Свадьба

Пролог

Горная Шотландия, 1103 год

Дональд Макалистер умирал тяжело, из последних сил цепляясь за жизнь со свойственным ему упрямством, хотя только смерть способна была избавить его от ужасных, мучительных страданий. Но пока он не мог позволить себе уступить ей: он должен был успеть сделать самое главное, что еще оставалось в этой жизни, – огласить свое завещание и лишь потом закрыть глаза навсегда.

Его завещанием была ненависть. Старый лэрд пылал от ненависти к врагу. И прежде чем умереть, ему необходимо было увидеть тот же огонь в глазах сына. Прочесть в них жажду мести. Сын должен восстановить справедливость и наказать врага. Именно поэтому он, собрав последние силы, продолжал бороться со смертью.

Большой шершавой рукой отец вцепился в маленькую, хрупкую руку сына и, желая увериться, что он выполнит святой долг, впился черными глазами в глаза своего единственного наследника.

– Отомсти за меня, Коннор Макалистер! Впусти в свое сердце мою ненависть! Храни ее, взращивай, а когда станешь большим и сильным, возьми мой меч и уничтожь врагов! Я не смогу спокойно отойти в мир иной, пока ты не дашь обещание отомстить за зло, причиненное мне, моим родным и близким. Обещай, мой мальчик!

– Да, отец! – горячо воскликнул Коннор. – Я отомщу за тебя.

– Ты ощущаешь жажду мести?

– Да, отец!

Дональд удовлетворенно кивнул и успокоился. Конечно, если бы он мог продержаться подольше, он успел бы дать мальчику отцовские наставления на будущее. Но даже если следующий его вздох станет последним, он больше не сомневался – сын найдет способ выполнить обещанное. Коннор очень смышленый мальчик, отец полностью доверял ему.

Жаль, конечно, что ему, Дональду Макалистеру, не доведется увидеть, как сын превращается в мужчину. Но со сломанной ногой и здоровенной дыркой в животе об этом даже глупо мечтать.

Все же Господь милосерден к нему – боль в последние минуты отпустила, он ничего не чувствовал. Ноги уже онемели от ступней до колен.

– Отец, скажи, кто это сделал?

– На нас напали Каерны. Они пришли с севера и слишком издалека, чтобы всерьез покушаться на наши земли. Но они состоят в родстве с Макнейром, и я подозреваю, что здесь без него не обошлось. Макнейр жаден и завистлив, ему всегда всего мало. Лучше убей его, прежде чем он успеет причинить тебе зло или в своей ненасытной алчности к чужим землям приблизится к порогу твоего дома. Однако не торопись, – предупредил отец, – ни у Каернов, ни у Макнейра недостало бы ума замыслить столь откровенное злодеяние. Должно быть, они действуют по чьей-то указке. Не знаю, кто предатель, ты сам должен будешь отыскать его, но я чувствую, что он среди нас.

– Ты хочешь сказать, тебя предал кто-то из наших? – ошеломленно спросил Коннор.

– Со вчерашнего дня, с самого момента нападения, я думаю, что так оно и есть. Каерны пробрались тропами, известными только моим людям. Никогда бы им самим не найти этого пути. Да, среди нас есть предатель. Твой долг – выкурить его из норы. Он один из нас, Коннор. Я убежден. Если есть на свете Бог, сейчас предатель тоже захлебывается в предсмертном хрипе на поле боя. Дождись подходящего момента, узнай имена наших врагов. И тогда нанеси удар всем оставшимся в живых. Не забудь уничтожить и сыновей их, мой мальчик.

– Я сделаю это, отец. Я уничтожу их.

Дональд еще крепче сжал руку сына:

– И запомни мой последний наказ. Я скоро умру. Учись, как подобает воину расставаться с жизнью. А потом отправляйся на лесную тропу. Там тебя ждет Ангус, он укажет, что делать.

Мальчик кивнул, и лэрд продолжил:

– Посмотри вокруг и расскажи мне, что ты видишь. Я не могу подняться. Все разрушено?

Коннор огляделся. Сердце его готово было разорваться от боли. От запаха дыма и свежей крови к горлу подступила тошнота.

– Все в руинах, отец. Но я снова построю крепость.

– Обязательно! Но теперь ты должен сделать ее неприступной. Учись на моих ошибках, Коннор.

– Я сделаю ее непобедимой.

– Что с моими верными людьми?

– Почти все погибли.

Лэрд услышал отчаяние в голосе мальчика и попытался подбодрить его:

– Их заменят сыновья. Они оденутся в твои цвета и прославят твое имя. Они пойдут за тобой, так же как их отцы когда-то – за мной. А теперь тебе пора уходить, мой мальчик. Закутайся поплотнее, перевяжи рану. Не поднимайся, пока не остановишь кровь, иначе ты ее много потеряешь. Поторопись, а я пока передохну.

Коннор подчинился отцовскому приказу, хотя не считал свою рану серьезной. На нем было больше отцовской крови, чем собственной.

– У тебя останется шрам – напоминание о сегодняшнем черном дне, – предупредил Дональд.

– Мне не нужно напоминание. Я никогда не забуду этот день.

– Да, ты никогда его не забудешь. Тебе больно?

– Нет.

Дональд одобрительно хмыкнул. Мальчик никогда не жаловался. Стойкость сына особенно нравилась отцу. Из него вырастет сильный воин.

– Сколько тебе лет, сын?

– Сейчас уже девять или даже десять, – ответил Коннор.

– На вид ты ребенок, но у тебя глаза взрослого мужчины. В них пылает яркий огонь ненависти. Я доволен.

– Я мог бы взять тебя с собой.

– Нет, ты не потащишь мертвеца.

– Раны болят, отец?

– Откровенно говоря, сейчас я уже ничего не чувствую. Тело немеет. Мне хорошо. Многие мужчины могли бы позавидовать такой смерти.

– Я останусь с тобой, если ты…

– Нет, ты уйдешь, когда я прикажу. Тебе надо выжить, чтобы выполнить обещанное. Враги ушли, но не обольщайся – они захотят довести дело до конца. Они придут снова.

– Но у нас есть время, отец. Солнце высоко, а враги укатили твои бочки с вином и не вернутся до утра.

– Ну, тогда еще немного побудь со мной, – разрешил отец.

– Отец, Ангус отошлет меня к Юфимии? Рассказать, что случилось?

– Нет. Ничего не говори этой женщине.

– Но она твоя жена.

– Моя вторая жена, – поправил он. – Вообще никогда не доверяй женщине, Коннор. Это большой риск. Юфимия сама обо всем узнает, когда вернется со своим сыном Раеном. Тебя здесь уже не должно быть. Я не хочу, чтобы тебя воспитывали ее родственники – все они кровопийцы.

Коннор кивнул и, помолчав, спросил:

– А моей матери ты доверял?

Дональд уловил беспокойство в голосе сына. Он понимал, что лучше оставить мальчику добрую память о матери. Пускай знает правду. И, не стараясь смягчить свои слова, искренне ответил:

– Нет, я ей не доверял и в результате сам же страдал от этого. Я любил твою мать, она для меня была единственной, моя драгоценная красавица Изабель. И чем же она отплатила мне за мою любовь? Она умерла! Умерла такой молодой, оставив меня в одиночестве и отчаянии. Она разбила мне сердце. Учись, сын, на примере отцовского безрассудства: не позволяй никому завладеть твоим сердцем и причинить ему боль. Я бы никогда не женился второй раз. Но я практичный человек, мне были нужны наследники – вдруг с тобой что-то случится? И снова я ошибся: у Юфимии был сын от предыдущего брака, а больше она не смогла родить, хотя очень старалась. – Дональд помолчал, собираясь с мыслями, потом продолжил: – Я не сумел полюбить Юфимию или другую женщину. Да и как я мог любить кого-нибудь после моей единственной Изабель? Конечно, нельзя было так пренебрежительно относиться к твоей мачехе, она в этом не виновата. Исправь мою ошибку, постарайся держаться с Юфимией достойно, не отворачивайся от ее изнеженного сынка. Но доверяй одному себе.

– Я запомню, отец. А куда отправит меня Ангус? Скажи, – настойчиво просил мальчик. Он специально тянул время, желая подольше побыть с отцом. – Пока я добегу до леса, Ангуса могут убить.

– Об этом не беспокойся. Думаешь, я только ему дал указания насчет тебя? Другие тоже знают, что делать.

– Тогда разреши услышать приказ от моего лэрда.

Дональд смягчился:

– Я доверяю одному-единственному человеку на свете. Ты пойдешь к нему и все расскажешь.

– Все, что я узнал от тебя?

– Да.

– И я могу доверять ему?

– Да. Первым делом ты добьешься его покровительства, а уж затем пусть он воспитает тебя как подобает. Ты дашь обет стать его братом и будешь им до своего последнего часа. Он не подведет. А теперь отправляйся. Иди к Алеку Кинкейду.

Этот приказ потряс Коннора.

– Отец! Но ведь он твой заклятый враг! Неужели ты хочешь послать меня к нему?

– Да, именно к нему, – твердо ответил отец. – Во всей Горной Шотландии нет лэрда сильнее. Алек – надежный, честный человек. Тебе нужен именно такой наставник.

Коннор, пытаясь осмыслить отцовский приказ, не смог удержаться от вопроса:

– Отец, ведь ты всегда воевал с ним?

Дональд, к удивлению сына, улыбнулся.

– Да, верно, воевал. Но сердце мое не ожесточилось против Кинкейда. Он это знает. Не стану скрывать, я досаждал соседу, – усмехнулся отец, – могу с гордостью сказать – для него я был чем-то вроде репья на собачьем хвосте. Наши земли граничат на востоке, и, знаешь ли, хотелось чуток оттяпать чужой землицы. Но он не разрешал. Сосед прекрасно понимал меня, иначе ни одного из нас уже давно не было бы на свете.

– Он очень сильный?

– Да. Обязательно покажи ему мой меч. Кровь с клинка не стирай – пускай Кинкейд посмотрит.

– Отец, но никто из Макалистеров не пойдет за мной к врагу.

– Ты выполнишь мой приказ, – отрезал отец. – Ты обязан подчиниться. Пообещай уйти к Кинкейду.

– Хорошо, отец.

Дональд кивнул:

– Настал срок попрощаться, сын мой. Мы и так потеряли много времени. Я оттягивал смерть, но больше не могу. Вот она, уже пришла за мной… Стоит рядом… Я засыпаю…

Коннор попытался вынуть руку из отцовской, но страх сковал его.

– Я буду тосковать по тебе, – прошептал мальчик.

– А я по тебе.

– Я люблю тебя, отец.

– Воины не произносят это вслух. Но признаюсь, сынок, я тоже люблю тебя. Хотя и не пристало говорить подобное.

Дональд стиснул хрупкие пальцы мальчика, смягчая упрек, и наконец закрыл глаза.

Дональд Макалистер готов был отдаться смерти – он увидел загоревшийся в глазах Коннора огонь и теперь твердо знал, что сын отомстит за отца. Чего еще мог он желать?

Через несколько минут большой, сильный, смелый воин отошел в мир иной, не выпуская руки сына из своей. Он умер, как и жил, – с честью и достоинством, ни в чем не отступив от своих правил.

Погрузившись в отчаяние, Коннор в оцепенении застыл возле отца, забыв о времени, и очнулся, только когда услышал за спиной шепот. Мальчик повернулся и увидел молодого солдата, с трудом пытавшегося сесть. Коннор не помнил его имени, а с такого расстояния не мог определить, серьезно ли тот ранен. Он знаком велел солдату оставаться на месте и снова повернулся к отцу. Коннор взял меч с его груди, склонил голову, помолился за упокой души Дональда Макалистера и только потом отполз от него, прижимая к сердцу драгоценный меч. Ползти пришлось по еще горячим, дымящимся углям, обжигая руки, натыкаясь на окровавленные трупы друзей, которых Коннор едва мог различать сквозь застилавшие глаза слезы.

Наконец он добрался до воина, окликнувшего его. Это был совсем еще мальчик, года на два-три старше самого Коннора.

К счастью, он вспомнил его имя.

– Криспин, я думал, ты погиб. Ну-ка перевернись на спину, я посмотрю твои раны. Не то умрешь.

– Нельзя терять времени! Они напали на нас, чтобы убить вас с отцом, Коннор. Вот зачем. Я слышал, как хвастался один из этих выродков. Уходи, пока они не вернулись. А то поймут, что ты еще живой.

– Враги сейчас отдыхают. Они не явятся, пока не допьют вино. Давай делай, что я сказал.

Криспин, морщась от боли, медленно перевернулся:

– Твой отец умер?

– Да, – ответил Коннор. – Но он успел научить меня, что делать. И отошел успокоенный.

Криспин заплакал:

– Мой лэрд погиб!..

– Нет, Криспин, твой лэрд сейчас стоит перед тобой на коленях.

Коннор не позволил ему спорить или смеяться над собой. А чтобы Криспин не счел его хвастуном, он, перевязывая его, объяснил мальчику, как и чем тот может помочь ему отомстить врагам за их зверства. Распоряжения, следовавшие одно за другим, он отдавал столь твердо и решительно, что, когда перевязка была закончена, молодой солдат обрел нечто большее, чем облегчение от боли, – надежду.

С огромным трудом Коннор перетащил Криспина в безопасное место. Он спрятал его в лесу, укрыв толстыми ветками. А потом вынес с поля брани еще двоих. Один из них был Ангус, преданный солдат отца, которому Дональд доверил послание для сына, другой – ровесник Коннора по имени Куинлен. За неделю до битвы он поступил на обучение к лэрду. Раны мальчика оказались очень серьезными, он страшно мучился от боли и умолял об одном – оставить его в покое.

Коннор держался стойко и остался глух к его мольбам.

– Теперь не ты, а я буду решать, когда тебе умереть, Куинлен.

Мальчик перестал сопротивляться и даже пытался помогать.

Коннору хотелось вынести всех раненых, но, судя по всему, враги решили вернуться до темноты – у подножия холма уже показались силуэты всадников. Дольше оставаться здесь было нельзя, Коннор рисковал быть замеченным. Впрочем, у него еще оставалось немного времени, чтобы уничтожить следы, оставшиеся на земле, когда он перетаскивал раненых.

Убедившись, что все трое надежно спрятаны, Коннор пообещал прислать помощь, а до тех пор всем приказал затаиться в укрытии.

Наконец он был готов выполнить наказ отца. Верный конь без остановки мчал его половину пути до земли Кинкейда, однако у подножия крутых уступов его пришлось оставить. Мальчик спешился и стал карабкаться по камням, сокращая путь.

Снова выбравшись на равнину, Коннор пустился бежать, собрав все свои силы. А когда ноги его ослабели и почти перестали слушаться, он перешел на шаг, опираясь на меч и ножны отца, чтобы восстановить силы. Мальчик был еще не слишком крепок, но в нем уже проснулась решительность взрослого мужчины. Он не мог подвести отца.

Коннор ничего не чувствовал – ни холода, ни голода, ни боли утраты. Он сосредоточился на одной цели: добраться до Алека Кинкейда. Заверить его в своей преданности – вот первый шаг, который ему предстояло сделать. И не было силы, способной остановить Коннора на полпути.

Он потерял счет времени, а между тем быстро темнело. Сотни оранжевых полос расцветили небо – солнце собиралось спрятаться за пиками гор. Пройдет еще несколько минут – и яркие лучи растворятся в настигающей их темноте. Отчаяние мальчика нарастало с каждым шагом. Надо успеть до ночи, иначе ему не найти дорогу к Кинкейду. Он может заблудиться или, что еще хуже, сделать круг и вернуться туда, откуда пришел.

Коннор не выдержал и снова побежал. Ему казалось, что он уже почти достиг границы между землями отца и Кинкейда, но все же он не был в этом уверен. Внезапно рядом раздался резкий окрик:

– Стой!

К нему бежали солдаты, и Коннор в смятении подумал, что враги настигли его и теперь он будет убит, так и не успев выполнить клятву, данную отцу. Но он не мог остановиться, а, спотыкаясь, продолжал идти, пока силы окончательно не покинули его.

Боже, неужели он подвел отца! Еще не начав выполнять его волю, он уже терпит поражение. Кинкейд – только первый шаг на длинном пути к будущему, но у него не хватило сил даже добраться до этого человека.

– Парень, ты можешь говорить? Можешь сказать, что случилось? Ты весь в крови.

Солдаты, окружившие его, были одеты в цвета Кинкейда. Когда Коннор осознал это, ноги его подкосились, и он упал на колени. Ему хотелось закрыть глаза хотя бы на миг, но он не посмел. Нет, пока рано. Он не разрешит себе спать, пока не поговорит с Кинкейдом. Он должен рассказать ему все… Он должен довериться ему… Он должен…

Коннор тряхнул головой, пытаясь прояснить мысли, потом набрал полную грудь воздуха, вскинул голову и прокричал:

– Отведите меня к брату!

– А кто твой брат, парень? – спросил один из дозорных.

– По велению моего отца с этого дня моим братом является Алек Кинкейд! Он не откажется от меня.

Теперь можно закрыть глаза. Первое требование отца он выполнил. Остальное – при встрече с Кинкейдом. Он скажет ему, где спрятаны раненые воины, прикажет забрать их… Он о многом поведает брату.

Последняя мысль, перед тем как Коннор потерял сознание, принесла облегчение. Отец будет отомщен.

Так все начиналось.

Глава 1

Англия, 1108 год

Это не была любовь с первого взгляда.

Леди Бренна вовсе не хотела знакомиться с гостями. У нее сегодня были дела поважнее. Няня, богобоязненная женщина с угрюмым лицом, с тесными, налезающими друг на друга зубами, торчащими вперед, даже не хотела ее слушать. С мрачной решимостью она загнала Бренну в дальний угол конюшни и накинулась на нее. Она схватила девочку так крепко, что у той не осталось ни малейшей возможности ускользнуть от нее, и потащила за собой через грязный двор, всю дорогу ругаясь.

– Перестань извиваться, Бренна. Я все равно сильнее и не отпущу тебя. Ты снова потеряла туфли? И не смей лгать! Я вижу, у тебя из-под юбки торчат чулки… И чего ради ты тянешь за собой уздечку?

Бренна пожала плечами:

– Я забыла положить ее на место.

– Немедленно брось! Вечно ты все забываешь. И знаешь почему?

– Я про все забываю, когда ты гудишь мне в ухо, Элспет.

– Конечно, ты никогда не слушаешь, что я тебе говорю. От тебя больше неприятностей, чем от всех остальных, вместе взятых. С твоими старшими братьями и сестрами у меня никогда не было никаких хлопот. Даже малышка Фэйт знает, как себя вести. А она ведь совсем дитя. Она еще палец сосет и мочится под себя. Предупреждаю, Бренна, если ты не изменишь свое поведение и не дашь хоть немного покоя родителям, Богу придется оставить все свои важные дела, спуститься с неба и как следует поговорить с тобой. И что тогда? Едва ли тебе понравится, когда твой папа посадит тебя к себе на колени и сам займется твоим ужасным поведением. Поняла?

– Да, Элспет, я все поняла. Попробую вести себя как следует. Ну правда…

Она с любопытством подняла голову, желая взглянуть, верит ли нянька в ее раскаяние. Разумеется, та не верила. Да и Бренна вовсе не считала, что совершила что-то ужасное. Но Элспет ни за что не догадается о ее мыслях.

– Перестань таращить на меня глаза, юная леди. Ни капли тебе не верю… О господи, чем это от тебя воняет? Куда ты только вляпалась?

Бренна молча опустила голову.

Час назад она гонялась за поросятами, и тот особенный запах, который от нее исходил, сама Бренна расценивала как скромную плату за полученное удовольствие.

Но мучения только начались. Ее купали всего неделю назад, но теперь мытье, конечно же, пришлось повторить. Прямо средь бела дня, чего никогда раньше не было. Ее скребли с головы до ног, а она вопила без умолку. Впрочем, Элспет не выражала ни малейшего сочувствия, и Бренне пришлось уняться. Она только яростно отталкивала няньку, когда та надевала на нее голубое платье и немилосердно жавшие, но очень подходившие к нему по цвету туфельки. Щеки девочки раскраснелись, светлые, всегда растрепанные волосы теперь были тщательно расчесаны и уложены локонами. Потом ее потащили в зал. Мать хотела убедиться, что дочь прилично выглядит. Только после этого ее оставили в покое.

Самая старшая из сестер, Матильда, уже сидела за столом рядом с матерью. Вместе с поварихой они обсуждали предстоящий ужин.

– Я не хочу встречаться с гостями, мама. Это так скучно, и я так устаю от этого.

Элспет подошла к Бренне и толкнула ее в плечо:

– Замолчи! Нельзя жаловаться. Бог не любит нытиков.

– А папа все время жалуется. И Господь его все равно любит! – возразила Бренна. – Потому папа такой большой. А больше него только сам Бог.

– Где ты наслушалась такой чепухи?

– Папа так говорит. А сейчас я хочу пойти во двор. Я не буду бегать за поросятами, я обещаю…

– Ты останешься здесь, у меня на глазах! Ты сегодня должна вести себя, как подобает воспитанной девочке. А если не будешь слушаться, ты знаешь, что случится, правда?

Бренна опустила голову и уставилась в пол.

– Ага. Тогда я попаду туда, в самый низ…

Она покорно повторила угрозу, слышанную от няньки уже не раз.

Малышка понятия не имела, что находится там, «в самом низу», которым ее пугают. Она знала одно – там ужасно и ей туда не хочется. Элспет говорила, что, если Бренна не исправится, она никогда не попадет на небеса. А все нормальные люди хотят попасть только туда.

Где небеса, Бренна знала точно. Отец ей показал. Они прямо на небе, только с обратной стороны.

Девочка понимала – конечно, надо хотеть туда, куда все. Куда собираются попасть и папа, и мама, и братья, и сестры, и даже Элспет, но на самом деле ей это было безразлично. Ее волновало только одно – чтобы ее нигде больше не забыли. До сих пор ей снятся кошмары после того, что мама называет «несчастный случай».

Ужасные воспоминания все еще прятались в самой глубине ее сознания, там, где прячутся страхи. Они ждали наступления темноты, чтобы выпрыгнуть оттуда и напугать Бренну. От ее криков по ночам просыпалась сестренка, и, пока Элспет успокаивала малышку Фэйт, Бренна тащила свое одеяло в родительскую спальню. Когда отца не было дома – он выполнял важные поручения короля, доверявшего лишь самым достойным и верным людям, – она забиралась на широкую постель и прижималась к матери. А если отец ночевал дома, Бренна укладывалась прямо на холодном полу рядом с красивым мечом с серебряной рукоятью, который, как говорила мама, отец любит почти так же сильно, как детей.

Бренна ничего не боялась, когда слышала громкий отцовский храп – он убаюкивал ее, и девочка спокойно засыпала. Никакие демоны не пытались прокрасться через окно, кошмарные сновидения переставали мучить и все ночные ужасы отступали прочь, когда она была рядом с родителями.

– Мама, вели, пожалуйста, Бренне не открывать рот при гостях, – попросила Матильда. – Она слишком громко кричит, и главное – нарочно. Когда она расстанется с этой отвратительной привычкой?

– Скоро, дорогая, скоро, – рассеянно пообещала мать.

Бренна подошла к сестре. Матильда всегда любила командовать, но сейчас, когда братья разъехались учиться, чтобы стать такими же нужными королю людьми, как отец, она совсем осмелела. Матильда сделалась такой же приставучей, как Элспет.

– Ну, ты как чирей на заднице, Мэтти.

Мать услышала:

– Бренна, не говори таких слов. Поняла?

– Да, мама, но папа всегда так говорит. Это правда больно.

Мать устало закрыла глаза:

– Перестань надо мной издеваться, детка.

Бренна опустила плечи, пытаясь изобразить, как она несчастна.

– Мама, ну почему, почему никто меня не любит? Все ругаются, все сердятся на меня…

У матери не было настроения успокаивать дочь. Она только махнула рукой и сказала:

– Иди и сядь вон у той стены, Бренна. И больше ни слова, пока тебя не попросят. Немедленно отправляйся.

Шаркая ногами, девочка побрела через зал.

– Мама, не заставляй ее сидеть там слишком долго. Ты же знаешь, как все эти несчастные случаи испортили ее характер. Папа говорит, нужно время, чтобы она пришла в себя.

Мэтти защищала ее! Бренна удивилась. В обязанности сестры входило следить за ней, когда братьев не было дома. Но ее не на шутку рассердило то, что Мэтти заговорила о запретном. Знает ведь, как она ненавидит вспоминать о том, что с ней случилось.

– Да, дорогая, – ответила мать. – Время и терпение.

Мэтти шумно вздохнула:

– Правда, мама. Но как ты можешь оставаться такой спокойной? Неужели ты не чувствуешь за собой вины? Даже я понимаю: забыть ребенка один раз – ладно, бывает случайно, но дважды?

Элспет тоже решила высказаться:

– Миледи, вот для этой вы никогда не найдете мужа.

Бренна заткнула уши. Она терпеть не могла, когда нянька говорила о ней «эта». В конце концов, она же не поросенок.

– Я сама найду себе мужа! – в бешенстве выкрикнула Бренна.

Как раз под ее крики в зал вошла Джоан, одна из старших сестер.

– Что на этот раз ты натворила, Бренна?

– Ничего!

– Почему же тогда ты сидишь отдельно от всех? Ты всегда трешься у материнского бока и без умолку трещишь ей в уши. Ну, рассказывай, что ты тут наделала. Обещаю, я не стану ругаться.

– Я приставала к маме… Джоан, а папа нашел тебе мужа?

– Мужа? – с удивлением спросила Джоан.

Она не рассмеялась, опасаясь обидеть сестренку. Но не удержалась от улыбки.

– Думаю, да.

– А ты помогала ему?

– Разумеется, нет. Я увижу его только в день свадьбы.

– А ты не боишься? Вдруг он окажется страшилищем? – прошептала Бренна.

– Не важно, как он выглядит. Папа уверяет меня, что это будет крепкий союз, – также шепотом ответила Джоан.

– Ты уверена?

– О да! И наш король уже одобрил.

– Рейчел говорит, ты должна любить мужа всем сердцем.

– Вот еще глупости. Когда она станет постарше, если хочешь знать, ее выдадут за человека по имени Макнейр. Рейчел никогда даже не видела его. Он вообще живет не в Англии. Но отца это не волнует. Макнейр сумел подкупить его своими обещаниями и подарками.

– Элспет говорит, что мне папа никогда никого не найдет. И еще она говорит, папа слишком занят, чтобы тратить время на таких негодниц, как я. И мне придется искать мужа самой. Ты поможешь мне?

Джоан улыбнулась:

– Не беспокойся, я с радостью тебе помогу.

– Ну и как мне его раздобыть?

Джоан сделала вид, что размышляет над ответом:

– Я думаю, ты выберешь мужчину, который тебе понравится, а потом попросишь его жениться на тебе. Если он живет далеко, тебе придется отправить к нему гонца. Да, пожалуй, так… Но знаешь, Бренна, папа рассердился бы, услышав нас. Потому что это он обязан искать нам мужей. Кстати, а почему ты говоришь шепотом?

– Мне мама не велела говорить громко.

Джоан расхохоталась. Элспет, всегда бывшая настороже, кинулась к ним:

– Пожалуйста, не подзуживай ее, Джоан. Бренна, тебе велено было сидеть тихо. Твой язык хоть когда-нибудь отдыхает?

– Мне очень жаль, Элспет, – произнесла Бренна с самым чинным видом.

Нянька недоверчиво фыркнула.

– Да ладно, притворщица, вовсе тебе не жаль. – Потом наклонилась к девочке и погрозила пальцем перед самым ее носом. – Имей в виду, на днях сюда спустится Господь и тебе здорово влетит, юная леди. Попомни мои слова. Уж тебе достанется! Ты здорово пожалеешь. Он не любит вредных девчонок.

Наконец Элспет отстала от нее, и Бренна, утомленная долгим ожиданием гостей, уснула в своем уголке. Рейчел с трудом растолкала ее и потащила к старшим сестрам.

Бренна скользнула было за спину Рейчел, но тут назвали ее имя и вытолкнули вперед. Она вдруг настолько оробела, что боялась поднять глаза. Едва отец закончил нахваливать ее, она снова спряталась за сестру.

Никто из гостей не обращал внимания на Бренну, и она, воспользовавшись этим, решила убежать из зала. Девочка незамеченной добралась почти до двери, но внезапно замерла.

В зал входили три великана. Ошарашенная, она приросла к полу. Один, в середине, был выше всех. От него она не могла оторвать глаз. Родители поспешили навстречу гостям, и, когда оказались рядом с ними, она поразилась – гигант в середине был выше отца!

Бренна дернула Рейчел за руку. Сестра взглянула на нее сверху вниз.

– Что случилось? – прошептала она.

– Он Бог? Правда? – Бренна тыкала пальцем в сторону высокого темноволосого гостя.

Рейчел закатила глаза:

– Опомнись! Никакой он не Бог.

– Значит, папа обманул меня? Он говорил – выше его только сам Господь!

– Да нет же, не обманул. Он шутил с тобой, вот и все. Тебе нечего пугаться.

Бренна с облегчением перевела дух. Как хорошо – папа не обманул, Бог не спустился с небес, так что ругать ее некому. Она исправится, не будет больше грешить и станет слушаться Элспет.

Бренна посмотрела на громко захохотавшего отца и тоже радостно улыбнулась. Потом перевела взгляд на того, в середине. Ей сто раз повторяли – разглядывать человека в упор неприлично, но какое ей дело до правил хорошего тона, если великан точно загипнотизировал ее и ей хотелось запомнить его до мелочей?

Вероятно, и он почувствовал на себе пристальный взгляд девочки, потому что повернулся к ней и посмотрел ей прямо в лицо.

Бренна решила порадовать отца своими манерами благовоспитанной юной леди и, собираясь присесть в глубоком реверансе, сграбастала свои юбки с обеих сторон и задрала их до самых колен. Неожиданно она потеряла равновесие и едва не шлепнулась, но, к счастью, вовремя сумела выпрямиться и даже не забыла опустить юбки. Украдкой она бросила не незнакомца взгляд, проверяя, оценил ли он ее воспитанность и грациозность.

Великан улыбнулся ей.

Едва он отвел от нее взгляд, Бренна снова пристала к Рейчел.

– Я собираюсь выйти за него замуж, – прошептала она.

Рейчел улыбнулась:

– Ну и прекрасно.

Бренна гордо кивнула. Да, здорово.

И что теперь? Да ничего особенного – попросить его об этом.

Через несколько минут отец отпустил дочерей. Бренна дождалась, когда все отправились наверх, и выскочила во двор. Теперь-то она поймает поросенка, и у нее тоже будет любимчик. Конечно, лучше бы завести щеночка, но папа раздал их всех старшим братьям и сестрам, только ей не хватило. А так хотелось…

Бренне повезло. Свинья-мамаша выбралась из загона и заснула в грязной луже.

Стараясь не шуметь, она устремилась к цели. И – о боже! – ноги сами собой разъехались в навозной жиже, и она тотчас приземлилась недалеко от свиньи. Но утомленная поросятами мамаша даже глаз не открыла. До Бренны донесся стук двери, и она замерла, перестав дышать. Но все было тихо. Значит, никто ее не заметил.

Поросята сплелись в теплый клубок и спали друг на друге. Бренна схватила одного, завернула в подол платья и крепко прижала к груди. Она собиралась спрятать его на кухне, это легко, только бы он не пикнул.

Бренна и не подозревала об опасности, пока не направилась к выходу из загона. Тогда-то до ее слуха и донесся чудовищный, все нарастающий шум. Свиньи, как известно, не летают, но эта разгневанная мамаша мчалась так, что, казалось, готова была взлететь на воздух. Пригнув голову к земле, она летела быстрее молнии, издавая при этом оглушительный рев, точно дьявол, выскочивший из адского котла, и было совершенно ясно – она хотела добраться до Бренны.

Перепугавшись до смерти, девочка сама завизжала так громко, что заглушила даже рев зверя. От страха она потеряла всякую способность соображать и теперь, крепко прижимая к себе поросенка, бегала вдоль изгороди по кругу, поднимая брызги жидкой грязи, и отчаянно звала на помощь отца.

Прибежавшие на ее вопли родители увидели ужасную картину. Их маленький ангел, с ног до головы заляпанный грязью, носился по кругу, словно обезглавленная курица.

Сбежались все кто мог. Но спас ее не отец, а тот самый, улыбнувшийся ей великан. И очень вовремя.

Свинья успела-таки ткнуть ее рылом, собираясь швырнуть на землю и растерзать, но Бренна, уже готовая упасть, вдруг почувствовала, что воспарила. Невероятное ощущение! Она крепко зажмурилась, потом, догадавшись, что больше не надо кричать, открыла глаза и огляделась. Великан все еще держал ее на руках, но загон остался далеко. Девочка пыталась сообразить, как же ему удалось перемахнуть через загородку.