ГЛАВА 1. Лиза
Лиза стояла перед кронштейном с соболиными шубами и думала, что лучше некоторые шубы всё же перевесить по оттенкам, а не по размерам. Сделать плавный переход от светлых к более тёмным.
– Опять дурью маешься, – подала голос Мурка с кассы.
На ней сегодня были новые красные пластиковые серьги, которые свисали почти до плеч. Лиза уже два раза ей сказала, что они не для работы, и лучше бы их снять, но Мурка решила, что та ей завидует. Ну, или ничего не понимает в моде, также как с чёрными колготками в сеточку. Все их носят, только нашей Лизе они кажутся непотребными, годными для ассистентки какого-то Амаяка Акопяна. А сама, между прочим, в мини ходит. Только, дура, не понимает, что лучше не в плоских лодочках, а на каблуке.
– Ты бы прилавок в порядок привела, – ответила ей Лиза.
Рядом с кассой стоял позолоченный прилавок в стиле французского рококо. Изощрённый новодел питерской реставрационной мастерской. Под стеклом на красном бархате была разложена мелкая кожгалантерея, тщательно отобранная у проверенного закупщика на Черкизоне. Тот знал толк в кошельках и перчатках. А также брелоки с кроликом в разных позах а-ла «Play-boy», запакованные в аляповатые пакеты лосины, те самые колготки в сеточку и разноцветные шёлковые платки с того же Черкизона.
– Я кассир, а не дизайнер.
– Приведи в порядок прилавок и вытри пыль! – строго повторила Лиза, – А то все журналы уберу в подсобку.
Мурка читала только глянцевые журналы, то есть надписи под фотографиями с ценами. Журналов было много, и она их постоянно «перечитывала». Особенно её любимый «Космо». Там и советы были, как себя вести «по жизни», а главное, с мужиками.
– Я музыку включу. Шеф разрешает, – не услышав одобрительного ответа, она врубила «Ночных снайперов». Охранник у двери, огромный Игорёк, дёрнулся от удовольствия. Ему тоже нравилась эта музыка.
Ты дарила мне розы
Розы пахли полынью
Знала все мои песни
Шевелила губами
Лиза не успела сказать, чтобы она выключила магнитофон, только открыла рот и увидела, что огромная, красная снаружи, с заклёпками, входная дверь открылась, и в их меховой бутик «Элита» вошёл Анатолий.
Анатолий числился одним из основных клиентов. Он часто покупал шубки своим птичкам. Не сказать, чтобы выбирал самые дорогие, иногда даже кроличьи, но зато регулярно. Высокий, статный, в модном спортивном костюме, на шее толстая золотая цепь, во рту зубочистка.
Анатолий зашёл в магазин, как к себе домой – вальяжно и с улыбкой. Сразу поставил на прилавок рядом с Муркой торт в пластиковой коробке, перевязанный розовой бечёвкой, сверкнув крупным перстнем с ониксом на мизинце.
Лизу за кронштейном сразу было не видно.
Анатолий огляделся и бросил Мурке:
– Лизу позови!
Но её не надо было звать, она тут же вышла ему навстречу.
– Все глаза просмотрела, Анатолий! – воскликнула девушка.
Стройная, в чёрном закрытом мини-платье без рукавов, с шёлковыми кудрявыми волосами, правда, после химической завивки.
– Силу собирал. Концепцию! – ответил Анатолий.
– Заказ три месяца, быстрее никак не получится, сразу говорю! – с этими словами она подошла к прилавку, – Ой! Тортик!
Мужчина оглядел её с головы до пят и явно остался доволен.
– Подиум по тебе плачет, Елизавета Алексеевна! Париж, Милан… Может, махнём?
Лиза оставила без комментариев его заманчивое приглашение и перевела разговор на тортик:
– Спасибо за жест внимания! Выкладывайте соображения, Анатолий Петрович!
Она показала ему жестом на стоявший в дальнем углу бутика диванчик, кресло и журнальный столик.
После того, как оба уселись, Анатолий сразу перешёл к делу:
– В декабре, если доживу, юбилей.
– Вы уж постарайтесь.
– Гостей позвал. С аниматорами договорился.
– А с прессой?
– Фигня вопрос. Нужен царский выход. Точнее, королевский. Вот! – тут он достал из кармана колоду карт и выбрал из нее карту с изображением трефового короля. На карте был Петр Первый в доспехах, с голубой лентой через плечо и в красной мантии, отделанной горностаем.
Лиза взяла в руки карту и внимательно её рассмотрела. Но всё же улыбнулась. Ну, невозможно было воспринимать это всё на полном серьёзе.
– Бал-маскарад, что ли?
– Мантию сделаете? Плачу сразу. Деньги с собой.
Мурка вся напряглась и покраснела от напряжения. Опять Лизке нал дают, а она не видит сколько. Почему только её не делают продавщицей? Сто раз уже хозяина просила.
– Со шлейфом? – уточнила Лиза заказ.
– Что? – не понял Анатолий.
– Мантию со шлейфом?
– Я откуда знаю. Как надо, так и шейте. Тебя тоже приглашаю. Вся Жуковка заревёт. Вот тут десятка зелени, – вытащил из кармана куртки набитый конверт и положил на столик, – размеры мои у тебя есть.
Лиза посмотрела на конверт, но пересчитывать деньги не стала.
– Может, пойдём суши поедим в Кемпински? Тут недалеко. Я с водилой.
– Касьяну привет. Никак не могу. Шубы надо продавать.
– А эта? –кивнул он в сторону Мурки.
Лиза не стала отвечать.
– Отличная у вас идея, Анатолий Петрович, бьёт наповал. У вас с царём Петром даже сходство есть. Осталось только город заложить.
Девушка наклонилась и достала с нижней полки столика склеенную стопку чистых бланков и ручку. Анатолий довольный развалился на диване, положив обе руки в разные стороны на спинку.
– Вот расписка. Подпишите, пожалуйста. Номер заказа и деньги.
– Обижаешь! Не впервой! Примерки будут?
– Я позвоню в середине сентября.
– КрАвавый бархат хАчу! Чтобы страшно! – сымитировал Анатолий кавказский акцент.
– Вам в театр надо, Шекспира играть, Анатолий Петрович.
– Вся жизнь – театр, – вздохнул мужчина, – ну, я поехал бизнес делать. Рад был повидаться. Всегда готов к взаимным удовольствиям, Елизавета Алексеевна! – сказал он, вставая.
Оба по-деловому пожали друг другу руки, а Анатолий ещё и умудрился провести тыльной стороной ладони по Лизиной щеке. Залепить бы ему пощёчину, но Лиза сдержалась.
– Как же ты ему эту мантию-то будешь шить? У нас горностая этого отродясь не было. Где его брать-то? –спросила Мурка, как только закрылась дверь.
– Где-то же он есть. Подумаешь, горностай. Это же не марсианское животное.
Зазвонил телефон.
– О! Шеф, наверное. Он всегда чует твои закидоны.
Мурка тут же ответила.
– Меховой магазин «Элита», – важно отчеканила она, – Алло! Что? Да, сейчас, – потом произнесла совсем другим тоном, поджав губы, – Вас, Елизавета Алексеевна.
Лиза взяла трубку.
– Алло! Витя! Да, хорошо. В девять у меня. Замётано.
Положила на место телефонную трубку, поддела указательным пальцем розовую бечёвку на коробке с тортом и пошла по направлению к подсобке, над входом в которую горела табличка «Туда нельзя».
ГЛАВА 2. Друзья
Сергей
Выпускник МГТУ им. Н.Э.Баумана, одного из самых престижных и старейшего технического вуза страны, Сергей Краснов, почти распрощался с мыслями о том, кем мечтал стать на факультете информатики и систем управления. Реальность поставила его сюда, в торговый зал электроники московского магазина. Сергей работал старшим продавцом телевизоров. Офигеть. Если кто-нибудь отважился бы спросить, нравилось ему на своём рабочем месте или нет, то точно получил бы в глаз. Но делать нечего, у Сергея уже появился на свет маленький сынок, и он чувствовал за него ответственность. С матерью ребёнка, на десять лет его старше, он не только не был расписан, но даже с ней не жил. Но пацанчика любил, постоянно к нему заходил и обеспечивал всем необходимым. Как мог. На это уходила большая часть его зарплаты.
Сергей стоял в проёме подсобки и разговаривал по телефону с Ольгой, матерью Димчика.
– А больше ты ничего не хочешь? – спросил он Ольгу раздражённо, – ребёнку уже спать пора в десть часов, а не по гостям мотаться. Заеду в субботу.
Уже заканчивая разговор, он заметил мужчину и женщину с ярко рыжими волосами у самого большого телевизора. Его помощник, Слава, уже стоял около него.
– Сергей, подойди к паре у Sony.
– Вижу, – ответил Сергей и направился к потенциальным покупателям.
– Добрый день! Отличный выбор. Лучший телевизор нашего салона. Последняя модель.
Женщина очень критично посмотрела в его сторону.
– Салона? Хорошо ещё, что вы не с пирожком в руке. А то мы тут стоим – трамвая ждём, – она кокетливо поправила свою замысловатую причёску, – Когда у нас научатся уважать клиентов, молодой человек? В Германии вы бы уже давно потеряли работу за такое отношение, – и обратилась к своему спутнику, – что молчишь-то?
Но тому стало неудобно.
– Леночка, не начинай. Парен почти сразу подошёл.
– Нам надо два таких вот телека. Скидку дашь?
– У нас есть только один, – как можно вежливее ответил Сергей, – и то последний. Я бы предпочёл, чтобы вы разговаривали со мной на «вы».
Женщина тут же развернулась и громко сказала мужчине:
– Пошли отсюда! С этими придурками нельзя иметь дело. Рынок. Я больше сюда ни ногой.
После этих слов они решительно ушли.
– Это парикмахерша какая-то известная, у неё салон на Тверской, – сказал Слава.
– То-то я смотрю у неё на башке чёрти что, – ответил Сергей.
Сказал и задумался. Беспросвет.
– Тебя к телефону, – позвал Слава.
Сергей пошёл в подсобку и взял трубку.
– Да, Вить, я понял. У Лизы в девять.
Звонил его старый друг, одноклассник Витька Муровцев, который ещё что-то говорил, но Сергей увидел, что мужчина и рыжая возвращаются, – потом расскажешь, не могу, клиенты из Германии.
Повесил трубку и поспешил в зал.
Иван
Ресторан «Золотая Ривьера» считался крутым, дорогим, с зашибенныи интерьером и прекрасным сервисом. Шеф-повара привезли из какой-то европейской страны, или он там учился долгое время, или просто был талантливым, или всё в одном. Народ валил в «Ривьеру» с любовницами, друзьями, устраивал свадьбы и юбилеи.
Менеджером ресторана работал Иван Морозов, выпускник истфака МГУ. Наступившие перемены в стране предложили пока, временно, конечно, для него вот такой вид деятельности, и он неплохо справлялся.
Иван поправил галстук и внимательно осмотрел выстроившихся перед ним в ряд троих официанток и троих официантов. Девушки в синих мини юбках и бежевых обтягивающих топах, на головах пластиковые диадемы из букв «Золотая Ривьера», парни в синих брюках и бежевых рубашках, на грудных карманах которых вышито «Золотая Ривьера».
– Стелла, шаг вперёд! – почти скомандовал Иван.
Послышались хихиканья и смешки.
– Так. Рты закрыть! Слушать всем! – продолжил он командным тоном.
Хрупкая невысокая девушка шагнула вперёд. Миловидное лицо было раскрашено яркой косметикой, в ушах сверкали огромные серьги-клипсы из бордовых искусственных камней, на руке красовались спортивные мужские часы на красном ремешке. Колготки в крупную сетку.
– Итак, – начал Иван,– вчера клиентка перевернула стол. Разбито три тарелки и два сервировочных блюда. Напоминаю, кто не помнит: фарфор фирмы Розенталь, хрусталь Валерой энд Бош. Это раз. К тому же, клиенты отказались платить. Это два. Счёт равен трёмстам долларам с копейками. Я слушаю, Стелла! Быстро и по существу.
По лицу девушки уже текли ручьи слёз, а нос покраснел.
– Я не виновата-а-а-а! – вырвалось у неё.
– Ты никогда не виновата. Больше всего проблем почему-то у тебя. Платить всё равно придётся, иначе ты не понимаешь. Да и это не особо работает. Что с тобой делать? – строго спросил Иван и сделал паузу, а потом добавил, – Догадываешься?
– Его Вадик зовут, – прохлюпала Стелла, – Он часто сюда ходит. У него офис рядом. Он оружие продаёт.
– Во-дура! – протянул кто-то из парней.
Иван повысил тон:
– Ты что, юбку перед ним задрала? Плюнула ей в тарелку? Что случилось? Его баба кричала как будто ты ей судьбу сломала о колено. Стелла!
– Она водки напилась. Я им пол-литра в графин налила. А Вадик водку не пьёт, – слёзы не переставали, – Я заплачу-у-у! Больше это не повторится, Иван Андреевич!
– Платить придётся и за счёт и за посуду. Матерям—одиночкам скидки у Лужкова будешь просить, иллюзий на мой счёт не строй! – Иван вытащил из кармана пачку бумажных салфеток и протянул девушке, – быстро приведи себя в порядок.
– Спасибо, – хлюпнула Стелла.
– Дальше, – вздохнул Иван, – Ногти, причёски, туфли, парфюм. Убрать красную помаду, красный маникюр, разные блёстки в волосах и духи, – обвёл всех глазами и принюхался, – про духи больше не повторяю – увольняю сразу. И ещё раз! Стараемся продавать побольше алкоголя! Шабли, шампанское, шевелитесь! Сейчас лето.
Со стороны кухни Иван увидел идущего к нему официанта с телефонной трубкой в руке.
– Вас к телефону, Иван Андреевич!
Иван молча взял трубку и отошёл от группы на пару шагов.
– Да знаю я твои предложения, – сказал он в трубку, – как только я слышу «Рыскин», у меня понос начинается, – пока говорил заметил на столике рядом мутный бокал, поднял его и посмотрел на свет, – ОК, у Лизы в девять. Не очень время для меня подходящее, но сегодня вторник – день пустой. Ладно.
Иван тут же отдал трубку официанту, который ждал, пока он закончит. Официант нагло так на него посмотрел, вильнул задницей и пошёл на кухню. Иван проводил его взглядом.
– Посуду всю проверить на столах. Стелла, вперёд!
– Конечно-конечно, Иван Андреевич,– повеселевшим тоном ответила девушка.
Иван подошёл к окну, поправил занавеску и уставился на улицу.
ГЛАВА 3. Гранд-Чероке
Виктор
Удивительно, но особых пробок сегодня не было. Виктор расслабился, опустил стекло и выставил локоть наружу – новую чёрную кожаную косуху было отлично видно. Он сидел за рулём нового внедорожника Гранд Чероке с мигалкой на крыше, но сегодня ею можно было не пользоваться. Вот если пробки, но от её звука все обычные машины разлетались, как перепуганная стая голубей, а иногда можно было шпарить прямо по тротуару. Неправильно, но если шеф настаивал, ничего другого не оставалось. Главное, никого случайно не придавить.
Виктор Муровцев, выпускник Московского автомобильно-дорожного универа, то есть МАДИ, работал «водилой» одного известного авторитета Паши Рыси. Павел Степанович Рыскин славился крупным «бизнесменом» новой волны, занимался в основном рэкетом и приторговывал всем, чем считал нужным, от памперсов до нелегала. И, конечно, крепко дружил с ментами.
Виктор попал к нему случайно, по протеже одного приятеля-соседа, а так как у Виктора серьёзно болела мать, и на импортные лекарства от рассеянного склероза не хватало вообще, то ради матери он согласился возить Рыскина. Матери сказал, что устроился в правительственный гараж. К тому же, парень он был спортивный, самбист, широк в плечах и явно не глуп, что сразу заметил новый работодатель.
– Возьму, но смотри у меня, – пригрозил Рыскин ему пальцем, – рот на замок и за машиной смотреть, как за своей! Чтобы блестела и переливалась в лучах солнца! – заржал бандит. Вот именно что, по сути он им и был.
К делам начальника Виктора не допускали, сохраняли его нейтралитет, как и прибыль от успешных операций его не касалась. Но зарплата была вполне сносной, и хватало не только матери на лекарства, но и прилично оставалось на жизнь. В разборки и даже разговоры на работе он не лез, в душе ненавидя то, чем занимался. Так, дурачился за рулём, но безобидно.
Например, повыпедриваться на светофоре. Он как раз остановился на красный и заметил, как всегда, завистливые взгляды снизу – из остановившихся на том же перекрёстке «Лад», «Жигулей», стареньких «Рено» и прочая. Достал рабочий мобильный Nokia 1011, символ невероятного успеха и крутизны, почти за две штуки баксов, приставил его к уху и сделал вид, что разговаривает по телефону.
На самом деле он уже всех обзвонил: и Лизу, и Серёгу, и Ваньку. До девяти ещё оставалась уйма времени.
Лиза
По вторникам магазин можно было закрыть в восемь, но не каждую неделю, а через раз. Шеф делал это послабление по какой-то своей неведомой причине. К тому же, сейчас был несезон для меховых изделий – весна. Все уже думали о море, заграничных курортах и новых купальниках. Не все, конечно, а кучка тех, кто ходил к ним в магазин, те, кто лучше всех уже успели приспособиться к новой жизни. Или делали вид, что приспособились, тратя последнее для имиджа.
Лиза быстро переоделась в джинсы, закрыла бутик и пошла на Газетный переулок. От Тверской, где стоял бутик, было совсем недалеко. Она шла к свекрови, Людмиле Васильевне.
Так получилось, что её муж был задержан по ложному обвинению и ждал суда. Якобы Андрей нанёс удар ножом в драке и причинил вред здоровью пьяному придурку, пытавшемуся ограбить заведение и сильно ударившего официантку. Мутная история. В драке участвовало ещё три мужика, но досталось Андрею.
Они и так уже собирались разводиться, так как Андрей не хотел работать, всех вокруг обзывал гнусным мещанами, а Лизу считал беспринципной за то, что вместо того, чтобы заниматься чем-то достойным её диплома лингвиста МГУ, она пошла продавщицей в меховой магазин обслуживать проституток. Это правда не мешало ему открывать холодильник и доставать оттуда продукты, купленные на неправильные деньги. Лиза терпела и постоянно искала выход, но пока ничего не получалось.
По дороге она зашла в химчистку забрать пальто Людмилы Васильевны, купила молока, масла, ветчины, яиц, хлеба и пачку зефира в шоколаде.
Свекровь боготворила Лизу, а Лизе было её жалко, одинокую, брошенную, пожилую. Её родители, оба, и мама, и папа, погибли в автокатастрофе два года назад, и она только последние полгода стала немного отходить от этой ужасной трагедии. Вообще с автокатастрофами у них в роду было что-то нечисто. Мамин двоюродный брат тоже так погиб.
– Добрый вечер, Людмила Васильевна, – поздоровалась Лиза. Она поставила в прихожей пакеты с продуктами, – вот пальто, всё отлично отчистили.
– Спасибо, дорогая! А то я ведь упала в самую грязь, думала уже невозможно будет привести его в божеский вид. Что слышно про Андрюшу?
– Адвокат просил приготовить остальные деньги через месяц. Я почти всё собрала. Пока Андрей будет сидеть в Бутырке. Деньги у него на еду есть.
– Я поговорить с ним хочу, – еле-слышно сказала Людмила Васильевна, – спросить….
– Пока нельзя. Связь только через адвоката. Не волнуйтесь. Вытащу я Андрея. Я знаю, что он не виноват.
Людмила Васильевна обняла Лизу и тут же перекрестила.
– У меня сегодня подружки должны прийти к девяти после работы, я побегу.
– Дай Бог тебе здоровья и сил. Обо мне не думай. Спасибо тебе. Опять принесла еды,– посмотрела старушка на пакеты, – Доброе у тебя сердце. Спасибо, – свекровь вытерла салфеткой слёзы и открыла входную дверь.
ГЛАВА 4. Предложение
Лиза
Дорога домой опять шла через Тверскую. Старенькие кроссовки ещё держались. А вот и антикварный. Что там сегодня интересного? Лиза подошла к витрине, где была выставлена копия картины Серова «Портрет княгини Юсуповой» почему-то в сложной золотой раме. Не важно. Залюбовалась. Главный портретист русского модерна писал Зинаиду Петровну будучи в неё влюблённым, и это чувствовалось. Копия выглядела великолепной.
– Лиза! Прелестная! – услышала она знакомый голос и резко обернулась.
Перед ней стоял Самуил Яковлевич, хозяин магазина, слегка располневший, среднего роста, в очках в золотой оправе, в дорогой тройке с шейным шёлковым платком вместо галстука.
– Вы как скорый поезд, Самуил Яковлевич, из тумана.
– Вы помните, что в прошлый раз я обещал вам показать настоящего Фаберже? У нас есть восхитительная фигурка Вари Паниной, – волнительно как-то заговорил антиквар.
– Чего у вас только нет, – улыбнулась Лиза.
Оба немного даже засмеялись.
– Добрый вечер!
– Сам не верю, но вот принесли.
– Варя Панина, – Лиза задумалась, – это… цыганка, которую Бунин любил? Та, что в Яре пела до революции?
– Её все любили, даже Шаляпин.
– Я сегодня никак не могу, дорогой Самуил Яковлевич, подруги придут в гости, я, может быть, завтра зайду, – сказала и посмотрела на свои большие модные наручные часы. Потом добавила, – Варя Панина умерла на сцене, выпив яду. Вы это знаете?
– Да что вы! Разве? – воскликнул Самуил Яковлевич.
– Да, – Лиза немного нахмурилась, – от неразделённой любви, – и посмотрела своему собеседнику прямо в глаза, – На ней есть красная косынка? На фигурке?
– Вы сводите меня с ума, Лиза! – воскликнул антиквар. Он стоял перед ней в странной позе – руки перед грудью с вложенными ладонями , одну в другую.
– Я зайду! – девушка помахала ему рукой и пошла дальше по улице. Надо было поторапливаться, ребята соберутся к девяти.
Виктор
Пробки, может, сегодня и правда испарились куда-то, а вот парковочного места не было вообще, нигде – ни на обочине, ни на тротуаре. Пришлось перегородить выезд, но ненадолго. Оставил мигающие фары.
Бегом в цветочный магазин.
В белых пластиковых вёдрах-вазах стояли цветы: тюльпаны, розы, каллы, герберы, ещё какие-то, названия которых он даже не знал. В детстве были гвоздики и гладиолусы.
Виктор стоял перед этим изобилием в полной растерянности. Глаза выбрали красные розы.
– Свежайшие, – подошла продавщица в фартуке и с ножницами в руке, – Красные! Сорт «Джулия Робертс», – подождала минуту и спросила, – Вы выбрали, молодой человек?
Но Виктор сомневался и медлил.
– Я выбрал десять лет назад. Давайте ромашки. Вон там, в углу которые.
Продавщица вздохнула.
Для Виктора дело было вообще не в деньгах.
Вышел на улицу с букетом. На проезде стояли две машины и сигналили, но увидев Виктора, заткнулись. Он не спеша подошёл ко внедорожнику, открыл дверь и медленно сел за руль. Зачем он так себя вёл? А чёрт его знает.
Все вместе
По Лизиной квартире можно было изучать интерьеры советской эпохи крепких середничков. Дубовый паркетный пол в ёлочку, обои с золотым теснением, огромные окна, потому что высокие потолки, на окнах тяжёлые бордовые занавески и лёгкие тюлевые по той моде, плюшевая югославская мягкая мебель, сервант с хрустальными бокалами и немецким фарфоровым сервизом. На стенах красовались картины в золотых рамах с натуралистическими пейзажами.
Но всё это уже было в преддверии большого ремонта, так как ковёр был скатан в валик, везде стояли картонные коробки, вёдра с краской, валики, кисточки, строительные рукавицы, мешки с цементом в прихожей, прислоненная к стене сложенная лестница.
За большим обеденным столом со стульями, обитыми таким же плюшем, как и кресла и диван, сидел только Сергей. Иван, с бокалом вина, стоял перед окном в своей излюбленной позе, устремлённый вдаль, Виктор сидел с тарелкой на диване, а Лиза непонятно где-то между ними всеми, то садилась, то вставала. На столе на большом блюде ещё осталось пара кусочков от пиццы.
– Да не жили люди вместе с птеродактилями! Точка. Науке этой твоей такого не надо, – сказал Виктор, проглотив пиццу.
– Во-во, им лучше, если ты сам всё придумаешь, камни эти свои в Перу разрисуешь, но чтобы в концепцию вписывалось, – поддакнул Виктору Сергей.
– Ой, да хватит уже! Умники тут мне втирают, – разозлился Иван, -. Лучше скажите, как бабки делать из воздуха.
– Мне ещё три тысячи осталось собрать для Андрея, – говоря это, Лиза посмотрела на Сергея, но тот отвёл глаза.