Небесный пастух (сборник)

© Фомичёв С. А., 2016

Лирика
1980–2016

Поэзия обладает одним удивительным свойством. Она возвращает слову его первоначальную, девственную свежесть. Самые стертые, до конца «выговоренные» нами слова, начисто потерявшие для нас свои образные качества, живущие только как словесная скорлупа, в поэзии начинают сверкать, звенеть, благоухать!

Константин Паустовский

Когда-то считали, что только сахарный тростник дает сахар, а теперь его добывают почти отовсюду. То же самое и с поэзией: будем извлекать ее откуда бы то ни было, ибо она во всем и везде. Нет атома материи, который не содержал бы поэзии.

Гюстав Флобер

«Писать стихи, что раздувать мехи…»

 
Писать стихи, что раздувать мехи.
Гореть без устали и пламенеть
В потоках воздуха и силы.
В сомненьях умирать, но всё же петь,
Как Ты просила.
 

4 января 2011 г.

«Я жду озаренья, как тихого ветра…»

 
Я жду озаренья, как тихого ветра,
Как тихого ветра в прожжённой пустыне.
Здесь звёзды уснули в седой паутине,
Здесь всюду война на тысячи метров.
 
 
И небо открылось лишь там, где возможно.
Того и гляди, упадёт в одночасье.
Здесь всё изменилось в понятии счастья,
И смерть подступает совсем осторожно.
 
 
И нет уж безумных пророков в отчизне,
Остались лишь вороны, лебеди-птицы.
Я жду озаренья, мне чудится, мнится
Глас трубный, идущий из будущей жизни.
 

29 мая 1995 г.

«В том саду одинокая птица…»

 
В том саду одинокая птица
Надрывается в тишине.
То ли радуется, то ли злится,
Изнутри раня сердце мне.
 
 
В том саду как-то всё иначе,
Полыхает сиреневый цвет.
В том саду обветшавшая дача,
И хозяина будто нет.
 
 
Смотрит ель в голубое небо,
А по небу плывёт самолёт.
В те края, где я ещё не был
И уж точно никто не ждёт.
 
 
А на юге, за полем изрытым,
Золотятся в листве купола.
Там священник читает молитвы —
Седовласая голова.
 
 
И всё так же меняются лица,
Появляясь случайно извне.
Но лишь та одинокая птица
Растревожила душу мне.
 

1998 г.

Молитва

 
В моей убогой кельи свет горит,
Лампада теплится пред образом Царицы.
Среди пространств и звёзд Земля летит,
И хочется без устали молиться.
 
 
Так сердце чувствует движенье ветерка,
Оно не мнимой тишиной объято,
И жизнь та, что казалась так горька,
Теперь, в эти минуты, свята.
 
 
И я молюсь за чад и за страну,
За плавающих где-то там далече.
За мирный хлеб, за неба тишину.
За тех, кто ощущает вечность.
 
 
Ах, Матерь Божия, не нужно лишних слов.
Глаза блестят слезинками бессонно,
Летит Земля среди других миров,
Звенит комар над ухом монотонно.
 

21 апреля 2011 г.

Небесный пастух

 
Небесный пастух – моё призванье,
Быть перед небом, смотреть в пространство.
Отчего-то хотеть спать, но всё же видеть
Причудливые формы, облаков убранство.
 
 
И радость переполняет сердце,
Когда плывут они, не зная горя,
Над лесами, полями, весями, городами,
Разыгрывая спектакль, приветствуя Чёрное море.
 
 
Приветствуя Персию и Кавказа вершины,
Углубляясь в страну диких племён когда-то,
Проходя над пустынями Китая к Тихому океану,
Становясь белоснежной ватой.
 
 
Стада облаков не знают дома,
За ними устанешь гоняться – нет мочи,
Небесный пастух – моё призванье,
И нет других пока полномочий.
 

29 августа 2015 г.

Бахта^[1]

 
Ещё чуть-чуть – и двинется река,
Ломая кромку льда в прибрежных зонах,
Вздымая глыб немыслимые тонны,
Наращивая гул издалека.
 
 
Ещё чуть-чуть – и солнечный поток
Наполнит радостью и ликованьем сердце,
И Енисей – на карте тоненький шнурок —
Откроет ледяные дверцы.
 
 
И зашуршит великий караван
Блестящих льдин, обглоданных водою.
И горизонт туманом будет сдан
Прильнувшим небесам без боя.
 
 
Я всматриваюсь в жизнь простых людей
По интернету, сидя в тёплом месте.
И не могу понять, как без затей
Они живут, с природой слившись вместе.
 
 
Бахтинец знает точно, с каждым днём
Смотря на Енисей, впиваясь в небо,
Что там в Кремле не думают о нём,
Что нет ему ни зрелища, ни хлеба.
 
 
Тайга кругом, кругом одна тайга.
Медведи, лоси, соболь на прицеле.
Настанет день, навьюжатся снега,
Охоту с промыслом доказывать на деле.
 
 
И вот оставит всех на много дней
Седой охотник – невесёлый малый.
И будет думать по ночам о ней,
Пропахнув мхом в избушке одичалой.
 
 
И будет слышать в небе благовест,
Что оседает на еловых лапах,
Что он один хранитель этих мест
И верный страж на пару с косолапым.
 
 
А дома ждут жена и Енисей,
И в детских глазках – тоже ожиданье.
Охотник, словно сказочный Персей,
Вернётся, упразднив все расстоянья.
 
 
И будет смех, гостинцев полон дом,
Застолье песенное и веселье,
Ну, а когда всё спутается сном,
Уснёт Бахта в обнимку с Енисеем.
 

16 ноября 2015 г.

Мысли философа

 
Время – страшный враг,
Ничтожество перед вечностью,
Когда всё гниёт и вибрирует с точностью.
Но во всём красота,
Обезображенная греховностью.
Но во всём красота, требующая подвига.
 
 
Бег из рабства возможен только
Через мертвенный труп пустыни,
Когда чувствам закрыты двери,
Как бы змеи эти ни лезли,
Когда чувствам закрыты двери,
Открывается путь молитвы,
Та дорога, когда пред смертью
Тихо скажешь: «Пора домой».
 

24 января 2012 г.

Белый снег

 
Белый снег. Почему ты белый?
Сколько можно лежать под окном?
Гомонят воробьи оголтело,
Наполняя веселием дом.
 
 
Вдруг запахнет соломой, смолою,
Терпким дымом садовых костров.
И качнёт луна головою
Из каких-то дальних миров.
 
 
И пойдёт, пронесётся повсюду,
По оврагам и по полям,
Что закончились пересуды,
Что объявлен запрет белым дням.
 
 
И водой захлебнётся округа,
Застучит монотонно капель.
И притянется кто-то друг к другу,
И начнётся у них канитель.
 
 
Про любовь будут длинные песни,
И неважно, что в доме вверх дном.
Белый снег – надоел ты, хоть тресни,
Сколько можно лежать под окном?!
 

16 февраля 2012 г.

«Лунный парус во мраке ночи…»

 
Лунный парус во мраке ночи
Уплывает в звёздную муть.
Белой россыпью многоточий
Стороной лежит Млечный Путь.
 
 
Чуть прищуришься, ахнешь даже
От скопленья чужих миров.
И уже ничего не скажешь —
Там на небе не нужно слов.
 

1992 г.

«Со мной кочует бюст – нетленный и глубокий…»

М. Ю. Лермонтову

(1814–1841)

 
Со мной кочует бюст – нетленный и глубокий.
Глаза задумчивы, отверсты, одиноки.
В усах отвага и широкий лоб —
Присутствие ума, в том нет сомнений.
Бюст Лермонтова – одинокий гений.
В конце – дуэль и сиротливый гроб.
 
 
Вот весь удел певца на ниве торной.
Он был огонь, что с неба, непокорный,
С особой дерзостью в груди таился нрав.
Пред всеми не расшаркивался льстиво,
В бою с чеченами сражался терпеливо,
Достоинство и честь не потеряв.
 
 
Ну что ж, всё по порядку – сердце просит.
В Шотландии далёкой ветры носят
Средневековый запах скисших лет,
Когда Томас Лермонт творил знаменья,
Хватаясь за мистическое тленье,
Угрюмый предок, и к тому ж поэт.
 
 
В Россию корни проросли пророка,
В России всё под спудом спит до срока.
Вдоль Мойки Пушкин катит на дуэль.
Жена его слепа, царь смотрит в окна —
Заиндевели от мороза стёкла,
Там в хлопьях тьма и страшная метель.
 
 
Погиб поэт, кто ж смерть его рассудит?
Мужик в деревне прост и не осудит
Ни высший свет, ни происки врагов.
Кто поумней – кидались в осужденья,
Прочитывая вслух стихотворенья,
Защекотавшие устои берегов.
 
 
Кавказ вдали – немые цепи гор,
Свободный воздух и души простор.
Полёт орла высок и незаметен.
Он смотрит вниз без посторонних глаз,
Вершины гор сияют, как алмаз,
Не замечая ход седых столетий.
 
 
Здесь пахнет вечностью, пронизан небосвод
Лучами солнца, вниз потоки вод
Летят вдоль скал, стоящих у стремнины.
Внизу туман, чуть дальше вьётся дым,
Разбросаны дома, где мчится к ним
Седой чечен, в тени наполовину.
 
 
Мартынов только повод, тяжкий сон,
Когда душа скорбит, со всех сторон
Её злой дух и мучит, и тревожит.
Когда становится язвительным язык,
И дни мучительно бегут на черновик,
И мысль одна другую не стреножит.
 
 
Убит спокойно, и не на войне,
Где много раз на боевом коне
Бросался на редуты грозной тучей.
Где шла резня, стреляли тут и там,
Стонали люди, воздух по полям,
А он казался сильным и могучим.
 
 
Теперь тщедушный, в тоненьком гробу,
Как фаталист, что испытал судьбу, —
Умолк и, выйдя тихо на дорогу,
О чём просил за год пред этим днём,
Всё получил, как некий ход конём.
Бог терпелив, нет тайн для Бога.
 

31 января 2016 г.

«Вечер быстро, незаметно…»

М. У.

 

 
Вечер быстро, незаметно
Подошёл к моей калитке.
От дождя укрывшись тайно
Серой тоненькой накидкой.
 
 
Ветер буйствовал листвою,
Уносясь в пустые гроты,
Завывал на косогоре,
Песнь раскладывая в ноты.
 
 
Дуб, раскинув руки кверху,
Основательно качался,
И куда-то вдоль дороги
Лист осенний мчался, мчался.
 
 
А потом всё разом стихло,
Только ночь, травой играя,
Проходила мимо окон,
Ничего не замечая.
 

20 апреля 2007 г.

«Я задыхаюсь без любви…»

 
Я задыхаюсь без любви
В пустыне под палящим зноем.
Я задыхаюсь без любви —
Последний воин перед боем.
 
 
И что сулит мне завтра день?
Тревог наполненная пристань.
Вдоль трасс – убогость деревень,
И голубь белый – в небе чистом.
 
 
Я задыхаюсь, я пропал
Без ласк, без твоего участья.
И где тот горный перевал,
Чтоб можно переждать ненастье?
 
 
Где тот глоток живой воды?
Сухие губы жаждут влаги.
Я задыхаюсь без любви,
Лишь проливаясь на бумаге.
 

31 мая 2015 г.

«По параболе лечу, по параболе…»

А. А. Вознесенскому

(1933–2010)

 
По параболе лечу, по параболе,
Шлю столицам привет деревенский,
Вот и выпало петь нам в эфире,
Дорогой мой Андрей Вознесенский.
 
 
Уберём траекторию и манерность,
Ваших слов бриллианты – по ветру вей.
Ярким пламенем в зрачках разгорается верность,
Одуревши поёт переделкинский соловей.
 
 
Вы в пути уже долгом и длинном,
«Обилечены», чтоб сесть в пятом ряду.
Мир закручивается в паутину,
И идёт за редутом редут.
 
 
Гойя, Мерилин – старушка история
Разворачивает свой широченный зад,
Вы не лезли в дороги проторенные —
Шли своей, по жнивью, наугад.
 
 
Обезумевший век – много паники,
Схватка мертвенных сил в пустоте.
Очервонились, вспухли лобазники,
Были мальчиками – стали не те.
 
 
Женщин бьют, с ними пьют одинаково.
Они тоже готовы на раз
От бессилия в морду по-всякому,
Острой туфелькой промеж глаз.
 
 
Отзывались в Вас всякие странности,
Видиомы как антимиры.
Это детские, милые шалости,
Чтоб не браться за топоры.
 
 
Ваш пиджак замусолен, поношенный,
Как заплатка в прорехах систем,
Вы болтались в стране словно брошенный,
Проливаясь строками поэм.
 
 
Это кризис, почти деградация,
Только шёпот – язык пересох.
Как винила ночная вибрация
С петухами до четырёх.
 
 
Зоя, Оза – навеки помолвлены,
Током бьющие провода.
Мы истрёпаны, но не сломлены,
Мы повязаны навсегда.
 
 
Что ж, парите в немом пространстве,
На просторах московских и венских,
Вас не выкинешь из истории: Вы – данность,
Дорогой мой Андрей Вознесенский.
 

1 сентября 2015 г.

«Я не тот человек, что Ты знаешь…»

 
Я не тот человек, что Ты знаешь.
Сколько раз открывался Тебе.
Думал, с временем распознаешь.
Но, увы. Ты в другой судьбе.
 
 
В общем, что говорить мне с Тобою,
Ты, я вижу, ушла далеко.
Перестала дружить с головою,
Хотя держишь её высоко.
 
 
В эти дни убедился твёрдо,
Лучше нет, чем мои друзья.
Страшно быть одинокой и гордой.
Не с Тобой – с ними буду я.
 

1986 г.