хрякнул: развалился надвое, высвободив спрессованную почву в отдельное образование. Сама Линда спикировала вниз плашмя, лишь в последний момент успев выставить вперёд ладони, что не помешало ей хорошенько приложиться к линолеуму щекой и подбородком. Интереснее всех повёл себя поднос. Он с потрясающим изяществом сделал несколько замысловатых движений вокруг своей оси, потом прокатился на ребре и, наконец, закрутился волчком, постепенно понижая амплитуду, как монета, отправленная во вращение щелчком пальца. Все эти эволюции подноса сопровождались заунывным металлическим гулом, будто некто дудел в алюминиевую дудочку. В целом от случившегося грохота должен был проснуться весь стояк дома: от первого до последнего этажа.
Линда, всё ещё лёжа на полу, свирепо скосила взгляд назад, выискивая «виновника» её запинания. Им оказался кроссовок Майи. Дочка, видимо, «разбросала» его накануне, манкируя неоднократными предупреждениями и даже угрозами матери о необходимости прибирать свои вещи как положено.
«Убью!» – решила Линда, вскочила на ноги и распахнула дверь в «детскую».
Майя спала как ни в чём не бывало. Вначале Линда подумала, что дочь «лепит горбатого» и прикидывается шлангом: не проснуться от такого грохота было попросту невозможно. Но, приглядевшись, Линда отбросила подозрения – Майка, чёрт её возьми совсем, и вправду безмятежно дрыхла.
Борясь с искушением полить дочке на лицо водой из стоявшей на столе вазы, Линда скрипнула зубами и, пробормотав: «Ну, я тебе устрою вечером!», бросилась хоть чуть-чуть прибрать «горшочный» беспорядок: времени до автобуса оставалась совсем в обрез.
Хвала всевышнему, на остановку она успела, хоть и впритык. Они с автобусом оказались в точке соприкосновения одновременно. Линде даже в чём-то повезло, удалось занять в салоне неожиданно пустующее сидячее место. Стараясь отдышаться от только что состоявшегося забега до остановки, Линда достала из сумочки зеркало и украдкой в него «посмотрелась»: вроде бы синяка на подбородке не было, не зря же она догадалась после инцидента приложить к нему замороженную курицу из морозилки. Правда, накраситься до конца не успела, но это уже мелочи.
Линда вспомнила строчки из популярной некогда песни:
Ну что ж ты страшная такая?
Ты такая страшная,
Ты не накрашенная страшная
И накрашенная…
«Вот-вот, – брюзгливо подумала она, – точно про меня…»
Линда убрала зеркальце обратно и стала смотреть в окно на проплывающий мимо монотонный пейзаж. Вскоре среди привычной картинки её внимание привлекла яркая машинка, двигающаяся параллельным курсом. Роскошный мерседес-кабриолет с откинутым верхом догнал их и поравнялся с автобусом. За рулём сидела совершенно роскошная женщина. Примерно такого же возраста – лет тридцать пять, тридцать семь – как и Линда. Но… На этом, собственно, все похожести и заканчивались. Женщина была одета в цветастый, очень стильный сарафан, её роскошные волосы развевались на ветру, а длинные стройные ноги (их было частично видно из высокого автобусного окна), казалось, ослепительно блестели. На глазах у дамы красовались солнцезащитные очки, а вокруг шеи развевался тончайший газовый шарфик небесного цвета.
Линда заворожённо смотрела на прекрасное явление несколько секунд, пока из-за плотного потока машин кабриолет какое-то время плёлся наравне с автобусом. Потом женщина-водитель дала по газам, и мерс легко ушёл вперёд, оставляя после себя только воспоминания.
И именно в этот момент Линду вдруг «накрыло». Она едва не всхлипнула, с большим трудом сумев взять себя в руки.
«Ну почему?! – толклась в её голове заполняющая сознание мысль. – Почему я не могу быть такой? Чем я хуже? Что пошло не так и когда? Почему я сижу сейчас на сиденье пропахшего бензином автобуса, а она… она… Разве я не заслужила такого же? В чём моя ошибка? В том, что я пашу на двух работах, не разгибая спины? В том, что встречаюсь раз в две недели с каким-то ничтожеством, чтобы делать вид: у меня есть „мужчина“? „Мужчина“, с которым даже в постели всё до одури однообразно? В том, что от меня всё дальше отдаляется моя дочь Майя, которая в свои четырнадцать заболела переходным возрастом? В том, что уже год никак не могу рассчитаться с долгами? Что это за жизнь, за которую приходится биться как муха об стекло? С таким же нулевым в итоге результатом?»
Линде попалась на глаза идущая по тротуару счастливая молодая пара: мужчина и женщина. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять, как они увлечены друг другом. Мужчина нежно приобнимал девушку, а та с восторгом и восхищением смотрела на него и что-то говорила. От них веяло таким умиротворением, что Линда поспешно отвернулась – это был уже перебор. Ещё чуть-чуть и…
Почему-то именно в этот момент ей вспомнилась гадалка, к которой она пошла по рекомендации одной из подруг. Линда не очень-то верила в оккультизм и всё такое, но, с другой стороны, мало ли. Нельзя сказать, что гадалка полностью развеяла её скептицизм, но про кое-что сказала весьма точно. Изъяснялась вещунья на смеси цыганско-английского, так что Линде на сеансе удавалось понимать происходящее только в общих чертах. Однако окончательный вывод гадалки Линда уловила – та сообщила, что счастье никуда не денется. Мол, ждёт тебя хорошая жизнь, карты врать не умеют.
«Ну и где? – грустно подумала Линда. – Когда уже? Может быть, уточнить сходить?»
Она достала смартфон и принялась копаться в контактах, стремясь отыскать номер гадалки. Не без труда, но это ей удалось. Она глянула эсэмэс, отправленные по искомому адресу, и ужаснулась, увидев дату сообщений. Оказывается, с тех пор прошло три с половиной года! Три с половиной! Боже! И ведь за это время в жизни Линды ничего не изменилось! Какой кошмар!
Линда почувствовала холодок, пробежавший по позвонкам: а что, если… а что, если и никогда не изменится?!
Она помотала головой, отгоняя эту страшную мысль, и заметила, что рядом с её сиденьем, оказывается, стоит невысокий седой старичок. Видимо, он зашёл недавно, на очередной остановке, а Линда даже не заметила этого, поглощённая своими невесёлыми мыслями. Старичок держался за поручень и чуть покачивался в такт движения автобуса.
– Садитесь, пожалуйста, – Линда, спохватившись, приподнялась с кресла, освобождая место.
– Да что ты, деточка! – запротестовал старичок, улыбаясь, отчего вокруг его глаз собрались глубокие морщинки. – Мне тут недалёко.
– А мне вовсе скоро выходить, – соврала Линда.
– Ну если так, – закряхтев, старичок устроился на сиденье и благодарно глянул на Линду. – Спасибо!
– Да не за что. Всё равно я не могу спокойно сидеть, когда рядом стоит пожилой человек. Так уж воспитана… – рассеяно улыбнулась в ответ Линда.
– Не то что молодёжь, – кивнул старичок. – Честно говоря, немного подустал, пока шёл до автобуса. К сыну еду.
– К сыну?.. – переспросила Линда машинально, скорее из вежливости, на неё снова стали наплывать невесёлые образы-мысли.
– Да. Сын-то сам у меня очень уж занятой. Важный весь из себя. Говорит мне: отец, ну что ты такой упрямый, давай я за тобой машину пришлю. А я ему: вот ещё новости, к чему лишнее беспокойство? Мне на общественном транспорте даже сподручнее. Я хоть прогуляюсь, на людей посмотрю. На птиц. А из окна машины какой вид? Привыкли, что нас туда-сюда возят. Из дома вышел, а уже подали под твою задницу авто. Так и совсем гулять перестанем. А вы как считаете?
– Я? Да на знаю даже. Наверное, вы правы, – отозвалась Линда, а про себя подумала: «Мне бы такие проблемы».
– Вот я говорю ему. Ты раз предприниматель, так свои дела и предпринимай, а за меня не беспокойся. Он, понимаете ли, инвестициями занимается. Вкладывает там что-то, что-то выводит. Очень уж большая фирма стала. И вокруг него менеджеры всякие постоянно, маркетологи. А на остальное времени нет. Вот и приходится помогать.
– А невестка что же?
– Была да сплыла, – старик вздохнул. – Такая вот история. Я вот что хочу сказать, ты меня, деточка, уж за такую откровенность прости, но нечасто душевного человека вроде тебя встретишь.
– Да скажете тоже, я же просто вам место уступила, только и всего.
– Э-э-э нет, деточка. Вовсе не только! Я же вижу… А ты кем работаешь?
– Я? Да тут… рядом, – Линда отчего-то смутилась: «Ну а что, не говорить же ему, что сижу в конторе и проверяю техническую документацию».
– Не очень-то нравится, как я понимаю? – старичок вдруг глянул неожиданно цепким взглядом. – Да и платят гроши?
– Да по-всякому, – не стала вдаваться в подробности Линда.
– Понимаю, – кивнул головой старичок. – Тогда давай вот как. Ты мне номер своего телефончика дай, что-нибудь придумаем.
Линда подняла на собеседника взгляд, в нём читалось почти изумление.
– Давай-давай, – приказал старичок. – Хуже-то точно не будет.
– Но…
– Никаких «но», деточка… Не клеить же я тебя собираюсь, возраст уже не тот!
Линда забежала в рабочий кабинет, когда часы показывали без одной минуты восемь. Глянула на свой стол, заваленный кипами бумажных папок, из которых беспомощно выглядывал бок пузатого монитора.
«С чего начинать-то, – растерянно мелькнуло, когда она уселась во вращающееся кресло. – Если я сегодня сводку не доделаю, точно загремлю под фанфары!»
– Алё!
– А? – Линда вздрогнула. Рядом стояла её сослуживица и «рабочая» подруга Нина.
– Ковальчук, ты в каких облаках витаешь? – насмешливо поинтересовалась она.
Нина-Нинель часто называла коллегу по фамилии.
– Какие там облака, – махнула рукой Линда. – Чуть подбородок утром не расквасила!
– А я думала, встретила прынца на белом коне, вот и витаешь.
– Какой там ещё принц! – притворно нахмурилась Линда и вспомнила старичка в автобусе.
– На обеде сбегаем в забегаловку? – заговорщицки поинтересовалась Нина. «Сбегать в забегаловку» на их сленге значило прошматнуться по магазинчикам.
– На обеде? – переспросила Линда, всё ещё никак не способная сосредоточиться.
– Обед, – Нинель сделала рукой движение, как будто ест воображаемой ложкой. – Я вижу, ты что-то не в себе.
– Работы много. Шеф ругался, что если я не доделаю…
– Ругаться он может, – кивнула Нина. – Ладно, надеюсь, к полудню оклемаешься, оставляю вас, мадам, наедине с вашими бумажками.
«Может, позвонить сегодня Алексу? – размышляла Линда чуть позже, занося на автомате данные в электронный реестр. – Давно уже не виделись, а для здоровья не помешает…»
И потом она представила всю эту картину. Будто разыгранную по ролям встречу. Невкусный ужин, бокал приторного шампанского, стандартные, «обязательные» объятия, механический секс. И неизменное: «тебе было хорошо?» – «да, конечно, а тебе?» – «и мне тоже».
У Линды свело скулы. От какой-то безысходности. От отчаяния. И от того, что её жизнь превратилась в неинтересную, бездарную, скучную пьесу. И лишь боязнь, что её могут лишить роли, заставляет её снова и снова произносить эти одинаковые заученные фразы. Не получая от своей игры никакого удовлетворения: ни морального, ни материального, ни сексуального. Осталось дождаться, когда зрители начнут забрасывать сцену гнилыми помидорами.
Она так глубоко задумалась, не переставая, впрочем, клацать клавиатурой, что аж подпрыгнула на кресле, когда в кармане жакета завибрировал смартфон.
«Сам решил позвонить, – мелькнуло у Линды. Она была уверена, что это Алекс. – Вспомни про… что-то, оно и всплывёт».
Но «на проводе» оказался вовсе не её номинальный «мужчина».
– Гилман Байер беспокоит, тот самый человек из автобуса, – сказали в трубке. – Я же обещал вам позвонить…
Глава 2. Дрозофила
С первым и пока единственным бывшим мужем у Линды как-то не задалось. Сейчас, с высоты прожитых лет, она так и не могла понять себя ту, двадцатилетнюю. На что она вообще рассчитывала? Ну, кроме сумасшедшего, как у многих, конфетно-букетного периода и первой чувственной страсти. Как-то ведь она представляла свою жизнь с Клаусом после всего этого? Когда ему не нужно будет больше красиво ухаживать – зачем, она же уже стала его женой. Когда страсть в постели неизбежно начнёт затихать, потому как, признаться честно, Клаус никогда в этом деле не был ни особенно пылок, ни особенно изобретателен. То есть убери эти две составляющих раннего этапа их романа и что останется? Неужели Линда в двадцать лет была настолько глупа, чтобы совсем не думать об этом и не осознавать очевидного? Ладно бы Клаус блистал на профессиональном поприще, имел бы потенциал в карьере или, например, получил огромное наследство. Так ведь тоже нет! Обычный электромеханик с перспективой стать лет эдак через пять-десять старшим электромехаником. Среднестатистический работяга со стандартным графиком и пивом с друзьями по выходным. И что самое, пожалуй, ужасное, Клаус ни к чему не стремился. Он считал, что нынешний образ жизни – и есть та точка социального максимума. Линда быстро заметила, что потихоньку деградирует и начинает мыслить такими же приземлёнными категориями. Но это произошло чуть позже, где-то на третьем-четвёртом году их брака. Когда Майка уже стала подрастать. Пока мысли Линды занимали пелёнки-распашонки и детское питание, уклад, который предоставил молодой муж, казался ей вполне достойным. Что надо-то? Обеспечивает же, на хлеб с маслом, пусть и не с икрой, но хватает. А твоё дело, Линда – стоять у плиты и качать колыбельку, ты для чего замуж-то выходила?
Вот такая у них с Клаусом приключилась невзрачная семейная история. Майя быстро вышла на работу, квалификации у неё не имелось, пришлось идти на конвейер сборочного предприятия. Здоровье пока ещё позволяло заниматься тяжёлым физическим трудом, но Линду начали уже посещать пугающие мысли: а сколько так будет продолжаться? А если она не сможет в какой-то момент поднимать и закреплять тяжёлые болванки? Что тогда? Клаус вряд ли потерпит дома нахлебницу. А куда ей, Линде, податься в таком случае? Она ведь ничего не умеет! Линда полагала, что главное – выйти замуж, а там что-то да получится. Но в итоге получилась только Майка, которая стремительно подрастала.
Как ни странно, в таком вот подвешенном состоянии Линда прожила с Клаусом целых двенадцать лет. Подумать только! Двенадцать! Которые пролетели как один миг. И не потому, что были счастливыми, нет, а потому что превратились в непрерывную рутину. Дни сменялись днями, месяцы – месяцами, годы – годами. Абсолютно одинаковыми. Если бы не отметки на косяке, которыми Клаус фиксировал рост дочери, можно было бы подумать, что происходит бесконечный «день сурка». Одно и то же. Одно и то же. Секс, который случался всё реже и вскоре стал инициироваться Клаусом только по очень «большим праздникам», мало чем отличался от общей рутины. Линда давно уже не получала никакого удовольствия в этом смысле. Дошло до того, что она начала ждать очередного «сеанса» с неприятием. С мыслью – только не сегодня, только не на этой неделе, только не в этом месяце. Пару раз от безысходности она заводила разовые интрижки с какими-то проходимцами, которые в итоге окончились ничем и ничего, кроме брезгливости и отвращения, Линде не принесли.
Удивительно ещё, что Линда решилась на развод. Потому что в какой-то момент уже смирилась, что весь остаток жизни проведёт вот в такой безрадостной обстановке. Хотя со стороны их брак казался вполне себе состоявшимся: одеты, обуты, дочка миленькая такая. Но на самом деле в доме Ковальчуков царила душевная пустота, вакуум. Линда с Клаусом существовали в отдельно взятом космосе, лишь иногда – очень редко – пересекаясь траекториями.
– Нам надо развестись, – вдруг ни с того ни с сего заявила однажды Линда. И испугалась. Потому что сказанного назад не воротишь. А Клаус не тот человек, который может обратить всё в шутку.
Муж оторвался от телевизора и посмотрел на неё непонимающе.
– Что? – переспросил он.
И вот это «что?» словно переключило в сознании Линды некий тумблер. Будто с глаз упала пелена, которая хоть как-то маскировала действительность их взаимоотношений. Линда окончательно, до самых кончиков пальцев, осознала, что не любит этого человека. Мало того, она к нему равнодушна. Как к какому-нибудь предмету интерьера, который стоит там уже тысячу лет, и ты его просто-напросто не замечаешь. Пока не начнёшь копаться в одном из его ящиков, разыскивая невесть куда пропавшее удостоверение.
– Я не люблю тебя, – сказала Линда вслух, глядя на супруга широко открытыми глазами.
Клаус только хмыкнул.
– Что на тебя нашло? – то ли он намеренно старался принизить значимость такого заявления, то ли действительно считал признание жены очередной блажью.
Тогда Линда подошла к журнальному столику, на котором стоял любимый пивной стакан Клауса, взяла его и изо всей силы хряпнула об пол – разлетевшиеся по комнате острые осколки теперь символизировали крах их брака.
Когда дело дошло до официального оформления развода, Клаус внутренне изменился. Линда замечала, как в нём клокочет злость и раздражение. Бывший муж был уязвлён таким поведением бывшей супруги. Он считал себя правым, а значит, обманутым. Клаус привносил в их брак, как он думал, всё то, что необходимо. Он не третировал Линду, не бил, заботился как мог о Майе; что касается мелких неурядиц и разногласий, так у кого их не бывает?!
Честно говоря, Линда не была на сто процентов уверена в своей правоте. Пару раз она испытывала панические приступы и едва удерживалась, чтобы не броситься к Клаусу, попросить прощения и всё отменить. Но она сумела сдержать себя, взять в руки и уверовать в то, что поступает правильно. Другой жизни ей никто не даст. А жизнь с Клаусом предполагала полное забвение. Потому как безликое существование рано или поздно к нему обязательно приведёт.
Клаус при разводе намеренно проявил формальную принципиальность, и им пришлось делить имущество по закону. По сути, Линда с Майей остались ни с чем. Тех совместных накоплений, половина которых осталась за Линдой, едва хватило на первые полгода. Пришлось снимать квартиру, обустраивать быт, и невеликие капиталы растворились поразительно быстро. Хорошо ещё, что Клаус существенно помогал Майе, в этом смысле никаких претензий к бывшему мужу у Линды быть не могло. Правда, он скрупулёзно отслеживал все свои переводы для дочки – куда были потрачены деньги.
Линда нашла другую работу. Не более денежную, но хотя бы более лёгкую физически. Она устроилась вначале в бюро переводчиков, а потом перевелась в технический отдел одного из филиалов коммерческой фирмы и стала работать с бумажной документацией на импортные изделия.
Но странное дело – после развода никакого «прорыва» в её жизни, как она рассчитывала, не случилось. Она продолжала жить, словно по инерции. В других декорациях (они с Майей снимали маленькую квартиру), на другой работе (конечно, светлый офис, не сборочный цех, но суть-то, по большому счёту, одна), без сидящего вечерами на диване мужа (познакомиться с другим мужчиной Линда никак не могла: то не хватало времени, то сил) – но точно так же. Приходила со службы, хлопотала по дому, воевала с Майкой, потом ложилась спать, укрываясь одеялом и с надеждой думая – ладно, сегодня не успела заняться чем-то полезным, займусь завтра. Но… Наступало завтра, и всё повторялось.
«Полезное» всё так и не наступало, если не считать Алекса, с которым она неожиданно даже для себя познакомилась на одной корпоративной встрече. Он работал в другом филиале и служил таким же неприметным клерком, как и сама Линда. К своему удивлению, она поддалась на уговоры Алекса и у них закрутился какой-то вялый и бесцветный роман. Встречи раз-два в неделю, скучное перечисление взаимных новостей, потом совместная ночь, большую часть которой Алекс сладко спал (исполнив свой «долг» за пару-тройку минут), а Линда таращилась в тёмный потолок очередного мотеля и размышляла: что она в этой жизни сделала не так?
– Я тебя не отпускаю ни на какую вечеринку! – безапелляционно заявила Линда, повышая голос. – Что ещё за новости?!
– Почему это? – сверкнула глазами Майя, начиная розоветь щёчками.
Линда уже научилась «считывать» этот признак – дочь собиралась психовать.
– Да потому что ты ещё несовершеннолетняя! Мало того, тебе даже шестнадцати нет!
– Я же не к наркоманам иду! А с Гердой! Вообще не буду у тебя больше спрашивать!
– Я тебе устрою «не буду спрашивать»! – вышла из себя Линда и сильно болтанула дочку туда-сюда, вцепившись рукой в её предплечье. – Никуда не пойдёшь!
– Нет, пойду! – Майя энергично попыталась высвободиться, но мать держала её крепко.
– Ты почему кроссовки свои раскидываешь где попало?! Я утром навернулась из-за этого, ты хочешь, чтобы я покалечилась?! Я тебе сколько раз говорила – прибирай свои вещи!
– Отпусти-и-и-и, – зашипела Майка, делая новые попытки вырваться. – Синяк поставишь! Я в полицию пойду – скажу, что ты меня бьёшь!
– Что? – Линда опешила, ослабила хватку, и Майя, воспользовавшись растерянностью матери, выскользнула.
– Не доводи меня до окончательного каления, – предупредила Линда со зловещим пришёптыванием. – Ты меня знаешь. Я тебя в комнате запру!
– Попробуй только! – огрызнулась Майя, предусмотрительно отступив к своему столу. – Я тогда из дома уйду! К отцу!
– Иди-иди, он тебя прямо ждёт с распростёртыми объятиями… И во что ты вырядилась? Это что за юбка, что у тебя трусы видно?!
– Тебе какое дело? Во что хочу, в то и одеваюсь!
– Ты уроки сделала?
– Сделала!
– Сделала?
– Сделала!
– Показывай, – Линда сделала пару шагов к столу, на что Майя резво отпрыгнула к кровати. – Пока не покажешь, никуда не пойдёшь!
– Да пожалуйста, – дочка демонстративно вывалила из портфеля на стол учебники вперемешку с тетрадями и вполголоса бормотнула: – Фашистка…
– Я тебе сейчас губы отобью за такие слова! – заявила Линда, пытаясь разобраться в наваленном. – Набери Герду.
– Зачем это?
– Затем, что я хочу у неё лично узнать, куда вы направляетесь!
– Да пожалуйста! – Майя достала смартфон, тыкнула в экран и нажала на кнопку громкой связи.
«За старую дурочку меня держат, – мелькнуло у Линды, – думают, что я не догадываюсь, что они спелись говорить про вечеринку одно и то же».