Глава 1. Бунт
Месяц назад
– Тесса, бунт в четвёртом отсеке!
Всего одна фраза, и мирное семейное утро на этом завершило своё существование.
Стройная молодая женщина, отбросив хорошие манеры в сторону, откусила от круассана солидный кусок, отчего её щёки надулись, прожевала, залпом выпила сок из стакана. Зашлифовала всё это крошечной чашечкой кофе. На завершение трапезы у неё ушло чуть больше минуты.
Она бесцеремонно стряхнула крошки с губ салфеткой, скомкала её, бросила на тарелку, одновременно поднимаясь из-за стола.
– Глеб, сводишь Сашу на картинг. Сидишь там до конца тренировки, всё ясно? – женщина строго посмотрела на высокого блондина, который продолжал свой завтрак как ни в чём не бывало.
– Дорогая, – он манерным движением подхватил салфетку и вытер ею губы,– ты уверена, что без тебя никак? Направь туда из первого сектора. Они быстро там порядок наведут.
– Глеб, когда ты станешь во главе резервации, так и сделаешь, – женщина подошла к третьему участнику завтрака – девятилетнему блондину. – Саша, прости, в следующий раз, – она наклонилась, чтобы поцеловать сына в щёку, но ребёнок увернулся. – Саша, я обещаю.
– Ты всегда только обещаешь, – обида звенела слезами. – А сама… – мальчик от гнева задыхался. – Работа, работа! Всегда работа! Проваливай!
Тесса вздохнула, но при слугах отчитывать сына не стала. Решительным шагом она вышла из столовой.
Саша не повернул, как обычно, голову. Он сжал кулаки до боли, закусил изнутри щеку. Ну вот, мама опять ушла.
За панорамным окном столовой ветер качал ветки деревьев, срывая золотые листья и разбрасывая их по аккуратным дорожкам сада. Яркими алыми кляксами пылали розы. Небо нахмурилось и собиралось заплакать.
Чёрный джип рванул с места, оставляя позади вылетавшую гальку.
Саша уже стоял около окна. Слёзы катились по щекам, и он ничего не мог с собой поделать. Всхлипнул, вытер рукавом нос.
– Чего сырость развёл, – широкая отцовская рука легла на плечо. – Ты мужик или кто?
– Отвянь, – голос ребёнка дрогнул. Он повёл плечом, пытаясь сбросить руку отца.
– Саша, как ты разговариваешь со старшими! – отец больно сдавил плечо.
Ребёнок сжал челюсти так, что на скулах заходили желваки. Хмуро взглянул на отца, вывернулся из-под его руки и пошёл на выход.
– Избаловала мать тебя! – проворчал отец вслед. Впрочем, у него не было желания воспитывать сына. Ему сказали отвезти на картинг, он сделает. А потом с мужиками сядет в баре и будет пить пиво, дожидаясь окончания тренировки. Зачем он там нужен? Сашу мог бы прекрасно отвезти и водитель. Не думает же Тесса, что он сам сядет за руль. Он уже забыл, как это делается. С водителем удобно: можно не считать промилли.
– Ты избаловал, – огрызнулся Саша и хлопнул дверью.
Шаги громким эхом рикошетили от стен коридора. Свет приглушён. Тесса шагала крупно, по-мужски. Позади шли ей под стать четыре охранника. Решётки открывались перед шествующими и тут же закрывались за последним из них.
Вскоре стали слышны возбуждённые голоса. Они становились всё громче, а речь отчётливее.
– Мы требуем хозяйку! – надрывался один. За словами последовал звук удара, ещё один.
Шум, словно пчелиный рой , то нарастал, то стихал, то удалялся, то приближался. Лязгало железо.
– Молчать! Всем разойтись по капсулам! – низкий мужской голос говорил жёстко, чеканя каждое слово.
Тесса повернула за угол. Хрупкий изящный силуэт, затянутый в тёмно-синий костюм из эластичной кожи, создавал обманчивый образ женщины. Подождала, пока сработает пропускная система. Сделала своим людям знак остаться за решёткой. Теперь она стояла одна, между двумя отсеками. В одном за решёткой стояли мужчины с покрасневшими от натуги лицами. В другом, за спиной, находились бойцы первого сектора: на головах шлемы, на лицах маски, серые комбинезоны, брюки заправлены в высокие ботинки, на поясе амуниция от наручников до электрошокеров.
– Вот она, наша краса, – мужчина из первого отсека плюнул через решётку в Тессу. Но плевок не долетел.
– Сто тридцать дробь восемь, вам первое предупреждение.
– И вам не хворать, – заорал он и плюнул повторно.
Тесса раздула ноздри, презрительно посмотрела на плевавшего.
– Я слушаю ваши требования, – она строгим взглядом обвела бунтовщиков.
От её внимания не укрылись те, кто попал в эту компанию невольно, то ли по дурости, то ли по принуждению. Опыт управления резервацией научил её разбираться в людях. В голове отметила, что случайно примкнувших надо направить в другой отсек.
Потом перевела взгляд на стоящего в стороне. «Этот?» – еле слышно произнесла она в сверхчувствительный микрофон.
«Новенький. Попал за долги своей бывшей. Характер: властный, волевой. Имеет разряд по боксу», – раздалось в гарнитуре.
Тесса видела, что он в конфликт не вступал. Держался особняком. Его на слабо не возьмёшь. От него за версту веяло харизмой. Таких ломать сложно. Зачем он здесь, с какой целью, если не собирается поддерживать бунт? Или собрался? Или он и есть тайный организатор? Тогда когда успел?
Она перевела взгляд на фигляра, который верещал, плевался и нецензурно выражался.
Сброд. Не первый раз уже устраивают ей встряску. Выучила их за годы управления резервацией.
– На волю хочу, – заявил плевавший, уголовник со стажем, потерявший в тюрьмах здоровье и зубы. Нос перебит, губа перекошена старым шрамом.
– К верблюдам? Могу определить. Воли там, бери не хочу. Оформите сто тридцать дробь восемь на передачу в резервацию зыбучих песков. – Она говорила громко и чётко, сама думала о том, кто стоял особняком: «Что он делает среди этого сброда? Это не его контингент».
Шум моментально стих. Лишь тот, о ком шла речь, грязно выругался.
Внезапно решётка перед Тессой поднялась. Теперь она стояла напротив бунтовщиков одна, без охраны.
– Повторите, что вы там про меня сказали? – её губы скривились в усмешке. Женщина сощурила глаза и грациозно, словно тигрица на охоте, сделала первый шаг, призывно качнув бёдрами. Она неотрывно следила за тем, кого собиралась направить “к верблюдам”. Подняла одну руку к вороту и медленно потянула молнию на груди. – Чего же вы?
Сначала оголилась шея, потом показалась ключица. Мужчины как по команде уставились на открывающееся их взору декольте. Шумно сглотнули в ожидании продолжения.
– Все, кто сейчас вернётся в свои капсулы, будет освобождён от наказания. – Тесса говорила, отделяя голосом каждое слово, при этом смотрела только на главного нарушителя.
– Ребя, не слушайте её. Сейчас мы с ней развлечёмся. Сама идёт к нам. Мужик, видимо, не удовлетворяет, – заводила хотел всё это выдать с пафосом. Но голос то и дело срывался, переходя на визг. Его беспокойный взгляд бегал по сторонам, но помимо его воли то и дело цеплялся за обнаженную часть женского тела.
Краем глаза она заметила движение в задних рядах. Не ошиблась, так и есть-эти несколько оказались здесь случайно. Вскоре в гарнитуру в ухе услышала: в капсулы вернулось семеро. Тесса еле заметно мысленно поздравила себя: «Прекрасно! Получилось!» Осталось четверо плюс один, новенький. Он сжимал в руке ножку от табурета. Но агрессии от него не чувствовалось.
– К верблюдам, слышите, к верблюдам. –лисьим голосом повторила Тесса, практически поравнявшись с рабом номер сто тридцать дробь восемь. – Ну что же вы? Или это не вы требовали сюда хозяйку? Или не вы обещали меня отыметь. Давайте, чего же вы медлите? – она резко рванула молнию вниз, расстегнув её до пояса.
Раб сто тридцать дробь восемь дёрнулся. Глаз у него задрожал. Он видел чёрный лифчик, кружева которого красиво лежали на женской груди, делая её аппетитнее. Набравшись храбрости, он протянул руку, чтобы сжать до боли, но последовал резкий захват запястья, выворот руки и одновременный удар под дых. Не дав ему опомниться, Тесса движением рук направила сто тридцатого к решётке, за которой стояли бойцы. Как только он перелетел границу отсека, с потолка опустилась металлическая сетка, да так аккуратно, что он оказался в самом её центре.
– Забирайте, ребята, – бросила Тесса через плечо и застегнула молнию. Она приподняла бровь и посмотрела на оставшихся троих. Смелости там уже не было. К верблюдам им явно не хотелось. – Кто следующий? Или в капсулы? Предупреждаю, наказание в размере одного дня вас уже? ждёт. ЗА неповиновение – перевод должников в резервацию зыбучих песков, а осуждённых – возврат в тюрьму. Выбор за вами.
Один за другим, рабы выпрямлялись: руки по швам, головы опущены. Признание покорности.
– Свободны! – коротко бросила Тесса. Повернулась к стоящему в стороне новенькому, по-прежнему сжимавшему ножку табурета. – Ну а вы? Особое приглашение?
– К верблюдам, – хрипло бросил он.
– Ступайте, проспитесь.
– Это я народ на бунт подбил.
Он стоял, широко расставив ноги.
– Тогда я не буду вас наказывать. Знаете почему?
– Выставите крысой.
– А вы догадливый. Но я могу этого и не делать.
Мужчина как будто некоторое время колебался, потом сделал пару шагов назад. И… он взмахнул рукой и со всей силы ударил о боковую решётку ножкой от табурета. Дерево не выдержало, конец ножки отлетел, оставив в руке мужчины обломок в неровными острыми, как иглы, краями.
– Что, с… не ожидала? – закричал он и ринулся на Тессу.
Тесса увернулась и резко рубанула его ребром ладони по шее. Но удар прошёлся рядом. Охранники рванули в помещение. Они налетели на мужчину, вывернули руки за спину, оставив его в подвесном состоянии.
– Поднимите,– приказала Тесса.
Мужчину поставили на ноги. Кровь стекала с уголка губы.
Словно предугадывая его порыв, женщина произнесла:
– Что бы вы сейчас ни сделали, вы попадёте в карцер на десять дней. Сейчас вас осмотрит врач и поставит вам успокоительное. Мы с вами поговорим позже.
– Я хочу к верблюдам, – упрямо сказал он и посмотрен на неё.
– А я не хочу. Давайте спорить, чья возьмёт, – кивнула своей охране: – этого в карцер, начальника ко мне в кабинет!
Мужчина словно смирился. Он, волоча ноги и повиснув в захвате охранников, позволил себя тащить. Тесса, не отрываясь, смотрела ему в спину. И вдруг, совершив обманное движение, он раскидал охранников и рванул к Тессе. В какие-то считаные секунды он стоял за спиной женщины, прижимая её к себе одной рукой, а другую выставил вперёд и орал:
– Один шаг и я сверну ей голову, словно цыплёнку.
–Чего орёшь, как будто это я тебе шею сворачиваю? – сдавленно проговорила женщина. – Хватку ослабь, дышать тяжело.
Охранники не двигались. Они молча смотрели на парочку. Мужчина, казалось, был в замешательстве. Хозяйка оставалась внешне спокойна, словно её обнимал бывший друг. На лицах охранников не было ни тени обеспокоенности. Можно было подумать, что такие ситуации здесь происходят каждый день.
Резкий удар в пах был также не предвиден.
Мужчина разжал руки, согнулся, схватившись за причинное место. Из глаз непроизвольно брызнули слёзы. Боль была такой, что хотелось выпрыгнуть из своей кожи. Он и раньше получал по яйцам, но чтобы так… Следующий удар пришёлся по почкам. Он рухнул, ожидая пинков во все жизненно-важные органы. Закрыл глаза, призывая смерть, но ничего не происходило. Дёрнулся. Тут же почувствовал выворот рук за спину, наручники щёлкнули на запястьях. Его подняли, он бы сказал, слишком нежно для такого дерзкого покушения.
– Будешь персональным рабом. А сейчас отдохни в карцере. Вечером поговорим, – усмехнулась Тесса, потирая ребро ладони.
Просторный кабинет в светло-серых тонах. Внушительных размеров стол. Солнце, расталкивая тучи, пытается пробиться сквозь жалюзи.
Тесса не позволяет себе думать о сыне. Но у неё это плохо получается. Материнское сердце изнывает от боли. Она отменила на сегодня все дела. Отключила все гаджеты. Только в чрезвычайных ситуациях, когда действительно необходимо её присутствие, могли потревожить её покой.
Вот и потревожили. Ничего не предвещало бунта. Накануне вечером не было даже намёка.
Женщина сидела за столом, откинувшись на огромных размеров спинку офисного кресла. Она покусывала краешек своей губы. Брови нахмурены.
– Тесса, – напротив за столом располагался крупный мужчина. – Утром была хакерская атака на резиденцию. В четвёртом отсеке одни рабы получили информацию, что им начислены большие штрафы, а другие, что хозяева резиденции задерживают проход платежей. Произошло аварийное открытие решёток.
Тесса постучала карандашом по столешнице.
– Говорите, хакерская атака… Информацию восстановили?
– Информатики обещают закончить к вечеру. – мужчина густо покраснел, словно девица, которую сватают.
– Отлично, тогда пока используй резервную копию, – послышалось кряхтение. Тесса оторвала взгляд от экрана, на котором что-то выискивала во время беседы. Она подняла бровь, словно спрашивала: «Что-то не так?»
– Понимаете… – мужчина закашлялся. – У нас все работало без сбоев…
– Вы хотите сказать, что у нас не обновлялась резервная копия? И давно? – мужчина принялся изучать свои руки. – Я спрашиваю, давно? – Тесса говорила тихо, но голос её звучал угрожающе. – Значит так, всем, кто получил ложное уведомление о штрафе выплатить возмещение долга в размере, указанном в уведомлении. Откуда финансирование, я надеюсь, не надо объяснять.
– Вы не имеете права. Я – свободный человек, не раб, – вены на шее мужчины вздулись.
– Пока свободный, – Тесса посмотрела, сощурив глаза.
– Я пойду в суд, – он налил себе из графина воду, но не выпил. Руки дрожали как после запоя.
– Идите, – Тесса была невозмутима, – только перед походом изучите свой контракт, чтобы знать, с чем в суд идти.
За окном ветер стонал и бесновался. Он завывал волчицей, разбрасывал в безудержной ярости листья, воду, легкие предметы. Солнце испугалось и спряталось за серым сплошным занавесом.
Мужчина тяжело вздохнул: «Простите, я готов понести наказание…»
– Наказание. – Тесса усмехнулась. – Детский сад да и только, – раздраженно выдохнула, – Есть примерная оценка ущерба? – поинтересовалась женщина, зачем-то пробегая пальцами по клавиатуре.
Мужчина опять горестно вздохнул. Нет ничего страшнее, чем пугающее будущее. Нрав и методы хозяйки знал не понаслышке. Назвал цифру.
– Значит так, провести внутреннее расследование. Мне предоставить все материалы. Слышите, ВСЕ! Я сама буду решать, кого наказывать, а кого миловать. Теперь о рабе триста семь дробь девяносто пять. Что с ним? Он по гражданско-правовому попал, если мне не изменяет память.
– Да, у них с женой был достаточно успешный бизнес. Что-то там случилось, грозило банкротство. На суде заявил, что сделку совершил без согласования с женой. В итоге его приговорили на отработку, её освободили условно. В общем, она оказалась ещё та… – мужчина замялся. Вроде, выражаться при начальнице неприлично, а других слов для выражения мнения он не находил. – Она на развод подала, имущество – себе. Кинула мужика. Да, там еще это, подозрение на изнасилование. Следствие не закончено.
– Понятно, что мозги у вас не на том месте заседают, – она снова посмотрела на экран. Перед ней открывался вид аскетично-оформленной капсулы. На кровати спал мужчина. Он лежал на животе, подложив руки под подушку. В углу экрана светился номер и данные наказанного: «307/95 Виктор Хор, 45 лет». – Значит так, – она перевела взгляд на начальника охраны, – привести его в порядок к ужину. У меня в комнате накрыть на три персоны. Самсона предупреди. Надень электронные браслеты. Вдруг опять с катушек сорвёт. Подумайте, кого можно дать ему в наставники, чтобы подготовить на персонализацию.
– Вы хотите сделать из него персонального раба? – начальник охраны изумился. – Зачем? И… Вы простите, но Глеб его в первом же поединке по стене размажет. Вы знаете, как он провоцирует ваших персональных.
– Не размажет, – Тесса вздохнула. – Вечером отчитаешься, я поехала…
Она села за руль своего огромного внедорожника, в котором приехала утром. Машина хорошая, послушная, мощная. Набрала мужа. Тот ответил не сразу. По приглушенному шуму голосов поняла, что он находится в баре.
– Ты в курсе, что тренировка закончилась? – спросила без предисловия.
– В курсе, а тебе напомнить, что после тренировки мы собирались в батутный парк.
Точно! Как про батуты она могла забыть?
– Вы ещё там? Я сейчас подъеду, – отключилась. Некоторое время ехала в тишине, в которую вклинилась боевая мелодия. Звонил брат. – Да, Тим, слушаю.
– Тесса, на твою резиденцию была сегодня совершена хакерская атака?
– Значит, я не единственная? Это уже радует. Кто – установлено?
Глава 2. Собрание акционеров
Наши дни
Ночь задвинула тяжёлые, плотные шторы. Ни луны, ни звёздочки. Опустила полог сплошного дождя.
В кабинете тихо работает кондиционер. Светлые стены. Серая мебель. Аскетизм до безобразия.
За огромным столом, подложив руки под голову, спит девушка. Ей не мешает ни свет, струящийся с потолка, ни ветер, стучащийся в окно. Экран компьютера давно погас.
Девушка тяжело вздохнула, подняла голову, сонно что-то пробормотала и снова положила голову, теперь уже другой стороной. Но руки затекли. Она протяжно застонала, встала и, скорее по наитию, чем по пониманию, дошла до кожаного дивана, стоящего вдоль стены. Рухнула на него и провалилась в глубокий сон без сновидений.
В таком виде её и нашла секретарь, которая явилась на работу к восьми утра. Даже цоканье тонких каблуков по плитке не помешало нашей героине крепко спать.
– Мелисса, – секретарь присела на корточки, задела спящую за плечо и слегка потрясла. – Мелисса, просыпайтесь. На десять назначен совет акционеров.
Девушка заворочалась, заворчала.
Секретарь вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Щелчок замка всё-таки разбудил Мелиссу. Она села, громко зевнула. Провела рукой по взлохмаченной голове. Встала. Пошатываясь, дошла до стола. Мозг продолжал спать, а тело уже просыпалось. Мелисса нажала на селекторную связь:
– Клара, приготовь, пожалуйста, кофе.
Секретарь ответила согласием и отключилась. Минуты через две она вошла в кабинет. Следом зашёл парнишка в форме портье и с жёлтым ожерельем должника, он внёс чехол с одеждой, аккуратно положил на диван, на котором только что спала Мелисса, и молча вышел.
– Я попросила принести вам одежду, – сказала Клара, когда они остались вдвоём. – Вам надо высыпаться, это не дело так проводить ночь. Что подумают акционеры, когда увидят ваши глаза.
– А мы сделаем так, чтобы они их не увидели, – Мелисса с трудом подавила зевок. – Клара, умоляю, ни одной живой душе. Особенно не говори акционерам. Они не должны знать.
– Хорошо, акционерам ни слова. – заверила Клара, подходя к огромному стеллажу. Она потянула за один из корешков и… стена отъехала.
Мелисса смотрела на это молча. Фокус медленно возвращался. Голова от кофе просветлялась. Но понимание того, что происходит, не приходило.
– Я думала, что вы знаете, – словно извиняясь, проговорила Клара. – Тимоти не показывал кабинет? – Мелисса отрицательно покачала головой.
Какой Тимоти, если она с того памятного вечера, когда узнала и о своей свободе, и о премии, как молодой и талантливой, его не видела. Нет, видела, но они не общались. Тимоти занимал место владельца корпорации и вещал со сцены . Она присутствовала на заседаниях, но её место было в зале.
– Это комната отдыха. Идите сюда, – Клара сделала приглашающий жест.
Мелисса нехотя встала. Подошла. Заглянула.
По размеру это был стандартный гостиничный номер с диваном, рабочим столом около которого разместилось эргономичное кресло и стоящим в глубине комплектом из пары глубоких кресел и низкого столика. Клара прошла к стене, в которую был вделан огромный плазменный экран, задела картину, висящую на стене. Последняя пришла в движение, открывая взору просторный гардероб: для платьев или рубашек, для брюк, обуви, под мелочёвку…
– Я сделаю выборку для вас в магазине. Посмотрите, что понравится, закажем прямо сюда. Постельное бельё меняют по требованию, – произнесла секретарь.
– Постельное? – Мелисса робко прошла по номеру. Она так и не привыкла к своему новому положению.
– Ну да, вместо того, чтобы спать там, лучше спать здесь. Кстати, вот душевая кабина. Приводите себя в порядок, а я побежала в приёмную. Некоторые акционеры могут подойти раньше.
Клара выбежала, но не успела Мелисса стянуть с себя блузку, в которой спала, как секретарь вошла обратно, держа в руках коробку со знакомым логотипом. Мелисса грустно усмехнулась про себя. Булочки этой фирмы заказывал Джек для их первого совместного завтрака. Если бы она тогда знала, что это, пожалуй, было последнее её спокойное утро.
Вот уже почти три месяца прошло, как она села в кресло руководителя. Совет акционеров следовало созвать раньше, но Мелисса всё оттягивала это событие. Она хотела войти победителем. Факт, что её признали одним из перспективных молодых специалистом, придавал ей силы, но не было опыта и не хватало знаний. Именно знаниями Мелисса и собиралась запастись. Она засела за учебники, бюллетени и монографии. Записалась на заочные курсы. Но, чем больше она углублялась, тем шире становилась пропасть.
Вчера ей позвонила Тесса и пригласила посидеть в кафе. Поболтать. «Ты не можешь мне отказать. Я приехала сюда только ради тебя», – убеждала её подруга.
– Тесса, милая, не могу. Мне столько надо успеть. Представляешь, я получила ноту о созыве совета акционеров. Они недовольны, что дела направления идут вниз. Я тупица! Ничего не понимаю.
– С Тимом советовалась?
– Какой Тим. О чём ты? – вздохнула Мелисса. – Ты же помнишь, чем закончилась та наша встреча.
– Да ладно, он уже и забыл, – попыталась успокоить Тесса.
– За всё время ни звонка, ни даже мимолётного взгляда. Нет, не забыл, – вздохнула девушка. – Проведу заседание и обязательно встретимся. Только никаких Тимов, Грегов и прочей шушеры. – На этом месте Тесса рассмеялась, – ты сможешь задержаться?
Та пообещала подумать. Только сделает отбор должников для себя и даст знать. У Тессы был грандиозный проект: «Представляешь, это будет оздоровительно-гостиничный комплекс, тренажёры, бассейн, танцевальные залы, массаж и салон красоты, теннисные корты, крытый каток. Я даже хочу искусственный горнолыжный спуск. Представляешь! И гостиница, разумеется. Мне уже всё рассчитали. От столицы будет ходить электричка. Кто захочет, тот в гостинице остановится. Хочешь, возьму в партнёры?»
Но Мелисса отказалась. Она не могла переступить через себя, чтобы использовать труд рабов. И хотя на её направлении двадцать процентов занятых были именно должники, она старалась об этом не думать.
Первое, что сделала Мелисса, когда встала у руля, послабление для мелких должников. Она вернула им жильё, разрешила жить у себя и самим решать, какую часть долга они будут погашать. Кроме того, за счёт резерва она погасила долги нескольких инвалидов. Ей казалось, что теперь должны остаться только крепкие и здоровые. Но увы, количество немощных увеличилось. Каждый день к ней шли с просьбой списать долг или изменить график платежей многодетные семьи, впавшие в депрессию, молодожёны, пенсионеры, больные, жаловавшиеся на условия труда в резервации. Ей всех было жалко. И она искала способы, чтобы освободить от долга и/или назначить пособие. Чем больше она помогала, тем быстрее увеличивался поток просителей. Они не принимали отказы: в ответ сыпали оскорбления, обвинения и угрозы.
Прохладный душ помог ей окончательно прийти в себя. Чистое бельё. Свежая одежда. Лёгкий макияж. Мелисса была от души благодарна Кларе за предусмотрительность.
Девушка вышла из номера, закрыла за собой дверь, дала знать секретарю, что уже у себя.
– Мелисса, к вам Рено просится. – прозвучал в селекторе голос Клары.
– Пусть заходит, – ответила Мелисса, а сама сделала вид, что изучает погасший экран.
Дверь отворилась, и на пороге показался крупного телосложения блондин. Его волосы торчали в разные стороны. Его лицо было лишено красок: белёсые брови, светлые ресницы, бесцветные глаза. И одет он был, как это и ожидалось, в светлый костюм.
– Мелисса, наконец-то имею возможность поздравить вас с этим постом. Это вам, – и он протянул ей бронзовую статуэтку женщины с завязанными глазами и рогом изобилия в руках. – Пускай слепая фортуна всегда рассыпает перед вами золото.
– Спасибо, – смутилась девушка. Она не знала, имела ли она право принимать подарки от акционеров.
– Вы не подумайте, я от чистого сердца. Предлагаю отметить ваше назначение. – при этих словах мужчина покраснел. Отчего показалось, что даже его волосы приобрели розовый оттенок.
– Извините, не могу, в следующий раз, – ответила Мелисса, а сама подумала, что надо полистать кодекс профессиональной этики.
Рено ещё хотел что-то добавить, но в открытую дверь один за другим стали входить акционеры: мужчины и женщины в строгих костюмах. Дресс-код собрания. «Потом договорим», беззвучно произнёс он одними губами. Мелисса не заметила, как Рено поставил статуэтку на полку стеллажа, закрывающего вход в гостиничный номер.
Не так она представляла себе это первое собрание. И даже тот факт, что не она его назначила, а Совет акционеров, говорил сам за себя.
– Доброе утро, – Мелисса старалась придать своему лицу приятную строгость.
– Может, для кого-то и доброе, но явно не для нас, – хмуро произнёс один из акционеров. – Мелисса, вы знаете, что последние три месяца наши акции медленно, но уверенно идут вниз?
– Знаю и принимаю все усилия, чтобы остановить падение. Но вы же знаете законы рынка… – она изучала этот вопрос, но никак не могла понять, почему их процветающее направление начало скатываться.
– Я хотел бы узнать причину освобождения двадцати моих рабов, – вмешался второй.
– Я изучила их дела и пришла к выводу о возможном…
Но её опять перебили:
– Мелисса, может вам стоит начать не с направления, а с резервации?
– Нет, нет, что вы. Вы знаете, что я сама была финансовым должником и жила в резервации. Я не смогу непредвзято управлять резервацией. И потом, не я решила сесть в это кресло.
– А что говорит по поводу ваших решений куратор направления? – взял слово третий.
– Куратор? – Мелисса удивлённо посмотрела. Она и не подозревала, что у неё есть куратор.
– Вы советовались с Тимоти Вульф, прежде чем принимать решение?
– Н-нет, – девушку бросило в краску. Ещё не хватало ей в очередной раз с ним встречаться.
– Вы знаете о состоянии вашего брата? – раздался голос женщины. – Вы понимаете, что остаётесь единственной наследницей?
– Он… – Мелисса подумала, что она плохая сестра, коли она так давно не навещала Анатоля. Но резиденция, в которой он находился, располагалась далеко. Да и разрешение на свидание надо было брать у руководителя корпорации.
Три месяца назад
Мелисса и Анатоль были двойняшками. Но, пожалуй, кроме дня рождения и родителей, у них ничего общего и не было.
Они были поздними детьми. Мама никогда не хотела детей. Так бы беззаботно родители и прожили всю жизнь, если бы однажды женщина не узнала, что беременна двойней. Срок был четыре месяца, что-то делать было уже поздно.
Отец умер, когда детям исполнилось двенадцать лет, через восемь лет умерла и мать, оставив двойняшкам маленький симпатичный домик и небольшой капитал. В банковском распоряжении было ограничение на пользование средствами. Но молодым людям не долго пришлось пользоваться родительскими накоплениями. Анатоль спустил почти всё общее имущество на рулетке, подставив сестру. Мелисса за его долги попала в резервацию, где провела три года, а брат пустился в бега.
Брат с сестрой тогда ещё не знали, что являются не только наследниками домика и ренты, но и целого направления в холдинге «Трайкомпани».
Анатоля (в конце концов) поймали и посадили в резервацию, а Мелиссе вручили платиновую акцию компании и усадили в кресло руководителя.
Восторжествовавшая справедливость не грела сердце девушки. Она чувствовала себя ответственной за судьбу брата.
Поэтому сразу после освобождения из долгового рабства и вступления в право наследования четвертого направления холдинга, Мелисса и их семейный нотариус Анкр приехали к Анатолю в резервацию.
Они на три дня сняли домик на территории. Однако уехать пришлось раньше.
Мелисса думала, что Анатоль попросит прощения, за то что втянул её в эту историю, раскается и пообещает расплатиться с долгами, как можно скорее. Вместо этого она узнала, что брат только что был выпущен из карцера, куда попал за попытку использования чужих средств для покупки алкоголя. Он отказывался от лечения и заявил, что не является зависимым.
– Наконец-то ты за мной приехала! Чего так долго. Я уже задолбался ждать! – с порога заявил он.
– Анатоль, мы приехали тебя проведать, – вместо Мелиссы ответил Анкр. Именно он настоял на сопровождении.
– Что? Ты не собираешься меня забирать? Ты будешь там на воле наслаждаться жизнью, а я здесь вкалывать.
– А кто виноват, что ты здесь вкалываешь? – едва сдерживая гнев, прокричал Анкр. – Ты, сосунок, подставил сестру, проиграл всё своё имущество, заставил её, – нотариус ткнул в девушку пальцем, – выплачивать по ТВОИМ долгам!!! Да как ты смеешь!
– Смею! Я на тебя в суд подал за сокрытие информации! Ясно! – Анатолий подошёл к дисплею, приложил чип, нажал кнопку: – Я хочу остаться только с сестрой. Этого старикана уберите отсюда. Он негативно влияет на мою психику!
– Мелисса, я не оставлю тебя с ним один на один, – Анкр попытался забрать девушку с собой, но она отказалась уходить.
Девушка искреннее верила, что сумеет Анатоля переубедить. Тем более что ни забрать его из этой резервации, ни сократить его долг она пока не могла. Анатоль умудрился даже здесь увеличивать свой долг за счёт штрафных санкций.
Анкр ушёл. Они остались вдвоём: брат и сестра, двойняшки, такие похожие и такие разные одновременно. Девушка подошла к окну. Посмотрела на маленький садик, где цвели разноцветные гортензии.
– Помнишь, у нас в саду тоже росли гортензии? Ты любил под ними прятаться и считать деньги.
– Помню, – Анатоль подошёл к сестре, обнял её за плечи. – Мы тогда всегда были друг за друга. Что с нами стало, Лиса? – он повернул сестру к себе лицом и заглянул в её глаза.
Мелисса молча рассматривала лицо брата. За эти три года он изменился внешне. Возмужал. Стал ещё красивее.
– Мама гордилась бы, что у неё такой красивый сын, – она улыбнулась и провела подушечками пальцев по щеке. А потом тяжело вздохнула, – Что же ты наделал?
Анатоль отошёл от девушки, уселся на стул, широко расставив ноги и спрятав лицо в ладонях. Наступила тишина. Она видела, как вздымается его грудная клетка. Воздух со свистом вылетал при выдохе.
– Знаешь, я много думал, – сдавленно выдавил он. Поднял на неё глаза, в которых застыли слёзы. – Я виноват, я очень виноват перед тобой. Ты простишь меня.
«Боже, как он страдает», – подумала про себя девушка. Она бросилась к брату, обняла его голову и прижала к своему животу, как мать прижимает своё любимое, но непутёвое дитя.