Пролог
– Я предлагаю тебе сделку, – заявляет босс хладнокровно.
– К-какую сделку? – после всего того, что произошло за последние пару дней, я ничему не должна удивляться. Но иглы страха терзают мою кожу, а взгляд мужчины напротив только усиливает ощущения.
– На вчерашней встрече произошёл небольшой инцидент – кто-то снял нас на камеру и выложил в сети статью, – Александр поднимается со своего места и начинает измерять шагами свой кабинет. – И теперь весь город считает, что мы с тобой – жених и невеста.
– Глупость какая, мы с вами прекрасно знаем, что это ложь, – фыркаю, пожимая плечами.
Мужчина резко останавливается и окидывает меня оценивающим взглядом. Сначала скользит по фигуре, а потом концентрирует всё внимание на лице.
– Тебе придётся сыграть роль моей невесты! – припечатывает тоном, не терпящим возражений.
– Знаете, – поднимаюсь со стула, отточенным движением поправляю узкую юбку и делаю шаг в направлении двери, – кажется, вам нужен психиатр.
– Да? – ухмыляется и пожимает плечами. – А тебе юрист. Ты же хочешь, чтобы твоя дочка осталась с тобой? – звучит, словно выстрел.
Делаю глубокий вдох, но выдохнуть уже не в состоянии. Откуда он узнал?
– Подождите, я ничего не понимаю, что вы хотите сказать? То есть, предложить? – пульс набатом бьёт в виски, заглушая посторонние звуки.
– Какое-то время нам придётся сыграть роль жениха и невесты, – голос босса звучит, словно сквозь пелену, – чтобы моя репутация не пострадала. Но я же понимаю, что ты не будешь играть в эти игры просто так, – смотрит с вызовом, – поэтому предлагаю свою помощь в урегулировании вопроса с ребёнком.
Настоящий бизнесмен, прожжённый до мозга костей. Ничего не сделает безвозмездно, и окружающих считает такими же продажными.
– Нет! – отвечаю решительно и поднимаюсь с дивана, на котором до этого сидела. – Я не продаюсь!
Глава 1
– Сейчас, моя девочка, ещё немножко, и мы будем на месте, – бормочу себе под нос, успокаивая то ли себя, то ли Стешку.
С ребёнком на руках вбегаю в распахнутую дверь центра детского творчества, и ставлю девочку на пол.
– Ма! – произносит недовольно. Смешная, словно это она меня на руках полдороги тащила, а не наоборот.
– Ну, всё, зайчик, всё. Мы уже пришли, – я окидываю взглядом холл престижного центра. М-да, сколько же нужно зарабатывать, чтобы оплачивать занятия своего ребёнка в этом замечательном заведении?
– Ма! – Стефания дёргает меня за подол расклешённой юбки, пытаясь привлечь внимание.
– Что, моя хорошая, тебе здесь не нравится? – улыбаюсь малышке.
Беру её ладошку в свою руку и направляюсь к двери кабинета с табличкой «директор». Выдыхаю, прежде, чем постучать: надеюсь, мне не откажут.
– Можно? – робко открываю дверь, но внутрь заходить не спешу. – Я на собеседование.
– Мальвина Остапенко? – спрашивает женщина лет пятидесяти. Она поправляет очки, но те обратно съезжают на нос.
– Да, это я, – делаю шаг вперёд и тяну следом за собой ребёнка.
– Присаживайтесь, – женщина указывает на стул, находящийся напротив её стола.
Уверенно прохожу к предложенному месту, но садиться не спешу. На стул усаживаю Стешку, и пока малышка с интересом оглядывается по сторонам, достаю из сумочки свои документы. В том числе, диплом об окончании музыкального училища.
– Красный? – ухмыляется директор, но тут же натягивает обратно маску равнодушия.
В ответ улыбаюсь легонько, лишь уголками губ.
– Это ваш ребёнок? – кивает на Стефанию, даже не заглядывая в мои документы.
– Д-да, – отвечаю испуганно.
Так, Мальвина, возьми себя в руки и сосредоточься на разговоре. Тебе жизненно необходимо получить это место.
– В таком случае мы вынуждены вам отказать, – отвечает сухо и откладывает мои документы в сторону, но для меня её ответ звучит, словно выстрел.
– Почему? – роняю, чуть не плача. – Мне очень нужна работа, пожалуйста, не отказывайте, я готова на любые условия.
Да, с некоторых пор я научилась унижаться и просить, просить и унижаться. Ради ребёнка, будущее которого находится в моих руках, я готова на всё.
– Ничем не могу помочь, – собеседница качает головой, но я отказываюсь верить в происходящее.
Этот центр был моей последней надеждой, потому что во всех остальных организациях, нуждающихся в преподавателях музыки, мне отказали. Основной причиной, конечно, было отсутствие опыта, и красный диплом мне в данном случае не помог.
– Во-первых, у вас нет никакого опыта. Абсолютно, – выделяет голосом последнее слово, – а во-вторых, сотрудники с маленькими детьми – не лучший вариант для нашего учреждения. Бесконечные больничные негативно сказываются на рабочем процессе, так что, увы, – женщина разводит руками и повторяет снова: – я не могу вам ничем помочь.
– Но подождите… – пытаюсь оспорить решение директора.
– До свидания! – гремит безапелляционно, и мне жестом указывают на дверь.
Смотрю на равнодушное лицо женщины и, не медля больше ни минуты, подхватываю ребёнка на руки и направляюсь к выходу из кабинета.
Глаза щиплет от наворачивающихся слёз, поэтому мне приходится собрать всю волю в кулак, чтобы не разреветься.
– До свидания! – бросаю напоследок, обернувшись и в последний раз посмотрев на человека, который одним словом разрушил все мои надежды.
Спокойное лицо директрисы смотрит на меня с безразличием, от которого становится трудно дышать.
В этот момент дверь позади тихонько отворяется, однако я настолько поглощена своим разочарованием, что не сразу замечаю, как в кабинете появляется ещё кто-то.
– Татьяна Викторовна, – незнакомый, но такой приятный баритон выдыхает совсем близко, и я тут же оборачиваюсь.
Высокий широкоплечий молодой мужчина смотрит мимо меня, словно не замечает присутствия постороннего человека. Идеальный строгий костюм, властный взгляд голубых глаз и невероятный аромат дорогостоящего парфюма – всё так и кричит о том, что передо мной не просто сотрудник центра. Это как минимум кто-то из начальников, а может быть, и сам владелец.
Не до конца отдавая себе отчёт, в том, как это выглядит со стороны, я застываю на месте. Бессовестно разглядываю незнакомца, который, наконец, обращает на меня внимание.
Хорошо, что Стешке становится скучно, и она принимается вытягивать из моей причёски длинную светлую прядь волос, тем самым отвлекая меня от разглядывания мужчины.
– Ай, Стешка, прекрати! – отмираю я, прижимаю девочку крепче к своему телу и проношусь мимо мужчины.
В холле центра опускаю малышку на пол и поправляю блузку.
– Что, моё солнышко, кушать хочешь? – провожу ладонью по взъерошенным светлым завиткам Стешки.
Моей красавице скоро исполнится четыре годика, но шикарную русскую косу мы пока не отрастили.
– Ма… – тянет устало.
– Ну, и отлично тогда, поедем к Марине?
Получив одобрительный кивок от своей юной спутницы, я подхватываю уставшую девочку на руки и покидаю так и не ставший местом моей работы центр.
На улице ещё по-летнему пригревает солнце, но редкие жёлтые листья, упавшие на землю, напоминают о наступлении осени. Возможно, это ещё одна причина, по которой я никак не могу устроиться на работу. Не каждое учебное заведение готово принимать педагогов после начала учебного года, а на дворе уже середина сентября.
Остановка общественного транспорта находится как раз возле центра детского творчества, что не может не радовать.
За тридцать минут мы доезжаем до дома, в котором моя подруга Марина снимает квартиру. Она позволила нам со Стешкой на время остановиться у неё.
– Мы вернулись, – сообщаю я, стоит нам переступить порог чужой квартиры.
Аккуратно снимаю с малышки туфельки, разуваюсь сама и веду Стефанию мыть ручки.
– Сейчас мы вымоем наши ладошки, всех микробов прогоним, да, моя сладкая?
Я бережно вытираю хрупкие пальчики один за другим, возвращаю полотенце на место.
– А где же наша Марина? – произношу задумчиво, заглядывая в пустую кухню.
Подруга дала мне дубликат ключей, но сама, видимо, уже ушла на работу.
– Ма! – Стешка дёргает меня за юбку и тычет пальчиком в сторону моей сумочки.
– Это телефон, солнышко, не бойся! – я извлекаю вибрирующий аппарат и отвечаю на звонок.
– Мальвина Анатольевна, мы пересмотрели своё решение и готовы принять вас на работу, – раздаётся в трубке голос женщины, которая около часа назад не дала мне ни единого шанса.
– На работу?.. – это единственное, что я могу произнести в ответ.
– Разумеется, пока только на испытательный срок. Если вы не передумали, то завтра можете приступить ровно в десять.
Женщина сбрасывает вызов, даже не попрощавшись, а я так и продолжаю стоять с телефоном в руках, словно статуя.
Что такое произошло за этот час, что заставило строгую начальницу изменить своё твёрдое решение?
Глава 2
Александр
– Разве у нас есть группы для таких маленьких детей? – спрашиваю у Татьяны Викторовны, едва незнакомая девушка покидает кабинет.
– Нет, Александр Юрьевич, – отвечает коротко директор моего центра творчества.
Она всегда немногословна потому, что дорожит своим временем и временем окружающих. Деловая хватка и ответственность – вот за что я уважаю и ценю эту женщину.
Понимаю, что тратить драгоценные человеко-часы на выяснение личности неизвестной девушки не стоит, но впечатлённый слезами, застывшими в карих глазах незнакомки, даю себе слабину и спрашиваю у Татьяны про блондинку.
– Претендентка на место преподавателя музыки, – отвечает безразлично.
– И? – поторапливаю Татьяну.
– Полное отсутствие опыта и маленький ребёнок стали причиной отказа, – отчитывается женщина.
– Кхм, – прокашлявшись, присаживаюсь на стул, – а с каких пор дети стали препятствием для приёма на работу?
Сдержанно, но довольно строго смотрю на подчинённую: подозреваю, что я многого не знаю.
– Но дети – это же бесконечные отгулы и больничные… – частит женщина в своей жалкой попытке оправдаться.
Медленно, но верно я начинаю жалеть о том, что взял на работу подругу матери. Татьяна Викторовна помнит меня несмышлёным мальчишкой, и видимо потому считает, что имеет право единолично принимать важные решения.
– Половина сентября прошла, но мы так и не укомплектовали штат – не нашли преподавателя музыки. И когда походящая кандидатура сама пришла на собеседование, вы ей с лёгкостью отказали? – повышаю голос.
– Но Саша, ты не понимаешь, она же без опыта…
– Нет, это вы не понимаете, – перебиваю женщину, – этот отказ может отрицательно сказаться на репутации нашего центра.
– Каким образом? – Татьяна, словно школьница, складывает руки на столе.
Не ожидал, что придётся объяснять простые истины опытному педагогу.
– Неужели вы не помните, как полгода назад журналисты придали огласке ситуацию с тем ребёнком, которого не приняли в секцию баскетбола? – тяжело опускаю ладонь на стол, не сводя глаз с женщины. – Если слух о том, что детский центр «Развитие» отказывается брать на работу сотрудников с маленькими детьми, расползётся, то вы отправитесь на пенсию! Поэтому вы немедленно, – голосом нажимаю на последнее слово, – немедленно позвоните этой девушке и пригласите на повторное собеседование.
Нелегко проявлять строгость по отношению к человеку, который вдвое старше, но я давно привык поступать так, как велит совесть. И на мнение окружающих, пусть даже более опытных, мне плевать.
– Ладно, – вздыхает Татьяна, – будь по-твоему.
Она тянется за телефоном всем видом давая понять, что делает мне одолжение.
«Кажется, пора подыскивать нового директора, а эту отправить на пенсию», – думаю про себя, покидая кабинет.
Мальвина
– Да уж, подруга, всё любопытственнее и любопытственнее, – философствует Марина, медленно потягивая кофе.
– Знаешь, для меня главное, что на работу взяли. А что у них там в головах, и почему изменили первоначальное решение – не так важно.
– Ну, это да, конечно, но всё же интересно, почему передумали. Кстати, – девушка вскакивает со стула и начинает метаться по кухне в поисках какого-то предмета.
– О, вот он! – радуется, заметив свой телефон, лежащий на невысоком холодильнике. – Смотри!
Девушка тычет мне в нос мобильником, на экране которого изображён какой-то парень примерно моего возраста со светлыми, практически белыми волосами.
– Это кто? – спрашиваю равнодушно, лишь бегло посмотрев на фотографию.
– Не нравится? Ладно, – она проводит несколько раз пальцем по сенсорному экрану и показывает мне ещё одну фотографию.
На этот раз на фото изображён брюнет, да с таким строгим взглядом, что я невольно ёжусь.
– Что? И этот не нравится? – расстраивается Марина. – Вот ты привереда.
– Подожди, Мариш, я не пойму, ты мне это всё зачем показываешь? – на всякий случай прищуриваюсь, чтобы слегка смутить девушку. Если она какую-нибудь ерунду задумала, пусть считает, что я её уже раскусила.
– Как зачем? Парня тебе ищу! – наивно хлопает ресницами. Ну, так я и думала.
– Марина, если мы тебя со Стешкой стесняем сильно, ты так и скажи – прямо! Искать мне сожителя, чтобы мы съехали, не самая лучшая идея, ты же знаешь…
– Мальвишка, – восклицает обиженно, – как ты можешь!
Подруга подскакивает с места и принимается расхаживать по комнате, заламывая при этом руки и без конца одёргивая короткую футболку.
– Да я же… я как лучше хотела, ничего вы мне не мешаете! – причитает.
Не выдержав её душевных терзаний, поднимаюсь с места и подхожу к подруге.
– Спасибо тебе, – заглядываю в чёрные глаза, – но мне достаточно того, что ты разрешила нам со Стешкой у тебя остановиться, а большего не нужно, правда.
Крепко обнимаю подругу, бросив мимолётный взгляд на старые настенные часы: первый час ночи.
– Ой, Мариш, мне же завтра на работу к десяти, а надо ещё со Стешкой в поликлинику забежать. Я спать.
Мы желаем друг другу спокойной ночи и расходимся по комнатам.
Я ложусь рядом со Стефанией на разложенном диване, и прежде, чем заснуть, думаю некоторое время о завтрашнем дне. Моя малышка не любит врачей, поэтому я волнуюсь из-за предстоящего визита к педиатру. Остаётся надеяться, что всё пройдёт успешно.
Глава 3
Мальвина
Утром просыпаюсь пораньше, чтобы успеть приготовить завтрак для Стефании, и собраться в поликлинику.
Моя девочка очень любит овсяную кашу, поэтому я быстренько достаю из холодильника молоко и ставлю кастрюльку для каши на плиту. Марина ещё спит, поэтому стараюсь передвигаться как можно тише, чтобы никого не разбудить.
Подруга работает допоздна, и утром не просыпается раньше половины девятого, но зато такой график позволит мне временно обойтись без няни. Марина была очень убедительна, и я поверила, что ей несложно будет присматривать за малышкой во время моей работы. Тем более, другого выхода у меня пока нет. Я понимаю, что долго так продолжаться не должно, поэтому сегодня поставлю Стешку на учёт в поликлинику, а завтра побегу подавать документы в детский садик.
– О, ты у нас, как всегда, ранняя пташка? – раздаётся за спиной голос подруги, и я резко оборачиваюсь.
– Доброе утро! – растягиваю губы в приветливой улыбке.
– Ммм, у нас овсяночка, – заглядывает через моё плечо в кастрюлю, стоящую на плите, – слушай, а ты точно до десяти успеешь и педиатра пройти, и на работу не опоздать?
– Не знаю, – пожимаю плечами, – но очень буду стараться.
На самом деле подруга права – опаздывать в первый рабочий день не самая лучшая идея.
– А давай я с вами поеду в поликлинику, а? – предлагает Маринка. – А потом вместе со Стешкой домой вернусь, а ты на работу махнёшь сразу.
– Ну… – тяну, помешивая кашу, – конечно, так удобней будет. Мне. А ты точно свободна утром?
– Ай! – Маришка беззаботно машет рукой и заправляет за ухо каштановую прядь волос. – Выступление только вечером, поэтому мне даже скучно немного, а так хоть развеюсь. Ты же дом весь прогенералила, чем мне теперь заниматься?
В ответ улыбаюсь молча. Будь даже в квартире полный срач, Марина всё равно с нами увязалась бы, раз уж так решила.
Я познакомилась с Егоровой, когда нам было по шестнадцать. Мы вместе учились в музыкальном училище, по случайному стечению обстоятельств оказались в одной комнате общежития и дружили до самого выпуска. Расстались только этим летом, когда я уехала домой, а она осталась в городе. Сняла квартиру и устроилась в местный ресторан певицей. Марина всегда была чересчур творческой натурой, даже больше, чем этого требует специфика нашей профессии. Убирать и готовить девушка никогда не любила, да и в отношении парней мы были разных взглядов, но, несмотря на огромное количество различий, всё равно продолжали дружить.
– Пойду, разбужу Стешку, – говорю, выключая комфорку под кастрюлей с овсянкой, и выхожу из кухни.
К моему удивлению, девочка уже не спит, смотрит огромными глазищами в потолок и медленно хлопает ресничками.
– Доброе утро, моя конфетка, – чмокаю в щёчку сонного ангелочка, – выспалась?
Стешка неуверенно кивает, но в ответ не говорит ни слова. Как и всегда.
С горечью вздыхаю, вспоминая, как ещё полгода назад эта прелестная малышка щебетала без умолку, и слёзы подступают к горлу. Усилием воли давлю в себе этот эмоциональный порыв: ни к чему при ребёнке лить слёзы, их и так в её короткой жизни было предостаточно.
Спустя сорок минут накормленные и одетые мы стоим на пороге Маринкиной квартиры и ждём, когда подруга закончит с макияжем.
– Там это, – произносит девушка неожиданно, – внизу машина….
Она виновато опускает глаза и смотрит в пол, словно ищет там что-то интересное.
– В смысле? Мы же договорились, что на автобусе поедем, ты такси что ли вызвала? – растерянно развожу руками.
Экономия у меня сейчас на первом месте, поэтому исключительно общественный транспорт или пешие прогулки.
– Не совсем… это мой новый парень, – отвечает довольно тихо и практически по слогам. Словно не я у неё тут с ребёнком поселилась, а она ко мне в гости пришла и теперь извиняется за то, что потревожила.
– Который по счёту? – прищуриваюсь, усмехаясь, но тут же прогоняю ненужные мысли. Это не моё дело, с кем и как проводит время Марина.
***
К счастью, очередь в поликлинике небольшая, и через пятнадцать минут мы уже заходим в кабинет педиатра.
– Сколько лет? – после осмотра пожилая женщина-врач задаёт стандартные вопросы.
– Почти четыре, – отвечаю, с улыбкой глядя на светловолосого ангелочка.
– Полных лет! – педиатр повышает голос, отчего я непроизвольно вздрагиваю. Давно не была на приёме у врачей и забыла, какими они могут быть грубыми.
– Три, – произношу потухшим голосом. Желание находиться в этом кабинете угасает с каждой минутой, и я очень надеюсь, что в скором времени нас отпустят.
Минут пять врач молча пялится в документы и что-то старательно заполняет в Стешкиной карточке.
– В сад ходите?
– Нет, мы недавно в городе. Не успели ещё, – отрицательно качаю головой.
– Ма! – произносит малышка, дёргая меня за подол лёгкого бледно-розового платья.
– Что такое, солнышко? Пить хочешь? – протягиваю её открытую бутылку с водой.
Девочка жадно присасывается к пластиковому горлышку.
– Не поняла, – врач откидывается на спинку кресла и сканирует нас обеих недобрым взглядом, – она что, не разговаривает?
Растерянно смотрю на педиатра: она уже пятнадцать минут изучает карту Стешки, и даже не потрудилась посмотреть записи соответствующих специалистов?
– У логопеда были?
– Да, – отрезаю коротко, – у невролога и психиатра тоже. В карте всё записано.
Последней фразой надеюсь пресечь дальнейшие расспросы. Нет, мне не сложно объяснить врачу причину отклонений в речи у ребёнка, но делать это при Стефании я не буду.
– Так, а БЦЖ делали в роддоме? – прилетает очередной вопрос, который тоже застаёт меня врасплох.
– Не знаю, – почти шепчу после затянувшейся паузы, и добавляю неохотно: – не помню…
– Нарожают в малолетстве, а потом не знают, что с дитём делать, – шипит врач и протягивает мне карту.
Я выхватываю документ и, не говоря ни слова, торопливо покидаю кабинет.
В коридоре опускаю ребёнка на пол, а сама прислоняюсь спиной к стене, чтобы перевести сбившееся от волнения дыхание. Боль и обида сжимают грудь, но я в очередной раз заглушаю подступающие рыдания. Почему в мире столько чёрствых и бессердечных людей, даже не пытающихся понять проблем другого человека?
– Мальвиш, ты в порядке? – рядом возникает Маринка. В одну руку она берёт ладошку Стешки, а вторую протягивает мне.
– Да, в порядке, пойдём на воздух, – выдыхаю и направляюсь к выходу.
На улице сначала усаживаю девчонок в маршрутку, а потом сама принимаюсь ждать автобус, потому что мне нужно в другую сторону.
Время уже перевалило за девять часов утра, поэтому я знатно нервничаю. Опаздывать в первый рабочий день – не самая лучшая идея.
К счастью, автобус приходит вовремя, и за пятнадцать минут до назначенного времени я вхожу в двери детского центра «Развитие». Неторопливо окидываю взглядом помещение, заполненное снующими туда-сюда детьми, и невольно улыбаюсь. До чего же приятно оказаться в своей стихии.
Уверенным шагом иду к кабинету директора и уже заношу руку, чтобы постучать в дверь, но она неожиданно открывается. Мужчина, которого я встретила вчера на выходе, вылетает из кабинета, ощутимо задев меня плечом. Не удержавшись на месте от столкновения, я отлетаю к ближайшей стене.
– Прошу прощения! – в холодном мужском голосе не слышно ни капли извинения.
– Н-ничего страшного, – отвечаю, заикаясь.
– Что? – он уже собирался уходить, но теперь резко разворачивается, испепеляя меня недобрым взглядом.
На этот раз не отвечаю, только отрицательно мотаю головой. Слова комом застревают в горле от пристального внимания незнакомца.
Шаг, ещё один, и вот уже меня и мужчину разделяет всего несколько десятков сантиметров. Он наклоняется, не отводя взгляда, леденящего мою нежную кожу, и шепчет, выворачивая всё нутро наизнанку.
– Запомни, если хочешь здесь задержаться: говори чётко и по делу.
Разворачивается и быстрым шагом уходит прочь, оставив меня в одиночестве переваривать случившееся. Что это вообще сейчас было? Получается, этот человек действительно занимает в «Развитии» какую-то значимую должность, раз позволяет себе так разговаривать с подчинёнными? И меня он, выходит, запомнил?
Глубоко вздохнув, медленно выдыхаю, поправляю блузку и стучу в дверь кабинета директора.
– Здравствуйте! – старательно удерживаю на лице дружелюбную улыбку, хотя после произошедшего в холле, сделать это непросто.
– Здравствуйте, – отвечает женщина. Она всем видом даёт понять, что не рада моему присутствию, но статус заведения не позволяет ей демонстрировать свои эмоции в полной красе.
Татьяна Викторовна вводит меня в курс дела, составляет приблизительное расписание, а потом показывает кабинет для занятий музыкой. Светлый и просторный, с электронным фортепиано, письменным столом и даже компьютером. Оказывается, что из-за поднятия цен на уроки желающих заниматься музыкой в «Развитии» убавилось. В итоге групповых занятий не будет в принципе, а только несколько уроков по вокалу.
– Завтра познакомишься с первой парой учеников, ну, а сегодня можешь просто освоиться в кабинете, познакомиться с другими педагогами, если они пожелают.
На последней фразе она подозрительно хмыкает, и я напрягаюсь, предчувствуя не самый лучший приём здешнего коллектива.
Это не первое моё рабочее место: во время учёбы в училище я подрабатывала и уборщицей, и посудомойкой, и даже промоутером. Но по специальности я буду работать впервые, и конечно мой юношеский максимализм требует, чтобы всё было идеально.
– Да, кстати, – добавляет Татьяна Викторовна, – обязательно зайди к Александру Юрьевичу. Он предпочитает лично знакомиться с каждым новым членом коллектива.
– А Александр Юрьевич это?..
– Это владелец центра, его кабинет на втором этаже, – поясняет женщина.
– Похоже, мы уже познакомились, – бурчу себе под нос, в глубине души надеясь, что ошибаюсь. И тот брюнет, накричавший на меня полчаса назад, никакой не владелец.
– Что ты сказала? – хмурится директриса.
– Ничего, – растягиваю губы в улыбке, – я обязательно к нему зайду.