Боги жаждут

Анатоля Франса я должна была прочитать давным-давно. Дело в том, что когда я была ещё совсем соплячкой, у меня была старшая подруга, которая Анатоля Франса обожала. И я на студенческую стипендию честно купила в букинисте несколько томов сего французского мужа. Но руки не дошли, и Франс долгие годы так и стоял на полке. Смешно, но в игре «Три Т» мне выпал роман, которого у меня не было. По-любому, знакомство состоялось.Франс мне не слишком приглянулся. Пишет он бойко, этого не отнимешь, но как-то сухо и, что называется, без огонька. Как будто главное для него – написать, а уж будет ли кто читать, дело десятое. Напоминает газетную статью, причём передовицу, где сообщаются факты, но не видно ни авторского отношения, ни каких-либо эмоций. Как зовут главного героя я не могла запомнить до самого конца романа. Не потому, что имя у него какое-то сверхсложное, а потому что уж больно невыразителен. Этакий милый чувствительный вьюнош, начинающий художник, который под воздействием идеи, из благих (как ему кажется) побуждений отправляет на казнь десятки людей. По всему получается, что книга о том, как революция пожирает своих детей. Справедливо, но слишком уж всё буквально, слишком в лоб.Когда-то серьёзно увлекаясь социальной психологией, я прочитала работу о психологии масс, написанную как раз на материале Французской революции. Работа была написана страстно, а факты, приводимые в ней, были настолько ужасны, что я практически не спала несколько ночей, и с тех пор с подозрением отношусь к любым революциям. Вот это волшебная сила искусства. У Франса же всё это – голод, лишения, бесконечные казни и просто смерти, даже деградация вроде как хорошего человека – проходит мимо тебя, вообще не затрагивает. Роман сложно назвать историческим – духа времени совсем не чувствуется, но и романом взросления не назовёшь, настолько невыразителен главный герой.В общем, странный писатель Анатоль Франс. Необязательный. А книги его стоит вернуть в букинист.

Чтобы согреть Россию, они готовы сжечь ее.Василий КлючевскийНо речь в романе пойдет, разумеется, не о России, а о стране, которая сотрясалась от революции тоже, причем не раз и не два, – о Франции, о Франции времен якобинской диктатуры. Напудренный Робеспьер в желтых панталонах и голубом фраке то толкает речи в Конвенте, то прогуливается по саду и подает нищему мальчику. Казнен могучий Дантон, а Шарлотта Корде войдет скоро к Марату – революция пожевывает уже своих детей, поперчив их презрением зрителей и халатностью судей в зале Революционного трибунала, замариновав в тюремных застенках, разделав на эшафоте… Она будет в дальнейшем пировать побогаче, пока не подавится, не поперхнется.Ведь им следовало победить во что бы то ни стало. Эта голь перекатная, уничтожившая королевскую власть, опрокинувшая старый мир, этот незначительный оптик Трюбер, этот безвестный художник Эварист Гамлен не ждали пощады от врагов. Победа или смерть – другого выбора для них не было.Главным образом на примере «безвестного художника Эвариста Гамлена» и узнает читатель о том, к чему может привести юную (да и любую) душу чрезмерная преданность «идее». В самом начале перед нами – молодой человек, страстно увлеченный живописью, но, увы, в ней непризнанный. Эваристу с трудом удается прокормить себя и мать, и он, искренне верующий во временность и – главное – оправданность мер якобинцев (как то: недостаток продовольствия, политический террор и прочее) посредством некой влиятельной дамы оказывается избранным членом Трибунала. Читатель же посредством вполне определенного писателя оказывается свидетелем французской действительности данного периода и его воистину судопроизводства, когда обвинительные приговоры штампуют сотнями, а станок гильотины не простаивает и дня.На каждое слово, на каждый жест, на каждое положение, способные привести веселых французов в игривое настроение, кучка юных озорников затягивала «Ça ira», не обращая внимания на протесты старого якобинца, возмущенного тем, что опошляют грязными намеками припев, выражавший республиканскую веру в грядущую справедливость и всеобщее счастье.И этот роман не был бы романом француза, не будь в нем «игривого настроения», столь присущего его соотечественникам: разумеется, будут главная и парочка второстепенных любовных линий; разумеется, будут красивые женщины и увлеченные ими мужчины с объяснениями в любви – это сообщает книге долю света при всей ее мрачной историчности. Интересно еще и потому, что у Франса буквально под одной крышей оказываются идейные противники – атеист Бротто и варнавит отец Лонгмар, и это – вкупе с непрекращающимся брожением в среде общенародной. В общем, Франсу действительно удалось создать великолепное представление о периоде господства якобинцев, когда:Тюрьмы были переполнены; общественный обвинитель работал по восемнадцати часов в сутки. Разгрому армий, восстаниям в провинциях, заговорам, проискам, изменам Конвент противопоставлял террор. Боги жаждали.P.S. А поразило более всего вероломство: в любви (финал) и той самой политике, когда вчерашние идолы и кумиры оказываются на гильотине, и выходит, что самыми верными остаются те же фанатики-якобинцы (своему фанатизму).P.S.S. Очередной француз в моем Пантеоне.

Вот и я наконец познакомилась с Анатолем Франсом – если любишь Францию и историю, такого знакомства точно не избежать. А тут так вообще одна из моих любимых тем: Великая французская революция. Вдохновившись учебниками истории и последней частью Assassin's Creed, я взялась за чтение. Должно было быть круто. Наверное. Потому «наверное», что я ожидала чего-то другого.Ладно, признаюсь, пафоса я ожидала и серьезности, обычно присущих этой тематике. А тут практически весь текст пропитан иронией. С иронией автор относится практически ко всем своим персонажам, благо их тут целый букет, один другого краше: художник (позже присяжный) Гамлен, одержимый идеями революции настолько, что готов сдать всех окружающих, кто дерзнет сказать слово против (и даже не замечает, что остальным, в общем-то, плевать); его возлюбленная, которой лишь бы в постели покувыркаться, даже не особо важно, с кем; ну и друзья-соседи, тут вообще самая прелесть. Особенно понравилась парочка Бротто и отец Лангмар: во-первых, потому, что они самые здравомыслящие во всей этой шайке-лейке, а во-вторых, потому что с их участием происходят самые интересные диалоги – о политике, о боге, о судьбе. Они же еще и выходят самыми благородными, достаточно вспомнить одну из сцен на их чердачке: как будто бы мало столкновения идейных противников, автор еще и подсовывает им проститутку (и, по-моему, это единственные персонажи, которые ситуацией не пользуются).Другой прекрасный момент: несмотря на давность написания (1912 год), «Боги жаждут» даст фору некоторым современным произведениям. Уж не уступит однозначно. Тут есть все, на что клюют современные читатели и зрители: целая галерея самых разных персонажей, обильные потрахушки и кровищща, кровищща. Последняя так вообще льется со страниц что упаси боже, какая тут «Игра престолов» – она детский сад по сравнению. Там, во всяком случае, группами по сорок-пятьдесят человек никого не казнили, а тут ну прям как на конвейере.Мысль у всего этого, как ни странно, тоже есть, и вполне здравая: не надо допускать, чтобы идея захватила человека полностью, вытеснив даже обычные человеческие черты вроде любви и сострадания, потому что тогда человек-то и на человека перестает быть похож. Потому что тогда идея превращается в одержимость. И не важно, что это за одержимость: женщинами ли, деньгами, революцией. Вот такая вот умная мысль. Вот только теряется она как-то во всем этом антураже.