Кира Фарди
* * *
Глава 1
– Прощай, Виолетта!
Голос мужчины, такой мрачный, такой суровый… Он стоит поодаль, опустив плечи. Одна рука покоится на эфесе меча, выглядывающего из-под широкого плаща. Его прекрасные глаза цвета весенней зелени сейчас холодны и похожи на грозовые тучи: в зрачках то и дело вспыхивают молнии.
Я невольно сжимаюсь. Так и кажется, что эти искры сейчас прожгут меня насквозь.
– Я не хочу прощаться, – выдавливаю из сведенного спазмом горла, а слезы текут по щекам и капают с подбородка. – Пожалуйста, дорогой! Еще не поздно. Я хочу остаться. Мы начнем все сначала.
Я бросаюсь к любимому, тяну руки, пытаясь схватиться за плащ, чтобы прижать его к себе, но мой рыцарь стальным кольцом пальцев сжимает запястья и отталкивает меня. А потом, словно испугавшись, что я опять посягну на его драгоценное тело, делает шаг назад и выставляет перед собой ладонь.
– Ты не можешь остаться! В стране идет война. Как только враги узнают, что ты жива, сразу на тебя начнут охоту.
– А если ты пойдешь со мной?
– Я не могу все бросить!
– Но почему?
– Мы люди разных миров. Иди к себе, Виолетта.
– Еще секундочку… Дай мне наглядеться на тебя, – уже в голос умоляю я. – Пожалуйста!
– Нет! Прощай, Виолетта!
* * *
Я проснулась с криком и сначала не поняла, где нахожусь и что со мной. Потом открыла глаза и облегченно вздохнула: я дома, на своей кровати, а сквозь любимые нежно-кремовые шторы пробиваются лучи утреннего солнца. Быстрый взгляд на часы: половина седьмого, еще рано, можно поваляться.
Это всего лишь сон. Но лицо и подушка в слезах. Я опять плакала.
Вот уже полгода я вижу один и тот же странный сон. Силуэт мужчины скрыт под складками темного плаща, с одной стороны оттопыренного мечом. Я не помню его имени, вижу только прозрачные зеленые глаза, а над бровями – черные точки татуировки. Хотя… даже не знаю. Может быть, это обычные родинки, расположившиеся полукругом.
Иногда мужчина обнимает меня, и я вдыхаю его ни с чем не сравнимый запах, отчего кружится голова, путаются мысли и жар поднимается от кончиков пальцев к корням волос. Но чаще, как сегодня, этот человек стоит на расстоянии нескольких шагов и не подпускает меня к себе.
Кто он? Как связаны наши жизни? Где я его видела? Раз за разом задаю я себе вопросы, на которые не знаю ответа.
Кот мягко запрыгнул на кровать и посмотрел на меня умным, оранжевым, как апельсин, левым лазом. Правый веко закрывало почти полностью, только снизу виднелась голубая полоска. Мой красавчик Стейк, отбитый полгода назад от собак моей мамой, имел полную гетерохромию радужек. Но после полученной травмы он не мог смотреть голубым глазом и казался похожим на раненого пирата.
– Травматический птоз, – сказал мне ветеринар, когда я обратилась в клинику за помощью, – это, дорогая хозяйка, не лечится.
– Ничего этот дядька не понимает! – убеждала я себя, направляясь на такси к следующему доктору.
Но и в новой клинике получила тот же ответ.
– Что за люди пошли! Если завели домашнее животное, следить за ним надо! – проворчал ветеринар, сердито заполняя карту приема. – Бедный кот! Уха нет, нога после перелома неправильно срослась, глаз закрыт веком. Как же вы довели своего питомца до такого состояния?
Вот это я сказать заботливому и сердитому доктору не могла: совершенно не помнила, в какой переплет мы попали. И до сих пор не знаю. Мозг заблокировал воспоминания о моменте трагедии.
* * *
Нас со Стейком обнаружила в пустом мусорном контейнере соседская бабулька. Как мы там оказались, я совершенно не понимала. Стейк был сильно ранен и потрепан, на мне красовался странный наряд, никак не соответствующий осенней погоде.
Баба Маня, охая и сокрушаясь над современной бестолковой молодежью, помогла нам выбраться и проводила к дому. Я беспрестанно спотыкалась и наступала на подол длинной юбки, пока мы добрались до квартиры, промерзла и промокла насквозь. Тонкая белая рубашка не спасала ни от холода, ни от дождя, в результате я тряслась, как лист на ветру, и щелкала зубами.
– Придешь домой – прими ванну, – окинула меня жалостливым взглядом соседка, – не то заболеешь. И где такой наряд откопала? В кино, что ли, снимаешься? Или как?
– Н-не з-знаю, – заикалась я, обнимая себя руками.
Добрая женщина сняла куртку и накинула мне на плечи.
– Давай ключи.
Но ключей у меня не было. Хорошо, что в руке я сжимала телефон. Баба Маня позвонила моей маме, та приехала и, охая и ахая, впустила нас со Стейком домой.
– Господи, Вита, что с тобой случилось? – причитала мама, хлопоча надо мной. – На тебе лица нет.
Я подошла к зеркалу. Лицо было на месте, но бледное, с провалившимися щеками и темными пятнами вокруг глаз. Доходяга, да и только! Ничего не осталось от моих почти девяноста ни сверху, ни снизу. Как я умудрилась так похудеть за несколько дней?
На душе стало тревожно. Я напряглась, но память продемонстрировала чистый лист.
На мне была надета длинная бордовая юбка и белая рубашка с широкими рукавами. Вместо бюстгальтера грудь поддерживал корсет на шнуровке. Я такие штучки видела только в кино. Волосы кто-то заплел в косу и перевязал лентой, но точно не я, потому что никогда не умела делать изысканные прически. Темные пряди выбились из косы, растрепались и выглядели неряшливо.
– Мама, я хочу помыться.
– Да-да, конечно!
Мама тут же засуетилась и, пока я снимала с себя непривычный наряд (хотя делала это почему-то ловко, словно расшнуровывала корсет не первый раз), наполнила мне ванну. Я со стоном погрузилась в горячую воду и от наслаждения закрыла глаза. Провал в памяти пугал меня до колик в животе, но увы, как я ни напрягалась, ничего не могла вспомнить.
– Вита, а что ты делала в мусорке? – воскликнула мама, заглядывая в ванную.
– Не знаю, – пожала плечами я и погрузилась с головой в горячую воду.
«Как хорошо! Как здорово снова принимать пенную ванну, вдыхать аромат дорогого шампуня!» – неожиданно подумала я и вынырнула на поверхность.
Откуда такие мысли? Я могу при желании делать это каждый день. Странно. Со мной точно что-то случилось. Но что?
Мама суетилась в кухне. Через распахнутую дверь я слышала, как она наливала воду в чайник, хлопала дверками холодильника, двигала стулья и ворчала:
– Вита, ну что ты за хозяйка! В холодильнике мышь повесилась. Как ты собираешься кормить Артема, когда выйдешь за него замуж?
– Не выйду, – под нос пробормотала я, наблюдая за Стейком.
Болонка Мусечка показалась на пороге и тихонько зарычала на кота. Но он не обратил на недруга внимания. Просто сидел на полу возле ванной и пристально смотрел на меня, словно пытался поведать какую-то тайну, но не мог. Мне даже почудилось, что в уголке оранжевого глаза блеснула слеза.
Его поведение тоже казалось странным. Еще вчера он загонял вредную собачонку под диван и держал ее там, пока мама не собиралась домой. А сегодня вел себя совершенно иначе.
– Ты что-то сказала? – заглянула мама. – Хочешь, я тебе помою голову?
– Не надо, – ответила я. – Говорю, что не выйду за Артема замуж.
– Почему? Такой славный мужчина. Порядочный, красивый, все в дом, все в дом.
– Слишком правильный и нудный. Не хочу такого. Мама, я тебя стесняюсь, оставь меня одну, пожалуйста.
– О боже! А то я тебя голышом не видела! – Мама сердито поджала губы, но вышла и крикнула мне из коридора: – Ты дурочка! С такими мужчинами самый надежный брак получается.
– Не хочу надежный! – Я выбралась из воды и накинула на плечи полотенце.
– Так и будешь старой девой куковать.
– Не начинай заново пустой разговор, – ответила я, раздражаясь. – Я верю, чувствую, что в моей жизни будет настоящая любовь.
– Ох, Вита-Вита! – Мама прижала мою голову к груди, как только я показалась на пороге ванной. – Ничего ты об этой жизни не знаешь.
Мы поужинали, мама ушла. Я упала на кровать, совершенно вымотанная эмоционально и физически, и неожиданно разревелась. Мне стало так жалко себя, так больно сжалось сердце, что захотелось выйти на балкон и завыть, закричать во все горло.
А когда устала от слез и наконец отключилась, впервые увидела этот странный сон.
Глава 2
Кот лизнул мою мокрую щеку, и мне показалось, что он поморщился. Вообще мой Стейк с того момента, как мама принесла его домой и до сегодняшнего дня проявлял чудеса сообразительности. Порой мне казалось, что я живу не с домашним питомцем, а с заколдованным в теле кота человеком.
Он понимал меня с полуслова, поддерживал в минуты отчаяния и, казалось, все время что-то говорил, только я его не слышала. Сейчас оранжевый глаз с осуждением уставился на меня. В суровом взгляде читался вопрос: «И долго ты собираешься рыдать?»
– Да, плакала! – Я с вызовом потрепала Стейка за упругие щеки. – Что с того? Жизнь, лапуля, продолжается.
Но мои слова прозвучали так неуверенно, так фальшиво, что кот высвободился из моих рук, сердито муркнул: «Жрать, хозяйка, давай! Хватит болтать!» – и побежал на кухню.
Но день сегодня не задался с самого утра. Я уже заметила, если мужчина во сне обнимал меня, все складывалось как нельзя лучше: работа спорилась, начальство хвалило, читатели моего журнала пищали от восторга и слали в редакцию замечательные отзывы.
А если человек в плаще держался от меня поодаль, можно было сразу предсказать, что меня ждет полный провал.
Так было и сегодня.
Мало того, что отключили горячую воду и пришлось плескаться в ледяной, так еще и кофемашина сломалась. Выдала мне несколько капель, чихнула и заглохла.
– Не унывай, Виолетта, держись! – уговаривала я себя, наливая в чашку кефир. – Это всего лишь маленькое испытание. От холодной воды кожа станет более упругой, а пить кофе вредно для организма: зубы пожелтеют, и придется потратить деньги на стоматолога.
Пока я возилась с капризной техникой, чуть не опоздала на работу.
– Стейк, еда в миске, вода – в другой! Я побежала! – крикнула я, с ужасом поймав взглядом циферблат настенных часов.
– Мяу-у-у, – промурлыкал кот в ответ и посмотрел оранжевым глазом. Голубой был закрыт веком, только полоска иногда появлялась снизу.
Невольно из груди вырвался вздох: мне до слез было жалко моего любимца. Плевать на работу, кот важнее. Я присела на корточки и погладила черную одноухую голову.
– Не скучай, малыш, я скоро приду. Сегодня зарплата. Принесу тебе кусочек свежего мяса.
Я помчалась к остановке автобуса. Городским транспортом в час пик легче попасть на работу. Сегодня дедлайн моей статьи в новой рубрике, которую поручили мне вести, поэтому я очень волновалась. Редактор ждет, когда она ляжет к ней на стол. Именно ляжет. Наша Крыса, как мы звали за спиной редактора, любила читать распечатанный материал.
– Так я могу представить, как будет выглядеть статья на странице журнала, – говорила она.
Я теперь не пишу о законах фэншуй, о современных проблемах и модных тенденциях. Неожиданно меня потянуло на совершенно другие темы. Я стала интересоваться жизнью женщин в средние века.
Сначала я просто адаптировала и популяризировала научные статьи об этом периоде, но концентрировала внимание на бытовых мелочах, таких непривычных и диких для современников. И постепенно увлеклась работой, погрузилась в нее с головой и стала вносить в материал что-то свое.
Неожиданно тема оказалась очень востребованной, и теперь у меня рубрика: «Леди и рыцари».
Я влетела в издательство, на бегу стянула пальто и помчалась к столу.
– Крыса пришла? – спросила шепотом у соседки Ирочки, хорошенькой блондинки с голубыми глазами, обрамленными накладными ресницами.
– У себя. Появилась и сразу потребовала кофе и пирожные, – хлопнула мохнатой порослью соседка.
Ирочка собирала информацию для журналистов и делала это быстро и ловко, поэтому главный редактор, строгая и язвительная Лариса Максимовна, по прозвищу Крыса, относилась снисходительно к ее коротким юбкам и вызывающему макияжу.
– А что случилось? – Я повесила пальто на плечики, переобулась в удобную обувь (в ящике стола для такого случая хранились туфли на низком каблуке) и включила ноутбук. – Она же никогда не завтракает. А тут еще и сладости.
– А я знаю? Следом пришел красавчик, вот теперь и сидят в кабинете вдвоем, воркуют, как голубки.
Фух! Можно выдохнуть! Сейчас начальнице не до меня. Но не успела я открыть файл, как над головой раздался голос:
– Серова, – я вздрогнула и подняла глаза: у моего стола стояла Раиса Ивановна, секретарь редактора, еще одна крыса, только рангом пониже, – вас вызывает Лариса Максимовна.
Я вскочила и нервно сцепила пальцы: сейчас достанется за опоздание.
– Файтинг! – выставила большой палец Ирочка, любительница корейских сериалов, в которых это словечко произносил каждый герой. – Удачи, – повторила она.
– К черту! – одними губами ответила я и закатила глаза.
Я побежала следом за секретаршей, чертыхнулась и вернулась к столу: вот дурында! Забыла переобуться.
Скинуть балетки и сунуть ноги в лодочки – дело пары секунд, и вот я уже стою под дверью редактора, а Раиса Ивановна благосклонно приглашает меня зайти.
Просторный кабинет был обставлен в стиле минимализма. Ничего лишнего, все по делу. Рядом с огромным окном стоял письменный стол. У левой стены – длинный стол для переговоров. У правой – два кожаных кресла неприятного цвета детского поноса. Одно из них было сейчас развернуто ко мне спиной, и в нем кто-то сидел. Я видела только торчащую макушку.
В кабинете вкусно пахло свежезаваренным кофе, мой желудок, не получивший с утра порцию ароматного наркотика, ответил на запах тоскливой трелью. Только этого не хватало!
– Здравствуйте, Лариса Максимовна. Вызывали?
– Серова, – редактор подняла на меня глаза, – проходи.
Я подошла ближе. Мужчина, сидевший в кресле, повернулся, я вежливо кивнула и… замерла. Над его правой бровью темнели три точки, почти такие же, как я видела во сне. Сердце зашлось в безумном стуке. Горло стянуло спазмом. Рот сам приоткрылся, и я услышала вырвавшиеся непроизвольно слова:
– Вы?
Редактор и мужчина удивленно посмотрели на меня.
– Что значит «вы»? Серова, ты знакома с Романом Викторовичем Белецким?
– Я? Н-нет, – растерялась я и покраснела. – Н-не знаю.
Мужчина встал. Теперь я видела, что мы никогда раньше не встречались, но взбудораженное сердце никак не могло успокоиться. Я чувствовала, как по виску у меня катится капля пота, и от этого еще больше смущалась. Терпеть не могу неловкие ситуации!
Белецкий был молод и хорош собой, высокого роста, стройный, с подвижным лицом. Приподнятые уголки губ создавали впечатление, что этот человек усмехается, но серые глаза смотрели серьезно и внимательно. Ни самодовольства, ни наглости я не заметила и немного расслабилась.
– Давайте познакомимся. Мы с сегодняшнего дня будем работать вместе. Я режиссер. Лариса Максимовна пригласила меня для съемок видеоролика.
– Какого ролика?
Я ничего не понимала и смотрела то на редактора, то на Белецкого. При чем тут я и съемки? И что с моей статьей? Она подошла для публикации или ее нужно доработать?
– Серова, садись! Не стой столбом, – приказала Крыса.
Я приземлилась на краешек кресла. Ноги дрожали от пережитого шока. В голове носились наперегонки вопросы: «Кто это? Неужели тот парень из сна? Нет, не может быть! Я никогда Белецкого раньше не видела».
Хотя… смутное воспоминание облаком пронеслось в голове и вывело на экран картинку: фестиваль моды, и у фотозоны позирует Белецкий. Где-то мелькал этот снимок. Может, в новостях? Или я опять ошибаюсь? Надо поручить Ирочке, пусть найдет.
Голова заработала на триста процентов. Нужно было переварить информацию, сделать выводы и не сесть в лужу. Лариса Максимовна просто мастерица, умеет ставить людей в неловкое положение.
Она у нас была женщиной грубоватой и очень решительной, если загоралась какой-нибудь идеей. Вот и сейчас из ее глаз летели искры, и они сияли, как хорошо ограненные бриллианты, по щекам разлился румянец. Она машинально перекладывала листы со статьей и не отрываясь смотрела на гостя.
«Так-так-так! – усмехнулась я. – Кажется, причина тут в другом. Наша Крыса тает от восторга перед режиссером, вот и нашла способ поработать с ним вместе».
– Я прочитала твой материал, – начала редактор, – и у меня возникла мысль. Ты предлагаешь нарядить известных моделей и актрис в средневековые наряды, а потом записать их впечатления. Так?
– Ну, примерно.
– А если сделать фотосессию «Леди и рыцари»?
Нашла чем удивить! Глянцевый журнал без фото – что «Макдоналдс» без гамбургера. Я и без совета редактора планировала организовать съемки. Но эти мысли я оставила при себе и только вежливо сказала:
– Но вы говорили о видеоролике.
– Правильно. Господин Белецкий снимет для нас рекламу. Так мы презентуем новую рубрику для широких масс. А то и гляди, станем законодателями моды.
– На что? – Видимо, шок еще не прошел. Я никак не могла уловить задумку редактора.
– Виолетта, кажется, вас так зовут? – бархатным голосом кота на вязке спросил меня режиссер. Я кивнула и невольно проглотила слюну: хорош чертяка! Умеет туманить женщинам головы. – Смотрите. Мы наряжаем моделей в средневековые платья, главным атрибутом которых является корсет. Правильно?
– Ну да.
– И незаметно вводим эту деталь одежды в массы.
– Зачем? – все еще старательно тупила я. Мозги расплавились и потекли.
– Серова, ты же умная девушка. Что значит зачем? Мода. В массы. Разве непонятно? Если станем законодателями, журнал будет раскупаться как горячие пирожки.
– Это я поняла. Но почему вы выбрали именно корсет? Он жутко неудобный. Стягивает тело и грудь так, что дышать невозможно.
– Откуда ты знаешь? Мы же еще только собираемся его вводить?
И правда! Откуда я это знаю? Но у меня было стойкое ощущение, что я когда-то уже надевала эту штуку.
– Я читала, что девушки падали в обмороки, потому что сдавливали себе грудную клетку и ограничивали приток воздуха к мозгу.
– Ну, ты уже в крайности бросаешься, – покачала головой Крыса. – Мы же только предлагаем, а каждая девица сама решит, хочется ей приобрести такую модную штучку или нет.
– А что это нам даст? Вы планируете в подарок к журналу прикладывать корсет?
– Нет, конечно! – Крыса рассердилась и пошла красными пятнами. Ее щеки, шея пунцово багровели, а я понимала, что мне кранты, распнет теперь на кресте, а потом отправит на галеры. – Серова, с этим вопросом я разберусь без тебя.
– Ой, простите, – пискнула я и смутилась.
Идиотка, поставила начальницу в неловкое положение перед дорогим гостем. Действительно, какое мне дело до того, как Лариса Максимовна собралась крутиться со своей идеей. Это уже ее проблемы.
– Договорились? – Белецкий посмотрел на меня глазами, которые сейчас потемнели и походили на грозовое облако.
– Хорошо. Когда будем начинать?
– Завтра.
– Как? Почему так быстро? О боже! – воскликнула я. – Нужно столько успеть! Созвониться с моделями, наметить место, арендовать в театральной костюмерной наряды.
– Вот и поторопись.
– Место я выберу сам, – предупредил Белецкий, – и вам позвоню.
Мы обменялись телефонами, и я в полной растерянности вернулась на свое место. Кстати, кофе мне так и не предложили, а очень хотелось.
– Ну, что? – Ирочка хлопнула ресницами, как кукла из сказки «Три толстяка». – Чего Крыса вызывала?
– Познакомила с каким-то господином Белецким, режиссером.
– Ого! И что он хочет?
Я рассказала любопытной соседке о планах редактора и попросила разыскать информацию о Романе Викторовиче. Через несколько минут мы уже разглядывали фотографии.
Действительно, этот человек был хорошо известен в кругах фешен-индустрии, но как-то знакомство наше до сих пор не состоялось. Да и откуда ему взяться? Я целыми днями сижу в офисе и стучу по клавишам, набиваю незамысловатые статейки, а он крутится в высшем обществе и, похоже, знает себе цену. На всех фото он позировал в компании известных личностей, чаще всего женщин, но каждый раз это была другая особа.
– Да, лощеный красавчик. Ну, Витка, держись! Закружит он тебе голову. Лучше бы ты с Артемом осталась, он был, конечно, засранец еще тот, но свой, управляемый. А этот – птица высокого полета.
– Хватит ерунду говорить! – прикрикнула я на болтливую Ирочку. – Я с ним планирую работать, а не детей крестить.
– Слушай, Витка, – соседка заговорщически наклонилась ко мне так близко, что я почувствовала запах ее пудры. – Я сегодня иду к известной гадалке, мне адресок подкинули. Хочешь, пойдем со мной.
– Зачем?
– Тебе сколько лет?
– Скоро будет двадцать девять.
– Вот видишь! И до сих пор кавалера на горизонте нет. Все ждешь принца на белом коне?
– Жду, – тихо ответила я и вдруг почувствовала, как сжалось сердце. Какая-то неясная тревога скрутилась в груди спиралью и перекрыла дыхание. Я судорожно втянула воздух.
– Тебе плохо?
– Нет. Отстань. Возьми лучше список наших моделей и обзвони их, познакомь с ближайшей задачей.
Какое-то время мы работали, не глядя друг на друга, но я не могла сосредоточиться.
Предложение Ирины, которое сначала казалось абсурдным, вдруг приобрело значимость. «Может, попробовать? – неожиданно задумалась я. – А что, если гадалка расшифрует мой провал в памяти?»
Мысль закрепилась в голове. Она терзала и мучила меня до конца рабочего дня. Наконец стрелка часов остановилась на цифре шесть. Все сотрудники редакции зашевелились, задвигали стульями. То там, то тут раздавались тихие щелчки закрываемых ноутбуков, шелестели пальто, шуршали молнии сапог. Журналистки торопились домой.
– Вита, ты пойдешь со мной или нет?
– Не знаю, – неуверенно ответила я, потому что действительно сомневалась. Мама о такой ситуации говорит: «И хочется, и колется, да мама не велит».
– Неужели тебе неинтересно твое будущее? Спросишь у гадалки о проекте и господине Белецком.
– Да не может она знать такие подробности! – отмахнулась я. – Ерунда какая-то. Прошлый век.
– Как знаешь, – пожала плечами Ирочка и побежала к лифту.
Я потопала за ней. В кабинку мы вошли вместе, так же, нога к ноге, выскользнули с потоком людей на улицу. Холодный ветер мгновенно забрался под пальто, и я задрожала. Появилось ощущение, что надвигается беда.
Ирочка уже садилась в такси, и я не выдержала.
– Я с тобой. Подожди!
Дверца машины тут же распахнулась и пригласила в тепло салона.
– Вот и правильно, – взяла меня под руку соседка. – Мне одной страшно было, а вдвоем веселей.