Глава 1
Ну, вот и всё!
– С сегодняшнего дня я – студентка заочного отделения, – рапортую подруге.
На губах – радостная улыбка, но в душе полный раздрай.
Обидно ли мне? Очень.
Я целый год проучилась на очном отделении, мечтала со второго курса найти подработку и осесть в городе. А после окончания университета и вовсе забыть наш захудалый посёлок, как страшный сон.
Но у судьбы свои планы…
Нет, не так. На самом деле судьба тут совершенно ни при чём, а вот моя мачеха – очень даже. Именно она стала инициатором того, чтобы меня перевели на заочку, а вот её драгоценные деточки остались учиться на очном отделении.
– Может, ещё сможешь вернуться на очное? – Ульяна пытается утешить меня.
– Я бы с радостью, но папа… Он – единственный близкий человек у меня. Ты же знаешь, сначала мама, потом бабушка… – я поджимаю губы, прикусывая их изнутри, чтобы подавить рвущийся из горла всхлип.
Отворачиваюсь, чтобы подруга не видела моего состояния, но Ульяна всё видит и всё замечает. Она нежно касается рукой моего предплечья и слегка сжимает в знак поддержки.
– В общем, если я взбрыкну и уеду в город, наплевав на всё, то папа вряд ли будет со мной общаться после этого. У них с Оксаной и так полно проблем…
Подруга участливо заглядывает мне в глаза и, кажется, что-то хочет сказать, но не успевает, потому что у неё звонит телефон.
– Я в буфет, заберу ключи и вернусь, – шепчу Ульке и спускаюсь на первый этаж.
Прохожу через холл и сворачиваю в сторону буфета.
Нахожу глазами нужный столик, за которым восседают мои сводные брат и сестра, и уверенным шагов иду в их сторону.
Антон и Агата – двойняшки. Они на три года старше меня, а породнились мы после того, как мой отец женился во второй раз.
За столом родственнички сидят не одни: с ними ещё несколько студентов, и среди них самый популярный парень нашего университета – Роман Градский. Помимо скверного характера и полного отсутствия манер у парня есть ещё один огромный недостаток – он встречает с Агатой, моей сводной сестрой.
И они друг друга стоят, скажу я вам.
Подхожу к нужному столику и останавливаюсь как раз за спиной сладкой парочки.
– Привет, – говорю просто, чтобы привлечь внимание, так-то мы сегодня уже виделись. – Я за ключами, – обращаюсь к Антону, который как раз сидит напротив и смотрит на меня во все глаза.
Вряд ли брат в восторге от моего появления, ведь в прошлом году мы ни разу не пересекались в стенах университета. Я учусь на педагога, а вот Агата и Антон – будущие юристы, к тому же старшекурсники. И меня они считают пустым местом, но только мне плевать.
Я и сама не горю желанием видеть этих двоих: избалованных великовозрастных деточек, которые тяжелее столовой ложки ничего в жизни не поднимали. Ещё и шикуют за счёт моего отца.
Но сейчас мне просто необходимо получить ключ от квартиры, чтобы забрать свои немногочисленные вещи и не опоздать на автобус.
– Антон! – слегка повышаю голос. – Ключи! – обхожу столик и становлюсь рядом с братом.
Протягиваю ладонь в надежде скорее получить желаемое и уйти отсюда.
– Какие ключи? – блеет Антон и переводит взгляд на сестру, но Агата только пожимает плечами. – И ты кто такая вообще?
Теряюсь на мгновение: так значит? Решили сделать вид, что не знают меня, но зачем?
– Я очень спешу, ну, пожалуйста, – переступив через себя, предпринимаю ещё одну попытку.
– Тох, кажется, она тебя очень даже знает, – усмехается Градский и проходится по мне оценивающим взглядом.
Агата тут же надувает губы и пытается вернуть к себе внимание парня, но Роман, кажется, забыл о том, что справа от него сидит его девушка.
– Да ладно, имя спросила у кого-нибудь, – братец небрежно машет рукой в мою сторону.
– Агата? – обращаюсь к сестре.
Разговаривать с этой стервой нет никакого желания, но без ключей я точно не уеду никуда, а завтра мне уже нужно быть дома.
– Да она следит за вами, ребята! – выкрикивает один из прихвостней Градского.
Большинство студентов мгновенно забывают о том, зачем находятся в буфете. Еда отходит на второй план, а помещение наполняется тихим шёпотом. По телу бегут мурашки от липких взглядов нескольких десятков глаз, меня едва не передёргивает от отвращения.
– Агата, – произношу срывающимся голосом, – Антон, – поворачиваюсь к брату. – Просто отдайте ключи.
Я снова протягиваю открытую ладонь и застываю в таком положении на несколько невероятно длинных мучительных мгновений. Чувствую себя жалкой попрошайкой, кажется, никогда в жизни ещё так сильно не унижалась.
– Да ладно, вам, ребят, – голос Градского разрывает тишину.
Слышится какой-то царапающий барабанные перепонки шелест, но я не обращаю на него внимания, потому что всё оно сосредоточено на лицах сводных.
– Вот, держи, – произносит Роман.
Я вздрагиваю от его голоса, потому что он звучит слишком близко. Парень поднялся из-за стола и теперь стоит рядом со мной, а в моей ладони красуется смятая синяя купюра.
– Это что? – отшатнувшись, роняю на пол деньги.
– Ха-ха! – ржёт кто-то за моей спиной. – Впервые в жизни бабки увидела, испугалась!
Остальное стадо дружно подхватывает, хохот становится всё громче.
– Попрошайка! – летит в меня со всех сторон, но больше всего шокирует то, что Градский невозмутимо наклоняется, поднимает валяющуюся возле моих ног банкноту и снова пытается вложить её в мою ладонь, которую я так и не убрала.
– Шик! – слышу писклявый голос сестрицы.
Оборачиваюсь и вижу, что эта гадина фотографирует меня с протянутой ладонью. Мгновенно реагирую и прячу руку за спину, но тут же соображаю, что у меня деньги Романа.
Бросаю короткий взгляд на этого избалованного мажора и не вижу в его лице ни капли насмешки. Неужели и вправду искренне хочет оказать помощь?
Впрочем, это не важно, ведь именно благодаря Градскому в ушах не прекращая, звучит это глупое «попрошайка», а глаза непроизвольно наполняются слезами.
– Подавись! – швыряю деньги в лицо парня и убегаю из буфета, надеясь больше никогда не встретить этого идиота.
Понимаю, что не он один виноват в моём позоре, но всё равного злюсь на Градского больше, чем на остальных.
Едва выхожу на улицу, Роман нагоняет меня, цепляет за локоть и разворачивает лицом к себе.
– Ты в своём уме? – рычит на меня. – Какого хрена ты мне деньги в лицо швырнула, идиотка? – парень потрясает передо мной несчастной измятой купюрой.
– Я – не попрошайка, чтоб ты знал, и в подачках не нуждаюсь! – выплёвываю яростно.
Сама себе удивляюсь: и откуда столько смелости взяла?
Замечаю, что в дверях университета уже столпились любители «горяченького». Камеры телефонов направлены в нашу с Градским сторону, и от этого меня окатывает новой волной паники.
– Ещё никто, слышишь? – мажор тычет мне в лицо своим длиннющим пальцем. – Никто не смел так унижать Романа Градского. А какая-то деревенщина… – хам окидывает цепким взглядом мой наряд и брезгливо морщится.
Унижение? Да что этот папенькин сынок знает об унижении?
Хотя, если быть откровенной, мне приятно слышать, что я задела его самолюбие.
– Вот и отлично, – прикладываю максимум усилий к тому, чтобы натянуть на губы улыбку. – Значит, я буду первой.
– Ты извинишься, – чеканит строго.
– Ни за что! – бросаю дерзко в ответ. Пользуясь тем, что мимо идут преподаватели, вырываю свою руку из цепкого захвата, и уношусь прочь.
– Это мы ещё посмотрим! – кричит мне вслед Градский. – Я всегда добиваюсь своего.
Усмехаюсь от такой самоуверенности, ведь знаю, что уже завтра уеду из города, а в ту дыру, где я живу, такой мажор, как Роман, искать меня точно не поедет.
Кто же знал, что уже через пару дней мы встретимся снова. При таких обстоятельствах, которые Градскому и в страшном сне не могли присниться…
Глава 2
Роман
– Итак, с началом нового учебного года, – заплетающимся языком тянет Тоха.
Поднимает вверх бокал и опрокидывает его в себя полностью. Он и так уже в «зюзю», но всё никак не угомонится.
– Было бы чему радоваться, – возмущённо фыркает Агата, моя девушка.
Мы встречаемся с весны, хотя обычно я не приветствую длительные отношения с противоположным полом.
– А ты бы хотела продолжать сидеть в нашей глухой дерёвне и пахать в огороде, как проклятая? – резонно замечает Антон.
– На это есть Сенька, – всё в том же высокомерном тоне замечает Агата и демонстративно поправляет длинные белокурые пряди тонких волос.
– Ну да, ну да, – вздыхает друг, – тебе удаётся провести всех, а вот я…
– Что ты? – девушка пытается перекричать громкую клубную музыку. – А кто всё лето провалялся якобы больной? – она рисует кавычки в воздухе, и все дружно взрываются от смеха.
– Да уж, не повезло вам с этим захолустьем, надо в город перебираться, если хотите хоть чего-то добиться в жизни, – замечает Свят, ещё один мой корефан.
– Ууу, – дружно тянут близнецы, – мы над этим работаем.
– Да ладно вам, ребят, – лениво встреваю в разговор, – тоже мне проблема: жизнь в деревне. Меня вот отец всё лето из фирмы не выпускал, я света белого не видел из-за бесконечных бумажек, отчётов, договоров и прочей мутотени бюрократической, а вы тут из-за какого-то огорода ноете.
– Чего? – весь стол начинает гудеть после моих слов. – Ты серьёзно, Ром? – толкает меня в бок Агата.
– А что? – развожу руки в разные стороны. – Я считаю, что и в деревне, если не лениться, можно жить нормально, разве нет?
– Ты сам-то дальше города выезжал куда? – бросает Тоха возмущённо.
– Разумеется: Мальдивы, Бали…
– Так, всё! – ударяет по столу друг. – Я не могу это слушать!
– Да ладно тебе, не ной! – хлопаю Антона по плечу. – Просто признай, что ты – ленивая задница, – откровенно потешаюсь над парнем.
А он мне даже ответить толком ничего не может, тянется за очередной порцией выпивки. Пытается нахмурить свои светлые брови, но кроме смеха его действия ничего не вызывают.
– Чё ты ржёшь? – вопит обиженно. – Сам-то был хоть раз в деревне, а? Слабо тебе прожить там хотя бы месяц?
Антон смотрит на меня с вызовом, но мне плевать на него. Я бы в принципе не общался с этим мягкотелым чудиком, если бы не его сестра.
– Интересное кино… – задумчиво произносит Свят.
В отличие от Антохи друг трезв, как стёклышко, а ещё очень любит всякого рода авантюры. Как и все мы.
– Как дела, братва? – за наш стол присаживается ещё часть компании. Парни танцевали с какими-то левыми тёлками, ещё и за стол их приволокли. – Чё такие кислые? – спрашивает Ник – тоже наш одногруппник и кореш.
– Да вот Ромчик с Тохой поспорить решили, сможет ли Град месяц в деревне протянуть? – вещает Свят громогласно.
Хочу его прибить, прямо здесь, мордой об стол.
– Ты чё несёшь? – рявкаю на друга.
– Да ладно… – восхищённо тянут остальные, к ним присоединяется ещё парочка девчонок, кто-то успевает записать наш разговор на камеру телефона.
Трындец короче…
– Ну, тогда надо придумать условия: поехать в деревню без тачки и бабок, – загибает пальцы Никита.
– Так, стоп! – рявкаю и поднимаюсь из-за стола. – Вы не так всё поняли!
– Ооо, – тянет толпа разочарованно, – Град решил слиться.
– Ни хрена! – закипаю, теряя терпение. – Я при своём мнении остался: в деревне плохо только ленивым задницам.
– Так и докажи это, – подначивает меня Свят.
– Окей, месяц, значит? – бросаю с вызовом.
За свои слова я привык отвечать, пусть даже кто-то тупо меня неправильно понял. Не могу допустить, чтобы потом говорили, что Роман Градский – трепло.
– А как же универ? – надувает нереально пухлые губы Агата.
Ухмыляюсь. Серьёзно? С каких это пор Стукину волнует учёба?
– Дам бабла потом преподам на зачётах и всё, – отвечаю лениво.
Это меня сейчас меньше всего волнует, а вот тот факт, что придётся менять привычную среду обитания – очень даже. И волнует, и радует одновременно.
Несмотря на то, что мне всего лишь двадцать два, я давно уже пресытился всеми этими благами цивилизации: клубы, деньги, девочки, крутые тачки. Со временем это всё надоедает и хочется чего-то нового, так почему бы не попробовать? К тому же, я всегда могу вернуться, если что-то пойдёт не так.
– Надо хату найти, – бубню себе под нос, и тут-то Антон оживает.
– А я знаю, – мямлит пьяным голосом. – Бабкина хата, да? – пытается сфокусировать взгляд на своей сестре, но залитые алкоголем глаза слушаться хозяина не хотят.
– Сенькиной бабки? – брезгливо морщится Агата, и мне тоже становится не по себе.
Я грязь и бардак не люблю, с детства матерью к порядку приучен, и если там в хате жуткий срач, меня вывернет на этого Сеньку сразу же.
– Кто такой Сенька? И чё за хата? – спрашиваю у близнецов, но вместо ответа эти двое начинают ржать, как кони.
– Ща всё порешаем, Град, – Антон вынимает из кармана джинсов телефон и набирает чей-то номер.
– Тош, подожди, – пытается его остановить сестра, – ты же сегодня, ну… забыл? – она пихает его в бок, однако Стукин не реагирует. В хламину просто, как ещё не вырубился?
– Алле, – бормочет в трубку. Видимо, на той стороне провода кто-то ответил. – Короче, – парень встаёт из-за стола и идёт в сторону туалетов. Там музыка потише.
– Ром, а как же мы? – вешается на моё плечо подруга. – Ты уедешь на целый месяц, может, мне с тобой поехать?
– Зачем? – отстранившись, смотрю на девушку, надеясь на то, что она пошутила.
Вот её мне ещё рядом не хватало, от Агаты я тоже не прочь отдохнуть.
– Град, а как ты без бабла там будешь? – цепляется Ник.
– Заработаю, – отвечаю самоуверенно.
Я не хлюпик какой-нибудь, железо в зале тягаю, вполне сгожусь для физической работы. Да и что там сложного-то?
– Град, всё окей, – за стол возвращается Антон. – Сенька отдаст тебе ключи от хаты, а хавчиком у предков можно первое время будет перебиться, только по мелочи поможешь по хозяйству, – подмигивает Антон.
Он, кажется, даже слегка протрезвел, чем там в туалете надышался, спрашивается?
– Антон, – томно выдыхает Агата, не скрывая волнения в своём писклявом голосе, – что ты задумал? Какая помощь?
– Хорош, – рявкаю несдержанно.
Раздражает, что Агата няньку из себя изображает.
– А я тебя отвезу, раз ты без тачки поедешь, – вызывается Свят.
– Так, а что на кону? Я не собираюсь чисто на «слабо» и за хавчик работать, – теперь наступает моя очередь троллить компашку. – Через месяц с каждого по желанию.
Поднимается недовольный вой, потому что вопрос цены для этих олухов слишком болезненный, они знают, что я могу потребовать чего угодно. Начиная от тачки и заканчивая какой-нибудь глупостью типа: пробежаться по улице голышом.
– А если не выдержишь месяц? Или с голодухи загнёшься, м? – спрашивает девка, которую к нашему столу притащил Ник.
Вот левым тёлкам вообще никто слова не давал, правда.
– Да, Град, что тогда? – повторяет вопрос Свят.
– Тогда я выполню желание каждого из вас, – поочерёдно тычу пальцем в Ника, Свята и Тоху. Безбашенно, да, но по-другому мы и не умеем.
Девки не в счёт, с ними я пари заключать не собираюсь.
– Замётано, – скалятся пацаны, – когда выдвигаешься?
Глава 3
Подъём в пять утра – не самое страшное, что может быть в жизни студентки. Тем более, теперь я учусь на заочном, а основная моя обязанность на данный момент – это козы, куры и огород, с которого скоро, к счастью, будет снят оставшийся урожай.
Но сегодня мне просыпаться не хочется, однако будильник продолжает настойчиво звонить. Беру в руки телефон и пытаюсь отключить назойливую мелодию, но спустя пару минут телефон начинает трезвонить с новой силой.
Всматриваюсь в экран и понимаю, что никакой это не будильник, а Антон – где взять сил, чтобы не рифмовать. Из-за этого гада и его сестрицы я уехала в посёлок без своих вещей, и мои сумки теперь стоят на съёмной квартире сводных.
А сейчас наглый братец звонит мне, как ни в чём не бывало? Совсем охамел.
Бросаю взгляд на часы – половина первого, нормальный вообще, ночью названивать?
Отвечать не хочется, но язык так и чешется отчитать идиота, поэтому я снимаю трубку.
– Ты в своём уме, Стукин? Ты время видел? Я, между прочим, за вас тут отдуваюсь, пока вы там в городе прохлаждаетесь, и вообще, не смей…
– Сень, Сень, остынь, а, – как ни в чём не бывало произносит братец. – Лучше скажи, ты бабкину хату никому ещё не сдала?
– Бабушкину хату? – тяну, не веря своим ушам. – Нет, и не собиралась…
Хатка старенькая, и даже наши местные в здравом уме её снимать не станут, она пустует уже немало лет после смерти бабушки, которая оставила её мне. Оксана уговаривала отца продать жильё, но папа упёрся (наверное, единственный раз на моей памяти), и не стал ничего предпринимать.
И вовремя хатку тоже не ремонтировал, а потому сейчас там всё сильно обветшало, по сути, ценность имеет только участок.
– Я нашёл тебе квартиранта, – сообщает Антон довольным, но невнятным тоном. Похоже, брат не совсем трезв.
– Антон, видишь ли. Я не против иметь собственную копейку, но объективно говоря это жильё нельзя сдавать за плату.
– Тогда пусть квартирант тебе ремонтик какой забацает, разве плохо? – Антон знает, на какую точку надавить.
– Нет, не плохо… – тяну, в мечтах развешивая на стареньких стенах новые обои. Да хотя бы эмульсионкой освежить, уже хорошо будет. Если ещё и за чужой счёт…
– Тогда завтра встречай соседа, – сообщает радостно.
– Подожди, как завтра? А прибраться, там же давно не жил никто, и папе сказать нужно…
– С дядей Сергеем я поговорил, он не против, так что гуд бай, систер, – Антон противно ржёт и вешает трубку.
Ну, понятно. Как и всегда, всё решили без меня. А мне Антон просто по пьяни решил позвонит, чтоб ему пусто было.
Интересно, и что за квартирант такой согласен жить в спортанских условиях, да ещё и ремонт за свой счёт делать?
С этими мыслями я засыпаю, но нормально отдохнуть мне так и не удаётся. Под утро на весь дом раздаётся детский плач. Ворочаюсь ещё минут пять, но потом всё же встаю, принимая очевидное: поспать мне сегодня больше не светит.
Накинув на плечи лёгкий халат, плетусь в соседнюю комнату, где спят мои младшие сёстры по отцу.
Когда мне было десять, моей мамы не стало. А спустя пять лет папа женился во второй раз, на продавщице из местного магазина.
Я не знаю, как Оксане удалось окрутить отца, ведь на маму женщина совершенно не похожа, но очень скоро она вместе со своими взрослыми детьми перебралась в наш дом.
А потом умудрилась, несмотря на возраст, родить ещё двоих. И всё бы ничего, но почему-то детей родила Оксана, а вставать к ним по ночам должна я.
Вот и сейчас, маленькая Машенька, которой всего полтора годика, расплакалась, а никто будто и не слышит.
Укладываюсь рядом с сестрёнкой на кровать, на противоположной стороне которой спит Алиска – её скоро исполнится три.
Вообще кровать большевата для таких малышек, особенно для Маши, но мачеха моя, как только младшей стукнул годик, детскую кровать продала. Двуспалка и так была у нас, и Оксана решила, что мелкие и на ней спать смогут вдвоём. Одним словом, мачеха – женщина очень предприимчивая.
Не замечаю, как засыпаю рядом с успокоившейся малышкой. И даже вижу какие-то красочные сны: правда, в последнем мне почему-то снится Роман Градский. Парень смеётся надо мной и обзывает попрошайкой.
– Приживалка, спит тут, а коз я доить должна? Орут, спать не дают, заразы рогатые… – доносятся сквозь сон обрывки ругани.
Медленно размыкаю глаза и вижу над собой перекошенное от злости лицо мачехи. Выкрашенный в рыжий цвет волосы всклокочены и торчат в разные стороны, на лице ноль косметики, и выглядит Оксана в таком виде весьма непрезентабельно.
– Маша плакала под утро, я пришла её успокоить, – бурчу недовольно, усаживаясь на постели.
– Ой, вот не надо оправдываться, – фыркает Оксана и подбоченивается. – Хамка.
– Я тебе не хамила, – зыркаю на женщину и встаю с кровати, чтобы обойти её и выйти из комнаты.
Так, стоп! Что она сказала?
Приживалка?
Я?
– Я – не приживалка, – шиплю, резво развернувшись. – Это дом моего отца!– тычу пальцем вниз.
– Ну-ну, мечтай больше. А твой отец во всём меня слушается, – кивает мачеха и с победным выражением лица первая выходит из комнаты.
О том, что здесь вообще-то спят её дети, женщина не думает, иногда кажется, что ей вообще не малышек плевать.
А вот насчёт папы она права, у меня иногда складывается впечатление, что Оксана его околдовала, но, увы, я в такую чушь не верю. Однако влияние мачеха на отца имеет сильное – факт.
Умывшись и переодевшись в рабочую одежду, я плетусь на хоздвор. Козы действительно орут нереально, потому что обычно я их кормлю в начале шестого, а сейчас уже восьмой час.
Раздав корм и сено молодняку, принимаюсь за дойку.
Раньше мы с папой держали только огород, ну, курочек ещё. Но когда родилась Алиска, выяснилось, что у девочки особая форма аллергии на материнское молоко и смесь, и подходит ей исключительно козье молоко.
Отец вполне мог себе позволить приобретать продукт у местных козоводов, ведь работал он тогда агрономом в местном техникуме. Но мачеха решила, что это невыгодно, а излишки молока можно ещё и продать (и откуда у обычных коз возьмутся излишки?).
А потом пошло-поехало, и теперь у нас только молодняка двадцать голов, плюс пара козлов и шесть дойных коз.
К концу дойки я не чувствую спины, хоть и давно должна привыкнуть к этому делу. Напоследок кормлю кур и собаку, а котам отдаю пенку от молока.
Я давно намекаю папе на то, что можно бы купить доильные аппараты, но опять же, Оксана и тут поработала. Она убедила отца, что это лишняя трата денег, я и так справиться в состоянии.
Обидно до слёз, но и папу огорчать не хочу, поэтому терплю, правда иногда мне кажется, что силы мои на исходе, и долго выносить такое отношение я не смогу. Особенно, когда домой из города приезжают сводные.
Я кое-как выдержала прошлый год, когда вынуждена была жить вместе с Агатой и Антоном на квартире. В общаге свободных мест не было, к сожалению.
Но в этом году мачеха решила, что это дорого – платить за третье койко-место. Плюс расходы на дорогу, питание, и в итоге, семейного бюджета на моё обучение странным образом не хватило.
Закончив с управкой, двигаюсь в сторону дома, но сначала мне нужно снять с себя верхний рабочий халат, однако я не успеваю.
Резкий сигнал автомобиля за воротами такой настойчивый, что мне приходится забыть о своём внешнем виде и бежать скорее к калитке, пока какой-то умник всю округу на уши не поднял.
Белоснежный, наглухо тонированный спорткар стоит на лужайке перед воротами. Мне кажется, что он сейчас взорвётся от играющей внутри салона музыки.
Двери машины распахиваются, и на улицу вываливаются два здоровенных парня. Одеты по-городскому, парфюмом дорогим несёт за версту, на лицах – солнцезащитные очки.
– Тот адрес? – спрашивает один из парней.
– Тот, – выдыхает второй, разворачивается в мою сторону и замирает.
Впрочем, я тоже превращаюсь в каменный столб, хотя впору делать ноги. Неужели я так сильно оскорбила Градского, что он за столько километров приехал меня наказать?
– Мамочки… – шепчу, когда эти двое двигаются в мою сторону.
Кажется, пора звать на помощь.