Часть первая
Глава 1
В тот злополучный день полковник Андрей Всеволодович Токарев забыл в кабинете свои очки. Он вспомнил об этом лишь тогда, когда уже попрощался с секретарем, запер дверь и направлялся по длинному коридору управления к выходу. Когда до поста дежурного оставалось не более десяти метров, Токарев вдруг похлопал себя по карманам и тихо выругался.
– Что за наваждение? – раздраженно спросил он у самого себя и вслух сделал важное открытие: – Кажется, я впервые в жизни опоздаю к ужину!
Полковник Токарев служил в ФСБ уже пятнадцать лет, последние полгода возглавлял отдел по борьбе с терроризмом и ни разу за все это время не нарушал однажды принятого им самим правила: ровно в шесть он покидал кабинет и сразу же переключался на домашние проблемы. Это золотое правило помогло ему во многом. Во-первых, удержаться в управлении долгие годы, в то время как другие его коллеги, с которыми он начинал вместе работать, давно канули в небытие. Во-вторых, у него крайне редко возникали конфликты с женой, а всем известно, что семейные неприятности частенько сказываются на уровне работы. Токарев никогда не отличался особым рвением, никогда не мозолил глаза начальству, но если уж брался за какое-то сложное и ответственное задание, то справлялся с ним успешно, так как с девяти ноль-ноль до восемнадцати ноль-ноль не думал о домашних делах. Короче, у него было четкое разграничение: дом – это дом, работа – это работа. Ко всему прочему, полковник никогда не брал взяток.
Токарев не боялся перемены власти, так как честные профессионалы были нужны всем. А когда ему предложили пост начальника отдела по борьбе с терроризмом, то без колебаний согласился. Ведь любому президенту, будь он красный, розовый или белый, просто необходимо поддерживать порядок в стране, а тем более, в столице.
Да что тут греха таить: полковник Токарев пока на пенсию не собирался. Да и какая пенсия в неполных пятьдесят? По нашим, российским меркам полковник в сорок восемь еще вполне пригоден для строевой, а уж если Бог послал ему такой ответственный пост, то…
Впрочем, на этот счет Токарев не особенно обольщался. Сегодня он возглавлял отдел по борьбе с террористами, а завтра… Чем обернется это «завтра», полковник не хотел загадывать. Может, орден дадут, а может (и это в лучшем случае) отправят на дачу грядки поливать. Жизнь, она, чертовка, непредсказуема!..
Он постоял в коридоре, еще раз на всякий случай похлопал себя по карманам – а вдруг эти злополучные очки найдутся? Ан нет, не нашлись! Значит, остались лежать на столе. В кабинет возвращаться не хотелось (примета плохая), тем более, что полковник был суеверным человеком. Однако какая-то нечистая сила (да, именно нечистая) заставила Токарева повернуться на сто восемьдесят градусов и медленно направиться к запертой двери.
Несколько секунд полковник топтался у кабинета, раздумывая, забирать эти дурацкие очки, без которых он чувствовал себя не в своей тарелке, или нет. И наконец, решился. Сунул ключ в замочную скважину, два раза повернул вправо, дернул за ручку, переступил порог и… в этот момент зазвонил телефон.
– Что за черт? – вслух выругался Токарев.
Однако он не бросился сломя голову поднимать трубку. Скорее, наоборот: замер и, не поворачиваясь, одними глазами оглядел кабинет. Полковник привык, что на все звонки отвечал его секретарь, который и принимал решение – соединять звонившего с шефом или нет. Но сейчас секретаря на месте не было, ибо рабочий день уже давно закончился. Токарев мог вообще не поднимать трубку. Повернуться и тихо уйти.
Но все то же предчувствие подсказывало, что этот звонок может быть весьма и весьма важным. Возможно, невидимый абонент собирается сообщить сногсшибательную новость (приятную или не очень)?.. Только вот нужно ли ему быть в курсе, полковник еще не решил.
И все же, после некоторых колебаний, Токарев осторожно, как кот подошел к телефону. Нет, он не взял трубку, а уставился на определитель номера. Высветившиеся на маленьком табло цифры свидетельствовали, что звонили из автомата, расположенного в районе Курского вокзала. Токарев озадаченно крякнул и осторожно, двумя пальцами, прикоснулся к телефонной трубке. Затем рывком потянул ее на себя и устало произнес:
– Я слушаю?
– Полковник Токарев? – голос звонившего был невнятным и тихим, словно он прикрывал микрофон носовым платком.
– Да, это я.
– Я звоню вам, чтобы сообщить о готовящемся теракте… – немного скованно начал неизвестный и вдруг заволновался: – Вы меня слушаете?
– Да, конечно! – спокойно ответил Токарев, ни на минуту не сомневаясь в том, что этот поздний звонок не что иное, как чей-то дурацкий розыгрыш.
Номер приемной был известен многим старинным приятелям Токарева, среди которых имелось немало шутников.
Неизвестный доброжелатель смущенно кашлянул и уже увереннее продолжил:
– Первый теракт намечен на шестое июля. В районе Лужников примерно в девятнадцать тридцать будет произведен взрыв. В это время там должен состояться концерт Филиппа Киркорова, могут быть многочисленные жертвы. Второй…
– Погодите, – властно приказал Токарев и, боясь, что звонивший повесит трубку, быстро спросил: – Откуда у вас такие сведения? И кто собирается взрывать Лужники?
– Второй взрыв будет произведен в аэропорту Шереметьево, – бубнил, словно заведенная машина, неизвестный. – Примерно двадцать шестого июля, в шестнадцать ноль-ноль. Вам о чем-нибудь говорит эта дата? Насколько мне известно, именно двадцать шестого правительственная делегация должна будет вылететь в Японию.
Токарев почувствовал, как от внутреннего напряжения немеет тело. В висках застучали невидимые молоточки, перед глазами поплыли разноцветные круги, и полковник впервые в жизни ощутил дрожь в коленях. Это было противно, невыносимо противно вот так стоять, вытянувшись в струнку, и тупо слушать какого-то обкурившегося маньяка. Тем более, что о вылете правительственной делегации Токарев слышал впервые.
– Откуда у вас такие точные сведения? – наконец выдавил из себя полковник. – И кто вы?
– Это неважно. Просто доброжелатель. Я имею к этим взрывам некоторое отношение, но как честный человек решил предупредить вас.
– Поздно же вы сообразили, – не зло пробурчал Токарев. – Ведь сегодня, если я не ошибаюсь, как раз шестое июля!
– Раньше я никак не мог…
– Откуда вам известен номер моего телефона? – сурово уточнил полковник, не надеясь на правдивый ответ.
Доброжелатель, явно чего-то испугавшись, прервал связь. Об этом Токарева известили короткие гудки, повторявшиеся с навязчивой периодичностью.
– Ну и дела, – пробормотал полковник и на всякий случай посмотрел на часы.
Он знал, что все его разговоры прослушиваются и записываются на пленку. Хотя бы поэтому Токарев был обязан как-то отреагировать на этот анонимный звонок. И хотя по мнению полковника сведения неизвестного не заслуживали пристального внимания, он решил не сидеть сложа руки по двум простым причинам.
Во-первых, откуда посторонний мог узнать номер телефона приемной Токарева? Такие данные не давало ни одно справочное бюро. А в телефонной книге этого номера, даже если читать между строк, подавно не было.
Во-вторых, полковник Токарев просто-напросто решил подстраховаться. А вдруг (чем черт не шутит?) взрыв в Лужниках все-таки произойдет. Тогда Токареву ни за что ни про что снесут голову, то бишь уволят в запас за то, что не сумел правильно сориентироваться в ситуации.
Короче, поразмыслив несколько секунд, полковник нажал на рычаг, набрал номер телефона дежурного и попросил немедленно соединить с отделением милиции того района, где находились Лужники.
После того, как его приказ был исполнен, и в трубке зазвучал по-мальчишески задорный голос лейтенанта, фамилию которого Токарев естественно не запомнил, полковник представился. Выдержав подобающую случаю паузу, коротко и ясно изложил ситуацию, не забыв при этом поделиться своими соображениями. Дескать, он знает, что на концерте обычно дежурит несколько десятков работников милиции, но неплохо бы послать в Лужники группу быстрого реагирования. Так сказать, в качестве подкрепления.
К его немалому удивлению дежурный лейтенант оказался толковым малым. Он записал все данные и пообещал, что будет держать полковника в курсе происходящего. Токарев положил трубку на рычаг и задумался. Он сделал все, что мог, и его совесть была чиста. Но что-то мешало полковнику расслабиться и, плюнув на все, закончить этот слишком длинный день рюмочкой коньяку. А коньячок у Токарева имелся. И не какая-нибудь импортная дрянь, а самый настоящий армянский, семигодичной выдержки. И стоял он в дальнем шкафу, за книгами. Только сделай три шага, и…
Однако Токарев не сдвинулся с места, хотя выпить очень хотелось. Он даже облизнул пересохшие губы и нервно застучал пальцами по полированной поверхности стола.
«Позвоню-ка я Ивану Кричевскому, – вдруг подумал Токарев. – Может, он чего посоветует?»
Майор Иван Кричевский работал в секретной школе ФСБ, так сказать, учил новичков коварным шпионским приемам. Но не только обороняться и наступать, применяя при этом разнообразные виды борьбы. Иван был спецом, каких мало, и занимался разработкой всевозможных взрывных устройств – бомбы в фотоаппаратах; в шариковых и чернильных ручках; бомбы в виде жевательных резинок, которые взрывались после того, как соединишь два цвета. Многие из этих «хлопушек» Кричевский придумал и изготовил сам.
«У каждого мужика должно быть какое-нибудь хобби, – любил повторять он. – Одни коллекционируют баб, другие предпочитают все свободное время смотреть на поплавок, третьи орать “гол” или “шайбу”, а я обожаю собирать разные взрывоопасные прибамбасики».
С Иваном Кричевским полковника Токарева связывали давние дружеские отношения. Они познакомились лет семь назад, когда полковнику понадобилась консультация опытного специалиста по «хлопушкам». Нескольких встреч стало достаточно для того, чтобы взаимная симпатия переросла в крепкую дружбу. Несмотря на значительную разницу в возрасте (Ивану было всего лишь тридцать) полковнику Токареву нравилось проводить все свободное время в компании этого молодого, перспективного офицера. Они вместе ездили на рыбалку, вместе отдыхали на полковничьей даче, да и жене Токарева Иван сразу же пришелся по душе.
Кричевский был высоким, красивым молодым человеком с ярко-синими чуть раскосыми глазами. Темные волосы выгодно оттеняли его бледное лицо с едва заметными шрамами возле носа. Эти шрамы были последствием пластической операции, которую Ивану пришлось пережить три года назад. Под нож к хирургу Кричевский попал не по собственной прихоти, а по необходимости – из-за неопытности стажера в метре от Ивана взорвалась граната. Только чудо, да и вера в собственные силы помогли Кричевскому выжить.
Если бы не чересчур тонкие губы, то Ивана вообще можно было бы считать эталоном мужской красоты. Многие художники не отказались бы от такой благодатной натуры – высок, пропорционален, широкоплеч, но не слишком накачан. Все в меру, все при нем. Наверное, многие женщины оборачивались при виде Кричевского, а потом долго смотрели ему вслед, тайно мечтая о таком шикарном любовнике. Но Иван словно и не замечал этого. Он никогда не считал себя писаным красавцем, скорее наоборот. Когда Кричевскому говорили, что он красив, Иван смущался, что-то бубнил себе под нос и покрывался густым румянцем. Такого понятия, как «женщины» для него вовсе не существовало. Нет, он не был женоненавистником, но со слабым полом не желал иметь никаких серьезных дел. Иногда мужская плоть брала свое, и тогда Иван ехал к своей старой знакомой, с которой встречался уже десять лет. Проводил у женщины ночь, а потом напрочь забывал о ее существовании.
– Почему ты не женишься? – часто спрашивал у него Токарев.
Иван лишь пожимал плечами.
– Не знаю, – искренне отвечал он. – Наверное, не встретил еще свою судьбу.
– А когда встретишь, то сразу поймешь, что это и есть судьба?
– А почему бы и нет…
Токарев долго размышлял, прежде, чем позвонить Ивану. Маленькая стрелка его наручных часов неумолимо приближалась к семи, но полковник не торопился.
«Интересно, сколько раз в день районное отделение милиции принимает подобные наводки? – думал он. – Наверняка, девяносто девять процентов из них оказываются ложными… Так что, не стоит беспокоиться по пустякам. Не стоит… Только вот как этот анонимщик мог узнать мой номер телефона? И почему позвонил именно мне? Любое отделение гораздо быстрее среагировало бы на это сообщение… А посоветоваться с Иваном будет не лишним. Нет, не лишним. Только чем он сможет мне помочь?..»
Однако, повинуясь внутреннему голосу, Токарев положил на стол свой дипломат, щелкнул замками, поднял крышку и достал из дипломата сотовый телефон. Он приобрел эту новомодную штучку совсем недавно, всего месяц назад. Но не для того, чтобы выпендриться перед знакомыми, и не потому, что позволяли финансовые возможности. Причина таких невероятных трат была весьма банальной – Токарев хотел сохранить некоторые телефонные разговоры в тайне.
«Вот дожился, – с неприязнью подумал он, набирая номер Кричевского. – Только так я могу быть уверенным на все сто, что мою болтовню с Иваном никто не прослушает».
Однако поговорить со старым другом полковник не успел – телефон, стоящий на столе, громко зазвонил. Токарев нервно дернулся и вновь облизнул губы. Нажал на кнопку «отбой», спрятал сотовый в карман пиджака и схватил трубку.
– Алло?
– Товарищ полковник? Это вас лейтенант Сидорцов беспокоит, из районного отделения милиции.
– Я узнал вас, лейтенант, – Токарев попытался представить себе, как выглядит этот паренек, с которым он разговаривал пару минут назад.
«Наверное, безусый, бледнолицый незаметный тип… Все еще считает свою профессию самой нужной и важной… Взяток пока не берет, живет в общаге, верит, что приносит пользу обществу».
– Да, я вас внимательно слушаю, – полковник попытался придать голосу значимость.
– Вы просили держать вас в курсе… – на мгновение лейтенант заколебался, а потом решительно продолжил: – В районе Лужников никаких подозрительных предметов не обнаружено. Тем более, что сегодня там никакого концерта нет.
– Как нет? – искренне удивился Токарев.
– Концерт Киркорова отменили, товарищ полковник. Певец заболел.
– Ну что ж, я рад, что мои подозрения не подтвердились, – искренне признался Токарев и собирался было повесить трубку, как вдруг почувствовал, что лейтенант собирается что-то добавить.
Он не ошибся.
– Группой быстрого реагирования на территории Новодевичьего кладбища был найден труп молодого мужчины, – как-то устало сообщил лейтенант. – Когда члены следственно-оперативной группы попытались перевернуть тело, прогремел взрыв. В результате десять сотрудников прокуратуры, милиции и медики получили осколочные ранения. Один из милиционеров скончался на месте.
Полковник не сразу нашелся, что сказать. Лишь спросил:
– Труп использовали в качестве взрывного устройства?
– Нет. Экспертам удалось установить, что бандиты подложили под живот жертвы гранату РГД-5.
«Вот оно, началось, – Токарев почувствовал, как невидимые молоточки в голове вновь напомнили о себе. – Значит, этот неизвестный не обманул, и двадцать шестого, ровно в шестнадцать террористы вновь напомнят о себе».
– Личность убитого установлена?
– Да. В кустах, неподалеку от взрыва, оперативники обнаружили дипломат с документами на имя Т. С. Цаплина, а также визитки, бланки и некоторые бумаги, подтверждающие то, что убитый является президентом коммерческого банка «Юнона» и членом Круглого стола «Бизнес России».
– Что ж, спасибо за исчерпывающую информацию, – с усилием поблагодарил полковник. – И предупредите ваше начальство, что завтра мой отдел вплотную подключится к расследованию этого зверского преступления.
Токарев был настолько шокирован этим известием, что даже не попрощался с лейтенантом. Просто положил трубку на рычаг и устало опустился на стул. Но не просидел и минуты – решительно поднялся и быстрым шагом направился в свой кабинет, к заветному шкафчику. Погремел ключами, открыл дверцу, вытащил на свет Божий коньячок и зубами откупорил бутылку. Воровато огляделся, словно в кабинете кроме него мог быть кто-то еще, и приложился к горлышку. Сделав несколько глотков, почувствовал, как сорокадвухградусный коньяк ожег небо. Однако упрямо продолжал пить, продолжал вливать в себя спиртное, давился, но пил, пил, пил. Когда бутылка наполовину опустела, он почувствовал себя намного лучше. Однако ощущение тревоги не проходило. Просто спряталось куда-то вглубь. Токарев допил остатки коньяка, но совершенно не опьянел. Бросил пустую бутылку в мусорное ведро, захватил дипломат и вышел из кабинета. По длинному коридору управления он шел прямо, с гордо поднятой головой. Он не думал о смерти финансиста Цаплина, потому что понимал – смерть банкира не что иное, как первый ход неизвестного, но очень опасного противника, с которым ему, Токареву, придется столкнуться.
Глава 2
Сергей Толоконников, генеральный директор охранного предприятия «Олимп», сидел в своем кабинете и задумчиво перебирал присланные на адрес фирмы счета. В последнее время дела шли не ахти как – в столице развелось так много охранных фирм, что приходилось пахать, как папа Карло, дабы достойно выдерживать конкуренцию.
Еще полгода назад Сергей и думать не думал, что будет заниматься бизнесом. Он возглавлял один из специальных отрядов ФСБ, имел звание майора, воевал в горячих точках, и всегда побеждал. Мало кто знал его настоящее имя, и даже подчиненные обращались к Сергею не «товарищ майор», а так, как было написано в его секретном досье – «Мономах». Тогда он и вправду был Мономахом – смелым, решительным, бескомпромиссным, уверенным в том, что одним своим приказом может перевернуть политическую ситуацию в стране. Да, случалось и такое…
Свою последнюю боевую операцию Толоконников запомнил на всю жизнь: Чечня, горы, взрывы, вражеские снайперы, преследующие отряд по пятам. Вначале бойцов было пятнадцать, затем, после очередной попытки вырваться из оцепления – десять, потом девять… Короче, из Чечни в Москву вернулось трое. Двое отделались легкими ранениями, а Мономаху не повезло – осколок прочно засел в позвоночнике, и Сергею парализовало обе ноги. Только в госпитале он понял, что там, в Чечне их сдали свои же. Сдали, потому что на противоположную чашу весов были положены зеленые, пахнущие нефтью бумажки.
В госпитале Сергей принял важное для себя решение. Он не хотел просто существовать, а хотел жить нормальной полноценной жизнью и быть полезным России. Вот тогда-то он и задумал открыть свое охранное предприятие, потому что кроме, как воевать, ничего больше не умел. И еще, у Толоконникова была заветная мечта – стать на ноги. И хотя врачи не давали никакой гарантии, Сергей был твердо убежден, что когда-нибудь он сможет ходить. А пока приходилось повсюду передвигаться на автомобиле с ручным тормозом и переключателем скорости. Эту машину, переоборудованную специально для инвалида, он заказал в Германии. Толоконников не желал сидеть в четырех стенах, отдавая приказы по телефону, а стремился активно участвовать в деятельности своей компании.
Приезжая в свой офис, он пересаживался в легкую, компактную коляску и с головой погружался в решение насущных проблем. Многие удивлялись, как можно плодотворно работать в таких, мягко говоря, неблагоприятных условиях. Но фирма Сергея выдерживала самую жесткую конкуренцию и назло всем процветала. Охранное предприятие «Олимп» пользовалось отменной репутацией. И в первую очередь потому, что в нем работали настоящие профессионалы. Впрочем, профессиональными охранниками сейчас никого не удивишь. Просто Толоконников однажды пошел на принцип – не иметь никаких конфликтов с законом, и с тех пор четко придерживался этого правила. Даже за очень большие бабки Сергея нельзя было заставить работать на «крестных отцов» города, что особо ценили начинающие бизнесмены. Короче, у «Олимпа» был свой контингент – «новые русские», только-только вставшие на тернистый путь бизнеса. Предприятие выполняло не только охранные функции, но и оказывало детективные услуги. Правда, Сергей четко отбирал клиентуру. Перед тем, как подписывать контракт, старался выяснить о заказчике все и лишь потом давал «добро».
Клиентов Мономах обычно принимал сам. Договаривался заранее, назначал время. Вот и сейчас, мельком взглянув на часы, отметил про себя, что с минуты на минуту к нему должны зайти. Спрятал в шуфлядку счета и небрежно пододвинул на край стола прайс, чтобы сразу же ознакомить клиента со стоимостью услуг. Прошло пятнадцать минут, а клиент все не появлялся.
– Опаздывает, – недовольно пробормотал Толоконников, так как терпеть не мог необязательных людей.
В этот момент сотовый телефон, лежащий на столе, требовательно запиликал.
– Алло? – отозвался Толоконников.
– Сергей Владимирович? – в трубке послышался голос секретарши. – К вам пришли.
Уверенный, что это явился тот самый владелец ресторана, которому назначена встреча, Сергей буркнул, что согласен его принять. Секретарша что-то пролепетала в ответ, но Толоконников не дослушал ее до конца – иногда эта слишком эмансипированная девица его раздражала.
Он прервал связь и с нетерпением уставился на входную дверь. Когда дверь распахнулась, и порог переступила молодая женщина в деловом костюме английского покроя, Толоконников не сразу нашелся, что сказать. Во-первых, он внутренне подготовился увидеть совершенно иного человека, занудного владельца ресторана. Во-вторых, вошедшая была столь красива, что Сергей здорово испугался – не начались ли у него галлюцинации. И лишь когда кабинет наполнил аромат дорогих духов, понял – нет, это ему не мерещится.
– Здравствуйте, – чуть хрипловатым голосом поздоровалась гостья (язык не поворачивался назвать ее «посетительницей»). – Меня зовут Юлия Свиридова, я генеральный директор мебельного салона «Шарм».
– Очень приятно, – медленно протянул Толоконников. – Проходите, садитесь.
Ему и в самом деле было приятно, что такая красивая женщина открыла свое собственное дело. Да что греха таить – Сергей ее сразу зауважал.
Юлия Свиридова решительно направилась к высокому креслу, стоящему у стола, и вдруг заметила инвалидную коляску Толоконникова. Удивленно вздернула брови, но ничего не спросила.
«Ага, значит она пришла ко мне сама по себе, а не по чьей-то рекомендации, – догадался Сергей. – Наверное, прочитала рекламу в газете».
– Обычно прежде, чем принять клиента, я договариваюсь с ним по телефону на определенное время, – как бы между прочим заметил он.
Юлия рассеянно кивнула, открыла кожаный ридикюль и достала из него пачку сигарет.
– Можно?
– Да, курите.
Сергей пододвинул Юлии пепельницу. Женщина щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась и несколько секунд молча посматривала на дым своей сигареты. В ее лице появилось что-то неуловимозагадочное, ну самая настоящая Дама с камелиями.
– Вам нужна охрана? – первым не выдержал Сергей.
Его утомило это многозначительное молчание, словно на первом свидании.
– Да, мне нужна охрана, – как эхо повторила Юлия.
– Что ж, ознакомьтесь с нашими расценками, – Толоконников пододвинул заказчице бланк. – Если они вас устроят, то заполните анкету, составьте график работы вашего предприятия… да что тут говорить, вы все сами прочтете.
– Мне не нужно охранять мой салон, – с чувством продолжила Свиридова. – Мне нужен личный охранник. И самый лучший.
– У нас работают одни профессионалы.
– Что ж, тем лучше, – кивнула женщина. – Я заплачу, сколько нужно, только из этого кабинета я должна выйти не одна.
«Не похоже, что она напугана, – подумал Сергей. – Однако ведет себя, по меньшей мере, странно».
– Вы не подумайте, что я отличаюсь нездоровым любопытством, – издалека начал он, – но сейчас я задам вам несколько вопросов, на которые вы постараетесь ответить искренне. По мере возможности, конечно.
– Задавайте, – равнодушно кивнула Юлия.
– Зачем вам нужен охранник?
– Глупее вопроса не придумаешь. Охранник мне нужен для того, чтобы он охранял меня. Ясно?
– Вам кто-то угрожает?
Свиридова громко фыркнула и нервно затушила сигарету. В ее прекрасных глазах полыхал гнев, а губы искривила презрительная улыбка.
– Это не ваше дело! Не хотите со мной работать, не надо. Я обращусь к другому агентству, где к моим проблемам отнесутся с пониманием.
– Обращайтесь, – спокойно ответил Толоконников. – Я не собираюсь навязывать вам свои услуги… Извините, что не могу проводить вас до двери.
Он ожидал, что Юлия тут же встанет, бросится к выходу, громко хлопнет дверью, однако женщина не сдвинулась с места. Лишь достала из пачки новую сигарету и принялась мять ее в длинных, тонких пальцах.
– Простите меня за грубость, – эту фразу она произнесла тоном кающейся девочки. – В последнее время я нахожусь в несколько подвешенном состоянии. Много работы, вот иногда и срываюсь по пустякам. Я была не готова к вашим вопросам, хотя прекрасно понимаю, что вы задаете их не из праздного любопытства. Мне больно рассказывать обо всем, что со мной произошло, но…
Она сделала эффектную паузу, дабы заинтересовать собеседника. Однако, не заметив в глазах Толоконникова любопытства, продолжила уже совершенно нормальным голосом:
– Несколько дней назад был убит президент коммерческого банка «Юнона» Тимофей Сергеевич Цаплин.
– Да, я слышал об этом.
– Все дело в том, что Тимофей Цаплин был моим любовником. Мы познакомились полгода назад, на одной из презентаций. И я, и он считали себя независимыми людьми, и для каждого из нас на первом месте была карьера. Возможно, именно поэтому я три года назад развелась со своим мужем, а Цаплин ушел из семьи и того раньше. Мы оба и не мечтали о настоящей любви, но разве она нас спрашивала? Пришла и все тут…
Юлия тяжело вздохнула, и Сергей понял, что она переживает случившееся гораздо глубже и сильнее, чем хочет показать.
– Мы окунулись в это чувство с головой, – с усилием продолжила Свиридова. – И совсем забыли о работе… Это был восхитительный период безумства. Во время обеденного перерыва он заезжал за мной на своей машине, и мы отправлялись в «Националь», где Тимофей снимал самый шикарный номер на час. Иногда этот час затягивался до вечера, мы возвращались каждый в свою квартиру, а на следующее утро посыльный приносил мне букет альпийских эдельвейсов. Мы посылали друг другу на пейджер бесстыдные сообщения, делали сумасшедшие подарки, сбегали с важных мероприятий, а все наши дела решались сами собой.
– Многообещающее начало, – не преминул заметить Толоконников.
– Да, только в один прекрасный момент я обнаружила, что количество запущенных дел превысило все допустимые пределы. В моей фирме царит сброд и шатание, все висят на телефонах, а секретарша меняет цвет ногтей по пять раз в день. Я взяла себя в руки и принялась затыкать образовавшиеся дыры. Медовый месяц закончился, и мы оба это понимали. Нет, мы не перестали любить друг друга. Просто он, в отличии от меня, не хотел откладывать деловые свидания и честно признавался, что на меня у него почти не остается времени. Он компенсировал несостоявшиеся встречи шикарными орхидеями, дорогими украшениями. Я стала тосковать, и у секретарши опять появилась возможность висеть на телефоне. Но в один прекрасный момент я поняла, что так дальше продолжаться не может. Я купила себе два новых платья, слетала в Париж, короче, начала сражаться с депрессией. В наших отношениях наметился бесплодный, но стабильный и мирный период. За месяц до смерти Тимофей сделал мне предложение, но я ему отказала.
– Почему? Вы ведь любили его.
Юлия грустно усмехнулась.
– Работа отнимает у меня так много времени и сил, что на домашние дела почти не остается энергии. А если бы я вышла замуж, то… Знаете, ведь все мужчины эгоисты. И хотя они утверждают, что терпеть не могут истерик и выяснения отношений, в отсутствие таковых начинают скучать. К тому же, они обожают, когда им смотрят в рот и бесконечно повторяют, что он – самый умный, самый гениальный. И при всем при этом бесконечно кормят, кормят, кормят… Впрочем, что я вам объясняю? Вы сами прекрасно все понимаете… Правда?
– И что было дальше?
– Дальше? – Юлия на мгновение задумалась. – Я продолжала заниматься своей фирмой, вела деловые переговоры, открывала новые магазины. Тимофей с головой окунулся в проблемы своего банка. Мы стали встречаться крайне редко – раз в неделю. Возможно, наша связь продолжалась бы многие годы, если бы его не убили.
– Расскажите мне все, что вы думаете об этом, – мягко, но твердо попросил Толоконников. – Я имею ввиду его смерть… Ваш друг стал случайной жертвой разборок, или преступники охотились именно за Тимофеем Цаплиным?
Юлия пожала плечами и достала из пачки новую сигарету – третью за последние полчаса. Перехватив взгляд Сергея, виновато улыбнулась, дескать, у каждого из нас свои недостатки.
– Во время последней нашей встречи, как мне показалось, Цаплин был чем-то обеспокоен, – она с наслаждением затянулась и выпустила тонкую струйку дыма через нос. – Цаплин назначил мне свидание в клубе «Максим», я чуть опоздала. Минут на пятнадцать, не больше, но он почему-то здорово разозлился. Ни с того, ни с сего стал отчитывать меня при всех. Я обиделась, потому что не смогла прийти вовремя не по своей вине. Попыталась объяснить ситуацию, но Тимофей даже не пожелал меня слушать. Тогда я заявила, что он не имеет никакого права так унижать меня… Короче, мы поссорились, и я уехала домой. Когда я поднялась в свою квартиру, то получила от Тимофея сообщение на пейджер. Он просил простить его и обещал приехать в восемь. Я прождала его всю ночь, но он так и не появился. На следующий день я узнала, что Тимофей погиб.
– Грустная история, – согласился Сергей. – Но что заставило вас обратиться в наше агентство?.. Страх?
Юлия отрицательно покачала головой.
– Нет, это чувство нельзя назвать страхом. Скорее, предчувствием опасности. Знаете, последние несколько дней меня не покидает ощущение, что за мной следят.
– Можно поконкретнее?
– Куда бы я не поехала, меня повсюду сопровождает зеленая «Вольво» с затемненными стеклами. Машина держится от меня на почтительном расстоянии, и мне ни разу не удалось разглядеть ее пассажиров. Мне почему-то кажется, что эта слежка как-то связана со смертью Тимофея.
– Может, это ваш тайный воздыхатель? – предположил Сергей.
– Нет, – категорично заявила Свиридова. – Только идиот будет обращать на себя внимание таким образом. А если вы правы, то почему этот тайный воздыхатель так лихо укатил от меня, когда я попыталась вступить с ним в контакт?