Кротовые норы

«Писатель никогда ничего не должен ждать от других людей. Он пишет только для себя!»Жюльен ГракВероятно, я тороплюсь с выводами, но Фаулз-романист, на мой взгляд, гораздо интереснее, изобретательнее и убедительнее Фаулза-публициста. Разумеется, фамилию Фаулз в предыдущем предложении нужно взять в кавычки: речь идет не о реальном писателе, авторе эссе из сборника «Кротовые норы», а о моем представлении о нем. Вещь очевидная – «человек не знает ни солнца, ни земли, а знает только глаз, который видит солнце, руку, что осязает землю», – но сам Фаулз неоднократно возвращается к этой теме: пишет о публичной псевдоперсоне, маске, что скрывает писателя от читателя, Голдинге и «Голдинге» и т.д.За долгие годы читательства вопреки здравому смыслу у меня сформировался ряд пожеланий к нехудожественной прозе писателей. Например, когда профессиональный писатель пишет статью на общественно-политическую тему, мне хочется, чтобы голос его дрожал от волнения, а если страсти нет, то и писать не стоило; для объективно-аналитических рассуждений существуют журналисты и политологи. Статьи о литературе и творчестве других писателей должны быть в первую очередь оригинальными и только затем – искренними; а личное, автобиографическое письмо – должно ли оно существовать в принципе? Всё, что нужно о себе, по-моему, большинство писателей уже сказали в художественной прозе, с остальным справятся биографы. Ребячество, конечно, но c’est plus fort que moi. Надо ли говорить, что у Фаулза всё иначе? Например, читая «Фолклендские острова и предсказанная смерть», – замечательное эссе, вдумчивое, неторопливое, но… равнодушное? – так и хотелось воскликнуть: «о, если бы ты был холоден, или горяч! Но как ты тепл». Словом, эссеистика Фаулза, и это моё главное впечатление от сборника, носит исключительно абстрактный характер и, по сути, представляет собой набор отвлеченных рассуждений на заданную тему. Попробую пояснить на примере.Представим ситуацию: некий человек, режиссер по профессии, посмотрел в молодости «лучший фильм всех времен и народов» «Гражданин Кейн». Прошло двадцать лет, за это время наш герой ни разу не пересматривал фильм (но наверняка встречался с аллюзиями и цитатами в других произведениях, допустим, он читал «Дэниела Мартина»), забыл сюжет, имена действующих лиц, что такое «розовый бутон», но хорошо помнит свои ощущения от единственного просмотра. Неожиданно этот человек решает написать эссе о «Гражданине Кейне» и постараться объяснить, почему фильм Орсона Уэллса считается «культовым». Сразу же возникает вопрос: почему герой уверен в «значимости» фильма, если он его не помнит? Из-за яркого первого впечатления или потому что таково общее мнение? Но тогда на каком основании он доверяет своему первому впечатлению (мнению других)? Наш герой рассуждает примерно следующим образом: Орсон Уэллс расчистил вокруг себя определенное пространство в истории кино и благодаря этому стал как бы вехой, контрольной точкой для всех режиссеров, явившихся после него. Это личное ощущение автора статьи или попытка объяснить «долгую жизнь» фильма?Вышенаписанное – вольный парафраз статьи Фаулза «Мои воспоминания о Кафке». Понятно, почему Фаулз никогда не перечитывал Кафку (страх перед подражанием), но при этом уверен, что хорошо его знает («что мне действительно хорошо известно в его творчестве, так это его дух, тон его голоса, краски (или их отсутствие), тенденция и подспудный смысл его работ, его блистательная единая метафора»), но зачем писать столь бессодержательное и отвлеченное эссе о Кафке? Чтобы поговорить о себе, не обозначая прямо предмет разговора? Кажется, такой прием обманчивой скромности устарел уже со времен Монтеня. Не понимаю. Видимо, никогда мне не стать Образцовым читателем, по терминологии Умберто Эко, и не научиться «правильно» интерпретировать тексты.И раз уж речь зашла об Умберто Эко, интересно было бы сравнить реакцию читателей – на предмет побуждения прочитать описываемую книгу – на рекомендации Эко и Фаулза.Умберто Эко о «Сильвии» Жерара де Нерваля: «Я прочел её в двадцать лет и с тех пор продолжаю перечитывать… Я успел изучить каждую запятую и каждый потайной рычажок этой повести. Сорок лет перечитывания одного и того же произведения показали мне, какие глупцы те, кто утверждает, что препарирование и дотошный анализ текста убивают его магию. Хотя я знаю „Сильвию“ во всех её анатомических подробностях – возможно, потому, что я знаю её так хорошо, – всякий раз, снимая её с полки, я заново влюбляюсь в неё, словно читаю впервые».Джон Фаулз о «Большом Мольне» Ален-Фурнье: «Большой Мольн – это, по-моему, одна из тех редких книг, которую – что пошло бы лишь на пользу читателю – не следовало никогда подвергать анализу. Я помню, что когда впервые – давным-давно, еще школьником – прочел „Большой Мольн“, он так сильно подействовал на меня, задел в моей душе столько тайных струн, что уж мне не хотелось слушать ничьих разъяснений, в чем же заключается тайный смысл этого произведения. Разумеется, это вовсе не означало, что тогда я уже сам разобрался во всем и понимал, почему эта книга оказывает на людей такое воздействие; и все-таки я считал, что относиться в ней так, как относятся к обычным книгам, и уж тем более анализировать, раскладывать по полочкам её содержание совершенно недопустимо, как нельзя разбирать на отдельные нити сотканное кудесником невыразимое волшебство».Вполне вероятно, что результат сравнения был бы равным. В действительности, «в подходах» двух писателей нет противоречия. Но фаулзовское «никогда не подвергать анализу» – обычная фигура речи. Чем принципиально отличается анализ прочитанной книги от анализа впечатлений от прочитанной книги? Такая же риторическая фигура и «сотканное кудесником волшебство». И здесь мне видится главный недостаток эссеистики «Фаулза»: написано очень красиво (в отличие от настоящей рецензии), но слишком много риторики, софизмов и расплывчатых формулировок. Но все «претензии» неуместны: писатели, настоящие писатели, как Джон Фаулз, пишут только для себя!

Оксфордский энциклопедический словарь: «Кротовые норы – гипотетические связи между далеко отстоящими друг от друга областями пространства-времени». Определение из квантовой физики. Кстати. Есть прекрасный научно-популярный фильм на сей счет, спродюссированный Морганом Фрименом. Но это – к слову.53 страницы с комментариями (из 700): книжка – сборник эссеистики романиста. Возможно, это было заблуждением, неверной посылкой, но одно время меня интересовала современная британская проза. Точнее тема такая – пост имперский синдром. Существует ли он подобно фантомной боли удаленной конечности? И если – да, то где же его искать ещё, как не в Британской империи, простите, литературе. Кстати, как джентльмен, Фаулз пишет об утрате domaine, которую в комментариях переводят как поместье, владение, домен, у Фаулза – утрата корней, – думается, он смотрит шире: утрата империи как основы первенства, аристократизма и потрясающей материальной культуры нации. Но это, разумеется, сугубо имхо.О, разумеется, можно напридумывать кучу всяких идей относительно вечно саднящего статуса экс-метрополии с темами глубокого писателя. Например. «Гибельная извращенность коллекционера» – выражение Фаулза. Почему бы не придумать свою «систему», объясняющую неосознанное стремление удержать ускользающее материальное, осязаемое, пришедшее, накопленное той эпохой – невозвратимой как золотой век?Или тема непреходящей любви к естественной истории. Можно и так посмотреть: нарождающемуся колониалисту Британской империи – от Робинзона Крузо до вполне зрелого и почти последнего колониалиста Уинстона Черчилля – знание географии, ботаники, эволюции видов и истории земель были совершенно необходимы. Для проекта «Империя». Вот и вся эзотерика.Третья большая тема Фаулза – природа вообще. Ну, тоже: почему бы не продолжить в том же ключе? Тем более, что газоны – подстрижены, архитектура – на загляденье, высокомерие – на месте, с ИРА – почти полное замирение, беженцы – перед Ла-Маншем.К чему я? У каждого свой Фаулз, в своем контексте. Обратите и зацените оригинальность мысли! У меня, для меня он – такой, мудрый человек уходящей эпохи. Да что там эпохи: если так дальше пойдет – цивилизации.Позвольте дать несколько цитат из эссе Фаулза в соответствующем разделе. А в заключение имел бы нескромность порекомендовать фильм «Зулу». Он не имеет отношения непосредственно к Фаулзу. Он – о Британии, над которой когда-то не заходило солнце.

Потрясающе! Именно после этого «произведения» Фаулз рискует попасть в «топ-лист» моих любимейших (представляете, как ему лестно было бы услышать это!). Да-да, не после написанных им романов, но после его небольших работ, открывающих нам тернистый путь не только к его личности, но и к обществу в целом.