Глава первая
Перемахнув через забор, я рванул к заброшке, и лязганье зубов за спиной на некоторое время стихло.
Здание фабрики издалека походило на корабль. Трубы тянулись вверх, словно мачты. Вблизи оно оказалось развалинами нескольких плотно стоящих цехов. Окна без стёкол, торчащая отовсюду арматура, ржавые двери. Но для укрытия сойдёт.
На миг передо мной вдруг зависли чьи-то загорелые ноги, – девчонка в сэйлормуновском прикиде и с розовыми волосами выпрыгнула из окна второго этажа, приземлилась, почти коснувшись земли косичками, и выпрямилась во весь рост.
Я застыл от неожиданности.
Приняв картинную позу с выпяченным вбок бедром, она помахала мне. Над головой высветилось «Pink». Вполне себе подходящий никнейм для такого костюма. Девчонка развернулась и, блеснув здоровенным мечом за спиной, сбежала по лестнице в подвал.
Я огляделся. В смысле, в реале огляделся. В зале находилось человек десять, но их лиц почти нельзя было рассмотреть в полумраке. Трое парней, наверное, студентов колледжа, у противоположной стены тоже рубились в «Упыря». Они и в игре бегали кучкой, я их встречал, но не присоединился. Я же волк-одиночка.
Покрутив головой, выцепил взглядом светлое пятно и даже выронил мышку из рук.
Бойцова?!
Этого просто не могло быть. Она сидела ко мне боком, и я не видел, во что она играла, но неужели это её аватар сейчас махал мне? Розовая кофта и розовые пряди волос вперемешку с белыми. Какие уж тут могут быть сомнения? «Pink» – Светка Бойцова. Светка Бойцова – «Pink».
На всякий случай я всё-таки протёр глаза. Ничего не изменилось. Я вернулся в игру и… выругался вслух.
Линия жизни моего персонажа по имени «Nut» (это потому, что я Орехов), окрасилась кровью и неумолимо ползла вниз.
Экран залило красным. Из-за спины донеслось чавканье. Я с разворота ударил ножом, и упырь, крякнув, отлетел, но не сдох. Против них такое не работает. Надо либо голову рубить, либо кол осиновый в сердце. Классика жанра, в общем. Ещё огнём можно, но я его пока не раздобыл.
Вообще-то, я встречал здесь мертвецов двух видов. Первые выглядели так, будто их кто-то недоел: торчали обглоданные кости, и кожа вместе с остатками одежды висела лохмотьями.
Вторые больше походили на людей, чем первые, и напоминали заводчан, идущих домой после дневной смены. Пустой взгляд, ссутуленные плечи. Справляться с ними мне ещё не приходилось. Только убегать.
Ещё были третьи, но выше уровнями. Этих мертвецов было сложно отличить от живых. Разве что они улыбнутся и покажут клыки. Да во взгляде у них иногда мелькает что-то звериное. А так, вполне себе приличные люди, как правило, хорошо одетые и воспитанные. Заговоришь с таким – милое дело. Не успеешь отвернуться, как он вопьётся клыками тебе в шею.
И всё. Как говорится, геймовер.
Я бросился к двери в подвал. Отшвырнул одного мертвеца ударом ноги. Очки моих жизней стремительно утекали, некогда было возиться, срочно требовалась аптечка. Такие обычно попадались в зданиях, где, якобы, когда-то в прошлой жизни до нашествия мертвецов располагались медпункты или лаборатории.
Нырнув в подвал, я запер дверь изнутри с помощью куска арматуры. Вот, чем мне нравилась эта игра – своей реалистичностью. Я достал из инвентаря фонарик и пошарил лучом в темноте. Пустота, только непонятные символы на стенах.
Сверху на меня кто-то спрыгнул.
Опять девчонка. Ну да, я забыл. Сегодня же среда, женский день. Девчонкам скидка пятьдесят процентов. А у меня без вариантов. Пока родители на даче, надо ловить момент.
Эта напоминала Лару Крофт. Камуфляж, ремень, ножи, кинжалы, меч. Ещё и очки ночного видения. «Python», – подсказал интерфейс.
Пайтон приложила палец к губам и приказала жестом следовать за ней. Я последовал. Хотелось поискать её глазами в зале, но я боялся отвлечься и снова вляпаться. Жизни и так стекали красными каплями по экрану.
За змеиным никнеймом скрывалась Маринка Бунтарь, я знал её уже почти год, она была моей ровесницей, неделя, как семнадцать стукнуло, училась в колледже на программиста и была завсегдатаем нашего компьютерного клуба. Вот она не то что Бойцова. Умеет любить. Программные коды.
Нормальные люди по утрам завтракают, а Маринку бургером не корми, дай взломать какой-нибудь сервер. Её родителей за последние шесть месяцев шесть раз вызывали к директору. То на сайте колледжа преподаватели вдруг превращались в персонажей аниме, то в презентациях откуда ни возьмись возникали вместо формул какие-нибудь строки из Маяковского или там Высоцкого, типа: «– Ой! Вань! Смотри, какие клоуны!
Рот – хоть завязочки пришей…». Когда мне рассказала, я долго смеялся. В общем, Маринка считала, что даже если нельзя, то если очень хочется, то можно.
В общем, девчонка с чувством. Не то что некоторые.
С первого этажа доносились звуки возни, но я не разбирал, кто кого. Мертвецы ревели и скрежетали, но вот женских вскриков, какие обычно издают персонажи, когда их ранят, я не слышал. Значит, Бойцова либо уже мертва, либо ей везёт.
– Ой, – ойкнула Пайтон в привате, дёрнув дверную ручку. – Не та дверь. Назад!
Я развернулся. Перед глазами мутнело, но луч фонаря высветил чьи-то жёлтые зубы. Они клацнули возле самого моего носа. Я рассёк ножом воздух. Мимо.
– Отойди, Нат, – Пайтон вышла вперёд. Два чётких удара, блевотный звук, и упырь повалился нам под ноги. – Бежим.
Но побежать нам не удалось. Узкий проход наполнялся мертвецами. В общий чат полетели грустные смайлики от Пайтон.
Нет, нет, нет. Я не собирался сдаваться. Впервые мне повезло зайти так далеко. До босса осталось всего ничего. Я бросил фонарь в инвентарь и взял во вторую руку кинжал. Прорываться так прорываться. Обогнув Пайтон, я пошёл напролом. Мой аватар обрывисто стонал от атак упырей, экран то и дело мигал красным.
До конца коридора, откуда брезжил жёлтый свет фонаря, подвешенного к потолку, оставалось шагов десять, когда впереди что-то заблестело, и куча мертвецов внезапно начала редеть: я видел всё меньше их тёмных силуэтов. И вот, последний упырь распластался на полу, а его голова шмякнулась об стену и откатилась в сторону. Мне в глаза ударил свет.
Когда луч опустился, я увидел накачанного парня в чёрной майке. Над головой светилось «Volkodav».
«А что это вы тут делаете, а? )))», – написал он в чат.
У меня в этот момент всё поплыло, и аватар начал оседать.
«Аптечки нет?» – спросил Волкодав.
«Нет».
«Держи», – в инвентаре замигало, и я второпях защёлкал мышкой.
Фух…
Я вытер лоб. Чуть не умер. Даже вспотел. Полоска жизни росла на глазах. Персонаж поднялся.
«Спасибо )))» – написал я.
Из-за угла показалась Пинк со светящимся мечом.
«Аптечки дефицит, – сказала она. – А кто слабаком родился, слабаком и помрёт».
Меня бросило в жар.
«Светка, ты что ли? ))» – натянуто улыбнулся я, хотя было не смешно. Хотелось этой мышкой сейчас запустить в соседний ряд прямо в бело-розовую голову.
«Ха-ха-ха! Какая я тебе Светка!» – Пинк принялась танцевать.
«Светка – это я ))», – написал в приват Волкодав. Я сглотнул.
«Бойцова?»
«Ага. А Пинк – это Славка Кабанов из «Б» )))».
«Что встали? Уходим, быстро!!!!!» – в чат влетел эмоциональный призыв Пайтон. А я про неё уже и забыл совсем. Голова кругом.
«Чего раскомандовалась, змеюка?))» – отозвалась Пинк.
Но Маринка-Пайтон уже скрылась за углом.
Секунда, другая, и коридор заполонило пламя.
«Game over».
Лимит игрового времени был исчерпан, и я вышел из клуба. Луна посмотрела на меня сквозь пелену сигаретного дыма.
Возле урны толпились геймеры, а я терпеть не мог запах никотина, меня от него выворачивало. Сплюнув на мокрый после дождя асфальт, я зашагал домой.
– Эй, Фундук! – раздалось за спиной.
Я обернулся.
Кабанов, Бойцова и Маринка как раз выходили из дверей клуба.
– Гоу в заброшку, поиграем в реале, а то только мышкой стучать можешь. А в подвал слабо?
– Мне? Да нет… – я хотел, вообще-то, сказать, что это хрень, а не идея.
– Пойдём, Орехов, – улыбнулась Бойцова, и я сразу передумал что-то говорить. – Я ещё ваших заброшек не видела. – Понятное дело, она всего два года назад сюда переехала. У неё отец на заводе какой-то босс. Я бы в жизни не представил Бойцову лазающей по заброшкам.
– Нашла на что смотреть, – закатила глаза Маринка. – Но мне всё равно делать нечего, ноут предки зажали, так что я с вами.
– Ок, погнали, – согласился я, и мы свернули на ведущую из города улицу.
В подвале воняло, как в мусорном баке. Если б не Светкины волосы, от которых приятно пахло цитрусом, я бы задохнулся.
– Прости, – Бойцова наступила мне на ногу.
– Тихо ты! Услышит.
Жребий водить выпал Кабанову, и теперь он громыхал по подвалу с фонариком, а мы прятались по углам, как крысы.
Крысы, кстати, тоже прятались. Вряд ли кому-нибудь хотелось быть раздавленным таким кабаном.
Рядом зашуршало. Светка прижалась ко мне.
– Страшно.
– Мне тоже.
Я хотел её подбодрить.
Нет, вру. Мне нравилось чувствовать её страх. Всегда ходит, как королева, не знаешь, с какой стороны подойти, чтобы не огрести по щам. А тут жмётся, глядите-ка.
Мой ответ Бойцову не успокоил. Я слышал её частое дыхание.
Рано или поздно Кабан нас найдёт.
Вот с кем бы я точно в разведку не пошёл, так это с Кабаном. Он даже ходит шумно, и говорит басом, а если кулаком двинет по макушке, то в землю вобьёт по колено. И Бойцову бы не выбрал. Маринку бы взял. К ней никаких претензий.
В другой стороне подвала заиграл телефон.
Я сплюнул под ноги. Ну надо же так тупо слиться! Визг.
Эх, Маринка.
Идти мне в разведку одному.
Зловещий хохот разлетелся по подвалу.
Нас осталось двое.
Я выскользнул из ниши. В нос пробился запах помойки. Всё же Светкины волосы лучше. Я даже думал вернуться, но не стал.
Без её волос я как-нибудь проживу, а вот без самоуважения и чувства превосходства над Кабановым вряд ли. Интеллектуального превосходства, разумеется.
Я учёл, где визжала Маринка, где раздался хохот, и прикинул траекторию движения Кабана. При таком раскладе, когда попадётся Светка, мне останется продержаться всего две минуты. Такие правила. Мы сами их придумали, чтобы шанс победить был не только у водящего.
Завернув за угол, я юркнул в проход и втиснулся в какую-то щель. Правда, сверху мешали доски, и пришлось согнуть ноги.
Снова всё стихло. Только вода капала. Без дыхания Бойцовой стало неуютно. Светкин страх придавал сил, а сейчас я был завёрнутой в кокон гусеницей. И какое уж тут превосходство.
Вода всё капала. Где-то возились крысы.
Бойцова закричала. Я задержал дыхание.
Хохот.
– Ты меня напугал!
– Видела бы ты своё лицо, – бас Кабанова. – Так, Фундук, обратный отсчёт. Три, два, один!
Я вытащил телефон. 22:21.
– Кап-кап, – звенела вода.
– Ш-ш-шх, – шуршали кроссовки.
Крик. Снаружи. Резкий, оборванный.
Удар по голове.
Это я от неожиданности выпрямился и шарахнулся обо что-то.
Схватился за затылок. В пальцах теплело и липло.
– Оу! – вырвалось у меня.
Внезапный свет в глаза.
Я снова дёрнулся и ободрал руку.
– Попался, Фундук!
– Ш-ш, – шикнула Светка. – Слышите?
– Там кто-то есть у входа, – раздался голос Маринки.
– Да убери ты фонарь, – рыкнул я на Кабанова, вылезая из убежища. – Башкой треснулся.
Посмотрел на руку. Даже в рассеянном свете было видно, что она в крови. Вытер ладонь о штаны.
– Сюда идут, – шепнула Бойцова.
– Так. Заткнитесь все, – рявкнул Кабан, и мы замерли.
Слышались шаги и кряхтение, будто несли что-то тяжёлое.
– Давай глубже.
– Да кто здесь ходит!
Потом я перестал различать слова, и только когда неизвестные вернулись к выходу, донеслось:
– Глянь, чтоб не было никого.
– Не дурак, знаю.
Шаги удалились, и мы выдохнули.
Кабанов включил фонарь.
– Пошли посмотрим.
Мы пошли за Кабановым, и я снова чувствовал цитрусовый запах Светкиных волос.
– Твою ж… – выругался Кабанов.
Я вздрогнул, когда из-за его плеча увидел окровавленную джинсовку и лицо человека с открытыми, глядящими прямо перед собой блёклыми глазами. И это был не просто левый чел. Мы все его знали. Администратор компьютерного клуба. Правда, вряд ли кто-то знал, как его зовут. Он был молчаливый, только кивал всегда и брал деньги. Иногда, также молча кивая, разрешал посидеть сверхлимитное время.
– А-а-а! – заорала Бойцова.
– Меня сейчас вырвет, – Маринка рванула к выходу.
– Труп, – констатировал я.
– Ещё тёплый, – добавил Кабанов, хотя непонятно, как это он определил, не касаясь тела. – Валим.
Мы выбежали из подвала, задыхаясь и плюясь, и без остановки неслись до перекрёстка.
– Так. Все по домам. Нас здесь не было. Сидели и смотрели телек до ночи. Ясно? – скомандовал Кабан.
Маринка согласилась.
– Я пойду, а то общага скоро закроется, – сказала она.
– Надо «112» позвонить, – Светка достала телефон.
– Ты что, дура? Кто первым подозреваемым пойдёт, если не мы, а?
– А чего сразу…
– Ты на него посмотри! – Кабанов ткнул в меня пальцем. – Рука в кровище, башка – тоже. Ну? Втыкаешь? Телефон убрала.
Она хлопала глазами. Я молчал.
– Что вы как трусы-то? – пропищала Бойцова.
Я скрипнул зубами.
Кабанов шагнул к Светке, та съёжилась.
– Телефон убрала, я сказал, – зашипел он, и Бойцова сунула телефон в карман. – Нас здесь не было, запомни. Тебя проводить или сама дойдёшь? – злобно предложил он.
Светка поплелась к дому.
– Что встал, Фундук? Сориентировать?
– Да нет, – буркнул я.
Развернувшись, пошёл домой. Я жил через дорогу от дома Бойцовой. Первым делом отмыл руку, потом – голову. Рана щипала. Потом осмотрел штаны, намылил пятно и долго тёр его под горячей водой, но мне всё казалось, что оно ещё заметно.
Переодевшись, положил в тарелку макароны, полил кетчупом. Есть не стал.
Лицо администратора не шло из головы. Посмотрел на часы. Я уже давно отправил маме сообщение, что я дома. Они с папой остались на даче. А ведь сегодня, может быть, чей-то сын не пришёл домой.
Я потёр холодные плечи. Да и внутри дрожало. Нацепил свитер. Не помогло. Взяв телефон, вышел на улицу.
Подходя к заброшке, увидел идущую параллельно мне фигуру.
– Ты чего, Орехов?
– А ты, Бойцова, чего?
– Скажу, что была одна. Я вас не выдам, правда.
Я засмеялся.
– Одна? В заброшке? Ну-ну. Иди домой. Я скажу…
– Нет уж, Олег, давай вместе. Скажем, что…
Я закатил глаза.
В трубке ответили.
– Здравствуйте. Тут это… человека убили.
На следующее утро я еле дождался открытия клуба. Хотя я и не был уверен, что он откроется, но там же были и другие администраторы. Они по сменам круглые сутки работали.
Спал я плохо, рано встал и всё время думал о том, во что мы вляпались вчера вечером. Но об этом потом.
Компьютерный клуб «Esca» построили месяцев шесть назад, на перекрёстке двух пограничных улиц города. Дальше него была только заправка. А вот сам клуб стоял на месте сгоревшего дома, где жила цыганская семья. Все тогда погибли, кто в доме был.
Зря я об этом вспомнил. О таком думать перед игрой – плохая примета, а у меня и так ладони вспотели. А может, ещё после вчерашнего не высохли. Но об этом потом.
Я шёл по улице, постоянно оглядывался и смотрел по сторонам. Мало ли что. Не каждый день находишь в подвале труп. Его ведь кто-то притащил. И этот кто-то мог держать ситуацию под контролем. Мог даже в подзорную трубу из окна дома смотреть на заброшку. Хочешь не хочешь, начнёшь оглядываться.
Раньше я и не замечал, что вдоль дороги растёт столько кустов. Они уже зазеленели светлыми листочками, и за ними вполне можно было спрятаться, если нужно проследить за кем-нибудь.
На контейнерную площадку кто-то выбросил старую дверь, и теперь она так эпично стояла, будто прямо отсюда вела в другой мир. Правда, когда я прошёл мимо, то увидел, что она скрывает за собой лишь ряд набитых мусором контейнеров, но искушение подойти, взяться за ручку и войти в дверь не пропало. А вдруг контейнеры это лишь прикрытие, а на самом деле за дверью пустота и небесный простор, или тёмный лес и тропинка из жёлтого кирпича?
Я потряс головой. Где-то я слышал про такую тропинку. Но ведь может же быть всё не так, как кажется с первого взгляда. Сплюнув всю эту муть себе под ноги, я ускорил шаг.
По ночам клуб светился розово-синим неоном, вырастая, словно волшебный гриб, на фоне тусклых слабоосвещённых дворов. Некоторые даже прозвали его космическим кораблём, потому что выглядел он в нашем маленьком сером городе так, словно прилетел с другой планеты. Он и сейчас заманивал посетителей, если не светом, то пронизывающим кофейным ароматом. И тишиной.
Тишина там была необыкновенная. Гудели двадцать компьютеров, мягко клацали кнопки, время от времени, игроки, не сдержавшись, ругались вслух, и вмиг заглушая все эти звуки, ревела кофемашина.
Администратор, другой, помоложе, поздоровался. Я не стал ничего спрашивать. Ментам позвонил, с меня хватит, дальше пусть сами разбираются, и молча приложил к терминалу карточку.
Пробежался взглядом по игрокам, приметил троицу студентов, которые опять рубились в «Упыря», и ещё нескольких мелких пацанов, гоняющих на тачках.
Спиной ко мне сидела Маринка, а её Пайтон живо раскидывала ногами низкоуровневых мертвецов. Я загорелся идеей догнать Пайтон у развалин фабрики, чтобы дальше идти вместе. Она же вчера предупреждала нас, что надо убираться, значит, что-то знала про огонь. Откуда он взялся, я так и не понял. А спросить было некогда, мы как-то быстро свернулись и… Но об этом потом.
«Привет, – написал я ей в чат. – Как ты после вчерашнего?»
«Привет, Нат, я норм»
«Слушай, а откуда вчера огонь был?»
«Из стены»
«Из какой?»
«Там, в коридоре»
«А ты откуда знала?»
«Да так )))», – ответила Пайтон. Что же, я так и думал. Хакерша юная.
«Его пройти можно?»
Ответа не последовало. Видимо, Пайтон была занята дракой. Или же я ей надоел. А может, она не хотела выдавать секрет, а хотела первая пройти на следующий уровень.
Мне нужно было какое-то преимущество, но я не мог ничего придумать. Я же не настолько шарил в программных кодах. Но я неплохо играл, быстро сносил упырей и стрелял весьма прилично. Годы тренировок.
Насобирав за собой внушительный хвост из ревущих и крякающих упырей, я подбежал к забору, перемахнул через него и бросился к подвалу.
«Стой!» – прилетело от Пайтон.
Я замер. Повертел камерой. Трое студентов втаскивали друг друга в окно второго этажа. Пайтон сидела на корточках у забора и периодически отстреливала перевешивающиеся через край конечности упырей.
«Подождём, пока эти на себя мертвецов соберут», – предложила она.
Я, конечно, не возразил. Смекает.
«Ты найдёшь правильную дверь на этот раз?»
«Угу. Мы её в тот раз проскочили»
«Тогда давай я иду первый и всех мочу, а ты ищешь?»
«Окей ))))» – засмеялась Пайтон, подпрыгнула, и мы побежали в подвал. Пайтон включила фонарь. Сверху доносился рёв и скрежет.
«Налево», – скомандовала девчонка, я свернул в узкий коридор и врезался в несимпатичного мертвеца со степенью разложения процентов девяносто. Я ударил ногой, тот отлетел, но поднялся и с воем кинулся на меня, я размахнулся кинжалом, голова покатилась по полу. Туловище осело, но ещё не раз успело в меня вцепиться костяшками пальцев, пока я, между делом, протыкал коротким, но острым колышком других мертвецов.
«Сюда», – наконец, написала Пайтон, когда полоска моих жизней уже успела просесть до пятидесяти процентов. Я рванул по коридору и замер перед дверью, виднеющейся в неприметной нише, которую в темноте легко было пропустить. Дверь выглядела точно так же, как та… На помойке. Пожелтевшая краска, простенький бордюр по периметру и железная ручка, похожая на скобу. Пока Пайтон взламывала замок, полезный, кстати, скилл, я держал фонарь и рассматривал облупившуюся краску. Мне казалось, что узор, оставленный на ней, повторял тот узор, что я видел на выброшенной двери.
С обеих сторон послышалось клацанье зубов, мертвецы приближались, но мы с облегчением ввалились внутрь. Очень вовремя, потому что секунды две спустя, раздался шум и вопли, это, вероятно, из стены вырвалось всепожирающее пламя. Я выдохнул.
Луч фонаря пробежался по стенам. Только символы, какие-то слова и лестница вниз.
«Посвети мне, я спущусь», – сказал я, и Пайтон направила луч на ступени.
«Здесь шуршит кто-то», – написала она, но я уже видел в углу сундук, и моя рука поднимала его тяжёлую крышку, а нога дико тряслась под столом. Заиграл телефон, и я услышал Маринкин голос.
«Сорян, мать звонит».
«Карта» – в сундуке лежала карта, я попытался её взять, но на экране высветилось: «Взять предмет невозможно, но вы можете изучить его».
«Изучить» – ткнул я по красной кнопке и на экране отобразилась полоска загрузки данных.
«Ой, я труп )))», – написала Пайтон в чат.
«Как» – хотел спросить я, но не успел.
– Слушай, ты что не умер на фабрике? – раздалось из-за спины. Загрузка всё ещё шла, а я понял, что сейчас утрачу всякое преимущество, поэтому резко нажал «escape» и «Выйти из игры», – в этот момент ко мне подошли трое. – С читами рубишься что ли?
– Да, как-то случайно, сам не понял, за каким-то поворотом спрятался, – промямлил я, вставая. – Но мне идти надо. Жалко по новой придётся.
Сказав, я направился к выходу.
– Да мы там все повороты облазали. Нереал, вообще, – возмущались студенты, а я оглядывался, не идёт ли следом Маринка. Печаль, что игровое время ещё осталось. Но делиться полученными сведениями, а тем более показывать карту… Разве что Маринке… или…
Скажи мне кто-нибудь об этом неделю назад, сам бы не поверил. Но вот уже несколько дней мы с Бойцовой вместе ходили в школу и обратно. Она сама предложила, мол, мы же в полиции сказали, что типа вместе. Надо поддерживать легенду.
Сначала я подумал, она не всерьёз, но на следующее утро Светка позвонила. Всё-таки совместное обнаружение трупа сближает.
Эх, знал бы я раньше. Я даже захотел написать книгу «Как привлечь внимание девушки». Находишь вместе с ней труп, и она видит, как ты храбро смотришь ему в глаза, а потом знатно врёшь в полиции про то, что ты делал рядом с трупом.
Да, врал я знатно.
Пока Бойцова краснела от смущения, я врал про то, что у нас было свидание, нам стало скучно и я предложил сходить в заброшку. Следак прищурился, решил меня подловить.
– Ты же сказал, что у тебя родителей дома не было. Почему не пригласил девушку домой?
Я даже растерялся. Позвать Бойцову к себе домой? Я ещё явно не достиг такого уровня осознанности.
– Ну, знаете, – промямлил я, – домой девушку любой дурак привести может. Но кому это сейчас интересно? Другое дело – подвал. Романтика!
У Бойцовой брови поползли под самую чёлку. Тогда я гневно на неё зыркнул, чтобы не палила контору. Она быстро сориентировалась.
– Я девушка приличная, – Светка тряхнула волосами, и я снова почувствовал запах цитрусовых. – По чужим домам не шастаю.
– А по подвалам? – следователь посмотрел строго.
– А подвал – место общественное, – парировала Светка.
На том и разошлись. Я проводил Бойцову до дома. Она сказала, что ей страшно, что образ убитого так и стоит перед глазами. Я промолчал.
Мне тоже было страшно, но я не мог себе позволить в этом признаться. И потом, напрягал меня не труп, а тот, кто его организовал. Что если они следили из-за угла и видели, как я вызвал полицию, или ещё каким-то образом узнали об этом?
И да, у меня стоял перед глазами отнюдь не мертвец. А вполне себе живой и подвижный кулак Кабанова. Этот клыкастый ясно дал понять, что размажет любого, кто впутает его в дело с убийством. Поэтому и родилась версия про свидание вместо игры вчетвером, и ломать её нельзя было ни в коем случае. Но вдруг тайное станет явным? Вдруг Бойцова проболтается?
И конечно, Кабанов не втащит по лицу Бойцовой. А вот мне – с вероятностью сто процентов. Так что теперь я выходил из дома и возвращался домой, мысленно видя себя на больничной койке с разбитой губой и заплывшим глазом.
Но оказалось, я ошибался.
Вечером я шёл из магазина с пакетом майонеза в руках (мама приготовила оливье, а без майонеза он, вообще, не тот), завернул за угол и наткнулся на Кабана.
– Ты что, Фундук, к Бойцовой клеишься? – спросил он в лоб, без всяких там «здрасьте».
– Нет. С чего ты взял? – я как-то само собой занял позицию отрицания. К этому располагал могучий кабаний торс, в который я часто, но поверхностно дышал.
– Да не гони, я вас уже три раза видел! – зарычал Кабанов, оттесняя меня к стене.
Сейчас спросит про ментов. Точно спросит. Я постарался придать лицу невинное выражение.
– Нам просто по пути, – отмахнулся я и хотел обойти Кабанова, но тот преградил мне дорогу.
Зря я так сказал. Двусмысленно вышло. Если рассматривать «по пути» с точки зрения единства нашей со Светкой гражданской позиции, то можно догадаться, что нас сблизил тот звонок.
Кабанов усмехнулся. Догадался? Я снова подумал о больничной койке, разбитой губе и всём таком.
– Слушай, «попутчик», если увижу, что ты к ней лапы тянешь, сломаю.
Хм. Кабана не интересовало, что нас сблизило с Бойцовой. Интересовало лишь насколько сильно.
– Сломаешь что? – уточнил я так… для поддержания разговора.
– Руку! – рявкнул Кабанов. – В трёх местах.
К больничной койке в моём воображении добавился гипс. Терять руку мне было не с руки. Особенно правую. Хотя и левую тоже. Как я играть-то буду?
– Да я не…
Кулак Кабанова замер в устрашающей близости от моего носа. Я отпрянул и ударился затылком об стену.
– Короче, Фундук, я смотрю, ты не вкуриваешь. Если ещё раз со Светкой увижу, убью.
Я сглотнул.
– Вкурил?
– Да понял я, Кабан, иди ты со своей Светкой, – я отбросил кулак от лица и зашагал к подъезду, сжав в руке пакетик так, что он порвался в углу и майонез капнул на штаны.
Светка позвонила с утра.
И почему я только не выключил телефон? Понятно, почему. Я ждал. Ждал, но не подготовился. Потому что с вечера ещё не знал, что буду делать со всем этим. Я прокручивал разные варианты. Например, как заявляю Кабанову, чтобы он шёл куда подальше, и обнимаю Бойцову прямо у него на глазах. Как он бьёт меня, и Светка кричит, а я поднимаюсь с разбитым лицом и бью его в ответ.
Или другой вариант, как я убегаю от Кабанова. Не красиво, но отец говорит, иногда лучше убежать. И это при том, что он в юности боксом занимался.
Так я и вырубился до утра. До Светкиного звонка.
– Привет, Орехов, выходишь? – спросила Бойцова деловым тоном, будто мы были с ней подельниками.
– Нет, – как-то само собой вырвалось у меня, и я начал соображать, что бы такое придумать повесомее. – Я не пойду.
– В смысле?
– В смысле… я заболел, – на ходу соврал я.
– Серьёзно?
– Нет, блин, в шутку, – я на всякий случай покашлял.
– Тогда я к тебе зайду. Принести что…
– Не надо! – оборвал я. Только дома мне Бойцовой и не хватало. – У меня это… корь. Заразная очень. Ну, знаешь, красные пятна по всему телу.
– Прикалываешься? Решил зачёт по алгебре прогулять? – Светка хихикнула. – Так и скажи. Я же тебя сдавать не собираюсь. Но это плохая идея, честно тебе говорю.
Чёрт. Сегодня же зачёт. Это я не подумал.
– Да какой зачёт, – я добавил хрипоты в голос. – Мне с кровати не встать. Тошнит. Всё, не могу говорить, блевану сейчас.
Для правдоподобности я схватился за живот и согнулся. Так в роль вошёл, что уже, казалось, меня сейчас реально вывернет.
– Олег… Может врача? – испуганно произнесла Бойцова.
Да какого чёрта она делает! Она что, серьёзно? Кулачище Кабанова, беспокойство в голосе Светки и выдуманная корь чётко обрисовали мне картину: я на койке, а рядом Светка. С апельсинами. Я вскипел.
– Отвали от меня, Бойцова, ладно? – выпалил я.
В трубке повисла тишина.
– Да пошёл ты, – поникшим голосом сказала Светка и отключилась.
Я рухнул на кровать и уставился в потолок.
Зачем я это сделал? Нельзя было про корь врать. Как я теперь в школе появлюсь? А если не появлюсь, то как же алгебра? Я встал и пошёл на кухню, открыл холодильник, достал апельсин. Разрезал. Запах цитруса.
Я только что послал Бойцову.
Незачёт.
На алгебру я всё-таки пришёл.
Бойцова на меня не взглянула даже. Хотя, конечно, наверняка взглянула, но исподтишка, как и я на неё. Иначе откуда бы я знал, что она на меня не взглянула. Да, вообще, какая уже была разница! Я же ей по-русски сказал: «Отвали». Чего после этого ожидать.
Она перестала мне звонить, но я то ли по привычке, то ли по глупости выходил по утрам и стоял за углом, гипнотизируя взглядом её подъезд. Потом шёл в школу, держась от Бойцовой на хорошем таком расстоянии, чтобы отчётливо видеть её розовую кофту сквозь кусты и деревья.
В школе мы тоже держались друг от друга подальше, но это не помогало. Моя голова временами переставала меня слушаться, и вот я снова замечал, что она повёрнута к ряду у окна, как раз туда, где сидит Бойцова. Иногда мне удавалось поймать Светкин взгляд, но лишь на миг, потом она быстро отворачивалась. Но наша с ней тайна никуда не делась. Сколько бы Светка не пыталась избежать столкновений, вставая в другой конец шеренги на физкультуре и демонстративно пересаживаясь за другой стол во время обеда, во взгляде, который я успевал перехватить, сквозило напряжение. Как внутри грозовой тучи накапливается электрический заряд, так и внутри Бойцовой накапливалось желание поделиться своими мыслями. Я чувствовал то же самое.
И было ещё кое-что. Меня не покидало чувство, что кто-то следит за мной, и я боялся, что и за Бойцовой также следят. Поэтому я провожал Бойцову в школу, а потом так же, пробираясь дворами, чтобы она не заметила, провожал домой.
Когда я в «Горнице» брал пельмени, то приметил человека в бордовом пиджаке. Я в начальной школе такой носил. А этому человеку лет тридцать было. На лице щетина, за ухом сигарета. Совсем как Серёга из шестнадцатой квартиры. Только трезвый.
Да я, может, и не обратил бы внимания, но он в наглую меня рассматривал. Я кожей ощущал, даже ухо начало гореть, и краем глаза видел, а когда повернулся к нему, он резко сделал вид, что смотрит в холодильник сквозь стекло. Когда человек выбирает, что купить, он не так смотрит, он вчитывается в названия и обращает внимание на ценники или достаёт товар и проверяет состав, он смотрит на ближайшие полки, раздумывая, не нужно ли ему купить чего-нибудь ещё.
Этот же просто стоял, тупо пялясь в стекло, пока я не сдвинулся с места. Стоило мне пойти на кассу, как человек тут же переместился к стеллажам с шоколадками, и стоял в пол оборота к нему. Разве так стоят, выбирая шоколадку? Нет, он явно следил за мной.
Расплатившись, я направился к выходу, но у самой двери остановился, отошёл в сторону, чтобы пропустить подозрительного типа, и присел, делая вид, что завязываю шнурок. Человек так ничего не купил, а просто ушёл из магазина.
Я дождался, когда выйдет кто-нибудь ещё и вышел следом за молодой парой. Мне пришлось сделать круг, чтобы не оставаться одному. Человек шёл за мной. Я видел его, переходя улицу и потом снова, переходя обратно. Наверное, он смекнул, что я его заметил. Он решил, что слишком палевно ходить за мной кругами и отстал, уходя прямо по улице. Я припустил к своему подъезду, и только закрывшись в квартире на все замки, начал анализировать происшедшее.