Про интересные охотничьи и рыбацкие истории. Книга 4

Новый, хорошо забытый способ ловли щуки

Сибирская весна и осень – это самая добычливая пора в природе. И знающий человек берёт от природы всё, что ему заблагорассудится. Конечно, чтобы было впрок, про хищнические привычки нужно забыть и даже не вспоминать, так как для того, чтобы разорить охотничьи угодья, большого ума не надо. И когда слушаешь бывалых людей, которые вспоминают, что когда-то в том или ином месте водились косули, изюбры, сохатые, а в данное время этих зверей нет и надо идти за ними за тридевять земель, то сердце кровью обливается от того, что люди не задумываются над тем, что мы оставим подрастающему поколению.

Закинул леску в воду. Поплавок, качаясь на волнах, копировал каждую волну и плыл вперёд по течению, хотя волны старались его отогнать в противоположную сторону, но течение, в котором плыла снасть, преодолевая волны, следовало по курсу. Поплавок накренился, а потом нырнул, да так резко, что последовала реакция: из воды вылетел елец среднего размера и сразу заблестел на солнце своей зеркальной чешуёй. Я снял рыбку с крючка и положил её в садок.

– Но вот, начало есть! – сказал я.

Мне вспомнилось, что, когда поплавок копирует поверхность волны, а под водой наживка тоже то поднимается, то отпускается, такую наживку рыба брать остерегается.

Однажды я наблюдал такую ловлю рыбы. К моему знакомому приехал двоюродный брат из Ангарска, и они пошли на рыбалку испытывать новый метод ловли рыбы. Я их опередил и спрятался в кустах, чтобы проследить, как они будут испытывать новый метод, который придумали иркутские и ангарские рыбаки: этот метод назывался «грузовая снасть». Про этот метод я слышал от своего друга и напарника по охоте, его звали Володя, но не знал, что это такое и как это работает. А когда Володя напросился с ними на рыбалку, то они ему резко отказали и даже не показали грузовую снасть, на которую будут ловить рыбу. Весь секрет заключался в том, что поплавок не копировал волны на поверхности водного пространства и наживка или грузовая мушка под водой плыла ровно. Рыба брала такую наживку без опаски, и улов был отличным.

Сижу в кустах, смотрю, а мой знакомый с приезжим другом проходят, о чём-то разговаривают и не подозревают, что за ними наблюдают. Подошли к реке, где была излучина и глубокое место, сразу же приготовили снасть и начали рыбачить. Я услышал возгласы, что рыба ловится хорошо, в основном это ленки и крупный хариус. Я рассмотрел и запомнил конструкцию этой грузовой снасти, дома сделал такую же, но у меня ничего не получилось: только время потратил.

Немного прошёл в сторону заводи и заметил всплески. Когда пригляделся, то увидел, как крупная щука отошла от берега и остановилась на глубине заводи. Я наблюдал за ней и передумал все способы, как её поймать, но ничего не придумал. Мне лезли в голову всякие приспособления, но ничего толкового я не придумал. Остановился на такой снасти, как спиннинг, но это дорогая снасть по тем временам, и она мне была не по карману. Тогда я решил сделать самодельный спиннинг: как сейчас помню, нашёл хороший шестик и очистил его при помощи ножа, убрал всю кору и там, где росли сучки, зачистил под ноль. Отложил своё занятие и приступил к изготовлению блесны из консервной банки, потом кое-как сделал подобие спиннинга.

Пошёл рыбачить, но ничего мне не попадалось, хотя в заводи проводил самодельную блесну прямо перед мордой щуки: она даже не среагировала, стремглав сорвалась с места и умчалась в свои просторы. У меня до того испортилось настроение, что хотелось просто сломать эту импровизированную снасть. Ничего не оставалось, как пойти домой несолоно хлебавши.

Вечером пришёл с работы отец.

– Но что, рыбак, что-нибудь поймал? – спросил отец.

– Нет!

– Но сильно не расстраивайся. Это не тот случай, когда пришёл домой, достал из сумки рыбу и приготовил её. Прежде чем достать её из сумки, надо её туда положить, то есть поймать, – сказал отец. Он рыбу очень любил в любом виде: сам мог посолить, и уху сварить, и поджарить.

– Саша, да не рви ты душу. Сейчас не получается – потом получится, – сказала мама.

– Слушай, Саша, а вот раньше, давным-давно был такой приём ловли рыбы (не только щуки, но и другой рыбы, только надо приспособиться) – ловля рыбы на петлю. Раньше тонкой проволоки не было, скручивали конский волос и из него делали петлю. Например, щука от берега отошла и встала в полуводе метрах в пяти-шести от берега. И если её видно, то можно плавными движениями вылавливать щуку петлёй, надев последнюю на конец шеста и закрепив её. Потихоньку петлю опускаешь в воду и надеваешь на щуку, потом резким движением дёргаешь. Петля захлёстывается на рыбине, и остаётся только вытащить щуку на берег, – закончил диалог отец.

– А что, щука будет стоять и ждать, когда на неё наденут петлю? – спросил я.

– Саша, надо просто попробовать и потренироваться, тогда будет толк. Ты даже удивишься, что это простая и добычливая затея, – сказал отец.

Подумав над предложенным способом рыбалки, я начал фантазировать, как и где я буду рыбачить и что может получиться из данного мероприятия. Но на всякий случай я вспомнил, где у меня лежит тонкая крепкая проволока, и начал готовить для этого случая снасть. Проволока у меня была всякая, и я решил сделать петлю из тонкой стальной проволоки. Когда её испробовал на течении, то она отклонялась в сторону и тем самым не годилась для ловли рыбы. Тогда я взял медную тонкую проволоку и решил попробовать её: медная проволока подчинялась моим требованиям. Собрав всё необходимое для ловли рыбы этим способом, не спеша пошёл на заводь, дошёл до русла реки на перекате, перебрёл реку, где вода была по пояс, и пошёл к заводи. Не доходя до заводи, увидел водяной бурунчик: это, увидев меня или услышав шаги, отошла щучка. Я присел в траву, чтобы она успокоилась, настроил снасть и начал потихоньку скрадывать небольшую щучку, которая стояла в полуводе и шевелила плавниками, готовая в любую секунду сорваться с места. Я стал выдвигать шест, на котором была закреплена медная проволока (а петля была ниже примерно на двадцать сантиметров), тихонько выдвинул шестик на то расстояние, на котором стояла щучка, и начал опускать петлю. Только петля дотронулась до воды, как щучка пулей покинула место обитания. Таким же способом провалились все мои поползновения в этом деле, и я начал думать о том, как сделать так, чтобы таким способом не пугать рыбу. И придумал: петлю в воде надо подводить, но пробовать не стал, так как устал капитально, даже спина заболела.

Пришёл домой, отец меня уже поджидал.

– Ну что, Саня, ничего не получилось? – спросил отец.

– А ты откуда знаешь?

– Да у тебя на лице всё написано.

– Да, действительно, пока ничего, но столько щучек видел! А одна – здоровая, килограмма на три, наверное, потянет, а может быть, и больше.

А вообще, в нашей реке водятся такие экземпляры, что не передать словами. Однажды я пошёл на охоту, на старицу, погонять уток. Старица меня всегда удивляла своими сюрпризами: если ничего не добуду, то увижу что-нибудь прекрасное. Иду, а навстречу мне идёт Игорь со своей двустволкой, а за спиной у него на кукане висит щука, а хвост её по земле волочится. У меня от удивления даже рот открылся. Надо поздравлять Игоря, а я ничего сказать не могу, только смотрю на щуку и удивляюсь таким размерам.

– Игорь! Поздравляю тебя с прекрасным трофеем! Как тебе удалось добыть такую огромную щучину?

– Да вот, на малом заливе стою и жду уточек, ружьё наготове. И мне показалось, что под водой что-то происходит, какие-то движения. Присмотрелся, а там огромная щука всплывает на поверхность. Недолго думая, я выстрелил дробью из шестнадцатого калибра, и она перевернулась вверх брюхом. Нашёл палку от кустарника и подтянул щуку к берегу. И вот она, – закончил диалог Игорь.

– А как она тебя не заметила? Щука же очень осторожная, – спросил я.

– А я стоял в тени куста и как бы замаскировался, и меня не было видно, – сказал Игорь.

– Но самое главное, что она у тебя на кукане, – сказал я, и мы разошлись в разные стороны: он пошёл домой, а я – на старицу.

– Да, такую щуку на петлю не вытащишь, там нужна петля из тонкого тросика. Да и к ней подобраться-то не так просто, – сказал отец.

Я всё-таки не упускал возможность обдумать то, как найти способ подобраться к щуке с петлёй, чтобы она подпустила ближе, и её захомутать. Утром следующего дня решил заняться тренировкой ловли щуки, а вечером обдумал, как надеть петлю на щуку и не задеть её; а значит, петлю надо делать побольше. Пошёл на заводь, приготовил шест с петлёй и сел на берегу, чтобы щучки ко мне привыкли. Потом плавными движениями начал скрадывать расстояние до щучки, которая отошла от берега первая и встала в полуводе метрах в трёх или четырёх от меня. Самое первое, что я сделал, – это расширил петлю, потом опустил её в воду и начал плавным движением подводить петлю к голове щуки. И у меня это получилось. Уже ноет спина и руки плохо слушаются. Быстро повёл петлю и задел ею щучку, и та сорвалась и ушла в глубину. У меня такая истерика приключилась, что требовалось время на то, чтобы успокоиться. Я сел на берегу и начал смотреть на воду, приходя в себя. Сидел, сидел, и мне показалось, что я даже немного задремал. Открываю глаза, смотрю, а щука подошла к берегу и встала в двух метрах от меня. Плавными движениями достал шестик с петлёй, завёл его возле берега в воду, спокойно надел петлю на щуку и резко дёрнул. Щучка, описывая окружность в воздухе, оказалась на берегу. Моей радости не было предела! Такая же участь постигла вторую щучку. Прошёл по берегу и вспугнул ещё трёх штук, но этих щучек я не мог выловить.

Пришёл домой, вытащил из сетки щучек. Мама их пожарила, и мы, конечно, покушали, но не досыта. Наутро, сделав все домашние дела, опять пошёл на малый залив. Погода благоволила, солнце – в зените. В этом заливе Игорь подстрелил огромную щуку. Да и по старице пройтись, так как старица была на пути следования. Но в первую очередь я решил всё-таки посетить малый залив: он такой глубокий, а по краям растёт зелёная высокая осока, и деревья огораживают водное пространство; а соединяется залив с рекой мелкой глубины, и в болотниках можно запросто перейти этот перешеек от края и до края. Птицы на все голоса исполняют те или иные мелодии, вороны тоже иногда вносят свою лепту, а чайки летают над рекой и ищут зазевавшуюся рыбёшку. Но самое главное – это кулички: свистят на всём протяжении реки и напоминают о своём существовании, впрочем, как и все птицы.

Если сказать, что я рассчитывал на что-то крупное, то это ничего не сказать. А впрочем, плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, – вспомнил я избитую пословицу и сам заулыбался своему воображению, вспоминая случаи, которые были счастливыми. Проходя мимо старицы, увидел косулю, которая напилась воды в старице и возвращалась обратно в лес, переставляя свои тонкие ножки, и даже не прибавила скорости, так как заметила меня: может, увидела, что я был без ружья и за ней не охотился. Косуля добежала до ближних кустов, остановилась, вытянула свою стройную шею, посмотрела на меня и растворилась в лесном массиве. Немного погодя я увидел малый залив и потихоньку стал подходить к нему, обходя сухие сучья и стараясь идти в тени. Подошёл тихонько к заливу и встал в тень дерева, которое стояло в непосредственной близости к берегу. Про себя подумал: «Может, здесь стоял Игорь, когда подстрелил огромную щуку». Тихонечко стою, сильно не шевелюсь, и природа сама открывается человеку, который не нарушает её покоя, а уважает её самобытность. Ещё немного подождал, и посередине залива поплыла по своим делам ондатра, оставляя по бокам две полоски. Её тёмно-рыжий цвет меха совсем не намокал, а, наоборот, поддерживал её в плавучем состоянии, и она комфортно чувствовала себя в водной среде. Я так увлёкся всем этим, что не заметил, как в дальнем углу из осоки выплыли два чирка. Они ныряли за пропитанием под воду и доставали личинок из ила залива, и у них так это получалось: один из них ныряет, а второй – охраняет; не успевает первый вынырнуть, как второй уже ныряет под воду. Меня это так заворожило, что я забыл, зачем сюда пришёл. Большие стрекозы летали, махая своими прозрачными крыльями, от растения к растению. Прежде чем сесть на них, немного зависали, как бы выбирая место для посадки, или рассматривали, где больше нектара (второе, скорее, больше подходит), а потом, застыв на цветке, выполняли свою миссию по сбору нектара.

Всё вокруг осмотрев, так же тихонечко вышел из ауры малого залива, оставив всё как есть, так как было жалко нарушать сложившуюся самобытность этого места. Направился к старице: там на левом берегу её – большая поляна, стрекочут кузнечики, в высоте летают стрижи, благодать везде и всюду. Прошёлся по берегу тихонечко и начал скрадывать щучку, которая отошла от берега и встала в полуводе метрах в трёх от меня. Успокоился, завёл петлю от берега и надел на щучку. Рывок – и щучка вылетела на берег. Таким же образом поймал ещё четыре штуки, так как рыба не пуганая, поблагодарил хозяина этих мест, попросил прощения за нарушение покоя и чуть ли не вприпрыжку заспешил домой.

Дома мне были рады, и на этот раз мы рыбы наелись вдоволь. И ещё отец рассказал, что по весне или по осени рыбак делает в прижимах засаду и ждёт, когда рыба начинает спускаться или подниматься (имеется в виду хариус или ленок). В основном весной рыба поднимается, а осенью – спускается. Вот рыбак сидит в скрадке и наблюдает за движением рыбы, опускает петлю в воду и только наводит её на рыбину, а та сама заходит в кольцо петли. Мне очень понравился этот метод рыбной ловли, и я взял его на вооружение. Самое главное – это природа и любимое увлечение, в котором человек растворяется.

Зверовой кобель Малыш

Хорошая собака на промысле – это восемьдесят процентов успеха промысловика, который был моим дядей. И плохо, когда охотник остаётся без верного друга и помощника, так как его лучшую собачку, которая приносила ему отличный доход, украли. Дядя остался без собачки, и рейтинг его начал падать. Не без его участия: уж сильно он её хвалил, как подопьёт, и дохвалился: завистливые люди сделали своё чёрное дело. Не только дяде было жалко собачку по имени Галка. Мне её тоже было жалко до слёз. Она была небольшого роста, чёрно-белой масти, сильно была похожа на эвенкийскую лаечку; если брала соболиный след, то соболь был её, сколов на следе не делала, и можно было с уверенностью сказать, что соболь – на погоне.

После этого дядя перебрал много собачек. Каких только не было: и по кличке Монтёр, и по кличке Пастушка, и по кличке Балалайка! Монтёр был таким псом: когда загонял белку или колонка на дерево, то пытался сам залезть, и у него это получалось. Однажды он залез на дерево очень высоко, почти до половины, а слезть тихонечко никак не мог и свалился, немного похромал и встал в строй. Пастушка была красивая собачка, но ленивая. Если она устала, то отстанет и плетётся сзади. Балалайка же загонит белку на дерево и начинает лаять без умолку, как будто на балалайке играет. Вот и все собачки. С такими шибко не поохотишься, и это была не охота, а маета: деньги потратишь на провиант, а возврата нет.

Тогда дядя Кеша начал искать себе собачку в питомниках и в одном питомнике Иркутской области нашёл себе кобелька по прозвищу Малыш. Кобелёк был чёрно-белой масти, похожий на предыдущую собачку по имени Галка; может, выбор был сделан именно поэтому. Кобелёк рос и был такой же шустрый, как Галка. Но профиль у него был совсем другой: он был зверовым, мог поставить сохатого, изюбра, кабана, медведя; по последнему он шибко хорошо работал и искал отлично.

В то время я со своей семьёй жил на Севере. Приехал погостить и попроведать отца, мать и сходить к бабушке, которая жила в своём доме, а дяди-Кешина семья жила вместе с ней. Дом был добротный, руб ленный из кругляка с надворными постройками: там был большой руб леный амбар, который соединялся общей крышей с баней, и под этой крышей ласточки вили гнёзда. Одно время было даже пять гнёзд, где ласточки летали взад-вперёд, кормя своих желторотых птенцов, которые иногда выпадали из гнёзд на радость хвостатым, а к осени, когда птенцы вставали на крыло, их было уже великое множество. Бабушка всегда говорила, что ласточки селятся к счастью.

Однажды, побыв дома, решил попроведовать бабушку и дядю Кешу с его семейством, в которое входили: жена дяди Кеши (её звали Нина Гавриловна, так как она работала главным бухгалтером Сбербанка) и их сыновья. Александр, старший сын, и Сергей, младший сын, учились в школе.

– Дядя Кеша, как дела на охоте и вообще? – спросил я.

– Но, паря, племяш мне, наверное, не придётся умереть своей смертью, – говорил дядя Кеша.

– Почему?

– Дак Малыш одних медведей ищет, а ставит так мастерски! Медведь стоит задом к дереву, как будто привязанный, и дожидается охотника. И хоть что ты делай, а медведи мне не нужны, а нужны белки, соболя, – говорил дядя.

– Дядя Кеша, а может, его надо поменять на промысловую собачку по белке, соболю?

– Да вот, племяш, думаю и пока ничего не придумал. А себя корю за то, что не оставил от Галки потомства.

– Да, это существенная ошибка, – согласился я.

– Предлагал своему тёзке, Макаревичу, обменять на его кобелька или сучку, у него хорошие собаки. Но он отказался, так как у него собачки универсальные: идут за соболем, белкой и медведя могут поставить, а мой кобель – только зверовой, – жаловался дядя Кеша.

Побыв ещё немного, я уехал на Север к своей семье, которая по мне соскучилась. Приехал, вышел на работу, и жизнь пошла своим чередом. А дядя Кеша помаялся, помаялся и пригласил друга Петра на охоту. И они стали вдвоём ходить: добывали колонков, белок, косули попадались. Вот так и жили, пока Малыш не нашёл берлогу. Да как начал лаять, звать их. Они подошли, смотрят: Малыш снег скребёт под деревом. Недолго думая, расчистили снег под деревом и увидели моховой шар, на котором образовалась изморозь.

– Петруха, это берлога! Что будем делать? – спросил дядя Кеша.

– А что делать? Надо добывать косолапого.

На том и порешили. Нашли ветвистую сушину из сосны, обрубили лишнюю длину веток. Распорка работала так: когда её засовывали в чело берлоги, то она своими сухими ветвями упиралась в стены. Медведь не мог быстро выскочить через чело и только высовывал свою башку. Охотник тут же производит выстрел, и вся охота заканчивалась, начиналось свежевание туши.

По такому сценарию и решили действовать, но что-то пошло не так. Охотник должен быть готов к любым сценариям, именно это и произошло у дяди Кеши с его другом Петром. Когда вытаскивали моховой шар из чела, тут же бегал, носился их Малыш. Он подбежал к моховому шару, обнюхал его и начал лаять. Пётр взял распорку и хотел было её втолкнуть, как появилась морда медведя. Дядя стоял с ружьём начеку и впопыхах выстрелил в медведя, но по месту не попал, а попал в основание носа. Медведь выскочил из берлоги – и лапой как шарахнет дядю Кешу. Тот мячиком пролетел по воздуху около восьми метров и упал в глубокий снег. Медведь пробежал метров пятьдесят и свалился замертво.

Немного отдохнули и начали расчищать место для костра и разделывания туши. Во-первых, поздравили друг друга с полем, выпили за прекрасный трофей и поблагодарили хозяина этих мест, попросили у него прощения за то, что нарушили здешний покой. Нарезали мяса и пошли домой. Назавтра на конных санях вывезли тушу медведя.

На велосипедах в Бурдуково

Бурдуково – это крепкая деревня. В каждой семье – подсобное хозяйство, которое даёт пропитание и физическую подготовку, так как на своём усадебном хозяйстве нужно много работать, чтобы прокормить семью. Это сенокосные угодья, посадка и уход за картошкой, капустой и разными культурами. Многие держат коров, свиней и другую живность, здесь много собак, так как деревня стоит в лесу и охотиться есть где, особенно по правому берегу Селенги. Деревня стоит на правом берегу реки, и единственное в ней занятие – это леспромхоз, который заготавливал лес на нужды нашей Родины.

Еду на велосипеде домой. Проезжая мост, увидел своего друга Мишку, который набирал в реке воду в игрушечный пистолет, играл, разбрызгивая воду. Тонкая струя воды летела на три-четыре метра и попадала на зелёные листы речной осоки. Это нравилось моему другу, и он смеялся.

– Миша, привет! Ты что, маленький, что ли, раз играешь с детским пистолетом? – спросил я.

– Саня, привет! А что, только маленьким можно играть? Я не против немного окунуться в детство, только в седьмой класс перешёл, – сказал Миша.

– Но седьмой класс – это уже серьёзно! А ты где сейчас живёшь и вообще в какой учишься школе? – спросил я, так как не видел его уже года три, с тех пор как мы жили по соседству и учились в одном классе.

– Живём мы в Бурдуково, и учусь я в Бурдуковской школе.

– А где оно находится, ваше Бурдуково?

– Доезжаем до Комы и там по мосту переезжаем через Итанцу. И дорога пошла к нам в Бурдуково. Саня, давай к тебе заедем, пусть тётя Маша нас покормит, а то я проголодался.

– Но поехали.

Мы сели на велосипеды и поехали к нам домой. Когда приехали, велосипеды оставили в ограде и зашли в дом.

– Тётя Маша, здравствуйте! – сказал Миша.

– Здравствуй! Саша, это Миша, что ли? – спросила мама.

– Да, это Миша. Ты что, его не узнала, что ли? – спросил я.

– Да где его узнаешь! Вымахал, большим стал.

– Мам, нас чаем напои, а то Миша проголодался.

– Сейчас что-нибудь соберу на стол и вы покушаете, – сказала мама.

Она начала собирать на стол и расспрашивала Мишу, как поживает его семья, где работает отец, где работает мать. И ещё много было задано вопросов.

– Тётя Маша, а вы отпустите со мной моего друга Сашу. И он вам всё расскажет, как мы поживаем и чем занимаемся, – сказал Миша.

– А он сам-то с тобой желает ехать? – Мама посмотрела на меня.

– Да я как бы не против прогуляться на велосипеде, – сказал я.

– Саша, ой, не знаю! Отец будет ругаться, он же тебе работы надавал, – сказала мама.

– Мама, да я дня на три-четыре. Потом приеду и сделаю всю работу.

– Но ладно, съезди, но ненадолго, а то и тебе, и мне достанется, – сказала мама.

Тут из зала вышла моя младшая сестра и поздоровалась с Мишей.

– Тётя Маша, как у вас Люда подросла! Здравствуй, Люда, – сказал Миша.

– Здравствуйте, – сказала сестра и пошла в зал, давая знать, что разговор окончен.

– А как она учится? – спросил Миша.

– Наша Люда учится на отлично, – сказала мама.

Мы попили чай, я собрал рюкзак и закинул его за плечи. Мы вышли за ворота, сели на велосипеды и поехали в Бурдуково. Мама проводила нас и зашла в калитку. Мы поехали с ветерком. Чтобы не делать круг, выбрали Клачнёвскую дорогу и тем самым сократили расстояние почти на два километра. Мы ехали по красивейшей дороге, где сосна вперемежку с берёзой создавали прекрасный ландшафт, а воздух был – просто не надышаться! Лес подходил прямо к дороге, и было такое впечатление, что мы едем по туннелю, так как кроны деревьев местами соединялись в высоте.

Доехали до Клачнёво, переехали мост и по трассе поехали в Кому. Там свернули налево, чтобы переехать мост, затем поехали по лесной дороге в Бурдуково. По бокам мелькали деревья всяких разных размеров, потом начали мелькать поля. Кузнечики вылетали из под колёс велосипеда и со стрекотанием уносились вдаль; стрижи носились в высоте с криками, которые подвластны только им; комары летали во всех направлениях и кусали нас. Одним словом, эти картины встречаются в наших местах, и если глаза завяжут и привезут в наши места, то сразу догадаешься, что ты находишься в Прибайкалье. Немного проехали, и я увидел на песке след змеи, которая перечертила извилистой чертой дорогу. Раньше я змей не видел, и мне было не по себе. Но по дороге я всё-таки ехал вместе с другом, так как знал из поговорки, что дорогу осилит идущий или едущий.

– Миша, ты видел, какая змея проползла? – удивляясь, сказал я.

– Да видел, видел, Саша. Их здесь навалом, ползают как хотят. Если хочешь, давай поймаем, – сказал Миша.

– Нет у меня большого желания ловить змей, давай лучше поедем, – сказал я и прибавил скорость, чтобы покинуть это неприятное место. Миша тоже прибавил скорость.

Ещё немного проехали, и вдалеке появилась деревня Бурдуково, что стоит на возвышенном берегу реки Селенги. Послышался лай собак и детские голоса, которые доносились с небольшой речки под названием Уналей. Дети купались. В этом месте речка Уналейка впадала в Селенгу, её кристально чистые воды разбавляли мутноватую воду большой реки. Кстати, в этой речке водилась хорошая рыба: хариус, ленок; ширина её составляла до десяти-двенадцати метров.

– Саша, вот моя деревня, вот мой дом родной, – сказал Миша отрывком из стихотворения.

– А где твой родной дом? – спросил я.

– А вон на взгорке стоит, – сказал Миша.

И действительно, на взгорке стоял деревенский руб леный двухквартирный дом с видом на речку. Нас встретила Мишина мать. Она обрадовалась приезду Миши и меня в добром здравии. Мы завели велосипеды в ограду, и я начал разглядывать Мишин быт.

Мишина мать пошла на летнюю кухню, чтобы приготовить нам покушать, а Миша показывал мне свои достопримечательности, рассказывал о них. Мишина мама приготовила нам покушать и позвала нас к столу, который находился на летней кухне. Мы кушали, а тётя Аня расспрашивала у меня, как мы живём. На прежнем месте мы жили по соседству и хорошо знали друг друга. Убедившись, что у нас всё в порядке, тётя Аня сказала:

– Ну и слава богу, что всё нормально и живёте не хуже других людей.

Дело уже шло к вечеру, и надо было думать о ночлеге. Тётя Аня постелила нам постель на веранде, где мы, поговорив, уснули без задних ног. Проснулись уже утром, когда солнце расплескалось по всей долине реки и свежесть воздуха просто пленяла, так как поблизости не было никаких поездов и разнообразных предприятий, воздух был необыкновенный. Я сбегал к реке, помылся и пошёл пить чай. Миша уже был за столом и разговаривал с матерью.

– Миша, хоть бы на рыбалку сходили, рыбки бы поймали. А если ленков поймаете, то я бы вам пирог спекла – такой, какой ты любишь. И Саше бы он понравился, – сказала тётя Аня.

Мне так понравилась эта затея, что я, не скрывая восторга, сказал:

– Действительно, Миша, давай сходим. Если повезёт, то поймаем. А что, ты собрался дома сидеть? Я ехал за двадцать пять километров – и дома сидеть? Нет, давай пойдём на рыбалку.

– Саша, да что там, ленки привязанные, что ли? Вообще, я хотел съездить на Селенгу и там покупаться, вода-то тёплая.

– Дак мы и будем на реке, какая разница? – сказал я.

– Да разница-то большая: на речке вода ледяная, можно себе всё отморозить, – сказал Миша, намекая на мужское достоинство.

Но самое главное: он согласился идти на рыбалку.

– Саша, ты хоть раз ловил ленков? И знаешь, что это такое?

– Конечно, ловил и знаю, что это такое.

– Тогда давай готовить удочки. Время терять не будем. Надо дойти до большого улова, там наши ловят в основном больших ленков и хариусов. Ты какую удочку будешь брать?

– Миша, мне нужен шест, грузило хорошее и леска длиной три метра и сечением ноль-восемь миллиметра.

– Дак ты будешь без поплавка рыбачить?

– Да у нас на Итанце придумали новый способ ловли ленка. Вот я им и буду рыбачить, только червей надо накопать.

– Да червей накопаем, вон в нашем огороде, в низине, их навалом, – сказал Миша и пошёл за лопатой.

Да, червей было много, и мы быстро справились с этой задачей. Я сильно сомневался, подойдёт ли наш итанцинский способ ловли ленка на речке Уналейке. На нашей реке он хорошо прижился, и мы ловили не сказать что сильно много, но пару или трёх ленков – точно, и мы были этим довольны. Накопав червей, взяли удочки и пошли в заветное место, которое указал Миша.

К полудню мы пришли на место. Действительно красивое место: большое улово заканчивается красивым перекатом, где непременно могут стоять ленки и крупные хариусы. Миша размотал удочку, на крючок надел пару червей и забросил леску с поплавком. Тот выровнялся и поплыл по волнам. Он смотрелся так красиво, что я залюбовался, а потом вспомнил, зачем я сюда пришёл.

– Миша, черви не морёные, это плохо. Рыба лучше берёт морёных червей, они такие розовые и у рыбы развивают аппетит, сам бы ел. Но мы червей накопали для рыбалки.

Раскрутил леску, наживил червей, три штуки, которые извивались и тем самым увлекали рыбу на клёв, закинул леску с крючком, отороченным червями, и приступил к рыбалке. Такой способ ловли рыбы заключается в том, что сгусток червей сам по себе опускается до дна и перемещается по нему естественным путём по течению. Рыба этот сгусток червей берёт без всякой боязни. А если этот сгусток приподнять и потянуть против течения, то никакая рыба его брать не будет, так как пропадает естественность. Вот идёшь за червями, а они как будто сами перемещаются по дну, цепляясь за камни, перекатываются. Вот это естественное положение дел, которое устраивает всех, а в первую очередь рыбу, за которой мы и пришли.

– Есть начало! – крикнул Миша.

– А что поймал? – спросил я.

– Хариус средненький! – сказал Миша и показал хариуса. Тёмная спина и спинной плавник-марсовик сразу выдавал характерную черту особи.

Я ушёл уже почти на двадцать метров, но поклёвки не было. Я начал терять терпение: неужели здесь, на этой речке, этот способ не действует? Поднялся вверх по течению и опять начал спускаться. Вспомнил способ, который применяли наши опытные рыбаки: сначала мутили воду, а потом пускали сгусток червей; на муть собиралась рыба и без разбору брала наживку, думая, что здесь нет подвоха. Комары и пауты не давали продыху, кусали нас, как оглашённые, но мы держались стойко. Вороны каркали, кулички бегали по берегу и свистели свои мелодии, которые были известны только им, чайки вездесущие летали над речкой, как будто им не хватало места над Селенгой, где мелкой рыбы было во много раз больше; а может быть, они летали совсем по другим надобностям.

Дошёл до начала переката и опять пошёл вниз. Прежде чем закинуть снасть, начал болотниками мутить воду. Только муть пошла, я закинул снасть, и тут последовала поклёвка, да такая мощная, что я не ожидал. Началась борьба рыбы с рыбаком. Ленок всяко-разно выкручивался и ставил свечки, но я был непреклонен; ещё немного, и он перевернулся на спину, показывая своё белое брюхо. Настроение сразу подпрыгнуло, и адреналин просто зашкаливал.

Прибежал Миша. Видя, что я борюсь с рыбиной, он тоже ликовал. Когда вытащили на берег ленка, то он оказался килограмма на три, не меньше.