Пролог
Стоял тихий и ясный летний вечер, после неимоверно жаркого дня казавшийся подарком, по меньшей мере, самого Господа Всемогущего – редкое своей прохладой и оттого особенно ценное явление на раскаленном побережье Карибского моря. Даже бывалые моряки, не слишком расположенные к восторженному созерцанию красот природы, подолгу отрывались от своих дел, морщась и жмурясь, глядели на лишенное обычного зноя золотое небо и горевшее под ним на западе ослепительно яркое море. Затем мотали головами, произносили тоскливо и мечтательно: «Эх…» – и снова возвращались к своим обязанностям: напоследок проверяли снасти, вытаскивали на палубу тюки с товарами и продовольствием, жадно посматривая на уютно примостившиеся в трюме бочки с мутноватым обжигающим ромом. Пить на самом судне с давних пор пиратам строго запрещалось, а все эти люди были именно пиратами – сторонникам иных, более законных занятий в порту славного острова Тортуга места не находилось.
В царившей в этот предзакатный час запоздалой суматохе, наполненной попытками закончить дела, откладываемые изнуренными жарой людьми весь день, никому не было дела до двух мужчин, медленно спускавшихся по трапу на берег. Оба они то и дело оборачивались, с плохо скрытой досадой и невольным любованием глядя на остававшийся позади высокий, лаково поблескивавший борт новенькой шхуны. Изящная красавица в полном убранстве из кипенно-белых косых парусов, которые теперь золотило заходящее солнце, и впрямь была восхитительна: любой капитан почел бы за честь водить свою команду на ней по морю.
Ступив на прибрежный песок, мужчины некоторое время шли молча; то была странная пара даже для пестрой пиратской толпы, наводнявшей порт. Впереди, состредоточенно нахмуря брови и заложив руки в карманы, шагал щуплый, довольно опрятно одетый человечек лет тридцати в заломленной на ухо капитанской треуголке: смуглый, с мелкими чертами лица и бегающими черными глазками, очень близко и глубоко посаженными, он выглядел скорее испанцем или итальянцем, нежели англичанином. За ним широким, слегка неровным шагом отвыкшего от твердой земли под ногами моряка следовал рыжеволосый широкоплечий великан – по меньшей мере на два фута выше своего спутника; на простом, открытом и, общем-то, добродушном лице его застыло выражение крайнего недовольства.
– Ничего, Билл, – наконец заговорил тот, что шел впереди; похоже, он уже справился со своей досадой и готов был рассматривать иные возможности. – В конце концов, таких денег у нас все равно бы не нашлось. Я скажу мистеру Митчеллу, что мы согласны на его условия – может, еще поторгуюсь и скину процентов десять с добычи. Разве в прошлый раз мы не начинали с того же самого?
– Сколько еще, Ченси? – хмуро возразил великан, стискивая свои огромные кулаки. – Пять лет без малого ходим с тобой под чужим флагом! В тот раз проклятые англичане из-за него-то нас чуть и не повесили – капитана Скэлли и его белый крест все знают… Разве у тебя совсем нет гордости?
– Гордость тут ни при чем, Билл, – отрезал щуплый человечек, выуживая из кармана потрепанную буковую трубку и принимаясь на ходу набивать ее. – Вот что: ступай в трактир к мистеру Стивенсону и узнай, как обстоят дела с набором матросов.
Великан нахмурился еще больше и внезапно с решительным видом остановился.
– Нет уж, Ченси! Давай-ка по-другому поступим, – предложил он, сводя кустистые рыжие брови в одну линию – видно было, что Билл не привык в чем-либо перечить своему спутнику. – Погоди пока отвечать мистеру Митчеллу: дай сперва мне самому потолковать с капитаном Бейли! Я его уговорю сбить цену.
– Не уговоришь, – устало ответил тот, встряхивая набитой трубкой так, чтобы табак внутри лег ровно, – зря только время потеряешь. Думаешь, у него на эту красотку других покупателей не сыщется?
Рыжий великан промолчал: было заметно, что в словесных спорах он не слишком силен. Но щуплый человечек неожиданно махнул рукой, разрешая:
– Черт с тобой, иди! Вдвоем потом к мистеру Митчеллу сходим. Не понимаю только, на что ты рассчитываешь…
Какого бы толка надежды не питал тот, кого он называл Биллом, этот неуклюжий великан принялся на задуманное достаточно уверенно. Вернувшись на шхуну и узнав, что разминулся с капитаном Бейли – как объяснил оставшийся на судне за старшего боцман, тот сразу после визита незадачливых покупателей отправился в город, пожелав пропустить в честь окончания непростого дня стаканчик-другой – Билл не стал отчаиваться и невозмутимо направился на его поиски. Не так много было на Тортуге заведений, куда мог бы наведаться капитан Бейли, по старой пиратской привычке именовавший себя именно так – хотя, владея более чем двумя десятками различных кораблей, он имел куда больше оснований зваться командором.
Однако, разменяв уже шестой десяток, капитан Бейли давно не выходил сам в море: свои суда он либо передавал молодым капитанам за изрядный процент с добычи, либо сразу продавал – цену хорошего корабля он знал и лишнего не запрашивал, но и своей выгоды упускать не собирался. В одном более рассудительный товарищ Билла определенно был прав: на шхуну «Кобра», присмотренную ими, имелись и другие покупатели.
Не миновало и получаса, когда, обойдя несколько заведений, рыжеволосый великан набрел на один из многочисленных портовых трактиров – довольно чистый и просторный, по большей части посещаемый теми, кто имел возможность расплатиться деньгами, а не снятой с себя одеждой или оружием. Сам Билл в подобных бывал редко – у него, старшего помощника в кое-как сколоченной его лучшим другом Винченсо Алигьери команде, денег после рейдов оказывалось не столь много – но, подавив в себе неприятное неловкое чувство, какое всегда испытывает оказавшийся в непривычной для него обстановке человек, все же остановился в дверях и огляделся по сторонам.
Капитана Бейли он приметил не сразу: тот сидел в дальнем углу за низким столиком, уставленном тарелками со всяким дымящимся варевом – как и многие пираты, в молодости вдоволь наевшиеся черствых сухарей и крутой солонины, очевидно, тот имел особое пристрастие ко всяким похлебкам и прочей мягкой пище. Напротив него, как с недовольством отметил Билл, уже притулился какой-то неизвестный ему человек – средних лет, высокий и худой, как жердь, с пронырливыми блестящими глазами; словом, из той самой породы корабельных клерков и квартирмейстеров, получивших должность благодаря скрупулезному, мелочному подсчитыванию матросских голосов и сложнейшим интригам, которую Билл ненавидел от всей своей простой, чуждой всякого притворства души.
– Капитан, – начал он торопливо, – капитан, послушайте!..
– Если вы по поводу продажи судна – приходите завтра, – даже не взглянув на него, сухо отрезал Бейли и наклонился ближе к собеседнику: – Продолжайте, Джон.
– Капитан, я квартирмейстер команды Винченсо Алигьери, мы с вами уже встречались сегодня! – выпалил Катлер скороговоркой, без приглашения выдергивая из-за соседнего стола свободный табурет – в ответ послышалась возмущенная брань, но он не обратил на нее внимания – и усаживаясь на него перед Бейли. – Поймите, мы… Мы собрали новую команду, сэр. Почти пятьдесят человек, а если у нас будет свой корабль, то и все восемьдесят! Если вы уступите нам судно за шестьсот гиней, то мы сможем отдать остаток суммы в течение полугода, и даже… – он заколебался на секунду, но затем закончил решительно: – …даже с пятнадцатью процентами сверху за ваше ожидание.
– Юноша, – смерив презрительным взглядом его рослую, широкоплечую фигуру, усмехнулся Бейли, – как по-вашему, зачем мне ждать моих денег полгода, если у меня есть другие покупатели, готовые сразу заплатить полную цену? Я даже не говорю о том, что, скорее всего, предприятие этого неудачника Алигьери не окупится вовсе! Понимаю, что после того, как вы уже несколько раз попадались «охотникам» – помнится мне, однажды даже нарвались на английских, хотя их в этих водах днем с огнем не сыскать – словом, после этого вновь выходит под флагом Скэлли вы не можете, но у других капитанов процент с добычи будет существенно выше, и вам, с вашей-то удачливостью, он едва ли по карману…
– У нас есть предложение от мистера Митчелла, сэр, – возразил Билл; собеседник Бейли коротко хохотнул, а сам капитан поднял брови с приметно насмешливым видом:
– Ну и ступайте к мистеру Митчеллу! Чего вы от меня-то хотите? Чтобы я совершенно новое судно отдал вам по цене семилетнего люггера? Перекупите у кого-нибудь подержанное, в конце концов – этого добра в порту Тортуги навалом… Раз уж ваше предприятие такое выгодное, как вы говорите – через год-другой наберете денег на новую шхуну.
– Если прежде не пойдем ко дну на этом дырявом корыте, – пробормотал Билл себе под нос. Бейли пожал плечами:
– Это уж как море решит. Ничем не могу вам помочь.
– Не смеем больше задерживать вас, юноша, – решительно прибавил собеседник Бейли, придвигаясь ближе и плечом оттесняя Катлера назад – так, что вновь пробиться к капитану тот смог бы, лишь ощутимо толкнув того в спину.
Неожиданно за соседним, угловым столом возникло какое-то движение: Билл бессознательно повернулся в том направлении и заметил, как рослый матрос в рубашке с закатанными рукавами, открывавшими исчерченные иссиня-серыми татуировками предплечья, что-то втолковывал стоявшему у стены, одновременно пытаясь заставить его сесть рядом. На вид последний казался обыкновенным щуплым юношей лет шестнадцати, невесть что забывшим в достаточно уважаемом пиратами постарше заведении, тем более что видно было, что с деньгами у парня едва ли все в порядке: он был без камзола, в одном жилете, заметно ему великоватом – должно быть с отцовского плеча – и в ветхой шляпе с опущенными полями, закрывавшими почти все его лицо. За спиной у парня виднелась неприметная, но заметно оттягивавшая ему плечи сумка – очевидно, со всеми имевшимися у него пожитками.
– Капитан, подумайте, – глубоко вздохнув, заново начал Билл, в отчаянии наклоняясь вперед с намерением взять Бейли за руку – тот мгновенно отстранился, едва сдерав брезгливую гримасу. – Капитан, ведь и вы когда-то начинали с малого! Дайте нам шанс…
– Начинал, – гордо кивнул тот. – Начинал, однако – запомните, юноша! – даже в те годы я никогда и ни у кого не просил милостыни. Имейте гордость, раз уж выбрали себе такой путь…
– Капитан, да послушайте же… – начал было Билл, вновь с ожесточенным лицом оборачиваясь к соседнему столику: юношу с закрытым шляпой лицом все еще держал за плечо один из матросов, что-то невнятно втолковывая на ухо, причем вторая рука его уже бродила где-то в области поясницы мальчишки. Внезапно тот дернулся с места, словно желая вырваться – что-то блеснуло на секунду в его руке, и тотчас послышался крик боли. Бейли, наблюдавший за этой картиной, одобрительно присвистнул:
– Неплохо! Мальчишка-то не промах…
Матрос – тот самый, что начал первым распускать руки – зажимая ладонью окровавленный воротник у плеча и не переставая изрыгать ругательства, пятился назад от недавней жертвы его страстного порыва. Его товарищи, напротив, повскакивали с мест, причем один из них, растопырив длинные руки, бормотал нечто невнятно-угрожающее – однако юноша в шляпе, похоже, не собирался уступать: во всяком случае, в выставленной им вперед руке, как успел приметить Билл, зажат был нож.
– Ну идем же, идем, ну… Тихо, пташка, не трепыхайся, – бурчал меж тем все ближе подбиравшийся к ней матрос.
Катлер побагровел.
– Эй, вы, мерзавцы! Отвалили от него, слышите?! – неожиданно взревел он, поднимаясь с места и в два широченных шага оказываясь рядом с юношей – тот, не сообразив толком, что широкоплечий великан намерен помочь ему, моментально яростно ткнул в его сторону ножом. Билл без особых усилий отбил неловкий выпад, вырвал у него нож и наставил на незадачливых матросов. Юношу он на всякий случай перехватил за шкирку, как котенка, и отпихнул себе за спину. – Что-то не понятно? Валите, я сказал! Парня не трогать.
– Да какой это парень? – севшим голосом запойного пьяницы, выдернутого из привычной обстановки, взвизгнул один из них. – Ты погляди на нее!
– На… на кого? – не понял Билл, угрожающе двинувшись всем телом в его сторону. Юноша молчал, стреляя поочередно на каждого из них настороженными черными глазами; затем вдруг, поймав недоуменный взгляд своего спасителя, обращенный на него, опустил голову и резко, поднырнув под руку Катлера, попытался метнуться вон – тот едва успел снова ухватить его за шиворот и дернул поближе к себе с бесцеремонной, незлой силой.
– Ты… Ты девчонка, что ли? – выговорил он, поколебался и другой рукой стянул с чужой растрепанной головы шляпу. Матросы не ошибались: перед ним действительно была девушка, на вид казавшаяся совсем юной – лет пятнадцати-шестнадцати, с еще по-детски округлым лицом, неровно загоревшим так, что лоб, кончик носа и широковатый упрямый подбородок казались темнее остальной кожи. Пожалуй, она могла бы казаться еще младше, если бы не ее глаза – густо-карие, серьезные и настороженные, плохо вязавшиеся с остальным ее лицом. Впрочем, на Тортуге последнее было не в редкость – дети здесь переставали быть детьми, едва научившись говорить. Как только Билл немного ослабил хватку, растерявшись, она тотчас вывернулась из его рук и едва не угодила ему в нос крепко сжатым кулачком: сил ей явно не хватало, но удар поставлен было неплохо, так, что Катлер едва успел уклониться и выступить перед собой отнятый у девчонки нож – правда, не в ее сторону, а для снова подступивших слишком близко несостоявшихся насильников:
– Куда? – зло рявкнул он, отталкивая подальше от них растерявшуюся девушку и нахлобучивая ей обратно на голову шляпу; подумав, вдобавок сдернул с себя поношенный кафтан и набросил ей на плечи. Огляделся, с тоской посмотрев в сторону Бейли – тот сидел молча, с каким-то очень странным выражением лица: но продолжить прерванный разговор теперь не представлялось возможным – остальные посетители трактира уже начинали оглядываться на них – и снова надежно ухватил девушку за плечо: – Идем-ка со мной.
Улица, которая вела к заведению, была, в сущности, довольно широкой, но прямо за ним круто сворачивала направо и сужалась, заканчиваясь спустя квартал смердящим, будто стая издохших крыс, тупиком: работники трактира зачастую даже убирались здесь с утра, но к вечеру, словно насмехаясь над своими же трудами, скидывали тут в большую кучу кухонные отбросы и очистки. Ночью некоторые изрядно перебравшие посетители даже отправлялись сюда в целях облегчения пьяной «усталости»; однако теперь со стороны тупика не доносилось ни звука. Билл, не долго думая, увлек девушку за собой туда – та сперва подчинилась, но, пройдя немного, снова заартачилась:
– Не пойду! Не пойду! Пусти!.. – вырвав у него из-за пояса собственный неосмотрительно забытый им нож, зашлась она чуть ли не откровенным криком. Катлер увернулся от очередного неумелого выпада один раз, второй, на третий недовольно выругался – юркая мелюзга успела-таки порезать ему щеку – и наконец поймал ее за запястье, честно постаравшись сжать не слишком сильно: руки у девчушки оказались тонкие-тонкие, с узкими ладошками и аккуратными пальчиками, до которых ему страшновато было даже дотрагиваться.
– Дурочка ты, что ли? – скорее укоризненно, нежели со злостью спросил он. Та молчала, едва переводя дыхание; Билл, сообразив наконец, что в ее глазах едва ли отличается от давешних матросов, разжал пальцы и примирительным жестом выставил перед собой ладони: – Да не дергайся ты, не трону! Убери зубочистку свою… Давай потолкуем.
– Не о чем нам толковать! – хрипло рявкнула на него девчушка, почуяв слабину. Билл слабо усмехнулся:
– Погоди болтать! Мелкая ты еще для этаких речей. Чья будешь?
– Своя собственная! – в тон ответила та. Катлер потер лоб, уже даже не следя за ножом в ее руках, и вздохнул – лишь теперь он особо остро осознал, что уже три дня не спал нормально:
– Ладно. Ладно, ты – своя собственная… Но имя-то у тебя есть?
– Сеньорита Морено! Девочка, это ты? – к его изумлению, послышался со стороны, противоположной тупику, знакомый голос. Капитан Бейли, набросив на плечи камзол – в трактире до этого он сидел в одной рубашке – стоял в двух десятков шагов от них и близоруко щурился в сторону девушки. Та молчала, словно уличенная преступница; пожалуй, в чем-то Катлер мог ее понять. Он, конечно, слышал о капитане Морено – мало кто из пиратов Карибского побережья в минувшие пятнадцать лет мог бы прожить, не зная имени этого человека, прославленного как своим редким штурманским мастерством, так и превосходными деловыми качествами: никто не умел лучше него пристроить любой захваченный товар, организовать самый рискованный рейд и выйти из него с минимальными потерями. На Тортуге его уважали и боялись; и даже когда он, женившись, оставил прежние заработки и сперва стал капером, а затем перешел на службу в частную торговую кампанию, никто не посмел его упрекнуть. Но закон моря был суров: матросы Морено служили исключительно ему, а после его смерти три месяца назад – как Билл слышал, крайне нелепой для столь знаменитого человека: в результате взрыва порохового склада одного из небольших судов, на котором капитан производил разведку прибрежных вод для своего работодателя – после нее все они сразу же отправились наниматься в новые команды. Будь у капитана Антонио сын, и окажись он на десяток лет старше, тот мог бы попробовать продолжить дело отца – но у дочери на это не было ни единого шанса. Катлер обернулся, смерив взглядом тощую девчушку, яростно сверкавшую глазами и прижимавшую к груди нож со столь решительным и независимым видом, что в его разум невольно закралось сомнение: эта мелюзга явно считала иначе.
– Ты что же… Выходит, вы знакомы? – окидывая их по очереди подозрительным взглядом, спросил Бейли. Девушка встряхнулась всем телом, высвобождаясь из рук Билла, натянула на плечи сползший кафтан и осторожно кивнула:
– Как видите, да. А… – моментально насторожившись, она уже вопросительно воззрилась на своего случайного спасителя, – …а при чем тут знакомство? У вас с ним какие-то дела?
– Шхуну, вот, купить хотели, – не до конца сообразив еще происходящее, проворчал Катлер. Глаза девушки заблестели:
– Шхуну? Это он про ту красотку, что вы два года назад привели из Санта-Катарины? Ей надо было днище кренговать и киль выправить – и до семи узлов в галфвинд разбежалась бы, – воодушевленно пояснила она ошарашенному Биллу: похоже, для этой ершистой, недоверчивой девчонки не в новинку было ходить под парусом, и тема затронула ее за живое. Капитан Бейли недовольно хмыкнул:
– Нет, ту я давно уже сбыл. «Кобру» им, видишь ли, подавай… У меня на эту «Кобру» охотников уже, как собак нерезанных! Прав был отец твой, что до последнего не продавал «Бесконечную удачу» – уж я-то помню, сколько ему предлагали… – пробормотал он со скверно скрытым сочувствием; Билл, ощущая непривычную неловкость, протянул руку и похлопал девушку по спине.
– Будет вам, капитан, – пробурчал он неловко. – Что покойников вспоминать-то? У всякого сыщутся, если поспрашивать. Пойдем мы… Верно понимаю, тебе ведь теперь и деваться некуда? – сочувствие столь явно послышалось в его голосе, что девушка недовольно глянула в ответ и поплотнее запахнулась в его кафтан.
– Капитан, – неожиданно изменившимся, взрослым и хриплым голосом начала она, – вы помните, чем вы обязаны моему отцу? Разве не он помог вам раздобыть задним числом каперское свидетельство в то время, как в любом английском вас ожидала виселица за ваши дела – не говоря уже об испанских и французских?..
– Долг перед твоими родителями на тебя не распространяется, девочка. Ты знаешь законы, – твердо возразил Бейли. Эрнеста оскалила зубы, разом став похожей на дикого волчонка:
– Но в память о нем вы ведь можете оказать моему другу небольшую скидку?
– Ты чего же… ты… Да брось, не унижайся так перед ним! – опомнившись, рявкнул Билл, хотя сердце его тревожно и отчаянно зашлось в груди. Капитан Бейли смерил их обоих оценивающим взглядом, пожевал немного губами и наконец сухо обронил:
– Будь по-твоему. Юноша, – обратил он мрачное, как туча, лицо к Катлеру, – отведи меня туда, где расположился ваш… капитан Алигьери. Я подпишу необходимые бумаги – и на этом, надеюсь, мы с вами попрощаемся навсегда.
Судьба и впрямь благоволила в этот вечер команде Винченсо. Спустя всего полчаса, в основном ушедшие на пересчитывание капитаном Бейли платы за судно, с формальностями было покончено: Винченсо Алигьери и Билл Катлер стали полноправными владельцами двухмачтовой шхуны «Кобра». Девушка, свернувшись клубком на скамье и чуть ли не с носом закутавшись в кафтан Катлера, молча наблюдала за тем, как все трое ставили подписи под текстом составленного в двух экземплярах в присутствии положенного числа свидетелей договора – по этой части капитан Бейли всегда был крайне предусмотрителен. К удивлению остальных, Билл неожиданно косо сорвался с табурета и хлопнул ее по плечу:
– Ну-ка, тоже подпиши. Нечего тут, – проворчал он дернувшему его за рукав Винченсо. – Кабы не она – сроду мы это дело не устроили бы…
Алигери нахмурился; бросив на девушку оценивающий взгляд, нахмурился еще больше:
– Простите, капитан, мы отойдем на пару минут, – сдержав себя, прохладно вымолвил он и покрепче сжал локоть приятеля. Эрнеста равнодушно пожала плечами, всматриваясь в чернильные строчки, написанные убористым, резковатым почерком: со стороны не казалось, чтобы она торопилась подписывать делавший ее несомненным членом команды договор.
– Сомневаешься, девочка? – с усмешкой спросил Бейли, указывая на неплотно закрытую дверь в коридор, куда вышли двое ее новых знакомых: Алигьери что-то тихо и яростно доказывал приятелю, ожесточенно жестикулируя, а Билл морщился, но лишь неуступчиво наклонял голову в ответ. – Еще не поздно передумать… Надо оно тебе? Полагаю, твой отец оставил тебе достаточное наследство: как знать, может, сыщется и приличная партия…
– Капитан, никак не могу запомнить, – на секунду девушка вскинула на него свои темные, настороженно блеснувшие глаза, – ведь ваш старший внук Уильям младше меня всего на год?
– Упаси Боже! Этому шалопаю едва ли придет в голову мысль о браке в ближайшие семь-восемь лет, – беззлобно хохотнул Бейли, хотя лицо его на миг стало словно каменным. – Однако я мог бы подыскать кого-нибудь. Подумай как следует!
– Спасибо, что согласились уступить нам судно за полцены, капитан, – коротко мотнула головой девушка, берясь за перо. Подпись получилась кривоватой: пальцы ее, еще по-детски тонкие, с мягкой кожей и неровно остриженными ноготками, чуть заметно дрожали. – Но мой отец говорил, чтобы пират всегда должен быть сам по себе.
– Ты вообще соображаешь, что творишь? Хочешь, чтобы мы взяли в команду эту девчонку? – разорялся меж тем за дверью Винченсо Алигьери, уже почти не снижая голоса. – Даже если она и впрямь дочь самого капитана Морено… Никто не смирится с присутствием женщины на корабле! Предлагаешь прятать ее, нарушая закон?
– Если бы не эта девчушка, никакого корабля у нас бы и не было, – пробурчал Билл, отворачиваясь от него. – Так и скажешь остальным… Ей некуда больше идти, я спрашивал. Подписала? – оживившись, вдруг спросил он – взгляд его уперся куда-то за спину Винченсо.
Девушка стояла в дверях, снова нахлобучив на голову свою ветхую шляпу, но уже в одном своем жилете – кафтан Билла она держала в руках – и протягивала им один из двух экземпляров договора:
– Капитан Бейли сказал, чтобы мы больше не задерживались на острове. Видимо, не желает огласки своей щедрости – все-таки эта шхуна действительно стоит на порядок больше, – бросив быстрый взгляд на Алигьери, негромко проговорила она. Тот нахмурился:
– Полагаю, вы тоже считаете, что этой покупкой мы обязаны исключительно вам, синьорина Эрнеста....
– А это не так, что ли? – снова вмешался Билл, обхватывая плечи девушки своей здоровенной лапищей – к удивлению Винченсо, юная Морено не спешила отстраниться, хотя и не выглядела привычной к столь бесцеремонному обращению. – Так что, Нэнси, полезешь вместе с нами в акулью пасть?
– Что, акула обещает быть настолько большой? – неожиданно чуть заметно усмехнулась девушка; черные глаза ее впервые блеснули каким-то веселым выражением. Билл хохотнул:
– Еще как! Но ты не волнуйся: мы с тобой еще залезем к ней в пасть и пересчитаем все зубы… Ну, а теперь, раз этот вопрос мы уладили, – он бросил угрожающий взгляд на Винченсо, но тот благоразумно промолчал, и Катлер тотчас расплылся в широченной ухмылке, – стало быть, ты точно в нашей команде, и надо найти тебе какое-то занятие. Рассказывай, что умеешь? – продолжал он, увлекая девушку за собой по коридору.
– Куда вы идете? – подавив раздражение, сухо осведомился Винченсо. Билл оглянулся на него с неподдельным недоумением:
– Как это куда? Искать Нэнси комнату, разумеется. Ты же не думаешь, что она будет жить вместе со всеми остальными?
– Вообще-то я не возражала… – начала было девушка, но Катлер перебил ее:
– Разговорчики на клотике! Тебе что, давешних недоумков не хватило? На «Кобре» первым делом найду тебе свободный уголок и прикреплю на дверь изнутри засов покрепче… Не сочти за оскорбление, – насупясь, пробормотал он почти шепотом, – но на борту тебе точно придется, хм… ни с кем особенно не сближаться и никого не выделять. Если начнут что-то… предлагать тебе – не стесняйся, сразу ступай ко мне: со всем разберусь. Не молчи только!
– Почему? – растерянно спросила вдруг девушка. Катлер оскалился:
– Потому что придется пресекать все это сразу! Тут Ченси прав: еще только из-за женщин нам ссор в команде не хватало…
– Я не об этом, – тоже понизив голос, покачала головой девушка. – Почему ты так добр ко мне? Ты тоже… У тебя кто-то умер?
Катлер промолчал; тень непривычной сосредоточенности тронула его простое, грубое лицо, на миг показавшееся почти красивым. Резко остановившись, он ткнул пальцем в одинокую дверь прямо по коридору:
– Вот эта вроде свободна. Устраивайся пока, а я схожу за ключами и договось с хозяйкой.
Когда он вернулся, девушка уже успела снять верхнюю одежду, распахнуть окно – в комнате было чудовищно душно и вдобавок воняло какой-то мерзостью, которой, насколько Билл помнил, в гостинице травили клопов – и, сосредоточенно пыхтя, пыталась передвинуть кровать в дальний, темный угол.
– Ну-ка, брось надрываться! Сам сделаю, отойди, – велел Билл, потер ладони, взялся за изголовье кровати – сам он такие не любил, предпочитая спать в гамаке, но в команде многим нравилось на суше ложиться там, где помягче и можно вытянуться во весь рост – и легко оттянул ее в указанное место. Девчушка метнулась было снова помочь, и он махнул рукой: – Не надо! Воды, вон, налей, если не сложно… – на окне как раз обнаружился полупустой кувшин, засиженный мухами. Эрнеста взяла его, с сомнением заглянула внутрь, поморщившись, и Катлер все-таки вытащил из-за пояса фляжку: – На, разбавь ромом. Как-никак, а почище будет…
Пили они прямо так, из кувшина – стаканов в комнате не было, а ходить за ними вниз желанием не горел никто. Девушка поднялась с места, с удовольствием глотнула посвежевшего воздуху и пошла к окну задернуть хлипкие занавески – на улице уже была полноценная ночь. Билл возился с дверной щеколдой при тусклом свете единственного огарка, вполголоса ругаясь – замок, конечно, держался, но при должном усилии сбить его можно было одним ударом ноги, и Катлеру это совсем не нравилось.
– Отец говорил, что я довольно неплохой навигатор, – вполголоса, задумчиво принялась рассказывать девушка, наблюдая за его работой. Билл усмехнулся, ковырнув внутри скважины лезвием складного ножа:
– Это хорошо – штурмана у нас в команде еще нет. Дороги они нынче, что сказать… Ченси немного смыслит в этом сам, на первое время должно хватить… – он осекся и замолчал, потому что девушка, пошарив за изголовьем кровати, извлекла оттуда свою сумку и принялась доставать из нее кипу бумаг, при ближайшем рассмотрении оказавшихся чертежами самых различным маршрутов и просто навигационными картами. Рассматривая их, Билл с трудом удерживался от восторженных комментариев: даже ему, полнейшему профану в сложной штурманской науке, очевидно было, что чертежи были составлены безусловно умелой рукой.
– От отца твоего достались? – спросил он понимающе. Эрнеста усмехнулась, разделив кипу надвое:
– Эти – да, – указала она на карты. – А маршруты все мои.
– Да брось, – помотал головой в сомнении Билл: на его сугубо обывательский взгляд все документы казались одинаковыми по части мастерства их составителя. Морено усмехнулась:
– Что, не веришь? Смотри, – вытянув из общей массы одну из карт, она потянулас за кусочком угля и циркулем, лежавшими у нее в той же сумке. К удивлению Билла, спустя всего пару минут на чертеже появилась тонкая извилистая линия, снабженная многочисленными пометками и уточнениями относительно времени года и военных событий.
– Отец учил меня с восьми лет, – заканчивая чертеж, объяснила девушка и, пошарив, достала из кипы еще один чертеж и положила рядом с только что изготовленным. – Как говорится, попробуй найти три отличия… Веришь теперь?
Катлер подумал, так и сяк повертев обе бумаги, затем осторожно сложил их вдвое и убрал за пазуху.
– Не взыщи, я скверно понимаю в этом… Ты не против, если я их все-таки Винченсо покажу? – спросил он слегка виновато. Девушка хлопнула его по плечу:
– Да ради Бога! Если захочет, я могу составить еще с десяток таких же. – Какое-то время они сидели в молчании, прежде чем Эрнеста снова заговорила первая: – Так что же? Теперь скажешь, почему ты решил мне помочь?
Катлер отвернулся, взъерошив мощными пальцами свою буйную рыжую шевелюру; брови его сошлись на переносице, а в глазах отчетливо появилось сомнение – несколько раз он открывал рот, будто готовясь начать, но тотчас обрывал сам себя.
– У меня в деревне младшую сестру такие же ублюдки на покосе подкараулили, как тебя – сегодня в трактире, – проворчал он после продолжительного молчания, опустив голову. – Я в городе на заработках был, вернулся, конечно, как узнал, только поздно уже было. Отец всех троих запер в сарае и сжег заживо – а его, стало быть, повесили. Как я приехал и прослышал по это – так и ушел оттуда, не оборачиваясь… Дома-то уже ничего нашего не осталось, там другую семью сразу же поселили, вещи соседи разделили; матушка моя, видишь ли, за четыре года до того умерла, а меня, похоже, никто в деревне уж и не ждал после этакого… Вот так я в пиратах и оказался семнадцати лет отроду, мелкая, – прибавил он невесело, потрепав девушку по черноволосой макушке. – И ты запомни: сестренку свою я, может, и не защитил, но тебя… тебя – точно сумею. Не веришь мне?
