© Смирнова Д.О., перевод на русский язык, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
* * *
Посвящаю Чарли
Глава 1
Меня зовут Ларк, и я всегда любила высоту. Всё уменьшается в размерах и остаётся где-то внизу, и я трепещу от восторга. Даже в тот раз, когда я собиралась совершить самый опасный в своей жизни поступок.
Сидя на крыше Королевского музея, я практически убедила себя, что мир полон возможностей. Город Ламлиль раскинулся вокруг во всём своём сверкающем великолепии точно расшитая блёстками роскошная юбка леди. Эфирные лампы источали неземной свет, озаряя контуры улиц и тёмного таинственного Главного парка. Прищурившись, я даже могла различить огни огромных барж на реке – барж, которые могли бы увезти меня далеко-далеко, к большим землям, к приключениям, к свободе.
Но на самом деле свободы у меня нет. Долг мисс Старвенжер связывает меня по рукам и ногам как тяжёлая железная цепь, которую нельзя разбить. Если я не выскользну из неё в ближайшее время, то буду навеки приговорена к жизни, которую ненавижу. К жизни, от которой мама пыталась спасти меня и умерла в этой борьбе.
Вот почему я пришла сюда. Мне оставался только последний прыжок, на крышу западного крыла музея, а потом вниз: подцепить замок на окне, протиснуться внутрь – и я в золоте. В буквальном смысле. Сокровищ в Королевском музее столько, что хватит на тысячу долгов.
Наверное, мне должно быть стыдно, но, по правде говоря, мне только страшно. Стыд может подождать. Нет, стыду тут вообще нечего делать: стыд – для тех, у кого есть другие варианты.
Я вдохнула прохладный ночной воздух, пропитанный запахами дыма и пирожных с ночного рынка на площади неподалёку. Теперь пропасть впереди казалась шире, чем несколько минут назад. Но только так я могла попасть в западное крыло, пробраться внутрь и заполучить желаемое. Огромный стеклянный купол центральной обсерватории слишком скользкий, и никаких тебе лоз глицинии, по которым можно вскарабкаться.
«Просто прыгни», – сказала я себе. Я ведь столько тренировалась. Но мои ноги как будто вросли в крышу.
Услышав чьи-то голоса, я тут же пригнулась в страхе, что меня заметит стража, патрулирующая улицы. Выглянув из-за края крыши, я увидела двух девочек, они шли на рынок. Судя по виду, девочки были вроде меня – в потрёпанной одежде, голодные, никому не нужные. Когда они прошли под фонарём, я заморгала, потому что свет двинулся за ними. Он окутывал их бледной сияющей дымкой, озаряющей их кожу, заплатанные и выцветшие комбинезоны, даже длинные косы, спускающиеся по спине.
Фабричные работницы. Тех, кто работает в эфирных мастерских, называют «мороками»[1], и не случайно: они похожи на оживших призраков. Сияющая эфирная пыль оседает на их одежде, волосах, коже. Прекрасно и жутко. Магическая субстанция способна превратить замечательные произведения искусства в могущественные артефакты, но в то же время она опасна. Слишком большая концентрация магии – и человек действительно становится призраком. Он не может ни к чему прикоснуться. Не может есть. Не может говорить. И в конце концов его тело исчезает окончательно. Но всем как будто всё равно. На фабрике постоянно набирают работников, и всегда есть желающие, которые отчаянно хотят денег.
Гнев поднялся у меня в груди, жаркий, как угли, и бесполезный. Если бы я могла, я бы приковала мистера Пиншоу, владельца фабрики, к одной из его собственных скамей для перемолки и смотрела бы, как ему понравится дышать ядом весь день. Но мне всего двенадцать. Я сирота. Все силы уходят на то, чтобы просто выживать. Желать большего – всё равно что мечтать, чтобы звезда упала мне в карман. Моя мама пыталась что-то изменить и поэтому умерла. Я не собираюсь повторять её ошибки.
Одна из девочек внизу закашлялась и споткнулась. От беззвучных спазмов её тщедушное тело сотрясалось, согнувшись пополам. Подруга попыталась подхватить её, но её рука просто соскользнула с руки больной девочки. Меня переполнило абсолютно бесполезное сочувствие. Может, это просто небольшой приступ. Пожалуйста, пусть это будет только мерцание.
Наконец девочка выпрямилась, тяжело дыша. Я выдохнула, почувствовав, как из тела уходит напряжение, когда они пошли дальше и растворились в сумраке, точно лучи лунного света в облаках.
Подобное случится и со мной, если я не найду в себе сил прыгнуть и схватить удачу за горло. Многие девочки мисс Старвенжер уже были на пути к этому, каждый день отправляясь в цеха, где смалывали в порошок необработанную эфирную руду, и приходя домой светясь и мерцая. Таковы были понятия мисс Старвенжер о «благотворительности». Взять девочек из сиротского приюта, а потом выжимать из нас всё серебро и медь, какие мы только способны принести. Даже если для этого придётся отправлять нас в прокажённые цеха. Она говорила, что мы задолжали ей за всю заботу, которой она нас окружила.
Только не я. Ни за что. Фабрика убила мою мать, но меня они не заберут. Даже под угрозой смерти и позора.
Я вытащила из кармана кусочек чёрной ткани и завязала импровизированную маску на затылке. Пять шагов назад по крыше. Развернуться. Ноги налились упругостью и силой. Я побежала прямо к краю. Оттолкнулась от крыши вверх.
Полёт.
Ноги ударились о крышу западного крыла. Я стояла там, дрожа, но наслаждаясь победой, расправив плечи, с триумфом вдыхая полной грудью свежий воздух.
Начиная с сегодняшней ночи я сама выбираю свою судьбу.
Мне здесь не место. В напыщенных залах Королевского музея это стало очевидно. Как бы аккуратно я ни ступала, звук моих шагов разносился по сумрачным коридорам словно тревожный сигнал. На фоне витрин с роскошными бархатными мантиями мои потрёпанные брюки и пальто выглядели совсем жалко. Но всё это меня не остановит. Мне нужны деньги, а пропажу нескольких безделушек никто не заметит.
Меня трясло от предвкушения, когда я присела перед шкафчиком со стеклянными дверцами. Внутри лежало множество маленьких золотых вещиц: россыпь колец, зубочистка, напёрсток. Конечно, когда правишь целой страной, не можешь позволить себе пользоваться медным напёрстком. И ковыряться в зубах кусочками дерева, как все остальные.
И тут мой взгляд упал на кое-что получше: набор серебряных гребней в форме певчих птиц. Жаворонки! И серебро сбыть легче, чем золото.
Я вытащила из манжета металлическую шпильку. Замок на вид был довольно заурядным. В лунном свете, падающем из круглых окон под потолком, я не заметила никаких защитных рун. Немного повозиться внутри – и замок приятно щёлкнул. Я уже собиралась открыть дверцу и забрать свой приз, как услышала в отдалении шарканье.
Воздух жёг мне лёгкие, когда я, замерев, затаила дыхание и прислушалась.
Снова оно. Что-то где-то за моей спиной, в зале с мечами и доспехами, он же мой путь наружу. Великолепно.
Я могла оставить добычу и сбежать. Могла снять маску и сочинить какую-нибудь историю про то, как потерялась, а музей к тому времени закрыли. Если меня поймают, то обвинят только в том, что я находилась в музее в неположенное время. Учитывая мой возраст, серьёзного наказания, скорее всего, можно не опасаться.
Но если я сдамся, то все мои труды пойдут насмарку. Всё планирование. Всё время, потраченное на слежку за стражей и просчитывание маршрута через крышу. Тот последний, смертельный прыжок.
И что хуже всего: если я не заплачу мисс Старвенжер за неделю, она отправит меня отрабатывать долг в цеха. Превратит меня, как тех девочек, которых я видела, в морок, кашляющий и истончающийся.
Серебряные гребни поблёскивали, издеваясь надо мной. Я зашла так далеко не затем, чтобы сейчас сдаться. Я стащила их с полки и запихнула в карман плаща, потом добавила к ним золотой напёрсток и ещё несколько побрякушек. Если я готова замочить ноги, то и в море тоже прыгну.
Я на цыпочках пошла обратно, мимо экспозиции мраморных статуй, а потом присела за большой стойкой с копьями. В музее определённо был кто-то ещё. Холодный синий свет лился откуда-то из дальнего угла комнаты. Я услышала голос мальчика.
И он был у меня на пути.
Он стоял перед низким широким постаментом, на котором лежал один-единственный экспонат: меч. И этот тщедушный мальчик, склонившись над ним чуть ли ни вдвое, чертил что-то – руны? – вокруг.
Несмотря на своё положение, я ахнула от удивления. Я никогда не видела, как кто-то практикует эфирное ремесло. В наши дни это редкость. Моя соседка Софи говорит, что в теории любой мог бы его практиковать: это как готовить – просто следуешь рецепту. Но в Тёмные дни мы лишились стольких книг, и сейчас качественные ингредиенты могут позволить себе только те, у кого есть деньги. А у них они есть только благодаря людям без денег, которые работают на фабриках, пока не становятся мороками.
Мальчик обходил пьедестал, всё ещё погружённый в свою работу. Что он делает? Может, это совсем юный стражник, который решил подежурить допоздна и наложить дополнительные чары на драгоценный экспонат?
Но он одет совсем не как стражник. На нём тёмно-синие штаны и светлая льняная рубашка. На наплечнике доспехов неподалёку висит синяя куртка в тон.
Любопытство так и подмывало меня посмотреть, что будет дальше, но медлить было нельзя. Главное – проскользнуть незамеченной мимо него к окнам на стене у него за спиной. А точнее – к крайнему левому, которое я оставила приоткрытым, когда спустилась сюда с крыши.
Мальчик стоял ко мне спиной. Это мой шанс. Я поправила маску, чтобы она скрывала лицо, и устремилась вперёд, прячась за жуткой экспозицией воюющих манекенов, изображающих какую-то древнюю битву и для большей реалистичности подкрашенных кровавой краской.
Но проклятый мальчик, должно быть, что-то услышал. Внезапно он выпрямился.
Я замерла, пока он, слегка нахмурившись, вглядывался в тени. У него было бледное узкое лицо, и на вид он был не старше меня. Максимум лет тринадцать. И он точно не стражник – с этой золотой цепочкой на шее и висящим на ней медальоном с эмблемой, которую я с такого расстояния не могла разглядеть.
Но по его напряжённым плечам и блестящему от пота лбу можно предположить, что он здесь такой же желанный гость, как и я. Какое-то время он ещё вглядывался в тень у моих ног, а потом вернулся к своему занятию. Вот и хорошо. Я просто ветер. Скрипучий старый пол. Беспокоиться не о чем.
В тот момент мне бы и пробраться к окну, но тайна этого мальчика и меча не отпускала меня и искушала, как набитый монетами кошелёк. Мальчик принялся нараспев читать какое-то заклятие. Я разбирала только отдельные фразы.
«…возвращение Найтингейл…»
«…восстанет новый защитник…»
«…защити земли…»
Мне пришли на ум многочисленные предания о деяниях Архитектора, первого, кто освоил колдовское эфирное ремесло. Чудеса Золотого века, когда весь Галлант сиял чарами, когда сверкающие словно алмазы воздушные корабли бороздили небо, эфирные комбайны собирали зерно и никто не оставался голодным, а волшебные механизмы могли вылечить любую травму.
Моя соседка Софи считает, что всё это великолепие преувеличено, иначе оно бы не пришло в упадок так быстро. Она говорит, что нельзя исправить мир с помощью чар, потому что никакие чары не могут обратить человеческую жестокость в доброту, а жадность – в великодушие. Поэтому она так горит идеей издать новые законы в защиту рабочих. Она говорит, что это единственный способ что-то изменить.
Наверное, она права. Глупо с моей стороны задерживаться здесь. Какое мне дело до какого-то богатого мальчика, колдующего над мечом? Ко мне всё это не имеет никакого отношения. Мою жизнь это не изменит. Это под силу только побрякушкам в моём кармане.
А затем я увидела нечто такое, от чего у меня перехватило дыхание: флакон со светящейся синей жидкостью. Мальчик помахивал им над мечом.
Я стояла разинув рот, меня буквально распирало от изумления. Эфир – одно из самых ценных веществ во всём мире. Достаточно одной капли, чтобы надолго зарядить уличный фонарь. Именно поэтому у нас бурлят фабрики, поедая отчаявшихся людей, пока они перемалывают ядовитую руду в порошок, а затем вываривают его в стабильный безвредный жидкий эфир.
Мальчику было как будто всё равно, что он держит в руке целое состояние. Он наклонился и вылил на меч всю бутылочку. Его лицо перекосилось от напряжения. Он напомнил мне Софи в те моменты, когда она увлечённо объясняет какую-нибудь философскую идею. Что бы он ни делал, для него это жизненно важно.
Я на цыпочках прокралась вперёд между двумя статуями в доспехах. Я должна увидеть, что он делает. Как мог мальчик – пусть даже из богатой семьи – заграбастать столько эфира?! И зачем?! От волнения у меня мурашки бежали по коже, а разумные мысли растворялись в эмоциях. Сотни фабричных рабочих обратились в мороки, чтобы наполнить этот флакон. За что вообще стоит платить такую цену?!
Светящаяся синяя жидкость побежала по бороздке вдоль лезвия, а затем по рунам, вырезанным в стали. На мгновение меч засветился целиком, руны горели у меня перед глазами, даже когда я моргала. Свет полыхал, вдруг став ярче солнечного.
Я ахнула и попятилась в страхе, что меня заметят.
И зацепилась карманом за наколенник доспеха. Ткань треснула. Металл посыпался, железный кулак опрокинул меня на пол и с диким грохотом покатился по плитам. Несмотря на звон в ушах и боль в костях, я пыталась всё-таки выбраться из-под завала. Наконец мне удалось выползти из-под крепко придавившего меня доспеха и увидеть, что мальчик смотрит на меня со смесью ярости и удивления.
– Кто ты? Кто тебя прислал? – спросил он. – Если ты здесь для того, чтобы меня остановить, то ты опоздала!
Подняв руки, я шагнула в сторону, чтобы пьедестал оказался между нами. Меч уже перестал светиться, хотя в рунах ещё таилось слабое синее свечение.
– Я здесь не затем, чтобы остановить тебя. И вообще я уже ухожу, если не возражаешь.
– Стой! – рявкнул он. – Ты обязана объясниться. Тебе не положено здесь быть.
– Как и тебе! – огрызнулась я.
На секунду у него стал неуверенный вид. Даже виноватый. Но потом он отбросил назад растрёпанные чёрные волосы и небрежно сказал:
– Разумеется, у меня есть полное право находиться здесь. Это мой музей.
Я удивлённо моргнула:
– А не слишком ли ты маленький для главы музея?
– Я принц! – раздражённо выпалил он. – А это Королевский музей.
Я склонила голову набок и смерила мальчика взглядом:
– Ты не принц.
– Нет, принц!
– Принцу Гидеону семнадцать. И он блондин.
– Я не сказал, что я Гидеон, – процедил мальчик. – Я Джаспер. Его младший брат.
– А. – Я прищурилась, стараясь найти сходство.
Честно говоря, я почти забыла, что у нас есть второй принц. Наследник престола Гидеон постоянно фигурировал на эфирбордах, его лучезарная улыбка сверкала со всех домов и фабричных зданий по всему городу. Складывалось ощущение, что он постоянно побеждает в лошадиных гонках, или спасает тонущих котят, или посещает благотворительные торжества. Во время последней войны ему было всего шестнадцать, но тем не менее он смог возглавить небольшой отряд Светлого Дивизиона, чтобы одержать стратегически важную победу над соседним княжеством Савентри. На следующей неделе, в его день рождения, Гидеона наконец-то коронуют, и весь город Ламлиль заранее стоял на ушах.
При мысли о Джаспере на ум мне приходила только размытая фигурка на похоронах королевы Джессамины. Низенький тощий мальчик, сливающийся с толпой.
Но человек, стоящий передо мной сейчас, явно не собирался растворяться на общем фоне. Он был мучительно, явственно настоящий, с пристально глядящими голубыми глазами. Он смотрел на пол в нескольких шагах от того места, где стояла я. Там что-то поблёскивало. Серебряные гребни. Я мысленно выругалась, хлопнув рукой по карману и ощутив только рваные ошмётки ткани. Чтоб ржавчина съела этот доспех!
– Но вряд ли мне подобает оправдываться перед воровкой, – сказал Джаспер.
Ну вот. Почему я отвлеклась?! Теперь я по уши в воде, которая начинает закипать. Я вскинула подбородок, пытаясь изобразить безразличие под его обвинительным взглядом:
– Я не воровка. Эти штуки просто упали с постамента.
– Ну да, а маску ты носишь просто потому, что очень стеснительная?
Упс. Про маску-то я и забыла. Вот ржавчина! Что ж, по крайней мере, он не сможет меня узнать. Ну знаете, на случай, когда меня в очередной раз позовут во дворец на чашечку чая.
Теперь мальчик держал в руке переливающуюся коробочку размером с ладонь:
– Лучше сдайся сейчас.
– Или ты запустишь в меня табакеркой?
Он нахмурился:
– Это не табакерка. Это эфиркон. Достаточно нажать на кнопку – и не успеешь ты глазом моргнуть, как здесь будет с десяток солдат Светлого Дивизиона.
Я ухмыльнулась, хотя сердце бешено стучало в груди:
– А почему ты рыщешь здесь один, если ты принц? Что такого секретного ты замышляешь?
Его щёки окрасились ярким румянцем.
– Ничего такого, что касалось бы воровки, – отрезал он. – Ты сдаёшься – или я вызываю Дивизион?
Я глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. Я ни за что не сдамся. И рядом я заметила только одно средство самообороны. И я схватила его.
В тот миг, когда мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, мир покачнулся. Меня окутал яркий свет, резкий и сверкающий, точно отблески на гранях бриллианта. Мне показалось, что где-то вдалеке играет музыка, настолько прекрасная, что захотелось расплакаться. Даже в воздухе разлился новый запах, словно прилетевший с далёкого луга, поросшего цветами, названий которых я не знаю.
По мне прошла дрожь, начавшаяся в руке, сжимающей меч, перелившаяся в плечо и грудь, а затем разошедшаяся по всем конечностям. Что происходит?! Я попыталась отпустить оружие, но пальцы свела судорога, и они только крепче сомкнулись на рукояти. Голос – или несколько голосов, слившихся воедино, – сказал: «Приветствуем, Найтингейл».
И вдруг всё закончилось. Свет исчез, воздух снова пах пылью, а я стояла у пустого пьедестала перед разозлённым принцем, сжимая в руке меч, который, возможно, только что говорил со мной.
Глава 2
Я встряхнулась, стараясь сбросить с себя странное щекочущее ощущение, прицепившееся ко мне. Мне тут ещё надо как-то разобраться со злым принцем, вид у которого был самый что ни на есть разъярённый.
– Отдай мне меч! – потребовал Джаспер. – Ты не достойна даже прикасаться к нему, воровка!
Я начала потихоньку пятиться к окну.
– Я отдам его тебе, если позволишь мне уйти, – сказала я. – Убери этот твой эфиркон. – Если он действительно может призвать Дивизион, я не могу положиться на случай и просто сбежать. Особенно когда они легко догонят меня на своих летающих велосипедах.
Принц скрипнул зубами.
– Ты понятия не имеешь, что творишь. На кону судьба всего Галланта!
– Судьба всего королевства зависит от того, как ты проведёшь какой-то тайный ритуал над старым мечом? – фыркнула я. – Кто-то слишком много о себе воображает.
– Ты смотрела эфирборды? – спросил Джаспер. – В любой момент может начаться война.
– Множество людей страдают вне зависимости от того, идёт война или нет.
Он подавил стон:
– Ну конечно, где тебе понять. Ты ведь просто оборванка.
Я буквально задохнулась, потому что его слова вонзились мне прямо в сердце. Это была правда, но это не значит, что от неё не больно.
– Да неужели? Серьёзно? Чего я не понимаю, так это того, почему этот музей ломится от золота и драгоценностей, когда люди, пашущие на фабриках, становятся мороками, только чтобы поставить на стол тарелку мерзкого морковного супа. Почему люди из Костей должны выбирать между быстрой смертью от голода и медленной смертью от работы, в то время как люди из Антрекота думают, надеть ли им пурпурную тафту или павлинью парчу на следующий званый вечер? Если тебе действительно небезразлична судьба Галланта, то почему бы тебе не сделать что-нибудь с этим? – В качестве финальной точки я смерила его гневным взглядом, но внутренне была собой довольна. Я почти дословно воспроизвела последний выпад моей соседки Софи против порядков на фабриках, хотя её подача была получше. К тому же я подозревала, что неправильно произнесла слово «тафта».
Джаспер вытаращился на меня. Отлично. Я сделала ещё один шаг в сторону окна. Ещё чуть-чуть – и я смогу сбежать.
– Стой! – крикнул Джаспер, обходя пьедестал.
– Ни с места! Замёрзни! – Я замахнулась на него мечом, чтобы он не подходил ближе.
И меч вспыхнул.
Серебристый свет вырвался из кончика лезвия и по дуге устремился к принцу. Тот взвизгнул и нырнул за опустевший постамент. На меня налетел порыв холодного воздуха, и я невольно попятилась.
Я заморгала, пытаясь разглядеть что-нибудь в этой дымке, и увидела, что принц Джаспер таращится на постамент со смесью восторга и ужаса. Вокруг пьедестала образовалась поблёскивающая глыба льда, сковав его намертво.
– Сработало, – сказал Джаспер севшим голосом.
– Сработало что?
– Найтингейл, – прошептал он. – Она ответила! – Теперь он не отрывал жадных глаз от клинка. – Я пробудил меч защитницы! – Тут он, видимо, вспомнил, с кем разговаривает. – Послушай, – сказал он, явно силясь говорить ровным голосом, – это опасный меч. Он принадлежит Найтингейл.
– Найтингейл? – не понимая, о чём он, повторила я.
– Героине Галланта, которая сражалась с Багровым Рыцарем, – подчёркнуто медленно объяснил Джаспер. – Может, ты что-то слышала о ней?
– О Найтингейл все слышали, – огрызнулась я. – А ещё все знают, что она умерла двести лет назад, когда помешала рыцарю уничтожить королевство.
Конечно же она умерла. Такова цена героизма, так было даже в те времена.
– Именно. И она остановила его с помощью этого самого меча. Поэтому положи его. Ты понятия не имеешь, что делаешь.
Я не отрывала глаз от обледеневшего постамента. Меня пробрала дрожь. Принц Джаспер прав. У меня не было ни малейшего желания возиться с магическим мечом, который способен ни с того ни с сего обратить меня в глыбу льда.
– Прекрасно! Можешь забрать свой дурацкий ножик! – Я отбросила клинок, и он, зазвенев, проехался по плитам к ногам принца.
Стоило мне выпустить меч, как меня пронзило странное ощущение. Мне словно захотелось вновь схватить его. Ощущение пустоты в груди напомнило мне самый первый вечер, когда мама больше не могла укутать меня в одеяло и рассказать о чудесной жизни, которую она нам готовила.
Я встряхнулась, чтобы избавиться от глупого чувства. Не время витать в облаках. Надо бежать, и быстро, пока принц отвлёкся.
Я поставила ногу на подоконник, открыла стеклянные створки и приготовилась перебраться на карниз, чтобы оттуда вернуться обратно на крышу. Оглянувшись, я увидела, что Джаспер склонился над мечом и собирается его поднять.
Меч дёрнулся. Джаспер вскрикнул. Клинок задрожал, выгравированные на металле руны сверкнули – и вдруг меч взмыл в воздух и устремился ко мне. Рукоять с разбега ударила меня в живот, я охнула и, невольно отпустив подоконник, полетела спиной вперёд прямо в тёмную ночную пустоту.
Я падала, и панический вопль вырвался у меня изо рта. Я извивалась, изгибалась, пытаясь за что-то ухватиться – за что угодно, лишь бы остановить это смертельное пике прямо на безжалостный каменный тротуар внизу. Мои пальцы сомкнулись на рукояти меча, которая каким-то образом по-прежнему впивалась мне в живот, – и вдруг я перестала падать. Я повисла в воздухе, крепко сжимая в руке меч.
Дыхание встало у меня поперёк горла. Сердце колотилось как бешеное. Очень осторожно я посмотрела вниз.
Я была очень, очень высоко. Вдалеке под моими ногами светились эфирные лампы.
– К-как?
Я едва смогла выговорить даже это слово. Мне ещё казалось, что я падаю, что вот-вот рухну на мостовую.
Меч завибрировал у меня в руке.
– Это твоя работа?
Как-то глупо разговаривать с мечом. А ещё глупее – болтаться в воздухе в двадцати футах над улицей.
– Эй, ты, воровка! – послышался сверху голос Джаспера. Посмотрев наверх, я увидела, что он высунулся из окна. – Вернись! Этот меч принадлежит Найтингейл!
Но у меча, очевидно, были свои планы. В следующий миг я уже проворно неслась по воздуху на другую сторону улицы, к Королевской библиотеке, и вскрикнула, когда клинок аккуратно опустил меня на крышу. Теперь у меня под ногами была твёрдая поверхность, и я, с облегчением выдохнув, облокотилась на горгулью, недружелюбно глядящую в пространство.
Принц продолжал что-то кричать, но слов отсюда было не разобрать. Он размахивал чем-то, что излучало зловещий блеск. Эфиркон!
Я посмотрела на меч, который продолжала держать в руке:
– Послушай, я ценю, что благодаря тебе жива и здорова, но я не могу просто взять и украсть меч из-под носа у наследного принца! Я оставлю тебя здесь, и он тебя заберёт. Хорошо? – Я разжала пальцы, надеясь, что меч останется лежать на крыше. Но проклятая штуковина взвилась обратно и даже словно укоризненно мне погрозила. Когда я попыталась отойти, меч погнался за мной и снова принялся тыкаться рукоятью мне в руку.
Я раздражённо выдохнула:
– Ладно! Ладно, поняла. Ты хочешь пойти со мной. Но принц хочет тебя забрать, я уверена, что он уже вызвал своих солдат на подмогу.
Меч залихватски отклонился, блеснув краями.
– Нет! Мы не будем драться с Дивизионом!
Туда набирают лучших из лучших, и их специально учат применять чары в бою. Задумавшись, я почесала переносицу свободной рукой.
– Хорошо, нам всё равно надо отсюда выбираться, чтобы найти безопасное место. Ты можешь ещё раз меня перенести?
Вместо ответа меч взмыл в воздух вместе со мной, отчего у меня сердце ушло в пятки. И всё-таки странное, необузданное ликование переполняло меня – передо мной открывался мир, полный восхитительных возможностей.
– Я так понимаю, это значит «да»! – крикнула я, и мы устремились в ночь.
Нельзя сказать, что город Ламлиль по форме походил на овцу, но традиционно его делили на части так же безжалостно, как топор мясника разделывает тушу. Правда, названиями пользовались не все. Аристократы никогда не говорили, что живут в Антрекоте – но вот он как на ладони: отборные безмятежные улицы под тенью деревьев, где теснятся миленькие домики, а эфирные лампы выделяются в ночи на сверкающей брильянтами гирлянде. А на невысоком холме с видом на реку Ри возвышается главное украшение: королевский дворец.
На северном берегу находится Рулька – пристанище рынков, ратушей и тех, кто там работает, надёжное место. Затем идёт Огузок – более потрёпанный, с крошащимся кирпичом и населением, ещё в достаточной степени уважаемым, чтобы найти себе парадную одежду на праздники. И в последнюю очередь, дальше по реке – чахлые и полузаброшенные Кости, район беднейших из бедных, которые не могут позволить себе жильё нигде, кроме трущоб в тени эфирных цехов.
Людей вроде меня, которым некуда идти.
– Вниз, вон туда, – скомандовала я мечу, и тот послушно нырнул к полуразвалившемуся кирпичному дому в центре Костей.
Мои ноги коснулись крыши, и я споткнулась. Не сжимай я в руке гладкую и тёплую рукоять меча, то я бы подумала, что всё это лишь странный тревожный сон. Но я не спала. Всё случилось на самом деле. Я украла у принца магический меч. Вернее, меч украл себя сам, так будет точнее. Хотя не думаю, что принц считает так же.
Я подняла меч перед собой, разглядывая сверкающее лезвие:
– И что мне теперь с тобой делать?
Меч дрогнул, по лезвию пробежало слабое эфирное мерцание, подсветив изящную рукоять, и я обратила внимание, что она выполнена в форме птицы; распростёртые крылья образовали крестовину, а веерообразный хвост – навершие[2]. Голова была вырезана поверх основания клинка, на месте глаз виднелись два тёмно-синих сапфира.
Я попыталась вспомнить, что принц говорил мне в музее. Что-то про судьбу королевства Галлант, меч защитника и Найтингейл. Конечно, я слышала о Найтингейл. Во времена Архитектора это была легендарная героиня, прославившаяся победой над Багровым Рыцарем. Зачарованный металлический воин, ведомый какой-то невообразимой яростью, убил Архитектора и мог бы уничтожить весь Галлант, не останови его Найтингейл.
И, как и все герои, за свою победу она заплатила жизнью. Я никогда не понимала, зачем люди избирают подобный путь. Вот мне, например, хватает ума во всё это не лезть.
– Если ты в самом деле меч Найтингейл, то я не понимаю, зачем ты таскаешься за мной, – сказала я, показав на свою маску. – Ты слышал, что сказал принц. Я оборванка. Воровка.
Меч дёрнул крестообразной рукоятью; думаю, будь у него плечи, он бы ими пожал.
– Тебе-то весело, – сказала я, – а вот я, если попадусь, останусь без руки.
На этот раз меч рассёк воздух, словно поражая невидимого врага.
– Да ладно? Ты правда думаешь тягаться со всем Дивизионом? Нетушки, уж лучше мы поищем, где тебя спрятать.
Я огляделась вокруг. В одном углу крыши лежала груда глиняных обломков: остатки того, что было огромными урнами и вазонами в Золотой век, когда весь Ламлиль блистал от чар, а в этой ратуше жили какие-то богачи, которым приспичило устроить на крыше садик, чтобы выращивать там свои растения. Сойдёт.
Я спрятала меч под этой грудой.
– Побудь здесь, хорошо? Я вернусь утром.
Надеюсь, что к этому времени из меча выветрится то, чем напичкал его Джаспер. Если повезёт, наутро это окажется просто кусок металла. Сбыть его, конечно, непросто, но это моя единственная возможность получить хоть какую-то компенсацию. Из-за этого меча я лишилась своей добычи, и будет честно, если я получу что-то взамен.
– Хороший… э-э-э… меч, – осторожно сказала я. Меч дёрнулся, но остался там, где я его положила, даже когда я повернулась уходить.
Вздохнув, я стала спускаться по лестнице, ведущей внутрь ратуши. Сработало. Меч меня послушался, во всяком случае на этот раз. А что с ним делать, я могу решить и завтра. Я сняла маску и затолкала её в оставшийся целым карман, досадуя, что не положила туда хотя бы часть добычи. Сделай я так, у меня был бы хоть какой-то улов после сегодняшней сумбурной ночи.
Я спускалась очень осторожно, останавливаясь каждые несколько ступенек и прислушиваясь к звукам снизу. Уже поздно. Мисс Старвенжер наверняка спит.
В коридоре на третьем этаже меня встретил выцветший протёртый ковёр в компании видавших виды обоев с рисунком из поникших букетов и чахлых фиалок. На другом конце виднелась приоткрытая дверь спальни. В тот момент жалкий матрас и тонкое одеяло представлялись мне подобием рая. Завтра будет новый день. Когда у меня наконец-то всё получится. Нужно только не попадаться на глаза мисс Старвенжер до тех пор, пока у меня на руках не окажется необходимой суммы, чтобы заплатить за эту неделю.
Я едва слышно ступала по истёртому ковру, надеясь, что Софи уже спит: мне не хотелось отвечать на вопросы, которые у неё несомненно появятся, и особенно не хотелось рассказывать ей про меч. Софи обожает законы, а я почему-то уверена, что где-то есть закон, утверждающий, что людям не положено красть у принцев магические мечи. Будь это кто-то другой, я бы даже не волновалась. Но Софи единственный человек в целом свете, благодаря которому мне хочется быть чуточку лучше.