Европа во времена Первой мировой войны. Дневники посла Великобритании во Франции. 1914—1918 годы

Глава 9
Апрель 1915 года

2 апреля 1915 г. Читаю отчеты освобожденных французских пленных о том, как в Германии обращаются с пленными британцами: жестокость по отношению к нашим несчастным соотечественникам и их унижения поражают и демонстрируют почти немыслимую подлость. Плохое отношение слегка отличалось в нескольких тюрьмах и концентрационных лагерях, но так незначительно, что, очевидно, над пленными издеваются по приказам сверху – возможно, с самого верха. Неизменные достоинство и стойкость наших соотечественников на фоне столь ужасного обращения изумляли и восхищали пленных французов. В городе Сан-Кантен прятались многие англичане, которые не были ранены; немцы устраивали на них ночные облавы и расстреливали всех, кого находили, а также тех, кто их укрывал.

В итальянских газетах пишут, сколько хочет Италия и что она ожидает получить в уплату за свою честь. Оттеснить Австрию назад к Адриатике значило бы толкнуть ее в объятия Германии или того, кто займет место Германии после войны, и оставить ее на милость России. Вместо прямого выхода к морю у Австрии останется лишь проход к Черному морю через Дунай или дорога через Германию к Балтийскому и Северному морям. Ей придется получить разрешение на проход через итальянскую территорию к Триесту и т. д. По-моему, ошибочная политика полагаться на Россию и Италию и делать первую хозяйкой Черного моря, а вторую – госпожой на Адриатике.

3 апреля 1915 г. На обеде у Анри де Бретейля были Жозеф Рейнах и Сассун^[150], который служит при штабе генерала Роулинсона. Рейнах не верит, что голод заставит немцев склониться к миру; скорее их поражение будет вызвано нехваткой меди.

Из политических причин ускорили артиллерийский обстрел Дарданелл до того, как были завершены все необходимые приготовления. Операция будет гораздо серьезнее, чем считалось ранее. Через месяц после первого выстрела мы должны были подойти к Константинополю; кажется, операция началась 18 февраля, но с тех пор мы продвинулись мало, а наши войска находятся в Египте.

4 апреля 1915 г. Приходила мадам Х.; она выражала протест против того, что считает излишним почтение, с каким здешнее правительство относится ко всем требованиям русских. При малейшем возражении Извольский твердит о союзе, даже в поддержку самых банальных вопросов. По мнению мадам Х., Делькассе в его департаменте очень критикуют и не любят из-за того, что он вечно уступает Извольскому. Са мая сильная личность в правительстве – Мильеран, а Бриан – самый способный; они были большими друзьями в прошлом составе кабинета, но Мильеран и его жена считают, что Бриан покинул Мильерана, когда тот подвергался нападкам и вынужден был подать в отставку из-за того, что восстановил в должности антидрейфусара Пати де Клама. Мадам Х. говорит, что Пати де Клама трижды упоминали в депешах с начала войны. Политическая необходимость снова свела Мильерана и Бриана, и они действуют согласованно. В Бордо они и Делькассе выступали против скорого возвращения правительства в Париж, но верх одержал Пуанкаре при поддержке радикал-социалистов, которые хотели вернуться в Париж, а именно Оганьера, Мальви, Самба, Геда и т. д.

Мне нанес визит (первый примерно за три месяца) Ярд-Буллер, который приехал на выходные из Шантийи. По его словам, встреча Китченера и Френча, а также Мильерана и Жоффра прошла удовлетворительно. Во французском штабе царит уверенность; насколько мне известно, хотя и не с его слов, и Френчу, и Жоффру не нравится Дарданелльская экспедиция, так как она лишает их подкреплений, на которые они рассчитывали перед наступлением.

Италия делает вид, что предпочитает платоническое влечение ее нынешних любовников, которые почти не обещают наград, предложениям новых обожателей!

7 апреля 1915 г. Получил от Делонкля^[151] – который, хотя сейчас и не имеет политического веса, в курсе того, что говорит публика, – меморандум о Константинополе и проливах. В нем Делонкль пишет: «Il ne suffit pas de préparer et d’obtenir une victoire chèrement payée, mais qu’il faut assurer un lendemain. Or, ce lendemain semble avoir été trop facilement ajourné pas les dirigeants de la pensée commune. La thèse de la Presse des Alliés est qu’il faut démolir l’Empire Germanique, faire une Pologne avec une partie de la Prusse orientale, de la Silésie, de la Pologne Russe et de la Galicie: remettre Trieste et le Trentino à l’Italie: agrandir la Serbie en lui donnant la Bosnie et l’Herzeg ovine, la Croatie et la Dalmatie jusqu’aux portes de Trieste, et, après remaniement des frontières Roumanies, Bulgares, Serbes, et Helléniques, laisser Constantinople à la Russie»^[152].

Перейдя к образованию Польши и связанным с этим трудностям, он пишет: «L’inquétude s’augmente quand on voit le Saint Synode à la veille de réaliser ses ambitions séculaires de pénétrer d’un côté à l’Ouest, par la Serbie,jusqu’à l’Adriatique, et de l’autre à l’Est jusqu’à Constantinople»^[153].

От имени цивилизации он выражает протест против такого грубого нарушения: Священный синод – хозяин в Пуле и Стамбуле, славяне наводняют Адриатику, греческий крест у ворот Рима, православные хозяйничают в Константинополе и занимают главенствующее положение в Румынии, Болгарии, Греции, Анатолии, проникают к Святым местам, угрожают Суэцкому каналу и передают Багдадскую железную дорогу в руки России, а именно: Скутари в Малой Азии и Кавказ. Все труды Англии и Франции на Западе будут сведены на нет, Средиземное море больше не будет свободным, и возникнет необходимость ковать с остатками Германии новое оружие против гегемонии, победить которую будет очень трудно.

Затем он рассуждает о необходимости противодействия Священному синоду: «L’Orient sera-t-il Russe ou international? Voilà la question. International par l’Angleterre, la France et la Russie: les deux premières de ces puissances peuvent imposer comme il leur plaît un régime de justice et de liberté, en exigeant après l’occupation à trois de Constantinople, l’établissement d’un régime à trois tant à Constantinople qu’à Jérusalem: la création sur l’Adriatique d’un état de garantie contre le Saint Synode et enfin la réconstitution d’une Pologne réellement indépenante et don’t les peuples à quelque confession qu’ils appartiennent seront libres.

Pour une oeuvre de ce genre toutes les forces libérales et révolutionnaires de l’Europe sont prêtes à se mettre en mouvement. L’Angleterre manquerait-elle pour la première fois au rendez-vous???»^[154]

В беседе с Грэмом Делонкль сказал, что общественное мнение во Франции, возможно, питает сильное нерасположение к планам России утвердиться в Константинополе. Парламентарии не верят, что ей это позволят; все считают, что в конце концов там учредят международное правление в той или иной форме. Делонкль считает, что, если Россия завладеет Константинополем и проливами, прошлая политика Великобритании будет доведена до абсурда. Любая великая держава, которая владеет Дарданеллами, может сделать пролив неприступным. Маленькие Балканские страны будут отданы на милость России, которая будет доминировать над всем Ближним Востоком и Восточным Средиземноморьем. Странный исход долгого конфликта из-за Багдадской железной дороги, если она получит конечную станцию на территории России, на Босфоре. Если Россия утвердится не только на Кавказе, но и на Босфоре, Месопотамия окажется бесполезной для Англии.

Как сообщают из надежного источника, здесь (в правительстве) питают опасения, что Италия может принять Трентино в качестве взятки от Австрии за свой нейтралитет и в конце войны попытается шантажировать Францию, чьи войска будут истощены. Италия потребует другие уступки своим амбициям на Адриатике и в других местах.

Жан Дюпуи, вице-президент Сената, несколько раз бывший министром (торговли и промышленности, общественных работ, почт и телеграфов и т. д.), а теперь владелец издания «Пти Паризьен», получил письмо от А. Маргиломана, председателя Консервативной партии Румынии, в котором тот выражает протест по поводу обвинений, выдвинутых против него газетой Клемансо «Скованный человек» и другими. Его обвиняют в том, что он якобы германофил. Маргиломан утверждает, что положение Румынии очень опасно и трудно. Она помогала России в войне против Турции 1877 года, и в результате по требованию России на Берлинском конгрессе ее вытеснили из Бессарабии. Если Румыния объявит войну, чтобы получить Трансильванию, возможно, ею снова пожертвуют из-за требований сохранить целостность Венгрии ради политического равновесия. Больше всего Румыния боится Россию, а обещаниям России веры нет. Если Англия даст официальные заверения, что Румыния получит Трансильванию, будет ограждена от нападок Болгарии и сможет защищаться, Маргиломан склонится в пользу того, чтобы страна немедленно присоединилась к Антанте.

Далее Маргиломан пишет, что, судя по сведениям из российской прессы и заявлениям Думы, Россия, при согласии Англии и Франции, собирается захватить Константинополь и проливы, что отдаст румынскую торговлю всецело на милость России. Экспедиция в Дарданеллы не убеждает Румынию, и ей необходимо проявлять большую предусмотрительность.

Вторжение болгарских отрядов на сербскую территорию – ясное указание на желания правительства Болгарии. Если Константинополь скоро будет взят, это умерит храбрость Фердинанда^[155] и его друзей. Его свергнут или обяжут примкнуть к своему ненавистнику из России.

8 апреля 1915 г. Уинстон Черчилль вмешивается в дела повсюду; он пагубно импульсивен. Говорят, на него произвели такое сильное впечатление первые обстрелы крепостей на Дарданеллах корабельными орудиями, что он сразу же потребовал обстрелять Гельголанд и Куксхафен, совершенно забыв о том, что в их обороне участвуют немецкие корабли, в то время как у турок нет ничего достойного, кроме «хромых уток» «Бреслау» и «Гёбена».

9 апреля 1915 г. Будет превосходно, если запрет короля на спиртное в его дворцах вызовет умеренность среди рабочих классов. Но мне кажется, что попытки предотвратить, по закону или административными мерами, потребление спиртного – крепких напитков и пива – рабочим классом окажутся опасными и глупыми. Они вызовут очень сильное недовольство, если не хуже; более того, в силу привычки или по законным причинам алкоголь в каком-либо виде или пиво почти незаменимы. Если сокращение алкоголизма сочтут требованием национальной безопасности и пабы придется закрыть, работодатели вынуждены будут выдавать ограниченное количество спиртного тем своим работникам, которые его потребуют, с вычетом стоимости из их заработков.

11 апреля 1915 г. Какая из сторон даст Италии то, что она хочет, и дадут ли ей что-либо вообще? Если она не проявит благоразумие и еще промедлит, окажется, что она, как Стрекоза из басни, «лето красное пропела». Для нас было бы лучше, если бы на Адриатике хозяйничала Италия. Куда менее желательным будет, если сильное положение займут там славяне, через Сербию, а Россия станет поддерживать их с Черного моря через Болгарию.

Вчера ужинал у моего соседа Эдмона. За столом сидели старый Бремон, 82 лет, который очень болен, Алле-Клапаред, который недавно чудом избежал смерти, Жозеф Рейнах и жена Джимми Ротшильда, очень славная женщина. Разговор вращался вокруг войны и госпиталей: Рейнах многие из них посетил. Он побывал в больницах французского Красного Креста и госпиталях, британских, американских и русских. По его словам, британские госпитали – образцы чистоты, наша вакцина от тифа лучше французской, и в результате смертность в британских госпиталях гораздо ниже.

Делькассе поделился со мной своими личными взглядами на условия мира, на которые надеется. Германия не должна сохранять территории на левом берегу Рейна. То, что не заберет Франция, отойдет Бельгии; возможно, кое-что получит Голландия, если будет хорошо себя вести. Таким образом, в дополнение к Эльзасу и Лотарингии Франция получит Мангейм, Майнц, Кобленц, Бонн и Кёльн. Дюссельдорф находится на правом берегу. Все немецкие колонии распределяются между союзниками, а Эссен необходимо взорвать. Пруссия уступает Польше Данциг и Познань; военную систему Германии необходимо разрушить; Северный Шлезвиг возвращается Дании; Кильский канал переходит под международное управление, подобно Суэцкому каналу, а все укрепления сносятся. Бывшие государства, входящие в состав Германии, восстанавливаются в ущерб превосходству Пруссии. Силезия отходит России, а Румыния получает Трансильванию и Буковину. Вместо теперешней двойной Австро-Венгерской монархии образуется тройная: Австрия, Венгрия и Богемия-Моравия. Галиция отходит Польше; то, что остается от Австрии (после предоставления Венгрии выхода к Адриатике), отходит Италии, то есть Трентино, Триест, Истрия и т. д. Сербия получает Боснию и Герцеговину и все, что ей удастся выжать из Австрии. Делькассе не сказал, что должна получить Франция в Малой Азии. Удастся ли настолько поставить Германию на колени, чтобы выжать из нее все то, о чем он говорит, и даже больше?

14 апреля 1915 г. Снова приезжал Мюррей Элибанк по нефтяным делам. По его словам, правительство собирается выкупить «эту отрасль», которая обойдется по меньшей мере в 250 миллионов фунтов стерлингов. Мы стремительно продвигаемся к коллективизму.

Полковник Хауз, близкий друг президента Вильсона, который побывал не только в Лондоне и Париже, но и в Берлине, пытаясь выяснить, как там отнесутся к американскому вмешательству, вчера был в Елисейском дворце. Насколько я понимаю, после посещения Берлина он не считает, что сейчас самое подходящее время для интервенции. Кто, кроме, может быть, Вильсона и компании, мог бы предположить, что такое время настало или когда-нибудь настанет? Пусть американцы занимаются своими делами и следят за поведением своих немцев.

Слышал из надежного источника, что Жоффр восхищен превосходными боевыми качествами британских солдат. Что же касается трений между Китченером и Мильераном, а также между Френчем и Жоффром, Делькассе считает, что, вместо обмена посланиями через штабных офицеров, Френчу и Жоффру необходимо чаще встречаться лично. Французы не всегда поддерживают Френча, когда он рассчитывает на их помощь, и иногда Жоффр тщетно ждет от британцев сотрудничества.

В конце февраля, когда генерал По был в Бухаресте, Маргиломан, чьи прогерманские симпатии широко известны, предположил, что Франции пойдет на пользу заключение

сепаратного мира с Германией, поскольку в конце войны они останутся единственными великими державами в Европе и возникнет франко-германская гегемония. Генерал По ответил: по его мнению, Маргиломан заблуждается, так как Франция сражается за свободу, а не за гегемонию. Этот Маргиломан в начале войны всерьез отстаивал прогерманскую политику, но, выяснив, что общественное мнение против него, благоразумно отрекся от своих взглядов, чтобы сохранить руководство Консервативной партией. Если итальянцы присоединятся к Антанте, румыны поступят так же; Болгария окажется в сложном положении, и ей придется занять ту или другую сторону.

Пуанкаре поздравил меня, услышав, что я вскользь обмолвился об аэропланах, которые попытаются сбросить бомбы на Елисейский дворец: «Pourvu que l’on vise bien»^[156]. Я ответил: до меня доходят слухи, что эти слова приписывают мне, но мне приписывают многое из того, чего я не говорил. Пуанкаре пожалел, что не я автор «un mot si spirituel»^[157]. Как быстро распространяются слухи! Мадам де Шевинье клянется, что я произнес эти слова за ужином у нее дома в августе.

Сегодня за ужином у Эфрусси были Севастопуло, Адриен де Мун, Жозеф де Гонто, Анри де Бретейль и один неназванный господин. Анри де Б. подсчитал, а Севастопуло согласился, что к 1 февраля 1916 года, даже если допустить большой урожай в 1915 году, в Германии не будет хватать продовольствия, если сохранится блокада, и что немцы, будучи расчетливыми, заключат мир в конце сентября, чтобы не допустить настоящего голода в Германии после 1 февраля и дать время на обсуждение условий мира.

15 апреля 1915 г. Приезжие из Англии говорят об унынии; здесь царит большая уверенность.

16 апреля 1915 г. Приходил Риджли Картер, чтобы пригласить меня к завтрашнему ужину, где будет Пирпонт Морган. Он описал подлинный случай немецкой жестокости, за который поручился очевидец-американец, агент брюссельской страховой компании. Бельгийцы избегают ходить в модный ресторан, который часто посещают немецкие офицеры. В другой ресторан, где ужинает бельгийское общество, вошли пять офицеров, которые приказали официанту обслужить их, а не «этих сволочей». К метрдотелю обратился один пожилой бельгиец, которому почти 80 лет и которого очень уважают в Брюсселе: «Après que vous aurez servi ces messieurs, j’espère que l’on ne me négligera pas entièrement»^[158]. Один из немецких офицеров подошел к старику, ударил его кулаком по лицу и сбил с ног метрдотеля, который попытался заступиться за старика. Когда немецкие офицеры пришли на поле для гольфа, они приказали всем, кто там находился, нейтралам и бельгийцам, немедленно освободить место. По мнению страхового агента, большинство жестокостей совершаются по приказу немецкого командования. Поодиночке немцы ведут себя лучше. По-моему, все зависит от человека. Офицеры воспитаны в рамках определенной системы, и, только когда их лучшие стороны восстают против военной муштры, они становятся человечными.

Приходили два посланца Комитета по вооружениям, председателем которого является Ллойд Джордж, спросить об организации торговли продукцией военных заводов и о росте ее производства. Один из них некий Муар, инженер компании Пирсона, а второй – владелец сталелитейного завода, Лобниц, из Ренфру, где делают землечерпалки и пр.

Мюррей, с которым мы гуляли в Багателе – в начале войны парк закрыли и вновь открыли совсем недавно, – говорит, что Ллойд Джордж слишком спешит в вопросе о спиртных напитках и пиве. Мы всегда бросаемся из одной крайности в другую; Томас, лидер железнодорожников, против таких крайних мер. Кабинет позволил сторонникам трезвости одержать легкую победу.

Один американский газетчик, приятель Мюррея, уверяет, что в Германии не будет дефицита продовольствия: много продуктов попадает туда через Италию и Швейцарию. Он побывал в Берлине и на фронте в Польше и находит немецкую организацию превосходной. Он говорит, что вскоре будет предпринята серьезная попытка заключить мир с Францией и что ненависть к Англии и англичанам ужасна. Его фамилия Говард, и он управляет 600 с лишним американскими газетами!

Лично я не могу поверить, что распределение продуктов по карточкам и вопли о голоде в Германии – всего лишь притворство с целью завоевать сочувствие нейтральных стран. Если бы в Германии не боялись дефицита продовольствия, немцы не резали бы своих свиней и не платили бы огромные деньги за продукты из Италии и Швейцарии.

17 апреля 1915 г. Два посланца Ллойд Джорджа вернутся домой в убеждении – вопреки мнению Ллойд Джорджа, сформированному под влиянием официальных заверений Франции, – что лучше наращивать производство в крупных компаниях в Соединенном Королевстве, чем поощрять небольшие фабрики, где производят другие товары, чтобы там переоборудовали мощности на производство снарядов. После девяти месяцев войны здешний опыт в создании малых предприятий не приносит удовлетворения: им требуется много времени для того, чтобы наладить производство, а их продукция лишь в последнее время стала тем, что ожидалось уже давно. Однако, по-моему, господа из Лондона пришли к выводу, что стремление Ллойд Джорджа переоснастить небольшие предприятия – ошибка.

Сегодня за ужином я познакомился с Пирпонтом Морганом, который утром отбывает в Лондон через Булонь. Другими гостями были полковник Хауз с супругой, Гарретты – в Бордо он был представителем США – и миссис Маршалл. По словам Пирпонта Моргана, полковник Хауз считает, что время для американского вмешательства еще не пришло. Гарретт говорит: покупка всего урожая американского хлопка обойдется нам во столько же, сколько стоит неделя войны. Мы сделаем удачное капиталовложение в двух смыслах: лишим Германию необходимой составляющей для изготовления взрывчатых веществ и получим запас товара для использования или продажи после войны.

Принц Артур Коннаутский^[159] ужинал в «Рице» со своим начальником и Джонни Уордом^[160]. Обсуждали вручение британской награды генералу Монури.

Некоторые считают, что Германия провоцирует Соединенные Штаты, Голландию, Данию и Норвегию, дабы подготовить население Германии к мысли о том, что, хотя Германия сильна, она не может сражаться со всем миром и потому должна сейчас заключить мир и подготовиться еще к одной попытке при более благоприятной возможности. Весь немецкий народ, верхи и низы, ненавидит нас пылко и упорно. Поэтому мы должны помнить: они согласятся заключить мир, если их не вынудят к иному, с тем чтобы впоследствии возобновить борьбу с нами с некоторой надеждой на успех. Наша терпимость ни в коем случае не смягчит их ненависть и дух мщения; ее лишь сочтут слабостью. Мы должны лишить их, по возможности человечно, любого шанса причинить нам вред на максимально долгий период времени. Необходимо разрушить все их военные заводы и фабрики по производству оружия, распустить вооруженные силы и чинить всевозможные препоны на пути их воссоздания. Необходимо выжать из Германии огромную компенсацию с помощью длительной оккупации за германский счет; осуществить ее расчленение, не силой, но поощрением. Я знаю, что против всего этого можно возразить: возможно, Германия пригодится нам как противовес гегемонии России: toute puissance^[161] России, которую мы по глупости поощряем, будет представлять опасность. И все же я бы не рассчитывал на то, что немцы помогут нам противостоять этой силе. Мы должны заключить оборонительный союз с Францией, Бельгией и Голландией. Россию можно попросить участвовать в гарантии целостности и независимости этих государств меньшего размера, но не Германии.

Титтони говорит, что Италия вот-вот вступит в схватку.

18 апреля 1915 г. Чудесный весенний день; все так зеленеет!

Китченер советовался со мной по поводу указа о ношении нашей военной формы во Франции, который он намерен выпустить. Здешние генералы не сумеют выполнить запретительные условия указа без помощи французских властей. Я сказал ему, что их согласием и сотрудничеством необходимо заручиться до выпуска указа. И исходить он должен не от члена правительства, а от Джона Френча. Сегодня видел на Елисейских Полях английского химика во французской военной форме; утром он носит хаки, поскольку работает в госпитале британского Красного Креста – меняет внешность, как комик Фреголи!

20 апреля 1915 г. На джентльменов, которых Ллойд Джордж прислал сюда на разведку, произвело сильное впечатление то, что они увидели. Заводы «Рено» выпускают 6 тысяч снарядов в день. Все так; но понадобилось шесть месяцев, чтобы достичь такого результата. Кроме того, компания «Рено» исключительно хорошо организована. Подобных результатов можно добиться и в Англии, и раньше, чем через полгода, но может ли британское правительство позволить себе ждать? Более того, сталь для снарядов поставляет французское правительство, которое несет издержки за дефекты стали, трещины и т. д., в то время как другие заводы выплавляют сталь для снарядов сами. Два джентльмена, посланные Л. Д., недавно посетили одно предприятие, где результаты оказались совсем не удовлетворительными – как в плане производственных затрат, так и объема выпускаемой продукции. Предприятие финансируется государством, которое поставляет сталь. Станки куплены в Америке; завод управляется плохо, снаряды делают неквалифицированные рабочие. Количество отбракованных снарядов очень велико. Предстоит проинспектировать другие заводы.

Сазонов, как обычно, ставит себя в дурацкое положение. Делькассе очень возмущен.

25 апреля 1915 г. Вчера вернулся Грэм. Он пересек Ла-Манш с офицерами, спешно вызванными в свои части из отпусков; вызовы прислали и тем, кто находится здесь и может передвигаться. Немцы делают отчаянные усилия прорвать фронт. Судя по сводкам, повсюду ведутся ожесточенные бои. Будем надеяться и молиться, что эти попытки станут последними перед отступлением и закончатся провалом. Судя по рассказу Мюррея Элибанка о его поездке в Реймс, за последние несколько недель немцы немного продвинулись на юг, между Компьенью и Реймсом, однако не перешли Эну.

Сейчас что-то происходит и в Дарданеллах – неизвестно, плохое или хорошее. Если хорошее, голодные итальянские, румынские, греческие и балканские шакалы поспешат присоединиться к дележу побежденной Турции и нападкам на обманутых австро-венгров.

Утром я нанес обещанный визит Элен С.: получили новости о прорыве немцами французских позиций возле Ипра. От одного французского офицера, только что прибывшего с передовой, она узнала, что немцы прорвали французские позиции и продвинулись на восемь километров. Она боится наступления германских войск на Кале. Ярд-Буллер сообщил морскому атташе, что немцы продвинулись на три, а не на восемь километров, да и то из-за нехватки резервов у французов. Канадские полки преградили немцам путь и удерживают отвоеванные ими позиции^[162]. Источники, заслуживающие доверия, сообщают, что высадка в Дарданеллах началась благоприятно: пусть так же продолжается и дальше!

27 апреля 1915 г. Сегодня к обеду приходил Валентин Чироль. Он вернулся из Индии, где был в составе комиссии, председателем которой является Ислингтон. Чироль ничего не знает о якобы продлении полномочий Чарли Гардинга^[163] до конца войны. Три недели назад Ч. Г. определенно еще ничего не знал. Чироль говорит, что он молодец, пользуется популярностью у местного населения и оказывает большое влияние на племенных вождей, но был бы рад немного отдохнуть. Здоровье у него в порядке, но семейное горе стало для него тяжким ударом. Что же касается положения в Индии, Чироль говорит, что оно не совсем удовлетворительно, но могло быть и хуже. Наблюдается подводное течение в виде подстрекательства к мятежу мусульман, однако оно оказалось недостаточно сильным, чтобы мятеж разразился, когда началась война.

Я, не видевший ужасов войны, становлюсь кровожадным и мстительным и начинаю думать, что мы должны применить репрессии после бесчеловечного поведения немцев. Их зверства невозможно остановить мягкими упреками со стороны нейтральных государств.

Утром встречался с Русполи: спросил его, как он себя чувствует. Видя его изумление, я добавил: наверное, я ошибаюсь, так как решил, что прошлой ночью он не ночевал дома! Полагаю, он очень глуп, ибо он должен знать, что все связано с Италией.

После обеда виделся с Делькассе. Все либо требуют больше, либо отказываются от его обещаний. Аппетит Румынии возрос. Сербы, ввиду плохого поведения болгар, отказались пойти на уступки Болгарии, которая хочет больше, чем кто-либо готов ей дать. Греки говорят: если они присоединятся к нам, мы должны быть готовы предоставить армию в 400 тысяч человек или больше! Тем временем Греция подстрекает сербов напасть на болгар.

Германский император телеграфировал своей сестре в Грецию, что русские остановлены, что они потеряли убитыми 700 тысяч солдат и 70 тысяч офицеров; что французы добились незначительных успехов, которые не играют никакой роли, что победа Германии бесспорна и «горе тем, кто мне сопротивляется».

28 апреля 1915 г. К обеду приходил Роберт Бэкон^[164], офицер связи, прикомандированный к Королевской военно-медицинской службе. Он только что вернулся из Америки, сегодня уезжает в Лондон, а затем на фронт. Он успел хорошо познакомиться с подрывными действиями прогерманских деятелей, а также Дернберга, Бернсторфа и компании. Нью-йоркские евреи немецкого происхождения предоставили большие суммы на подкуп американской прессы.

Я ужинал в «Рице» – нас было семеро: русский военный атташе, который только что вернулся из Эперне (сегодня на город сбросили бомбы, не причинившие, впрочем, особого вреда), Вернейль, бывший синдик биржевых брокеров, Гюнцбург, Севастопуло, писатель по фамилии Мермейль и Жюль Камбон. Говорили о войне, о конечных результатах и условиях мира: о необходимости расчленения прусской Германской империи. Она может быть воссоздана в виде католической империи, в состав которой не войдет Пруссия, зато войдет немецкая часть Австрии. Потеря крейсера «Леон Гамбетта» водоизмещением 12 тысяч тонн очень серьезна. Все спрашивают, чем занимался все эти месяцы французский адмирал. Молодые офицеры французского флота часто жалуются на его бездеятельность.

30 апреля 1915 г. Вчера за ужином у Ла Тремуйля, где собралось 11 человек, разговоры велись исключительно о войне, а также о репрессиях. Репрессии необходимы, так как немцы применили удушающий газ. Гостями были герцогиня де Клермон-Тоннер (в девичестве де Грамон), принцесса Люсьен Мюрат (в девичестве Рохан Шабо), мадам де Шевинье и Жозеф де Гонто, мадам де Людр и кузен ее мужа – депутат от Нанси, Севастопуло и Тайни, дипломат, который только что вернулся из Афин через Египет, Дарданеллы и Рим. По словам Тайни, в Египте наши войска приветствовали с воодушевлением. Многие австралийские рядовые – богатые люди, имеют автомобили и тратят много денег. Кроме того, он считает, что Дарданелльская экспедиция предпринята Уинстоном Черчиллем необдуманно, что адмирал Карден, как уже было доказано, был прав, сказав, что корабли сделали все, что можно было ожидать, задержав прибытие войск. По поводу «Леона Гамбетты» он сказал, что австрийцы для отвлечения внимания выслали навстречу торговое судно. Военный корабль остановил его и сам вынужден был замедлить ход и остановиться, чтобы подать сигналы и переговорить. Находившаяся поблизости подводная лодка, дождавшись этого, выпустила торпеды по «Леону Гамбетте», а торговое судно исчезло. Тайни сообщил о выходках короля Греции. Он интригует против Венизелоса, хотя притворяется, будто следует его советам, и только просит сутки на размышление, а сам успевает посоветоваться с Берлином. Гостьи, присутствовавшие на ужине, были непримиримо настроены относительно будущих личных отношений с немцами или австрийцами: после войны начнется французская Wacht am Rhein^[165].

Муж мадам де Людр, который находится в ставке в Дюнкерке, два дня назад приезжал в Париж для исполнения своих парламентских обязанностей – он входит в состав комиссии по морскому бюджету. Сегодня он получил телефонное сообщение из Дюнкерка, что вокзал и соседние дома повреждены не с моря и не с воздуха, а из пушек, которые находятся в 24 километрах от города. Французский генерал и его штаб провели ночь в подвале. Эта новость, которую сообщил нам вчера за ужином депутат от Нанси и подтвердила мадам де Людр, естественно, взволновала всех. Однако утром в газетах об этом ничего не было.