Брат человеческий

– Капитан, петушка забирай с Башкой. Меня одного отпусти.

– Ты, что, Косой, – заверещал Кащей, – сука, зарежу.

Автомат Косого странно прыгнул вверх, раздалась автоматная очередь и он, пытаясь оглянуться и хватаясь за ствол сосны медленно с перекошенным лицом сполз вниз.

Из-сосны с огромной дубиной в руках вышел Колька.

В этот же момент Витек схватил ноги Кащея, а озлобленный и негодующий Славки со всей силой, торпедой врезался ему в спину да так, что голова зека откинулась и его черная промасленная от пота и грязи давно немытая с длинным козырьком феска упала в самый центр костра и сразу задымилась. Ударившись щекой о бревно с крученными за спину руками Кащей, причитал:

– Парни вы что, не бейте меня, ой больно. Сволочи, отпустите.

Когда и Косой и Кащей, связанные уже не веревками, а в наручниках сидели у пня, где только что валялся солдат Иванов, все вдруг вспомнили. А где третий – то? И посмотрели на Кольку. Нинка, стоящая рядом с ним кивнула головой в направлении полянки, куда она привела Секир-Башку. Казбека с Петровым оставили сторожить, а сами пошли в лес.

В самом темном углу полянки, в низине, под кучей гнилых листьев бился в истерике третий, последний.

– Я за голову его не ручаюсь. – усмехнулся Колька. – От всей я души постарался.

– Постарался. – проворчал капитан, увидев окровавленную голову стонущего зека, которого тщательно разгребал Иванов

– А чем связал то?

– Рубашкой. Своей. Жалко. Отец подарил на день рождения. Новая. Была.

– Ну ты даешь. – удивился капитан, разглядывая затылок стонущего зека. – чуть мне государственное имущество. Я же отвечаю за него.

– Отвечаете. – проворчал Колька. – отвечали, так не сбежал бы.

Славик укоризненно посмотрел на него:

– Коля, не хами.

– Да, ладно, – ответил капитал, наклоняясь к зеку, – не обижаюсь.

– Идти сможешь?

Уже подплыл на моторке Вадик и с брезгливостью рассматривал сидящих зеков.

Людка, только что умывшаяся речной холодной водой и уже успокоившаяся стояла рядом.

Славик с Витьком собирали вещи, складывали в костер горящий мусор и остатки девичьей палатки. Она никак не хотела гореть, плавилась и страшно дымила.

Речной ветер относил дым на связанные по ногам зеков, но никто почему -то и не подумал оттащить их чуть подальше от густого ядовито-желтого режущего глаза дыма.

– Ну, ребята, спасибо вам за помощь! А тебе, особо!

Он искренне пожал Кольке руку. К нам приходи служить. В часть, тут загородом, приезжай. Если что надо. Капитана Баскова спросишь! Должник я твой! Молодец.

Лодка с солдатами отплыла.

– Ну что, искатели приключений, – обратился Славик к друзьям, едем и мы?

– Великолепная пятерка, по машинам? – громко скомандовал Славик.

– По машинам. Ура.

Все залезли в лодку на свои места. Вполоборота завелся мотор. Зажурчала за бортом вода и острым клином вслед моторке расходились, разбиваясь о берега большие залихвастые волны.

Легкий ветерок обдувал приятным свежим запахом реки, полей, цветов, а уже летнее солнце приятным теплом успокаивало, гладило, грело.

Тишина.

– Чего молчишь, Вадик? – пытался расшевелить задумчивую компанию Славик.

– Да я вот что думаю. Что-то я уж больно болтливый раньше был. Всем хотел угодить, рассмешить всех. А вот она настоящая – то жизнь. Это тебе не анекдоты травить. Настоящая жизнь, парни, это борьба со злом. Как капитан наш, вот этот Басков. Таким же буду. Основательным, немногословным. В армию пойду. Вот она настоящая интеллигенция.

– А я, – продолжила Нинка, – думаю, что все, после этого удавлюсь. Колька тут молодец, вовремя.

– Нин, а Нин, – тихим голосом спросила Людка, – а ты правда из-за меня пошла? Меня пожалела? Что я салага?

Нинка переглянулась и Витьком, улыбнулась, обняла:

– Все в свое время, Людок. Я вот тоже, как ты недавно, салагой была. С Витьком вот, научились кое- чему.

Витек, покрутил пальцем у виска. Покраснел.

– А ты не спеши. Мне уж двадцать два скоро. О семье надо думать.

– У что у вас с Витьком семья будет? – обрадовалась Людка, – свадьба что ли будет?

Нинка оглянулась на слишком внимательно рассматривающего берег реки Витька.

– Да не знаю. Вот как Витек скажет.

– Витька, – бросилась к нему Людка, – что правда, что ли?

– Правда, правда, – буркнул что-то невнятное Витек и взял гитару, единственную непострадавшую в этой заварушке.

– Ура. – Людка обняла и расцеловала молча поглядывающую на Витька Нинку.

– Коль, а у тебя – то, что там в сумке? – продолжал выводить из шока свою компанию Славки.

– Как ты не знаешь, что ли? Я такие артефакты нашел.

И он продемонстрировал, два куска шерсти, сломанный ноготь, и засохший кусок круглого кизяка.

– Слава, это же научное открытие! Это йети. Это наш брат человеческий где-то здесь обитает. Лежанку его видел? Завтра же в газету заметку напишу.

И внимательно вглядевшись в уплывающий берег вдруг крикнул:

– Парни смотрите, крикнул он и указал на густо заросший ивняком берег, – глядите вот он там.

-Где?

– Да там, – в ивняке. наблюдает за нами. Это он йети, снежный человек, наш брат человеческий, это его лежанка была.

– Славка смотри, вот он. Смотрит на нас провожает. Славка развернул лодку. Все внимательно вглядывались вдаль., в густые ветвистые заросли ивы, и увидели, там, раздвинув ветки ивы, стоял белый высокий снежный человек. Круглое лицо его было неподвижно спокойным, мудрым. Как маленькие фонарики сверкнули глаза.

– Видите, – обрадованно закричал Колька.

Он помахал рукой.

Славик пригляделся. И правда. Стоял в ивняке высокий, мохнатый, большой.

Что за наваждение!

Славик тряхнул головой.

Над рекой пролетала белая красивая чайка.