Часть 1. «Проснись, когда умрешь»
–Ольга. Зайди ко мне. Надо поговорить .– Голос отца звучал на редкость строго. Плохое предчувствие. А ведь так хорошо начиналось утро.
Если бы Ольга знала, что этот разговор изменит ее жизнь. Нет. Ее смерть… Она предпочла бы не просыпаться.
****
– Марь Санна, ну потише, пожалуйста. Петр Андреевич и Оля еще спят! – раздался возмущенный голос мамы.
Ольга равнодушно отметила про себя, что с того момента, как они переехали в Москву, фраза «Марь Санна, потише, пожалуйста!» будит ее почти каждый день вместо нежных прикосновений маминых рук.
Ольга вышла из своей, но по-прежнему чужой для нее комнаты. Мама сидела на большом белом кожаном диване, зажав между плечом и ухом мобильный телефон, и рассматривала ухоженные тонкие пальцы с ярко-красным маникюром.
– Ах, Марго! Да, прием был потрясающий! Конечно, передам! Да, да, Вы абсолютно правы!.. Да что Вы говорите? Конечно, я буду иметь в виду… Не может быть! – и она засмеялась каким-то ненастоящим, непривычным для Ольгиного слуха смехом.
Ольга наклонилась к маме, чтобы поцеловать:
– Доброе утро, мамуль!
Людмила Юрьевна, так звали Ольгину маму, продолжая разговор по телефону, подставила дочери щеку для поцелуя и сделала жест рукой, мол, иди, иди, не мешай. Ольга, как всегда, опустив голову и немного приподняв плечи, развернулась и пошла на кухню.
– Олененок! – услышала она за спиной шепот мамы.
– Ну что еще? – не оборачиваясь, с обидой в голосе ответила Ольга.
Мама, зажав микрофон телефона ладонями, тихо произнесла:
– Извини, жена губернатора, надо…
Ольга посмотрела на маму и, махнув рукой, почти не слышно, одними губами произнесла:
– Ладно, забей.
Мама, продолжая искусственно смеяться в трубку, тут же сдвинула брови и так же беззвучно шутливо возмутилась:
– Ну что это за слова!
И, постучав себя по плечу, добавила:
– Плечи расправь!
Ольга повернулась спиной к маме, раздраженно фыркнув, и поплелась на кухню. Там вечно угрюмая Марь Санна пекла оладьи.
– Доброе утро, Марь Санна! – поздоровалась Ольга, усаживаясь за стол.
– Быр, дыр, мыр, – что-то невнятное пробормотала та в ответ.
Марь Санна бросила Ольге вилку и нож, с грохотом поставила тарелку с оладьями, чуть не расплескала чай на ее пижаму. Ольга уже привыкла к резким движениям домработницы. Маму поначалу это сильно раздражало, но потом она все реже и реже стала бывать дома, а когда возвращалась, то Марь Санна уже уходила, оставляя прибранным дом и приготовленную еду для семьи Бояровых.
Оля, уставившись в книгу «Энциклопедия символов», которая всегда была у нее под рукой, спросила с набитым ртом:
– Папа уже встал?
– Да щас! – Марь Санна, поставив руки в боки, возмущалась: – Как же встал! Он как с губернатором на охоту сходит, так целый день потом «болеет».
Ольга постаралась быстрее закончить завтрак и выскочить из-за стола. Приняв контрастный душ, к которому приучил ее с раннего детства папа, бывший военный, она быстро оделась. Благо форма частной школы спасала от долгих утренних мучений. Уже взявшись за ручку входной двери, чтобы выбежать из квартиры, она неожиданно услышала строгий голос отца:
– Оля, зайди в кабинет. Надо поговорить.
Ольга вздрогнула. Плохое предчувствие заставило сердце сильнее биться. Она хотела было возразить, что опаздывает в школу, но знала, что это бесполезно, и смиренно пошла в кабинет.
Петр Андреевич, чисто выбритый, без следа шумной ночи с губернатором, как обещала домработница, был как-то особенно строг и собран в это утро. Ольга давно не видела отца таким отчужденным по отношению к себе. Те редкие дни, когда вся семья была в сборе, отец особенно ценил и был ласков с дочерью и женой. Петр Андреевич мельком взглянул на Ольгу, как-то быстро отвел глаза от дочери и громко, отчетливо произнес тоном, не терпящим возражения:
– Оля, мы с мамой уезжаем в командировку. Надолго. А ты завтра же отправляешься в лидерский лагерь.
– Я никуда не поеду! – возмутилась Ольга. – Я хочу со своими уральскими ребятами поехать на раскопки, я так долго этого ждала!
– Ты поедешь в лагерь, и это больше не обсуждается. Я мог бы тебе рассказать об этой поездке раньше, но до последнего момента не был уверен, что смогу договориться о месте для тебя. Туда едут только самые перспективные дети. Это в своем роде лидерский учебный центр. Особенно отличившиеся подростки принимаются в братство. В этом братстве состоят самые богатые и влиятельные люди не только нашей страны, но и мира. Мне рассказывали, как меняются дети после поездки. Никакого бардака в голове. Четкие жизненные цели, собранность и поддержка влиятельных друзей. Что может быть лучше? – отец вопросительно посмотрел на Ольгу.
Та от удивления не знала, как и реагировать. Речь отца звучала как заученная рекламная фраза. В этот момент он совсем не был похож на друга и советчика, каким всегда был для Ольги. Перед ней сидел авторитарный, холодный и отстраненный человек.
– У меня есть цель – стать историком, у меня есть собранность… – начала было говорить девочка, но отец резко перебил.
– У тебя нет друзей! Ты общаешься только со своими друзьями из Исторического клуба и то по скайпу! Совсем нет живого общения, и вообще, ты похожа на мышонка: забилась в норку с книжками! Все! – отец явно был в гневе. – Ты поедешь в лагерь! И если тебя это волнует, то стоимость твоего 30-дневного пребывания там обошлась мне в кругленькую сумму.
Ольга выбежала из кабинета отца в слезах, спорить бесполезно – если он что-то решил, то от своего не отступит. Иначе бы когда то уволенный в запас полковник потерявший работу, испытавший много падений не стал известным и влиятельным политиком.
Успокоившись, Ольга написала Степану Федоровичу, руководителя исторического клуба, в который она ходила несколько лет в своей старой школе на Урале, что не сможет поехать в экспедицию И вдруг вспомнила слова преподавателя о том, что ничего не бывает случайного: «Если ты оказываешься в каком-то месте или в какой-то ситуации, значит, так и надо, прежде всего тебе, для того чтобы понять что-то важное о себе».
«Позвольте с вами не согласиться, уважаемый учитель. Для меня важнее было бы поехать на раскопки с вами, если я хочу стать историком, а не тащиться в этот дурацкий “лидерский” лагерь. Я не хочу быть ни политиком, ни бизнесменом, вернее, “вумен”… Я не хочу с ними дружить, потому что не верю в их дружбу… Мне это совсем не нужно! Но папе этого не объяснишь», – печально думала Ольга, отправляя письмо с вежливым отказом от экспедиции на Урал по электронной почте.
У подъезда уже ждал водитель. В школу она, конечно же, опаздывала, но это меньше всего беспокоило девочку. Последний день в школе не вызывал грусти. А новость о лидерском лагере злила, и хотелось плакать. Ольга вдруг поняла, что прошлая жизнь, за которую она цеплялась всеми силами души и воспоминаниями, ушла. Все изменилось. Она почувствовала себя одинокой в этом огромном и чужом городе, без друзей, с родителями, которые словно стали другими людьми по переезде в столицу и совсем ее не понимают.
Машина плавно тронулась с места. В ее тонированных окнах отразились на редкость ясное майское утро, огромный дом, разноликая Москва. Ольга попыталась найти окна своей квартиры:
– Вавилонская башня какая-то. Кто выше забирается, тот и круче. Скажи, на каком этаже ты живешь, и я скажу, кто ты.
***
В Москву они перебрались только в конце ноября, когда Ольга отметила свое 15-летие. Девочка особенно не переживала, как ее встретят в новой школе. Она понимала, что вряд ли ее ждет теплый прием, а к отчужденности она привыкла.
Многие дети в школе – наследники известных и не очень политиков, бизнесменов и артистов – понимали, что связи в современном мире значат очень многое, и поэтому Ольгу приняли как будто бы приветливо, ведь ее папа стал известным и перспективным политиком. Но Ольга не изменяла себе и оставалась замкнутой и необщительной одиночкой. Вскоре ее вовсе перестали замечать, что девочку очень устраивало. Подруг у нее в столице не было, все общение с ровесниками поддерживалось через соцсети с ребятами из клуба Степана Федоровича.
Наконец девятый класс подходил к концу, экзамены без труда сданы на пятерки, и Ольга уже мечтала, как поедет со Степаном Федоровичем в экспедицию.
“Скучный и одинокий год в московской школе заканчивается такими же скучными и пустыми каникулами”– подумала Ольга перед сном и имхо заплакала, чтобы не услышали родители.
На следующее утро, быстро побросав в спортивную сумку белье, джинсы, майки, свитер и зубную щетку, Ольга села в машину, как всегда ожидающую ее у подъезда, и спросила себя: а едет она, собственно, куда? Но, подумав, решила, что это неважно. Несколько исторических и географических книг, которые она хотела более внимательно изучить, девочка бросила в сумку в первую очередь. Дорогу к аэропорту она, к своему удивлению, не узнавала. Хотя в Москве Ольга жила чуть больше полугода, но уже несколько раз летала на самолетах с родителями. Она знала два основных аэропорта – Шереметьево и Домодедово, но водитель вез девочку явно в незнакомое место. Когда машина остановилась и водитель сказал, что они приехали, Ольга от изумления открыла рот. Она никогда не видела военные аэропорты.
Водитель донес сумку Ольги до дверей мрачного сооружения, совершенно не похожего на современные – из стекла и бетона – аэровокзалы, которое охраняли вооруженные солдаты, пробурчал: «Мне дальше нельзя», развернулся, чтобы уйти.
Ольга вцепилась за рукав водителя:
– Вы уверены, что мне сюда? А папа знает?
– Я выполняю инструкции Петра Андреевича. Прощайте, Оля, – сказал Виктор и ушел прочь.
“У меня даже нет билета. Значит, меня не возьмут, и я останусь, но не по своей вине”. – Быстро пронеслась в голове спасительная мысль.
Она робко подошла к солдатам, и те открыли перед Ольгой двери.
В огромном помещении, напоминающем больше ангар, чем зал ожидания вылета, было много людей, в основном детей приблизительно 14-17 лет, немного молодых людей лет 20-25 и несколько военных. К Ольге подошел человек в военной форме.
– Ольга Боярова! – мужчина не спрашивал, а утверждал, – Ваша группа 3Ф, следуйте за мной!
Ошарашенная Ольга засеменила за военным. Он подвел ее к группе подростков, которые сидели на своих рюкзаках и оживленно болтали.
– Олька, привет! И ты здесь! Ну ты даешь, совсем не ожидала!
Ольга вздрогнула и обернулась. К ней подскочила ее одноклассница Даша Зукина. Дарья была дочерью немолодого, пользующегося любовью у мэрии певца и композитора. Мама – психолог, пишущий в серии «Популярная психология» брошюрки для подростков: «Как стать самой классной девчонкой», «Как влюбить в себя парня за 7 дней». Но, судя по Даше, эти рекомендации не очень-то работали. Девочка так старалась стать популярной по маминым книжкам, что некоторое время была постоянным объектом для насмешек в школе. Особенно досталось Даше за врожденное косоглазие. Дети как-то записали и передавали друг другу на мобильные телефоны отрывок из старого фильма, где на балу мамаша учит свою страшненькую косоглазую дочь соблазнять кавалеров: приставив растопыренные пальцы к носу, та «стреляет» косыми глазками из стороны в сторону и глупо хихикает. Зимой Даше сделали операцию на глазах, исправив косоглазие, и под конец учебного года она успокоилась и перестала стараться понравиться. Над Зукиной больше не смеялись, но и душевных друзей она не нашла. Поэтому, наверное, и обрадовалась, увидев Ольгу среди незнакомых ребят.
– Прикольно, здесь еще есть ребята из нашей школы!
– А кто еще? – спросила Ольга, осматриваясь вокруг себя.
Но она и сама уже увидела нескольких. Недалеко от нее сидел Олег. Ольга обращала на него внимание в школе. Выше ростом, чем большинство других ребят, Олег при разговоре наклонял голову к собеседнику, из-за чего казалось, что он сутулится, но широкие плечи, пружинистый шаг и резкие уверенные движения выдавали в нем спортсмена. Парень был старше Ольги и Даши. Он уже закончил десятый класс и успешно перешел в одиннадцатый.
– Представляешь, говорят, что Олега в этом году посвятят в Братство. Он в прошлом году прошел обучение и стал лидером, ему осталось пройти Посвящение, и он на «вершине мира», – тараторила Даша Зукина.
Ольга ничего не поняла из того, что сказала одноклассница, но вопросов было так много, что Ольга, перебив Дашу, резко спросила:
– А летим куда? Лагерь, собственно, где находится?
Даша удивленно посмотрела на Ольгу:
– Не знаю, и никто не знает. Это всегда тайна, каждый раз лагерь организуют в новом месте.
– А как же родители нас отправляют, не зная куда? – удивилась Ольга.
– Да ты че, это же та-а-к круто, и почти невозможно сюда попасть, что от радости родители на все соглашаются… Я в прошлом году так хотела, но не прошла. А как операцию на глаза сделала, папа в мэрии поднажал, и счастье в кармане – я еду!
– Чему так радуешься? – ухмыльнулась Ольга.
– Ну, ты – серость! Поездка в лагерь жизнь меняет! Там на самом деле учат таким вещам, что даже самые обычные парень или девчонка становятся суперуспешными! А если в Братство примут, то круче не бывает. Самые крутишкины, – она перечислила фамилии богатейших молодых людей страны, известных успешных политиков и даже актеров, – в свое время проходили лидерские программы этого лагеря, а особо отличившихся принимали в Братство! В общем, власть, деньги, красота – все у них. Своих всегда поддерживают, но попасть туда не–ре–аль–но!
Ольга с удивлением смотрела на возбужденную Дашу и все больше и больше жалела о том, что не настояла на своем и согласилась поехать в “снобский клуб”.
– Смотри, видишь, Кристинка из 10-го класса? – Продолжала тараторить Даша, – Еще в позапрошлом году ее вообще никто не замечал: маленькая, злобная, как крыска, так и обзывали Крысенышем. А съездила в лагерь, прошла курс, где девочек учат быть леди, так все – жизнь у нее изменилась. Во-первых, на нее обратил внимание сам Альберт! Он – посвященный, сейчас в Лондоне в университете учится. –Даша понизила голос и зашептала Ольге на ухо: – Говорят, что они даже на зимних каникулах в Швейцарии встречались.
Даша оглянулась на Кристину, и заметив как та приближается к девочкам, громко сказала:
– Она такая классная стала, просто душка! Милая, добрая, а улыбается – ну просто леди Ди!
Кристина проходила, вернее, проплывала мимо девочек. Все движения ее были полны изящества и чувства собственного достоинства. Ольга поневоле залюбовалась тем, как Кристина по-королевски высоко держит голову и абсолютно прямо спину. Кристина, случайно задев сидевшую на полу Дашу, удивленно посмотрела вниз, ласково потрепала ее по голове и проворковала:
– Прости, Зайка. Машулька, и ты здесь!
Ольга удивилась тому, как голос и глаза могут одновременно выражать разные чувства: нежный голосок и глаза, холодные, как у акулы.
– Я Дашулька! – благоговейно прошептала девочка, влюбленным взглядом провожая грациозную Кристину. Ольга с удивлением наблюдала за этой сценой, но вслух ничего не сказала.
***
Когда ребята расположились в достаточно большом и удобном самолете, Ольга увидела, что к другому самолету направляется толпа подростков. Все в одинаковой одежде: шорты, рубашка и шляпа цвета хаки, темные кроссовки, за спинами – коричневые рюкзаки. Никаких личных вещей.
– А это кто? – Ольга дернула Дашу за рукав, чтобы та посмотрела в иллюминатор самолета.
– А , это, ну, типа гуманитарная помощь всяким босякам и беспризорникам. Наши путевки потому такие дорогие, что родители оплачивают летний отдых детям из неблагополучных семей или сиротам… – нехотя пояснила Даша.
Вдруг, близко наклонившись к иллюминатору, удивленно присвистнула.
– Офи-и-игеть! Ну настырная, без мыла пролезет! – возмутилась Зукина.
– Ты о ком? – удивилась Ольга.
– Да я о Лельке, однокласснице Кристинки. Она там, среди этих, ну типа пролетариата, представляешь?! – возбужденно тараторила Даша.
– Почему не с нами, здесь же несколько человек из нашей школы?
– Ты че, ее в лагерь не возьмут, она нищая, у нее мама – маникюрша или косметолог, одна фигня. Правда, хорошая, к ней половина школьных мамаш ходит, – продолжала возмущаться Зукина.
– Но если она учится в самой дорогой московской школе, значит, не нищая, – возразила Ольга.
– Не, это не ее мамаша платит, а там другая история. Мне Зотова, из их десятого рассказала, а ей ее тетка, которая не первый год делает ногти у Лелькиной мамаши, что взнос за школу и обучение оплачивает Заира – это певица такая, старая уже, лет сорок, наверное, но очень модная во времена наших предков. Так еще давно, когда мамаша Лельки молодая была, она забеременела, а парень жениться не захотел. Она хотела от ребенка избавиться, но Заира, ее клиентка, когда узнала, сказала, что будет крестной матерью и позаботится о ребенке. Она и заботилась о Лельке, только теперь уже не зарабатывает как раньше, живет где-то в Штатах, скромненько, не поет уже, замуж вышла, своих нарожала, да и муж не из богатых. Хорошо, что взнос в школу оплатила и скидок для Лельки добилась – сыграла на своей тогдашней популярности. А Лелька страдает: ей так хочется казаться своей, да не получается. Так, ребята из школы потусуются вечерок и бросят, а в дом никто не ведет, в компании наши не пускают. Ей так хотелось в лагерь! Ни экстерьером, ни рождением не вышла, да и крестная уже не авторитет. Ну ты глянь! Она через пролетариат поперлась! Ну хитрая, просто змея какая-то склизкая. Посмотрю я на нее, как она батрачить будет! – Дашкино лицо перекосилось от злорадства.
– Они живут с нами? – перебила Дашкино шипение Ольга.
– Ты что! Не, у них свой лагерь. Они типа работают на нас, ну там посуду моют, за территорией следят. Мы же учимся лидерами быть, а эти пусть радуются, что поедят и поспят нормально, без вшей, – пояснила Даша.
Ольге противно было продолжать слушать Дашу, и она отвернулась к иллюминатору, провожая взглядом девочку, в которой узнали Лелю. Та шла одна, низко наклонив голову и опустив плечи. Если бы Даша не обратила на нее внимания, то Ольга не узнала бы Лелю. Ольга вспомнила, как та выглядела в школе: милая, старательная, ее очень любили учителя, но не очень – одноклассники, которые подозревали, что она нередко стучит преподам, но доказать не могли. Леля часто меняла прически, видимо, над ее образом работала мама и ее подруги-парикмахерши. Сейчас она была яркой блондинкой с модным в этом сезоне каре. Припомнился Ольге и еще один странный эпизод, связанный с Лелей. Как-то Людмила Юрьевна стала уговаривать Ольгу поехать с ней в ЦУМ или Третьяковский проезд, чтобы освежить дочери наряды.
– Оленька, поехали со мной, а то ты как оборванка ходишь. В Милане ничего купить не хотела, все по музеям таскалась, и здесь тебя не вытащишь, – упрашивала мама.
– Мам, ну для этого по пробкам тащиться надо, время жалко. Я сама, из школы когда поеду, в какой-нибудь магазин зайду, мне надо-то джинсы и кроссовки новые.
– Ага, на рынок или в детский мир какой-нибудь. Ты уже, голубушка, размер почти как у меня носишь, к 44-му приближаешься. Так, собирайся, не выпендривайся, быстренько подберем что-нибудь приличное, и домой.
– С тобой быстренько не получится, мамулечка, – ворчала Ольга.
Около ЦУМа, как обычно, невозможно было припарковать машину, и мамин водитель ждал своей очереди, чтобы как можно ближе подъехать ко входу в магазин. Ольга от нечего делать рассматривала людей и машины вокруг. Рядом с ними стоял «Порше-Кайен», окна были приоткрыты, и девочка от нечего делать наблюдала, как крупный, взрослый дядька вытаскивал из портмоне купюры и протягивал их сидевшей рядом девушке.
“Дочка на шопинг отправляется”, – лениво подумала Ольга.
Каково же было ее удивление, когда она узнала в выпорхнувшей из машины девушке Лелю. Та, в короткой белой юбочке, красных сапогах-ботфортах,короткой майке и лаковой белой курточке с огромным меховым воротником, быстро скрылась за стеклянными дверьми магазина.
Ольге очень не хотелось встретиться с Лелькой в ЦУМе, у нее было такое ощущение, что стала свидетельницей чего-то мерзкого. «Наверное, отчим или родственник», – убеждала себя Ольга, но интуиция говорила ей о другом.
Все-таки в отделе «Дольче Габбана» они столкнулись нос к носу. Ольга смутилась, а Лелька почему-то обрадовалась, встретив девочку из школы. Она радостно приветствовала Ольгу, хотя не помнила ее имени, и что-то начала щебетать по поводу новой коллекции, но, не находя поддержки у девочки, продолжила обсуждение с Людмилой Юрьевной. Тогда слушая милую Лелину болтовню, Ольга отругала себя за гадкие мысли, которые ей пришли в голову.
«В конце концов, шопинг – это нормальное времяпровождение большинства девчонок. Одна я все с мамой по магазинам хожу. А деньги Лельке кто угодно мог дать: и папа, и дядя… Мне какая разница».
История быстро забылась, тем более в школе у Ольги и Лели не было поводов общаться, но сейчас гадкий осадок от той встречи снова всплыл.
– Бред какой-то, – прервала ход своих мыслей и злорадство Даши Ольга.
Она сделала вид, что хочет спать, надела наушники, включила музыку в телефоне и на самом деле уснула.
И приснился ей странный сон.
Ольга стоит в полной темноте и пытается хоть что-нибудь увидеть, но пока слышит только плеск воды и отдаленный шум водопада. Наконец глаза привыкают ко мраку, и она различает некоторые силуэты вокруг себя. Ольге кажется, что она находится внутри какой-то башни, но очень странной и большой. Вместо ступеней лестницы – потоки воды, по спирали уходящие вниз, в неизвестность. Ольга стоит, по-видимому, у истока реки, потому что, подняв голову вверх, она с трудом, но различает стены башни и почему-то знает, что башня бесконечно высокая, до самого неба. Вдруг из темноты к ней тихо подплывает лодка, необыкновенной красоты – длинная, изящная, и даже в такой темноте видно, что она покрыта чистым золотом и украшена драгоценными камнями. Ольга, как завороженная, садится в эту лодку. Она не может оторвать взгляд от отделки лодки и, присмотревшись, начинает различать, что борта ее расписаны какими-то знаками. Ольге очень хочется их прочитать, но они не знакомы ей, и только рисунки могут подсказать девочке приблизительный текст, нанесенный на золотую отделку. Ольга, мягко покачиваясь на волнах, увлеченная расшифровкой текста, совсем не замечает, что за ней плывет огромная змея и тихо вползает в лодку. Ольга ощущает мерзкий холод скользкого тела змеи вокруг своей ноги, а та уже успевает обвить тело и делает быстрый обхват шеи девочки. Ольга задыхается, но хватает змею за раскрытую пасть, пытаясь порвать ее… У гадкой твари ослабевает хватка, и Ольга с омерзением отбрасывает змею от себя. Та, оставляя кровавый след на воде, быстро уплывает, успевая оглянуться. Ольга в ужасе: у змеи лицо Лели. Изо рта течет кровь, глаза полны ненависти…
Вдруг рядом раздается мерзкое хихиканье. Девочка смотрит по сторонам и видит на узком выступе около стены башни огромную крысу. Та умывается, быстро-быстро перебирая лапками с накрашенными красным лаком коготками, а когда поднимает мордочку, то Ольга видит, что голова у крысы – Кристины!
Лодка попадает в круговорот, ее качает из стороны в сторону, девочка с трудом держится за борта… Ольга понимает, что срочно нужно выбраться из лодки, которая все быстрее и быстрее уносит ее в неизвестность вниз по спирали. Ища спасения, она оглядывается вокруг, поднимает взгляд наверх, где с трудом различим кусочек неба. Он становится все меньше и меньше, и Ольга с ужасом замечает, что там, выше истока реки, прислонившись к стене, стоят дети в одинаковых одеждах цвета хаки и смотрят на нее пустыми мутными глазами без зрачков, протягивают руки и говорят: «Отдай, отдай…» У Ольги застревает от ужаса крик в горле, лодка раскачивается из стороны в сторону все больше и больше, вот-вот перевернется.
Неожиданно все затихает. Девочка медленно и плавно проплывает между двух огромных фигур – дракона и льва. Ольга, забыв о страхе, поневоле залюбовалась фигурами, такими величественными и, конечно же, сделанными из драгоценных металлов. Но тут фигуры ожили, привстали и бросились на девочку. Ольга закричала, упала на дно лодки. Неведомая сила подбросила золотое корыто кверху. Лодка снова ударилась о воду и перевернулась. Ольга, упав в холодную воду, стала усиленно сопротивляться потоку, который нес ее к началу водопада, но уже на краю безумного водяного потока она различила там, внизу, величественную, огромную золотую фигуру неведомого бога.
Ольга с криком проснулась.
– Ой, Олька, прости, самолет уже второй раз затрясло, я и пролила воду на тебя, прости… – Даша принялась салфетками вытирать лицо и футболку Ольги.
– Оставь! Я сама, – резко остановила ее Ольга.
У нее было отвратительное настроение от этой поездки. Еще этот страшный сон… Но постепенно ум девочки, привыкший все анализировать, успокоился, и она сама себе объяснила сон:
«Все очень просто, просто мой мозг переваривает всю информацию, полученную за этот день. А так как информация в основном негативная, вот он и выдал такой страшный сон. Этим объясняется все: трясло самолет – крутило лодку, Кристину Дашка назвала Крысенышем, Лелька ,в образе змеи, получилась из-за ее желания вползти по-тихому в разные закрытые для нее места. Дракон и грифон – из недавно прочитанной мной «Энциклопедии символов». А золотой бог – он откуда? Ну неважно… Все можно объяснить мозгами, и в этом я со Степаном Федоровичем не соглашусь. Сны ничего не несут, как он пытался меня убедить. Это всего лишь способ переработать ненужную информацию и избавиться от нее».
Ольга немного успокоилась и даже повеселела. Самолет шел на посадку, и каково же было удивление девочки, когда внизу она различила хорошо знакомый ландшафт – они прилетели на Урал…
***
Как и следовало ожидать, самолет сел не на центральном аэровокзале, а на военном. Встречали ребят все те же люди в форме. К трапу самолета были поданы с десяток внедорожников. Казалось, что, кроме Ольги, никто из детей ничему не удивляется, как будто бы они каждый день летают на другой конец страны, чтобы в окружении солдат прокатиться на военных джипах в неизвестном направлении. Наоборот, ребята были радостно возбуждены, но беспрекословно выполняли все отрывистые приказы высокого майора. Примерно человек 40 подростков, несколько юношей и девушек разместились по машинам, и длинный караван отправился в путь.
К вечеру машины остановились на военной базе. Детей разместили по палаткам, достаточно удобным. После ужина прозвучал приказ спать. Никто не делал даже попытки выйти из палаток, прогуляться, пойти в гости к соседям.
«Неужели все так хотят быть лидерами и «леди»? Они что, не дети? А зубной пастой друг друга вымазать, а в карты поиграть?» – думала про себя Ольга, но сон быстро оборвал ее мысли.
– Подъе-е-ем! – разнеслось ранним туманным утром над палатками ребят. Ольга так резко подскочила, что больно ударилась головой о кровать второго яруса.
– Господи, пять часов утра, они с ума сошли, зачем в такую рань будить? – натягивая джинсы, возмущалась Ольга.
Но высказывала вслух свое негодование только одна она. Ольга уже стала привыкать к тому, что не находила поддержки и в этом коллективе.
– В строй с вещами! На сбор 5 минут! – разносилось над лагерем.
– А с вещами зачем? Мы разве не приехали? – спросила Ольга у Даши.
– Я не знаю… – растерянно сказала Зукина, кое-как запихивая вещи в рюкзак.
Через пять минут все ребята стояли в строю.
– Слушай мою команду. Отправление через 15 минут, это время можете использовать на туалет. Через 15 минут все должны быть в машинах на тех местах, на которых вы сидели вчера. Через два часа – остановка, где вас накормят завтраком. Разойдись! – отдал команду грозный подтянутый майор.
Ольга, конечно же, привыкла к военным, но таких строгих видела впервые. Через 15 минут все сидели в машинах на своих местах.
«Удивительное послушание! Представляю, как радуются родители, когда дрессированные детки возвращаются домой. То ли еще будет!» —думала Ольга.
В машине ехали молча. Большинство дремали – сказались вчерашний поздний отбой и ранний подъем. Ольга рассматривала места, которые проезжали. Сначала иногда попадались деревни, потом редкие заброшенные дома, но дальше – дикая природа. Через два часа, точно по расписанию, машины остановились. На поляне детей ожидали накрытые столы с завтраком . «Организация на высшем уровне. После нас это все быстренько соберут, и как будто ничего не было. Интересно, они вчера это приготовили или впереди нас ехали?» – вела наблюдения Ольга.
После завтрака минут десять подростки повалялись на травке и опять погрузились в машины. Никто не знал, сколько еще ехать. Ольга благополучно заснула, подложив под голову рюкзак, и спала до тех пор, пока машина не остановилась.
– Мы приехали? – зевая, спросила Ольга своих соседей.
– Нет, на обед остановка, – ответили ей.
Ольга вышла из машины и оглянулась. На поляне были накрыты те же столы.
– Красота какая! – невольно воскликнула Ольга, увидя горы и долину.
Она хорошо знала свой родной край, но здесь, никогда не была.
После обеда грозный майор дал час на отдых, но приказал никуда не расходиться.
– Места заповедные, есть дикие животные, всем быть в зоне видимости, – объяснил он.
Ольга не собиралась нарушать приказ, но ей очень хотелось уединиться и слиться с родной природой. Впервые с момента переезда семьи в столицу девочка испытала настоящую радость. Пусть она никогда раньше не была в этом заповеднике, но все же это был ее родной уральский воздух. Она отошла недалеко в сторонку и спряталась за большое дерево, росшее на краю неглубокого ущелья.
«Забавно, я хотела поехать на Урал летом в экспедицию со своими ребятами и Степаном Федоровичем, и, не зная, куда меня отправил папа, все равно попала в родной край. Здорово!»
Ей казалось, родной воздух заряжает ее оптимизмом и хорошим настроением.
«Жаль, что телефоны здесь не работают, я так и не узнала у Степана Федоровича, куда и зачем они едут. А вдруг они где-то рядом? Вот было бы хорошо их сейчас по дороге встретить!» – размечталась Ольга и не заметила, как неподалеку от нее остановились парни…
– Брось немедленно эту дрянь! Ты же говорил, что все кончено! – Ольга узнала голос Олега.
– Слушай, Олег, я вправду бросил, прошел лечение. А это так, ерунда, слабенькое. Ну ты пойми, в лагере мы будем 30 дней, у меня нет ничего, и взять, сам знаешь, негде, я в лагере и вылечусь совсем. Ну дай напоследок, разочек, и все… – умолял второй парень.
Ольга узнала парня из 10-го класса, противного скользкого типа.
