Опасные пациенты. От Йоркширского потрошителя до братьев Крэй: где лечатся и как живут самые жестокие преступники Великобритании

Эта книга посвящена всем жертвам и их семьям.

Ее написание открыло перед нами непростую истину, что можно быть одновременно жертвой и преступником.

Jonathan Levi and Emma French Inside Broadmoor

Text copyright © Jonathan Levi and Emma French, 2019 Originally published in the English language in the UK by John Blake Publishing, an imprint of Bonnier Books UK, London. The moral rights of the authors have been asserted.

© А.П. Шустова, перевод на русский язык, 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

ДЖОНАТАН ЛЕВИ – успешный телевизионный руководитель и номинированный на премию Британской академии кино и телевизионных искусств режиссер документальных фильмов. Он был первым человеком, который получил полный доступ к пациентам и персоналу Бродмура, чтобы сделать высоко оцененный прайм-тайм-сериал ITV, освещающий поразительные идеи в умах некоторых из самых известных британских психически больных пациентов.

Доктор ЭММА ФРЭНЧ пишет о том, как отдельные люди, места и истории попадают в заголовки газет и захватывают воображение общественности. Среди ее книг – «Продажа Шекспира Голливуду» (Selling Shakespeare to Hollywood) и «Хаттон Гарден: внутренняя история» в соавторстве с Джонатаном Леви.

Имена всех ныне живых пациентов были изменены по причине неприкосновенности частной жизни и для их защиты, а также для защиты семей жертв.

Пролог

Будет много времени для вопросов. А пока медсестры и охрана были полны решимости прорвать смертельную баррикаду, которая удерживалась уже девять часов внутри маленького уголка ада, созданного местным убийцей Робертом Бобом Модсли. Боб и его компаньон Дэвид Чизмен заперлись внутри вместе с третьим пациентом, Дэвидом Фрэнсисом, известным педофилом. Очевидно, он разозлил Боба и Дэвида, устроив гомосексуальное нападение на одного из их друзей. Однако, по информации внутренних источников, эти двое с большим удовольствием воспользовались бы возможностью «броситься на сотрудника».

Дэвида Фрэнсиса связали по рукам и ногам и бесконечно пытали на протяжении всего периода, что удерживали его в тесном, душном блоке. Дородные и суровые, какими обычно были в те времена бродмурские санитары, не могли проникнуть в палату Боба Модсли. В конце концов, избавив его от агонии с помощью импровизированной удавки, мужчину выставили перед люком камеры, чтобы бродмурский персонал, который так ничего и не смог сделать, мог посмотреть на своего пациента.

КОГДА НАКОНЕЦ УДАЛОСЬ ПРОНИКНУТЬ В КОМНАТУ БОБА, ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ПРЕДСТАЛА УЖАСНАЯ КАРТИНА – С ЖЕРТВЫ ЧАСТИЧНО СОДРАЛИ КОЖУ.

Вероятно, делали они это, пока жертва была еще жива, о чем свидетельствовали страшные крики, эхом разносившиеся по Бродмуру во время пыток. Одна из первых медсестер, прибывших на место, указала на наличие «спермы, вытекающей из каждого отверстия» жертвы. Сотрудница была настолько потрясена, что до сих пор не может вспоминать об этом, хотя с тех пор прошло не одно десятилетие. По словам другого источника, цитируемого в прессе, вид замученного и убитого Дэвида Фрэнсиса был чудовищен: голова была «расколота, как вареное яйцо», из нее торчала ложка, а мозг частично отсутствовал.

Более 40 лет спустя этот инцидент 1977 года остается, пожалуй, самым печально известным преступлением, произошедшим в стенах Бродмура, – и, безусловно, существует большая конкуренция за эту сомнительную честь. Как выразился один из сотрудников, «интенсивную терапию перенесли из одного отделения в другое. Оба пациента еще живы, но живут не в Бродмуре. На них подали в суд, и они получили тюремные сроки. Их следовало вернуть в Бродмур. Но инцидент изменил весь порядок». Понятно, что сотрудники – бывшие и настоящие – все еще тщательно изучают каждую деталь.

Как это случилось. Почему это произошло. Может ли это когда-нибудь повториться?

Вступление

Общество воспринимает это место как рассадник насильников, убийц и педофилов. Но некоторые из нас сели за членовредительство, кражу со взломом, а потом заболели в тюрьме. Нас поливают грязью без разбора, и общество думает, что мы все чудовища. И это несправедливо.

ПАЦИЕНТ БРОДМУРА

Бродмур. Немногие топонимы в мире вызывают такой глубокий отклик и страх. На протяжении более 150 лет в этом учреждении содержались самые жестокие, опасные и безумные преступники с психическими расстройствами в Великобритании, включая педофилов, убийц и каннибалов. В 2019 году это также место, откуда чуть менее 200 очень уязвимых мужчин звонят домой.

Расположенный на холме над живописным поселком Кроуторн, Бродмур выглядит величественно, это готическое здание викторианской эпохи поражает воображение. Когда большинство людей думает о Бродмуре, они вспоминают о его более печально известных обитателях: Ронни Крэе^[1], Чарльзе Бронсоне^[2] (про обоих сняты художественные фильмы – «Легенда» и «Бронсон», главные роли и в том и в другом сыграл Том Харди), Питере Сатклиффе^[3], Кеннете Эрскине^[4]. Все они стали легендами по неправильным причинам. Многие из этих пациентов были заключенными в 1980-х годах, в Британии времен Маргарет Тэтчер, когда Бродмур был наиболее известен и больница постоянно мелькала в заголовках бульварной прессы.

Но Бродмур меняется, развивается, как это всегда происходило на протяжении многих лет. Вскоре больница переедет в новое здание. Сохранит ли она свою репутацию места заключения самых опасных преступников, еще предстоит увидеть. Но за время, проведенное в беседах с заключенными и персоналом, мы убедились, что пациенты не являются абсолютными злодеями или легендами, кричащими, чтобы им подражали. Нет, правда о Бродмуре гораздо сложнее и интереснее.

Бродмур – это огромный кампус с многочисленными зданиями, разбросанными по большой территории, и удивительно красивыми садами с потрясающим видом на окружающую сельскую местность – я не то чтобы призываю вас там остановиться, ибо, как сказал один из пациентов: «Это прекрасный вид, но он никогда не меняется».

Главная парковка в Бродмуре всегда переполнена, поэтому мы обычно паркуемся на забитой стоянке, рядом с местом, где будет новая больница. Лист бумаги формата А4 должен быть заполнен ПОСЕТИТЕЛЕМ NHS, а номерной знак четко записан и отображен на приборной панели. За все наши многочисленные визиты мы ни разу не видели ни одного работника парковки, но каждый раз добросовестно заполняли эту форму. Огромные строительные машины грустно стоят неподалеку, и брезент на площадке хлопает на ветру. В этой открытой части Беркшира очень часто идут дожди. Здесь много деревьев, в основном жалких, с веретенообразными стволами и кривыми ветвями.

От переполненной автостоянки для посетителей нужно пройти по тропинке, которая ведет в какой-то лес. Это похоже на прогулку в центр активного отдыха, но там нет ни велосипедистов, ни детей в колясках или на самокатах. Раз услышав истории о побегах, здесь трудно не дрожать от страха.

МЫ УБЕДИЛИСЬ, ЧТО ПАЦИЕНТЫ БРОДМУРА – ЭТО НЕ АБСОЛЮТНЫЕ ЗЛОДЕИ ИЛИ ЛЕГЕНДЫ, КРИЧАЩИЕ, ЧТОБЫ ИМ ПОДРАЖАЛИ. НЕТ, ПРАВДА О БРОДМУРЕ ГОРАЗДО СЛОЖНЕЕ И ИНТЕРЕСНЕЕ.

На вершине крутого холма появляется первый крупный план стены из красного кирпича. Рядом – пустое здание с тесными, жуткими туалетами. Оттуда всего одна минута ходьбы до главного входа в больницу. Когда-то здесь был парадный вход с часовой башней и викторианской аркой. Он все еще там, но теперь находится в задней части здания, не обслуживается и заброшен, а на его месте расположен скромный парадный подъезд в муниципальном стиле.

Автоматические стеклянные двери открываются при приближении, а справа – несколько маленьких прозрачных шкафчиков из плексигласа. Приемная в центре, как у врача общей практики: чистая, с плакатами на стенах и бумагами для заполнения. В отличие от обычной приемной врача, здесь посетителей отделяет стеклянный экран, на плакатах изображены запрещенные предметы, а слева – рентгеновский аппарат, как в аэропорту, для сумок и рентгеновская арка, через которую нужно пройти самому человеку. Стойка регистрации часто остается без присмотра, и, когда кто-то из охраны возвращается к своему столу, он иногда кажется сбитым с толку тем, что пришел какой-то посетитель.

Охранники могут выглядеть непринужденно, но при этом они следят за каждым вашим движением. Фотографии сделаны, отпечатки пальцев сверены на высокотехнологичных сканерах, ключи проверены, так что все вещи можно поместить в один из шкафчиков. Они, как правило, всегда полны, и айфоны, ключи от машины и сумки выстраиваются в очередь, выставленные на всеобщее обозрение, но запертые в этих странных маленьких прозрачных шкафчиках. Существует длинный список запрещенных предметов. Гадаешь, спрашивая себя: есть ли у меня в кармане коробка для компакт-дисков, о которой я забыл? Блокнот с металлической пружиной? Острые ключи или перочинный нож? Это такая же вспышка страха, как при словах «нечего декларировать» в аэропорту по дороге домой. Необоснованное, но настойчивое чувство вины.

Пальто снимаются и помещаются в специальный лоток. Вас обыскивает охранник, держащий электронный металлоискатель, который скользит вверх и вниз рядом с телом, сканируя скрытое оружие или что-либо еще потенциально вредное в такой опасной среде.

Как только мы стали известны сотрудникам службы безопасности как завсегдатаи, напряжение немного спало, и охранники стали даже немного шутить с нами, но при этом они ни на секунду не переставали относиться к своей работе чрезвычайно серьезно.

РАЗ УСЛЫШАВ ИСТОРИИ О ПОБЕГАХ, ЗДЕСЬ ТРУДНО НЕ ДРОЖАТЬ ОТ СТРАХА.

Когда оказываешься внутри, становится ясно, почему Бродмур очень скоро переедет – вполне очевидны определенные намеки на то, что пора это сделать. Так в один из декабрьских визитов мокрый снег капал через огромную дыру в потолке, где две плитки полностью прогнили. Снег настойчиво шлепал в синее пластиковое ведро, которое стало импровизированным решением проблемы прохудившейся крыши и весьма странно контрастировало с невероятно высокотехнологичной системой безопасности.

Забрав и надев пальто, можно пройти, без телефона, без ключа и без оружия, через еще одни двери в сырой и унылый зал ожидания. Там приходится ждать позвякивающего ключами сотрудника, чья работа состоит в том, чтобы забрать посетителя.

БОЛЬНИЦА ПОХОЖА НА ГОРОД-ПРИЗРАК. ТРУДНО ПОВЕРИТЬ, ЧТО ЗДЕСЬ ЖИВУТ 20 °CАМЫХ ОПАСНЫХ ЛЮДЕЙ БРИТАНИИ, А ТАКЖЕ СОТНИ РАБОТНИКОВ И СОТРУДНИКОВ СЛУЖБЫ БЕЗОПАСНОСТИ.

В приемной стоит диван, привинченный к полу, красный с черными кругами. На стене – вышивка, сделанная пациентом, который проживал в Бродмуре между 1939 и 1963 годами: «Панорама из Семи», Бродмур. Она была подарена где-то в 1960 году доктору У. С. Маклаю, психотерапевту и члену правления. Много лет спустя после смерти врача ее, свернутой в картонную трубку, на чердаке семейного дома в Кенсингтоне обнаружил его сын.

Он вернул вышивку в Бродмур, где, по его мнению, она и должна была находиться. На ней изображен вид из Корнуолл-хауса, снесенного в 1980-х годах. На столе, рядом с экземпляром Нового Завета и Псалмов, лежат журналы о дикой природе. Многие нашли здесь Бога.

Наконец прибывает эскорт, чтобы провести вас через ряд запертых дверей и огромные металлические внутренние двери. Камера видеонаблюдения все время направлена на вас, прежде чем вы подойдете к последним двустворчатым дверям, которые позволят попасть в больницу Бродмур. Охрана очень суровая и при необходимости чрезвычайно жесткая – это необходимый расчет на то, чтобы практически невозможно было без разрешения проникнуть в больницу, равно как и вырваться из нее.

Мы часто размышляли о том, как могли бы попасть в Бродмур незаконными способами – подделать отпечатки пальцев, загипнотизировать персонал, все вещи в стиле «Миссия невыполнима». Но факт в том, что любая попытка взлома будет пресечена у последней двери, которая работает через камеры безопасности. Все это приводит к тому, что вы чувствуете себя так, как будто находитесь в другом мире, что на самом деле действительно так. Бродмур – не типичное учреждение с высоким уровнем безопасности, а пациенты и персонал – не обычные люди.

Больница похожа на город-призрак за стеной. Иногда трудно поверить, что здесь живут 200 самых опасных людей Британии, а также сотни работников и сотрудников службы безопасности. Постоянно возникает ощущение, что место пустует. Это потому, что здесь очень строгие правила, касающиеся перемещения. Камеры фиксируют, где находится каждый пациент в данный момент. Пациенты, которые достаточно здоровы и живут в реабилитационных палатах, покидают свои спальни, чтобы работать, ходить на терапию и даже по магазинам.

Отделения Бродмура носят разные, довольно причудливые названия британских местностей, а также, конечно, бывают разного типа в зависимости от заболеваний пациентов и уровни насилия. Это отделения Аскот, Крэнфилд, Харрогит, Ньюмаркет, Сандаун, Воберн, Кентербери, Дувр, Фолкстон, Кемптон, Чепстоу и Эпсом. Все это звучит ужасно благородно, как будто проводишь день на скачках, а не в больнице максимальной безопасности.

Здесь много красных кирпичных викторианских зданий. Трудно понять, где заканчивается одно и начинается другое. Они кажутся прилепленными друг к другу, и вы идете по сложному маршруту, чтобы прийти к маленьким запертым дверям в углах этих зданий. Есть и малоэтажные, непривлекательные современные здания. Отделения – это дома для пациентов и рабочие места для персонала. Однако, приближаясь к ним и входя внутрь, трудно принять тот факт, что некоторые из мужчин в этом убогом месте, неизбежно вызывающем приступ клаустрофобии, жили здесь изо дня в день целыми десятилетиями, без перерыва и возможности выйти за пределы этих стен.

КТО-ТО ИЗ МУЖЧИН ХОДИТ ВПРИПРЫЖКУ И БОРМОЧЕТ ЧТО-ТО НЕВНЯТНОЕ, ДРУГИЕ ОДЕРЖИМЫ КАКОЙ-НИБУДЬ МАНИЕЙ. КЕМ БЫ ОНИ НИ БЫЛИ РАНЬШЕ – МУЖЕМ, РАБОЧИМ, ЧЛЕНОМ ГОЛЬФ-КЛУБА ИЛИ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ, – ВСЕ ЭТО В ПРОШЛОМ. СТАРЫЕ ВЕРСИИ ЭТИХ ЛЮДЕЙ МЕРТВЫ; НОВЫЕ – БОЛЬНЫ.

Большие часы, висящие над входом в старую больницу, застыли на отметке чуть больше шести, и они никогда уже не будут тикать на этом месте. Внутри Бродмура возникает ощущение, что время почти остановилось. Часы как будто замедлились до полной остановки, и жизнь и стремления пациентов тоже. Возможно, так и должно быть. Многие из этих людей лишили себя жизни. Почти все они оказались здесь из-за совершения жестокого насилия, сексуального преступления или поджога.

Каждый раз, когда вы на мгновение забываете, где находитесь, обыденные для этого места мелочи напомнят, в какой странной и необычной среде вы очутились. Вот вы наблюдаете за тем, как людей обыскивают и щупают каждый раз, когда они переходят из пункта А в пункт Б, заходите в столярные и ремесленные мастерские и видите, что у каждой пары ножниц, степлера, любого острого предмета есть собственная привязь и футляр. Все их пересчитывают и перепроверяют каждый раз, когда их используют или перемещают в пространстве мастерской.

Кто-то из мужчин ходит вприпрыжку и бормочет что-то невнятное, другие одержимы какой-нибудь манией. Доктор Гвен Эдсхед, один из самых опытных психиатров в штате, сказала нам, что жизнь пациентов сокращается, когда они попадают в больницу. Кем бы они ни были раньше – мужем, рабочим, членом гольф-клуба или политической партии, – все это в прошлом. Старые версии этих людей мертвы; новые – больны. И это не просто какие-нибудь пациенты, это пациенты Бродмура. Даже если они в конце концов выйдут на свободу, то это звание навсегда останется с ними. В результате они одновременно как расплываются, так и съеживаются. Они толстеют из-за ужасного питания и недостатка физической нагрузки; и съеживаются, когда их мир становится очень маленьким.

ВСЕ ПАЦИЕНТЫ БРОДМУРА – МУЖЧИНЫ, СТРАДАЮЩИЕ ПСИХИЧЕСКИМИ РАССТРОЙСТВАМИ, КОТОРЫЕ ПРЕДСТАВЛЯЮТ СЕРЬЕЗНУЮ И НЕПОСРЕДСТВЕННУЮ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ОБЩЕСТВА.

Все они классифицируются как уязвимые взрослые. «Я делал все – от захвата заложников, ножевых ранений, поджогов, я поджег первую психиатрическую больницу, в которую меня отправили, – сказал нам один пациент по имени Алан на вопрос, как он себя чувствует, когда не принимает лекарства. – Я очень жестокий и параноидальный, почти кидаюсь на людей, потому что думаю, что они собираются напасть на меня, и не хочу, чтобы на меня напали первыми. Я провел 11 месяцев в изоляторе без лекарств, потому что мне было слишком опасно выходить».

Пребывание каждого подопечного в Бродмуре обходится налогоплательщикам более чем в 300 000 фунтов в год (более 29 миллионов рублей). У каждого из них есть свой ежедневный график, режим терапии и сложные требования к лекарствам. У каждого своя страшная история. Семьдесят процентов поступают из тюрем и судебной системы, 25 – из психиатрических отделений средней степени безопасности, а остальные 5 переведены из других британских больниц высокой степени безопасности, таких как Рэмптон и Эшворт.

Многие совершали насильственные преступления: от поджогов до пыток, изнасилований и убийств.

То, что эти люди считаются уязвимыми, может стать неожиданностью для многих. Конечно, больница предпочитает, чтобы посетители, приходящие в это место, имели непредвзятое мнение. Но независимо от того, хотят люди признаться в этом сами себе или нет, у каждого, кто впервые посетит Бродмур, будут определенные предубеждения, которые порождают в основном средства массовой информации. Многие думают, что Бродмур – это просто свалка для самых известных преступников общества. Те, кто верят, что это конечный пункт назначения без надежды на возвращение, ошибаются.

Бывший директор больницы доктор Амлан Басу сказал: «Самая простая реакция в мире – увидеть кого-то, кто совершил ужасный поступок, заклеймить как воплощение зла и захотеть запереть его и выбросить ключ». Однако персонал, работающий в Бродмуре, должен верить в искупление или по крайней мере реабилитацию.

МНОГИЕ ДУМАЮТ, ЧТО БРОДМУР – ЭТО ПРОСТО СВАЛКА ДЛЯ САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ПРЕСТУПНИКОВ. НО ТЕ, КТО УВЕРЕН, ЧТО ЭТО КОНЕЧНЫЙ ПУНКТ НАЗНАЧЕНИЯ БЕЗ НАДЕЖДЫ НА ВОЗВРАЩЕНИЕ, ОШИБАЮТСЯ.

На протяжении всей этой книги мы исследуем сложные взаимоотношения между пациентами и теми преданными своему делу сотрудниками, которым поручено войти в темные воды их сознания. Истории пациентов хоть и омерзительные и пугающие, но в конечном счете мы надеемся, все же связаны с попыткой привести как больного, так и врача к пониманию совершенного преступления. Что они сделали, по какой причине и повторится ли это снова? Может быть, это произойдет раньше, чем мы ожидаем? Как показывает случай Роберта Модсли, просто пребывание в тюрьме, особенно в те годы, не гарантировало ничьей безопасности, в том числе и самого пациента.

Могут ли врачи и их элитные команды разгадать тайны прошлого своих пациентов, постичь химию их мозга, чтобы попытаться сделать их «неопасными»? Может ли каждый быть исцелен или некоторые состояния просто не поддаются лечению? Существует ли на самом деле такое понятие, как зло? Мы исследуем психологию как пациентов, так и тех, кому поручено ухаживать за ними. Что привлекает людей к этой работе, что удерживает их там, как она меняет сотрудников и как влияет на окружающих?

Как мы относимся к тем, кого боимся, кем не хотим стать, но кем бесконечно зачарованы? Что можно сделать с теми, кто представляет опасность для себя и других и никогда не выздоровеет? Лечить их или просто сдерживать? Это самые опасные люди, которых когда-либо порождало наше общество. Слово «выбор» нужно хорошо обдумать – общество произвело этих людей, подавляющее большинство из них появилось в семьях, где с ними обращались отвратительно, а не они изначально были ужасными. Если они платят долг обществу заключением в тюрьму, должно ли, в свою очередь, общество им что-нибудь? На эти вопросы нет простых ответов, и, возможно, их не должно быть. Вероятно, достаточно просто поднять эти вопросы и подумать, какими могут быть ответы.

ЕСЛИ ПРЕСТУПНИКИ ПЛАТЯТ ДОЛГ ОБЩЕСТВУ ЗАКЛЮЧЕНИЕМ В ТЮРЬМУ, ДОЛЖНО ЛИ ИМ, В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ, ЧТО-НИБУДЬ ОБЩЕСТВО?

Когда вы проходите обратно через двустворчатые двери и забираете свои вещи из плексигласовых контейнеров, когда идете к автостоянке и машине, когда покидаете Бродмур, почти невозможно устоять перед искушением погуглить имена мужчин, которых встретили в тот день, – это человеческая природа. Помните парня, с которым вы столкнулись на кухне в реабилитационном отделении? Его молодое лицо потом мелькает в газетных статьях и судебных отчетах. «Каннибал», – кричат заголовки. А парень, который остановил вас в коридоре и сказал что-то странное и жуткое, оказывается, педофил и убийца.

Правда в том, что в Бродмуре множество разных историй: от проблемных молодых людей до сотрудников, чья семья работала в больнице в течение нескольких поколений. Это истории людей, которые причинили вред другим, и тех, кто хочет им помочь. Это история правды, скрытой за легендами, фактов, стоящих за безумными сообщениями СМИ, и реальности, существующей за мифом.