Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

© ООО «Издательство «Вече», 2019

© ООО «Издательство «Вече», электронная версия, 2019

Предисловие

Изучение вопросов, разбираемых в предлагаемой работе, вызвано возрастающим с каждым днем интересом к богатому событиями периоду революционных бурь со стороны широких слоев трудящегося населения советской страны, необходимостью изучения этапов революции и Гражданской войны. Кроме того, работа вызывается практической потребностью увязки в агитпропработе, а затем и преподавательской в учебных заведениях Симферополя, злободневных вопросов и отдельных разделов программы по истории революционного движения с недалеким прошлым Крыма, с теми событиями, которые находят отражение в современной хозяйственно-политической деятельности.

Неполное освещение вопросов революции и Гражданской войны в вышедшей к настоящему времени литературе толкнуло к работам над вопросом по материалам Крымцентроархива, сохранившимся газетам того времени и материалам Истпарта ОК ВКП(б). Несколько докладов по отдельным вопросам революции в Крыму указали на то, что вопросы эти живо интересуют партийно-советский актив и преподавателей учебных заведений. Нужда в книжке, излагающей все события, чувствуется и у работников, прибывающих для работы в Крым и не имеющих возможности заниматься изучением вопроса по архивным материалам и отдельным статьям и воспоминаниям.

Все эти причины, а затем и собственный интерес к более глубокому изучению вопроса толкнули к тому, чтобы дополнить уже добытые материалы, сведения новыми, а затем все это напечатать.

Сознание большой ответственности, возложенной на себя, заставляло автора заниматься изучением материалов не менее года, причем окончание работы было рассчитано на ноябрь – декабрь 1927 года. Мне хотелось проверить итоги проработки путем докладов и лекций, участия на вечерах воспоминаний и пр. в связи с десятилетием Октября. Но нужда в работе предлагаемого типа еще более резко выявилась перед десятилетием. Она-то и заставила несколько ускорить выпуск в свет итогов изучения.

Предлагаемая работа далеко не является совершенной. Вопросы, затрагиваемые в ней, настолько сложны, что требуют работы над ними еще ряд лет.

Поставив перед собой задачу более глубокого исследования вопросов революции и Гражданской войны в Крыму, в надежде на помощь участников революции, преподавателей школ и общественных работников, автор решил все же издать эту, повторяю, требующую дополнительной работы брошюру. Она будет первой попыткой разобрать события за весьма богатый ими период 1917–1920 годов.

Все замечания товарищей будут приняты мною с благодарностью и будут учтены в дальнейшей работе.

Приношу искреннюю благодарность т. В.С. Балашову, Д.Д. Таксеру, Г.П. Вейсбергу, просмотревшим работу и давшим некоторые указания, т. И. Прохорову – завкрымархивом – помогавшему мне в розыске и подборе архивных материалов, и т. Maмут-Недиму, редактировавшему татарский перевод работы.

Максим Бунегин.

Крым, сентябрь 1927 года

г. Симферополь

Введение

Революция не что иное, как борьба новых форм, которые подготовлялись всей историей развития общества, со старыми. Революция насильственно разрушает отжившие формы общественного бытия, расчищает путь для новых форм производства и распределения, новых форм бытия. Появление на свет мелкой и крупной буржуазии сопровождалось революциями.

Право торговать с прибылями, право нанимать другого человека, заставлять его работать на себя, отнимать землю, а бывшего ее владельца делать наемным рабом, отнимать детей у родителей и заставлять их в невероятно тяжелых условиях работать день и ночь, право за деньги покупать чужую жизнь, распоряжаться тысячами, миллионами себе подобных разумных существ, называемых людьми, – иначе то, что называет буржуазия своим правом, а угнетенный рабочий называет бессовестным грабежом, эксплуатацией, – все это добыто в революционных боях буржуазии с феодализмом.

Эксплуатируя рабочих, буржуазия постепенно в рыночной борьбе подчиняет себе, уничтожает самостоятельность слабых, не могущих противопоставить ее силе силу своих капиталов, уничтожает мелкую буржуазию. Не желая потерять своего мещанского благополучия и иллюзорной самостоятельности, мелкая буржуазия выступает против крупной с требованием урезки аппетитов своего противника, с требованием закрепления за ней больших прав на продукты общественного производства. На этой стадии борьба мелкой буржуазии совпадает с борьбой рабочих. Мелкий буржуа идет за рабочим. Но как только наступает следующий период борьбы за уничтожение собственности, мелкий буржуа, вчерашний союзник, отскакивает от рабочих, как от зачумленных, и начинает кричать о ненужности борьбы, ее жестокости и т. д. и т. п.

Пролетариат при условии проведения им необходимой политической и тактической линии может удержать мелкую буржуазию, используя ее силы в борьбе за коммунистический строй.

Тот, кто сегодня кричит о ненужности революции, потому ли что она, ее борьба направлена против него, или потому, что революционные требования идут дальше его желаний, не должен забывать того, что «история всего предшествующего общества есть история борьбы классов».

Свободный и раб, патриций и плебей, барон и крепостной, цеховой мастер и подмастерье, короче – угнетатели и угнетаемые находились в постоянной вражде друг с другом, вели непрерывную то скрытую, то явную борьбу, которая каждый раз кончалась революционным переустройством всего общества или совместной гибелью борющихся классов (Маркс и Энгельс. Коммунистический манифест. Изд. ГИЗ, 1923 г., стр. 71).

Революция это не плод размышления отдельных досужих умов, а исторически неизбежная борьба угнетенных с угнетателями, борьба, которая в наше время поставила своей задачей уничтожение классов, уничтожение всех тех условий, которые вызывают войны и революции.

Революция социалистическая, победоносно начатая российским пролетариатом, ставит своей целью уничтожение классов; она не является такой, когда один угнетатель сменяется другим, – нет, она сметает угнетение вообще, стремясь к социально-экономическому равенству людей.

Организаторами – вождями всякой революции являются наиболее сознательные передовые элементы того класса, который наиболее угнетен и в интересах которого ведется самая борьба. Без организаторов-руководителей борьба-революция немыслима вообще, а особенно революция, направленная к свержению капитализма организованного, владеющего огромными материальными и идеологическими ценностями.

Борьба классов вырастает, подготовляется и принимает формы революции по причинам, таящимся в социально-экономическом развитии общества.

Страны более жестокой капиталистической эксплуатации имеют более развитое революционное движение, при менее жестокой – революционное движение принимает менее яркий характер.

Единство задач рабочего класса во всем мире вызывает необходимость единой борьбы. Однако местные условия той или иной страны и даже отдельной области налагают на революционное движение свойственный особенностям отпечаток, заставляют применять иногда особые присущие области или стране формы борьбы. Особенности не исключают, понятно, общеклассовых целей, они только или усложняют, или облегчают борьбу, вовлекают в нее большее или меньшее число наиболее активных и последовательных участников, наряду с общими задачами выдвигают частные, в других местах отсутствующие.

Глава I. Крым перед войной и революцией

Прежде чем приступить к анализу революционного процесса в Крыму, попытаемся рассмотреть, из каких элементов слагалась хозяйственная и общественная жизнь Крыма, посмотрим, нет ли здесь условий, несколько отличных от условий других, особенно центральных и среднероссийских районов.

Крым в географическом отношении полуостров, соединенный на северо-западе узкой полосой суши с материком, в остальном же на протяжении около 800 верст окруженный морем, которое издавна служило дорогой, соединяющей восточную и часть средней Европы с Малой Азией, Африкой и др. странами; в административном отношении со второй четверти 19 века Крым входил в состав Таврической губернии.

Весь полуостров был разделен на 3 градоначальства и 5 уездов, которые в свою очередь делились на 34 волости. По площади равный 22 241 квадр. версте, Крым меньше ряда губерний, граничащих с ним, кроме этого он меньше Голландии почти на 7000 квадр. верст, Бельгии около 4000 верст, но значительно больше бывш. Черногории, Люксембурга.

По плотности население распределено неравномерно между отдельными уездами, а именно:

Здесь необходимо обратить внимание на то, что районы полеводческого и скотоводческого хозяйства уступают по плотности населения районам курортным, садоводческим и табаководческим. К таковым относятся два первых уезда (Евпаторийский и Перекопский) и значительная (северная) часть Симферопольского, во всем Ялтинском и значительной части Феодосийского уезда население было занято садоводством, табаководством, виноделием. Немалый процент населения в двух последних уездах занят обслуживанием курортного хозяйства.

По плотности населения на 1 кв. версту Крым стоит выше Швеции, Сев. Америки, Соединенных Штатов, Турции, Норвегии и Персии. Плотность населения Керчь-Еникальского градоначальства, включавшего город Керчь, 19 пригородных поселков и заштатный город Еникале, равнялась, по данным первой переписи, 303,67 на 1 кв. версту. При рассмотрении данных о населении резко бросается в глаза разница в распределении населения между городом и деревней и его многонациональность.

Так, если средний процент городского населения в России равнялся 16,7, то в Крыму на долю городского приходится 49,2 %, а на долю сельского 50,8 %.

Такое распределение, однако, как увидим ниже, не является показателем промышленного развития Крыма.

Многонациональность Крыма создавалась на протяжении всей истории жизни полуострова за последние несколько сотен лет. Здесь можно найти потомков былых владетелей полуострова, начиная с греков, татар и пришедших сюда после присоединения Крыма к России в XVIII и XIX веке немцев, эстонцев, чехов, русских, последние, по данным ряда историков, начали проникать в Крым задолго до его присоединения к России.

Всего в Крыму насчитывается 22 национальные группы, среди которых основное место по количеству занимают русские и татары, затем идут евреи, немцы, армяне, греки, болгары и проч.

К 1917 году население по национальному признаку распределялось следующим образом:

Представляет некоторый интерес распределение отдельных национальностей по уездам Крыма.

Возьмем данные всеобщей всероссийской переписи (см.: Стат. справочник Тавр. губ., выпуск 6, Симферопольский уезд, изд. 1915 г., стр. 16):

В состав русских включены собственно русские, украинцы и белорусы. Количество белорусов не превышает в отдельных уездах 0,5 %, украинцы же в Перекопском уезде достигают 22 %, Евпаторийском – 21,1, Феодосийском – 11,5, Симферопольском – 7,1 и в Ялтинском – 2,8.

Такое распределение отдельных национальных групп по уездам и градоначальствам объясняется, с одной стороны, историческим прошлым, с другой – ролью и значением не только в крымском, но и в общегосударственном военном и торговом смысле отдельных городов.

Сельское хозяйство. Татарский, русский и иной помещик, пришедший и усиливший свое влияние в Крыму после его присоединения к России, помещик, организующий здесь хозяйство не на принципах натурального, а на торговых формах, вытеснял татарское население из степных районов и районов наиболее плодородных. Татарское население уходило в предгорный и горный районы, постепенно уменьшая свои стада скота. Все лучшие земли были захвачены помещиками. Процесс обезземеливания крестьянства особенно быстрым темпом шел в XX веке. Столыпинская земельная реформа нашла большое применение в крымской деревне. Земли не только покупал банк, крупный землевладелец, округлявший свои участки, не только деревенский кулак, но и перекупщик, спекулирующий на повышении цен земли. Цены на землю вырастали чрезвычайно быстро.

Приводим таблицу средних цен за ряд лет:

Таковы средние цены. Совсем иное обнаруживается при рассмотрении цены десятины, проданной одиночками или группами крестьян. Например, при средней цене в 1909 году в 157 рублей крестьяне продавали свою землю ниже на 9 рублей, т. е. получали 148 рублей, а группы крестьян еще дешевле. В этом же году продажная цена десятины, проданной группой, была равна 140,2 руб. Самая высокая цена попадала в руки среднего землевладельца, этого нового выросшего за последние десятилетия типа землевладельца, пройдохи, умеющего выгодно продать и еще более выгодно оттянуть лучшие куски земли себе.

Доказательством того, что за последние годы после 1905 года земля продавалась крестьянами, что кадры безземельных росли, можно видеть из следующих данных:

По данным о количестве проданной земли обнаруживается то же самое.

Вот эти данные:

Так, если принять три первые колонки цифр о случаях продажи земли, т. е. считать продажу до 25 десятин за землю крестьянскую, то будет видно, что до 70–75 % случаев продажи земли ведут за собой обезземеливание крестьян.

Весьма интересно посмотреть еще и данные о том, за каким количеством крестьян закреплена земля в личную собственность. За время с момента издания закона 9 ноября 1906 года по 1 января 1915 года закреплено в:

Перекопском уезде за 290 домохозяевами

Феодосийском уезде за 493 домохозяевами

Симферопольском уезде за 427 домохозяевами

Евпаторийском уезде за 782 домохозяевами

Таким образом, если сравнить цифры закрепленной за крестьянами земли почти за десятилетие с цифрами проданной за 4 года, то лишний раз мы убедимся, что в эти годы в деревне происходила борьба кулака и капиталиста вообще, направленная к превращению крестьян в безземельных, вынужденных потом идти в батраки, сельских пролетариев, иными словами, происходил процесс классового расслоения деревни.

Яркую характеристику нравов при купле и продаже земли дают корреспонденты Статбюро, они пишут: «Продают свою надельную землю мелкие крестьяне по цене 100 рублей за десятину (чернозем, мягкая). Такую же землю крупные владельцы продают за цену свыше 200 рублей. В 1910 году крестьяне покупали ее у крупных владельцев за цену по 215 рублей за десятину.

Цены на землю поднимаются, главным образом, потому, что крестьяне-перекупщики не продают дешевле, как 180, 200 и 230 рублей за десятину те надельные земли, которые они скупили у мелких надельщиков за 90–95 и не свыше 100–110 за десятину. У перекупщиков землю покупают колонисты-немцы и отчасти болгары»^[1].

Разбирая причины колебания цен, автор сельхоз. обзора Таврической губернии за 1910 год заявляет, что они кроются не в преходящих явлениях природы и не в почвенных условиях, «причину этого явления следует, по-видимому, искать глубже и, очень возможно, в экономических условиях малоимущих элементов той категории продавцов, которая… обращает на себя особенное внимание с момента проведения в жизнь закона 9 ноября»…^[2]

В обзоре Таврической губернии за 1914 год, разбирая вопрос о ссудах на закупку земли у частных владельцев, автор замечает: «Резкое повышение цен на земли Таврической губернии, вызываемое не столько развитием местных хозяйств и увеличением их доходности, сколько деятельностью посредников и спекуляторов, а также и влиянием расценки прибрежных участков и участков, занятых специальными культурами, – подняло за последний ряд лет уровень цен на такую высоту, при которой наиболее нуждающиеся крестьяне и поселяне по недостатку средств для оплат во многих случаях даже с помощью банка не имеют возможности выступить в роли покупщиков…»^[3] (разрядка моя. – М.Б.)

Автор обзора недооценивает значение роста цен на продукты сельского хозяйства. Они, понятно, стимулировали в определенной степени рост цен на землю (цена пшеницы с 98,3 коп. в 1907 году дошла до 111,5 коп. в 1912 году, ячмень с 77,3 коп. в 1907 году до 89,6 коп. в 1912 году), но безусловно нужно согласиться с тем, что в ограблении крестьян огромнейшая роль принадлежала перекупщикам и спекулянтам.

Такое положение привело к тому, что при земельном запасе по 5 крымским уездам в 3,5 десятины на человека масса крестьянского населения осталась безземельной.

Земельный запас по отдельным уездам распределялся так^[4]:

Евпаторийский – 6,7 десятины

Перекопский – 9,2 десятины

Симферопольский – 2,5 десятины

Ялтинский – 1,02 десятины

Феодосийский – 3,5 десятины

Средний земельный запас на человека в Крыму превышал таковой в Венгрии, Франции, Австрии, Германии, Японии, Великобритании и Бельгии.

Безземелье было весьма распространенным явлением в Крыму. До 40 % дворов не имели земли совершенно. В Евпаторийском уезде этот процент доходил до 63,46, в Феодосийском – 45,9.

При колоссальном безземелии крестьян в руках частных владельцев дворян и купцов, сосредоточилось 944 160 десятин, или 40 % земельного фонда.

* Весь Крым. Сборник, статья Думаревского «Землеустройство и переселение», стр. 55.

Безземельное крестьянство вынуждено было брать землю у помещика на правах аренды или скопщины. Обе эти формы являлись весьма распространенными. Так, например, в 1917 году при некотором сокращении площади засева было взято в аренду и скопщину 266,5 тысячи десятин земли. Арендная плата за десятину в год была весьма высокой и создавала такое положение, когда крестьянин не мог пользоваться плодами своего труда: оставаясь полуголодным, он отдавал все за аренду и в налог. В 1914 году только окладных сборов было начислено около 900 тыс. руб., что составляло около 3 руб. на душу населения. Арендная плата в этом году колебалась между 13 и 20 руб. в отдельных районах.

Вся сумма условий создавала характер хозяйства в крымской деревне. Община была разрушена и сохранилась в весьма незначительных, теряющихся в общей массе райончиках. Хозяйство, при указанных выше формах землевладения и при наличии большого внутреннего городского, курортного рынка и внешнего рынка Центральной России, являющегося потребителем продуктов сельскохозяйственного производства (продукты садоводства, табаководства, виноградарства), стало до революции товарным.

Крестьянин-бедняк был в двойной кабале: с одной стороны, помещик, владелец арендуемой или взятой на правах скопщины земли, с другой стороны, купец, скупщик, пользующийся затруднительным положением крестьян и скупающий продукты крестьянского труда за бесценок.

По этим, как подробно будет видно в следующих главах, двум направлениям против землевладельца и против купца идет борьба крестьян в деревне перед и в революцию 1917 года.

Сельское хозяйство Крыма дает больше 50 % валовой доходности всего хозяйства, а в сельском хозяйстве основное место принадлежит полеводству и животноводству. Так называемые спецкультуры занимают всего 1,12 % земельного фонда.

Несмотря на это, их роль в валовой доходности крымского хозяйства была достаточно высокой.

Необходимо отметить еще один момент, влияющий на расстановку сил. Заключается он в том, что районы отдельных культур в сельском хозяйстве, а затем и районы малоземелья совпадают в значительной доле с распределением национальных групп населения по районам. Так, районы курортные, садоводческие, табаководческие, виноградные, т. е. такие, в которых торгово-капиталистические элементы хозяйства появились и овладели хозяйством раньше, являются районами, населенными главным образом татарами.

Это районы, в которых эксплуатация сочеталась с национальным гнетом, а этот последний в Крыму достаточно ярко отражал борьбу мурзака, бея с барином, господином, т. е. борьбу национально-татарской буржуазии и буржуазии других национальностей.

Степные районы, полеводческие, находились в одинаковом гнете от землевладельца и купца. Немецкие колонисты требуют исключения, потому что большое количество владельцев хозяйств являлись собственниками земельных участков. Хозяйство немецких колоний было весьма похожим на фермерское хозяйство Северо-Американских Соединенных Штатов.

Рассмотрение состояния сельского хозяйства будет неполным, если не коснуться изменений, которые произошли во время войны с 1914 года. Особенно резкое падение площади посева по различным сельхоз. культурам начинается с 1915 года. Кривая площади посева, начиная с 1915 года, неуклонно идет вниз до 1921 года. По отдельным культурам имеются следующие данные:

Сбор хлебов за эти же годы снизился еще больше. Так, урожай, достигавший в 1913 г. для пшеницы 81,5 п. с десятины, в 1915 г. достигает только 65,9 п., в 1916 г. – 32 п. В 16 г. урожай был ниже среднего за последние 17–20 лет на 18 пуд. Урожай овса с 52,4 пуд. с десятины в 1915 г. достигает 51,02 пуд., а в 16 году всего 28,8 пуд., что меньше среднего на 13 пуд. Уменьшение сбора хлебов нельзя объяснить только явлениями погоды, некоторая доля должна быть отнесена за счет ухудшения обработки земли в связи с уходом рабочей силы из крестьянского хозяйства и ростом зарплаты сельхоз. рабочих.

Сокращение площади посева объясняется теми же причинами, т. е. уходом рабочих рук, отсюда сокращение засева своей земли, уменьшение спроса на аренду помещичьей земли.

Помещики наймом рабочих из местных жителей и военнопленных старались заполнить образовавшуюся брешь, однако удержать сокращения вообще по Крыму не удалось, несмотря на то что увеличение засевов землевладельцами и было им выгодно тем, что они занимались поставками на армию.

Имеющиеся данные по скоту тоже говорят об упадке и в этой отрасли хозяйства:

Рогатый скот с 204 628 голов сократился к 17 году до 188 272 голов; овец насчитывалось в 1916 году – 690 710, к 17 году имелось – 527 126 голов.

Промышленность в Крыму. Переходим к вопросам промышленности в Крыму. Из ранее приведенных цифр уже видно было, что промышленность не играла решающей роли в хозяйстве полуострова. Вся продукция промышленности равнялась 59,6 рубля на душу населения, тогда как в Московской губ. соответственная цифра была равна 116,9 рубля.

Промышленность включала предприятия металлургические, табачные, кожевенные, мельничные и др. Немалое место в ряде других отраслей занимали добыча соли и рыбный промысел. Главное место по стоимости продукции (62, стоимости) принадлежало пищевой промышленности.

Не местное значение имела до войны табачная промышленность. В общем по России в производстве папирос Крым имел 3,3 %, а в обработке табаков 23 %. Табачная промышленность неуклонно росла. Так, переработка табака на предприятиях двух имеющих господствующее положение фирм за шесть лет с 1909 по 1914 год включительно выражалась в следующих цифрах:

С ростом переработки табака вырастало и количество занятых рабочих.

Уменьшение числа рабочих в 1911 году объясняется затруднениями финансового характера на предприятиях Бр. Крым.

Консервная промышленность Крыма объединяла до 2030 рабочих, разбросанных на фабриках, из которых самая большая имела 600 рабочих, остальные значительно меньше. Если табачная промышленность за время войны выросла и число рабочих дошло почти до 3000 человек, то в консервной было иное положение. Вследствие недостатка сахара увеличилась выработка овощных консервов, число же рабочих несколько сократилось.

Мукомольная промышленность развилась, потому что было весьма выгодно перерабатывать хлебные излишки Тавриды, достигающие 8 миллионов пудов. На мельницах было занято 3020 человек рабочих и служащих. Из общего числа 1090 мельниц было только 43 с производительностью 1000 и более пудов в сутки.

Кожевенная промышленность Крыма была кустарной местного значения и не могла целиком удовлетворять спроса местного рынка.

По добыче соли работало (сезонно) до 3660 человек рабочих. Крымская соль отправлялась не только на русские, но и на иностранные рынки.

Видное место по числу рабочих, стоимости и значению вырабатываемой продукции занимали Керченский металлургический завод и Севастопольский морской завод. Число рабочих на первом к 1917 году достигало 3000 человек и на втором 3500 человек. Эти два завода являются единственными в Крыму по числу рабочих, их организации, производственной квалификации и проч. Все остальные мелкие или сезонные.

Предприятия полукустарные не могли являться центрами рабочего движения, не могли оказывать столь заметного влияния на общественную жизнь края. Отдельно нужно отметить рабочих, занятых на работе в авиастроительной промышленности, возникшей в годы войны, но число этих рабочих было весьма незначительно.

Рабочие имеющих огромное общероссийское значение портов включали основную массу грузчиков, не отличающихся большой организованностью. Кроме того, с уменьшением экспортно-импортных операций, в связи с закрытием Черного моря, количество их значительно уменьшилось.

В заключение, прежде чем перейти к разбору вопросов общественной жизни, посмотрим, как же распределялось население Крыма по занятиям. Об этом дает представление следующая таблица:

* Таблица данная и ниже помещаемая (обе сокращены) заимствованы из Статистич. справочника Таврической губ., часть I, Сим. уезд, стр. 79 и 86.

Процент занятых сельским хозяйством в данной таблице выше указанного ранее, потому что здесь включено население всей Таврической губернии с тремя материковыми уездами. В городах население по занятиям распределялось так:

Как уже было указано выше, рабочих в Крыму весьма мало, а наличный состав их разбросан маленькими группами по предприятиям. Так, в Керчь-Еникальском градоначальстве, по сумме производительности превышающем Севастопольское почти в два раза, рабочих, по данным градоначальства и ремесленной управы, – 4250, промышленных заведений – 570^[5], т. е. на каждое предприятие приходится около 7,5 человека.

Общественно-политическая жизнь перед Февралем. Революционное рабочее и крестьянское движение в прошлый довоенный период имело место в 1905 году. Керчь, Севастополь, Феодосия, Симферополь к этому времени имели, правда небольшие, социал-демократические группы, причем, как и следовало ожидать, это были меньшевистские группы.

Севастопольские моряки не имели связи с другими городами Крыма, тем более с крестьянством. Среди крестьянской интеллигенции и наиболее зажиточных слоев деревни находили себе приют социалисты-революционеры. Кадеты в Крыму были наиболее организованной группой, второе место занимала татарская националистическая интеллигенция и буржуазия, организующаяся вокруг газеты «Терджиман», редактируемой наиболее ярким представителем панисламистского движения Гаспринским^[6]. В деревне представителями и упорными пропагандистами националистического (панисламистского тож) движения были учителя и молодые муллы. Те и другие в своем большинстве получали образование в Турции, были связаны с турецкими националистами. В стремлении содействовать объединению мусульман крымские националисты проводили сборы на помощь воюющей в империалистической войне Турции. Они считали, что победа Турции принесет освобождение тюрко-татарам, ускорит осуществление панисламистских чаяний. Во время войны националисты были наиболее активными в части работы среди населения. Взяв под свое влияние школы и мечети, националисты в постоянном общении с населением широко развили свою пропаганду. Не ограничиваясь устной пропагандой, они привлекали на свою сторону крестьянство работой благотворительных обществ, помощью учащимся в средних и иных учебных заведениях. Религиозные праздники использовались для организации разного рода национальных игр, общественных угощений и проч. Все это укрепляло влияние буржуазных националистов, способствовало затушевыванию классовых противоречий в татарской деревне.

Соц. – демократические организации создавались в Крыму в 1900-х годах. После раскола партии и в революции 1905 года Крымская организация РСДРП примкнула к меньшевикам. В 1905 году в некоторых городах (Симферополь, Севастополь, Керчь и др.) меньшевикам удалось развить пропагандистскую работу в массах, что содействовало количественному росту организаций. Выступление против погромов, руководство отдельными забастовками, участие и руководство рядом рабочих организаций закрепило влияние меньшевиков. В годы реакции наиболее видные деятели выехали из Крыма, часть отошла от движения, а оставшиеся группы были бессильны что-нибудь сделать.

Война внесла изменения в настроения масс населения, но не принесла существенных изменений в деятельности партий, за исключениями разве кадетов. О кадетах, октябристах и прогрессистах начальник жандармского управления 21 июля 1916 года писал: «Ближайшей политической задачей выставлен захват в свои руки столь злободневного вопроса о продовольствии, чтобы, пользуясь им, создать могучую организацию, в виде объединенного союза городов и земств, которая бы могла развить агитацию и добиться конечной их цели – создания в России конституционной монархии»^[7]. В том же донесении жандарм пишет: «С окончанием войны, когда на первый план будут выдвинуты вопросы внутренней политики, разница в политических течениях будет проявлена гораздо ярче. Особенно ярко это должно проявиться среди общественных деятелей, занятых службой как по выбору, так и по найму в земских и городских самоуправлениях. В настоящее время все они заполнены лицами прогрессивного лагеря, причем за отсутствием партийных органов трудно указать на принадлежность кого-либо из них к определенной политической партии. Все они более или менее открыто находятся в оппозиции правительству и в случае принятия правительством реакционной или слишком консервативной политики несомненно, что местным чинам администрации трудно будет добиться от них содействия видам правительства»^[8].

В донесении, датированном 18 октября 1916 года, тот же полковник кончает рассуждения указанием на то, что они (т. е. общественные деятели) в «случае принятия правительством реакционной или вообще консервативной политики окажут ему явное противодействие»^[9]. Тут он указывает, что общественное мнение ждет предстоящего открытия сессии Государственной думы, которая «не только сумеет наладить продовольственное дело, но и разрешит ожидаемые с некоторой нервозностью злободневные вопросы о городском самоуправлении и волостном земстве»^[10].

Продовольственное дело всерьез начинает беспокоить не только жандармского полковника, им интересуются все. Вывоз хлеба из Крыма, неурожай в ряде районов, невероятнейшая спекуляция заставляют поставить «продовольствие» во главу угла. Таврический губернатор решил обратиться к «общественной самодеятельности», разрешив обществу купцов избрать комитет по борьбе с дороговизной. Комитет этот ничего существенного в борьбе с мародерской торговлей не сделал. Печать также уделяет этому вопросу внимание, но все деятели и организации при решении вопроса не доводят дела до конца. Рассуждая о недостатке товаров, а в некоторых районах и хлеба, они молчат об основном, как взять хлеб у помещика-землевладельца, лишив его возможности спекулировать. «Южные ведомости» в № 85 15 апреля 1916 года в статье «К съезду городских деятелей» пишут: «Все города находятся под гнетом одних и тех же злоб и забот, везде дают себе чувствовать затруднения переживаемого момента, везде ищут выхода из тупиков, в которые загнана местная жизнь, везде принимаются разрозненные меры борьбы с всевозможными «кризисами» и «голодами», везде производятся разнообразные опыты в деле снабжения»…