000
ОтложитьЧитал
…Ты смело Сциллы и Харибды
И свет весь прежде проходил:
То днесь препятств какие виды?
И кто тебе их положил?…
Державин. «Флот», 1795 г.
© Грейгъ О., Манштейн Э. фон, 2012
© ООО «Издательство Алгоритм», 2012
Часть первая
Кузнецов. Познание
Глава 1
По окончании войны 1941–1945 гг. Верховным Главнокомандующим Вооруженными Силами СССР И. В. Сталиным был издан приказ 22 июля 1945 года в честь Дня Военного Флота, где есть такие слова: «В период обороны и наступления Красной Армии наш флот надежно прикрывал фланги Красной Армии, упиравшиеся в море, наносил серьезные удары по торговому флоту и судоходству противника и обеспечил бесперебойное действие своих коммуникаций. Боевая деятельность советских моряков отличалась беззаветной стойкостью и мужеством, высокой боевой активностью и высоким мастерством. Моряки подводных лодок, надводных кораблей, морские летчики, артиллеристы и пехотинцы восприняли и развили все ценное из вековых традиций русского флота.
На Балтийском, Черном и Баренцевом морях, на Волге, Дунае и Днепре советские моряки за четыре года войны вписали новые страницы в книгу русской морской славы. Флот до конца выполнил свой долг перед Советской Родиной». И этими словами подчеркивается высокая оценка действий всех моряков советского Военно-морского флота (ВМФ).
В выписке приказа говорится, что флот надежно прикрывал фланги нашей армии, наносил серьезные удары по врагу и вообще отличался высоким мастерством. Но так ли это? Мы рассмотрим это на примере не всего советского ВМФ, а в части, касающейся сил Черноморского флота (ЧФ). Кстати, любопытно, что при столь высокой оценке действий в минувшей войне всего ВМФ, только два командующих флотами из четырех были удостоены Золотых Звезд Героев Советского Союза, а именно – командующий Черноморским флотом адмирал Филипп Сергеевич Октябрьский (Иванов) и командующий Тихоокеанским флотом адмирал Иван Степанович Юмашев (флот которого показал высокие результаты в боях против Японии в Дальневосточной кампании осенью 1945 года под главным командованием кавалера двух орденов «Победа», дважды Героя Советского Союза, Маршала Советского Союза Александра Михайловича Василевского). Другие же командующие флотов, и в частности, Северного, адмирал Арсений Григорьевич Головко, который силами вверенного флота действительно обеспечивал охрану коммуникаций по доставке конвоями союзников вооружений, боеприпасов, боевой техники и стратегического сырья, – подобной награды не получил. Как и командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Федорович Трибуц.
Следует добавить, что единственный из членов Военного совета времен Второй мировой войны, удостоенный звания Героя Советского Союза, также служил на Черноморском флоте, – это вице-адмирал Николай Михайлович Кулаков. Также стоит вспомнить армейского военачальника, получившего звезду Героя, генерал-майора Ивана Ефимовича Петрова (впоследствии генерала армии), командовавшего во время обороны Севастополя в 1941–1942 годах Отдельной Приморской армией. А также дважды Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Павла Ивановича Батова (впоследствии генерала армии), командовавшего в дни обороны Севастополя 9-м Особым стрелковым корпусом.
Описывая и анализируя события тех затянувшихся трагических месяцев 1941–1942 годов в Крыму и Севастополе, следует обратить пристальное внимание не только на командование и Военный совет ЧФ, но и на армейских военачальников, руководивших действиями советских войск на Крымском полуострове.
И, значит, коснемся деятельности трех командующих объединениями (армиями), державших оборону на Керченском полуострове. Среди героев книги будут командующий Крымским фронтом, заместитель наркома ВМФ, вице-адмирал Гордей Иванович Левченко; представитель Ставки Верховного Главнокомандующего, армейский комиссар 1-го ранга Лев Захарович Мехлис; главнокомандующий войсками Южного направления (направления в целом, а не фронта!) Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный; его заместитель по морской части, первый заместитель наркома ВМФ – начальник Главного морского штаба адмирал Иван Степанович Исаков (впоследствии Адмирал Флота Советского Союза).
На протяжении всего авторского исследования действий ЧФ в начальном периоде войны, несомненно, будет вестись разговор о героизме моряков ЧФ и подразделений Красной армии, действовавших в этом регионе. Но наряду с этим будет проанализирована и имевшее место трусость советских матросов и солдат, командиров и политработников обоих видов Вооруженных сил. Что, несомненно, в какой-то (скажем прямо: в значительной) мере предопределило характер и направленность действий сил флота. Прежде следует указать, что главное командование ВМФ (наркомат ВМФ СССР) во главе с талантливым флотоводцем адмиралом Николаем Герасимовичем Кузнецовым (впоследствии Адмирал Флота Советского Союза) отчетливо осознавало, что основную деятельность по осуществлению разгрома планов противника придется вести армейским силам, тогда как флот должен будет выполнять второстепенную, вспомогательную роль.
Для того чтобы понять многие нюансы интересующей нас темы, придется показать отношения наркома ВМФ и командующего ЧФ в то сложное для обоих этих людей время. Именно так, – умышленно не подчеркивая привычное «сложное время для страны», а оставляя «сложное время для обоих людей». Что связано со многими психологическими и социологическими факторами, под влиянием которых оказались два главных героя, имевших самое непосредственное отношение к сражениям у Черноморской твердыни. При этом наркому пришлось в чрезвычайно сложных условиях управлять не только одним Черноморским флотом, но тремя совершенно разными флотами, находившимися в противоположных географических широтах.
Военные историки послевоенной поры считают, что наиболее эффективной формой поддержки сухопутных войск была высадка морских оперативных и тактических десантов, которых за годы войны было осуществлено в общей сложности 123. Во всех десантах участвовала более четверти миллиона человек, что в среднем составляет около 30 стрелковых дивизий. Высадку же этих соединений обеспечивали более 3000 боевых кораблей и вспомогательных судов, почти 10 000 самолетов. Немалую роль в условиях войны играли морские перевозки. Важно это было на Севере после того как противник умелым маневром перерезал Октябрьскую железную дорогу, ее мурманское направление. Важным было на Балтике во время обороны Ханко, Моонзундских островов и советского Ленинграда, на Черном море в период обороны Одессы, Севастополя и Кавказского побережья. За тот период силами ВМФ было перевезено около 120 млн. тонн грузов и примерно 10 млн. человек.
Существенный вклад в обеспечение деятельности приморских флангов внесли морская авиация и артиллерия. Летчики за период войны совершили около 75 000 самолето-вылетов, уничтожили 1,5 тысячи танков, 110 танков на Балтийском и Северном флотах, свыше 100 танкеток (часть из них – на ЧФ и в Крыму, которые советские адмиралы и генералы и военные историки называли в своих работах «танками»!) и множество другой боевой техники и вооружений на всех флотах. Морскую артиллерию можно уверенно отнести к огневому щиту военно-морских баз за счет ее дальнобойности, высокой скорострельности и разрушительной силы снарядов, уничтожающих узлы связи, штабы, командные пункты и силы противника.
По завершении войны 78 кораблей, частей и соединений стали гвардейскими, 238 – удостоены орденов, многие удостоены почетных наименований, свыше 500 моряков получили звания Героев Советского Союза. Первым дважды Героем Советского Союза в годы войны стал командир истребительного авиаполка Северного флота подполковник Борис Феоктистович Сафонов. Дважды удостоены этого высокого звания разведчик В. Н. Леонов, катерник А. О. Шабалин, летчики В. И. Раков, А. Е. Мазуренко, Н. Г. Степанян, Н. В. Челноков.
Военные историки считают, что именно война выдвинула в число талантливых военачальников таких адмиралов, как Н. Г. Кузнецов, И. С. Исаков, А. Г. Головко, Л. А. Владимирский, Ф. С. Октябрьский, В. Ф. Трибуц, И. С. Юмашев; это из категории руководства ВМФ и командующих флотами.
К 22 июня 1941 г. в составе советских ВМФ числилось более 500 надводных кораблей и боевых катеров, 218 подводных лодок, более 2,5 тысяч самолетов и свыше 2000 орудий береговой и зенитной артиллерии. Все эти силы были дислоцированы по четырем изолированным друг от друга театрам военных действий (ТВД). При этом – система базирования и судоремонта неразвита, возможности по осуществлению межтеатрового маневра ограничены.
Если с 1927 года в СССР шло восстановление и окончание строительства кораблей, заложенных еще до 1917 года, то в 1937-м в основном строили подлодки и малотоннажные боевые корабли. Начиная с 1938 года началось строительство морского и океанского флота. Что вписывалось в государственную программу подготовки к агрессивной войне против вероятного противника. Но действия политических сил Германии и осуществленная агрессия против СССР сорвали реализацию планов по строительству большого флота.
К началу немецкой агрессии в постройке находилось 219 боевых кораблей, из которых: 3 – линейных, 3 – тяжелых крейсера, 9 – крейсеров, 47 – лидеров и эскадренных миноносцев и 91 подлодка.
Организационно советский флот состоял из Северного, Балтийского, Черноморского, Тихоокеанского флотов и Амурской, Каспийской и Пинской военных флотилий. ВМФ СССР был подчинен непосредственно народному комиссару ВМФ адмиралу Н. Г. Кузнецову, а в оперативном отношении – народному комиссару обороны страны Маршалу Советского Союза Семену Константиновичу Тимошенко.
После агрессии германского вермахта был сформирован Главный Военный Совет ВМФ под председательством адмирала Н. Г. Кузнецова. Благодаря таланту этого военно-морского начальника на флотах была внедрена разработанная им и сразу же блестяще отработана система оперативных готовностей, которая позволяла в очень сжатые сроки перевести силы флота с мирной учебы в полную боевую готовность; причем сделать все в соответствии с жесткими требованиями уставов и требованиями самого наркома ВМФ не только нанести агрессивный стратегический удар по всему ТВД ВМФ СССР, но и встретить нападение противника, – что, несомненно, является уникальным шагом Николая Герасимовича; ибо ни один советский военачальник не додумался готовить вверенные ему особые военные округа, армии, корпуса и дивизии к обороне. Так как в соответствии со стратегическим планом «Гроза» Красная армия, как и ВМФ, должна была нанести фронтальный удар от Балтики до Черного моря по Европе. Благодаря Николаю Герасимовичу Кузнецову, ВМФ имел четкие взгляды на формы и способы применения сил флота в перспективе любой войны, будь она наступательной или оборонительной. «Для меня бесспорно одно: И. В. Сталин не только не исключал возможность войны с гитлеровской Германией, напротив, он такую войну считал неизбежной… И. В. Сталин вел подготовку к войне – подготовку широкую и разностороннюю, исходя из намеченных им самим… сроков». Эти слова есть в книге Н. Г. Кузнецова «Накануне».
К началу войны подобные взгляды были конкретизированы и закреплены в руководящие оперативно-тактические документы «Боевой устав Морских сил РККА» 1937 г. и «Временном наставлении по ведению морских операций» 1940 г. Именно благодаря этим документам, и особенно последнему, Н. Г. Кузнецовым была осуществлена подготовка флотов к войне за несколько часов! В ночь с 21 на 22 июня 1941 г. посты СНиС (службы наблюдения и связи) Балтийского флота на острове Найсаар без промедления доложили на КП командующего флотом о появлении пяти кораблей, шедших без положенных для мирного времени ходовых огней. А воздушная разведка Балтфлота обнаружила неизвестные суда у входа в Финский залив, о чем также немедленно было доложено в Главный штаб ВМФ.
Очевидно, следует остановиться на пояснении документов, которые регламентируют ту или иную готовность флотов к действиям. Николай Герасимович считал чрезвычайно важным, чтобы командующие флотами и соответствующие командиры соединений и кораблей четко представляли, что следует понимать под «готовностью № 3», «готовностью № 2», «готовностью № 1».
«Готовность № 3» – обычная готовность кораблей и частей, находящихся в строю, т. е. в первой линии. Тогда как первая линия – это корабли, готовые участвовать в морских баталиях, а не те, что находятся в доке, у причала или в ремонте на заводе. В случае «готовности № 3» экипажи кораблей занимаются повседневной боевой подготовкой, живут обычной жизнью, но сохраняют запасы топлива, держат в исправности и в надежной готовности оружие и механизмы корабля.
«Готовность № 2» – намного выше предыдущей. Ибо корабли пополняют все необходимые запасы, еще и еще раз приводят в порядок материальную часть, устанавливают особое дежурство по корабельному расписанию, увольнения на берег всего личного состава сводятся до крайнего минимума, причем это касается и матроса и командира. Личный состав остается на местах. В таком состоянии корабли могут пребывать длительное время, хотя от личного состава при этом потребуется определенное напряжение нравственных и физических сил.
И наконец, самая высшая «готовность № 1», которая объявляется когда абсолютно ясно, что обстановка является крайне опасной и поворот к мирному времени практически исключен. Все оружие и механизмы боевого корабля должны быть способны немедленно вступить в действие, а весь личный состав обязан находиться на боевых постах и выполнять приказы командира корабля в соответствии с уставом: точно, беспрекословно и в жестком лимите времени. Получив условный сигнал, каждый боевой корабль и каждая часть сил флота действует по имеющимся у них инструкциями, которыми предусматриваются вскрытие особых пакетов правительства, где указаны время и выход к месту боевых действий.
Н. Г. Кузнецов провел немало времени на каждом из флотов, осуществляя проверки и учения. Эти проверки вскрыли массу недоработок в подготовке сил и средств четырех флотов к наступательным сражениям. К оборонительным мероприятиям ВМФ не готовился. Год понадобился наркому, чтобы флоты научились быстро и точно переходить на повышенную готовность, на «готовность № 1». Пришлось провести огромную работу в штабах, на кораблях и в частях. Борьба шла не только за часы, за минуты, но и за секунды – с момента подачи сигнала до получения доклада командования о готовности флота.
Как-то возвращаясь с одного из заседаний у Сталина, Кузнецов поймал себя на мысли, что не лучше ли отказаться от запланированных совместно с войсками Одесского особого военного округа учений ЧФ на Черном море.
Николай Герасимович, знавший так много, все же знал далеко не все; однако он понимал, что прошедший май 1941 года и наступивший июнь для руководства страны были чрезвычайно сложным временем в плане международных отношений с рядом государств Европы, с США, и в особенности, с союзником – Германией. В сознание Николая Герасимовича неоднократно закрадывалась крамольная мысль, что это союзничество рано или поздно до добра не доведет. Мучая и истязая себя сомнениями, адмирал, находясь по делам у начальника Генштаба Красной армии Маршала Советского Союза Бориса Михайловича Шапошникова, спросил:
– Скажите, Борис Михайлович, каково в планах Генштаба участие флотов на случай планируемых стратегических операций нашей Красной армии в возможном недалеком будущем?
Шапошников, слушая его, тактично прикрыл чистыми листами бумаги некоторые лежавшие у себя на столе документы и негромко с хрипотцой в голосе ответил:
– Не спешите, голубчик. Вы в свое время получите все необходимые распоряжения. А сейчас я более вас не задерживаю, у меня много работы.
Так и не получив удовлетворительного ответа, адмирал, возвратившись в свой кабинет, вновь допустил мысль, что ВМФ страны будет играть далеко не ту роль, которую он, как руководитель флота, представлял себе изучая историю Русского флота с времен Петра Великого. Это острое чувство несправедливой непричастности Николай Герасимович особенно остро почувствовал не тогда, когда вступил в должность наркома ВМФ, а в те крайне напряженные майские и июньские дни 1941 года.
Его не терзало чувство страха или уныния, даже незнание развития предполагаемых дальнейших событий не застало адмирала врасплох, ведь он пытался просчитать их сам, конечно, насколько это возможно. Его беспокойство на данном этапе сводилось к главному: достаточно ли сделано для того, чтобы все четыре объединения ВМФ были максимально готовы к тому, чтобы мгновенно отреагировать на то, о чем расплывчато и многозначительно сказал маршал Шапошников «…все в свое время»?
Впрочем, адмирал не сомневался, что в скором времени силы флотов должны будут выйти в океан. Это при условии, если будут достроены, завершены ходовые и государственные испытания и введены в боевой строй первой линии линкоры, тяжелые крейсеры, крейсеры, лидеры, эсминцы и подлодки. На все это нужно будет еще как минимум от 6 месяцев до 1,5 лет. Но даже те силы флота, которые имеются в наличии на июнь 1941 года, способны лишь частично участвовать в грандиозных замыслах Сталина и его первых военных руководителей. А то, что замыслы существуют, понятно без слов. Это Кузнецов понимает и весьма сожалеет, что ему не удалось убедить вождя, что в такой огромной стране, как СССР, необходимо строительство мощнейшего в мире флота, состоящего из авианосцев, линкоров и тяжелых крейсеров. Сталин тогда хмуро посмотрел на Кузнецова и, бесшумно двигаясь по ковровой дорожке, подошел вплотную, отчего Николай Герасимович невольно встал из-за стола и теперь неловко смотрел с высоты своего роста вниз на Генсека.
– Вы что, товарищ Кузнецов, собираетесь воевать с Америкой?
Кузнецов отреагировал мгновенно:
– Товарищ Сталин, наша страна без сильного флота…
Но вождь не дал договорить:
– Мы сделаем такой флот, который нам будет нужен в нужное время.
И вот теперь…
Теперь Николай Герасимович полагал, что учения на Черноморском флоте совместно с войсками Одесского особого ВО следует отменить; он поручил начальнику Главного морского штаба адмиралу И. С. Исакову позвонить в Генштаб и выяснить мнение по этому вопросу. Но Иван Степанович ответствовал, что ничего ему не сообщили конкретного, что дало бы основания изменить план по части учений. В связи с этим нарком и адмирал Исаков приняли решение дать флоту указания держать оружие и корабли в полной готовности. Руководить учениями в Севастополь выехал Исаков.
Два адмирала договорились, что если обстановка примет чрезвычайный характер, то Исаков уже на месте даст указания командующему ЧФ использовать оружие и корабли флота. После отъезда Ивана Степановича Кузнецову позвонил нарком внутренних дел, Генеральный комиссар Госбезопасности Лаврентий Павлович Берия и жестким тоном спросил:
– Почему вы, товарищ Кузнецов, так безответственно относитесь к нашим партийным кадрам? Почему вы в помощь товарищу Исакову не послали группу работников Главного управления политической пропаганды? Вы что думаете, что без контроля партии вы будете творить все, что вам вздумается?
Зная, что происходит в его окружении, и подавляя в себе всякое эмоциональное желание высказаться, Николай Герасимович спокойно и твердо ответил:
– Товарищ Берия, я принял решение отправить на Черноморский флот группу работников Главного управления политпропаганды во главе с бригадным комиссаром Азаровым. Полагаю, эта кандидатура вас вполне удовлетворит.
– Хорошо, – миролюбиво ответил голос в трубке, – думаю, товарищ Сталин будет доволен вашим решением.
После чего все стихло, а затем раздался длинный зуммер. Николай Герасимович положил трубку на рычаг.
Политработники Красной армии и флота структурно являлись номенклатурными работниками ЦК ВКП(б) и функционировали в качестве отдела ЦК партии в РККА и РККФ. А их руководитель – начальник Главного управления политической пропаганды, член ЦК ВКП(б), армейский комиссар 1-го ранга Запорожец действовал на правах секретаря ЦК ВКП(б). Возглавлял карательные органы страны Л. П. Берия, но к тому времени с согласия Сталина карательные органы были над флотом, над армией и над рядом структурных подразделений ЦК ВКП(б). Сам Лаврентий Павлович в связи с главной задачей «выявления врагов народа» стал, пожалуй, самым близким советником по этим проблемам у вождя партии и государства товарища Сталина. А его политработники наряду с сотрудниками органов внутренних дел в армии и на флоте стали надежной опорой в выявлении тех самых «врагов».
Кузнецов знал, что Илья Ильич Азаров получил инструкцию у наркома внутренних дел. Так вот, инструкция та заключалась в том, чтобы проводить работу с политработниками, научая их, что в случае начала войны каждый политработник должен применить личное оружие, если командир флота, получив приказ о вступлении в боевые действия по каким-либо мотивам откажется его исполнять. Безусловно, для Николая Герасимовича сей приказ в отношении «непокорных» командиров не составлял особого секрета… Правда, спустя годы адмирал Азаров говорил, что получил он инструкцию иного рода: рассказывать политработникам, что «на случай нападения Германии приводится в готовность оружие…»; между тем положение у Азарова тогда и впрямь было сложное. Дело в том, что приводить оружие в готовность как бы следовало… после объявленного в прессе и по радио сообщения ТАСС от 14 июня 1941 г., категорически отвергавшее слухи о возможности войны, объявлявшее любые слухи провокационными.
В день объявления заявления Советского правительства Николай Герасимович находился у Сталина. Доложив разведданные по флотам, нарком кратко доложил и об учениях на ЧФ, и о том, что поставки с немецкой стороны в части, касающейся флота, а именно в строительстве крейсера «Лютцов» продолжаются. (Но в своей книге «Накануне» в угоду определенным силам в стране он, мягко говоря, покривил душой, написав, что немцы тогда фактически прекратили поставки для крейсера «Лютцов»). И хотя адмиралу хотелось доложить, что немецкие транспорты покидают наши порты и не следует ли ограничить движение советских торговых судов в водах Германии, он промолчал, ожидая реакции вождя. Сталин не задавал никаких вопросов по готовности флотов, отчего нарком счел свое дальнейшее присутствие излишним и с разрешения хозяина покинул кабинет.
Возвращаясь в автомобиле, Николай Герасимович вновь поймал себя на мысли, что хотя это и не произнесено, однако Сталин не исключает возможности войны с Германией. Причем считает эту войну вероятной и неизбежной. И договор 1939 года Сталин рассматривает лишь как отсрочку.
Но сколько дней дано ему, наркому, для этой отсрочки?
- Спецобъекты Сталина. Экскурсия под грифом «секретно»
- Куда исчез Гитлер, или Военные тайны ХХ века
- Битва за Кавказ. Неизвестная война на море и на суше