Плутон

–Классно, – только и говорю я.

–Вовсе нет. Это потом я узнала, как мы оказались на море. В детстве я очень сильно болела. Даже могла умереть. А мягкий морской климат спасал мою жизнь.

Откуда у нее это воспоминание? Ведь моря в ее жизни никогда не было. Она робот. У нее не было детства, впрочем, как и настоящих родителей.

–Где сейчас твои родители? – спрашиваю я, оставляя свои мысли при себе.

–Они погибли в автокатастрофе. Но это было очень давно. Как будто ничего и не было.

Откуда у нее эти воспоминания? Она не может помнить своих родителей. Потому что у нее их нет. Потому что она – робот.

–Назови пять вещей, которые ты обожаешь, – я продолжаю свой беспристрастный допрос.

–Ммм, – Венера задумывается всего на пару секунд. – Космос, путешествия, одиночество, животные, природа.

–И пять вещей, которые ненавидишь?

–К чему эти вопросы?

–Просто хочу узнать тебя получше, – говорю первое, что приходит в голову.

–Но мы знакомы, Плутон! Ты что забыл? Мы же учились вместе. Мы – лучшие друзья. А ты как будто видишь меня впервые.

Да, конечно, учились вместе. Я закончил Космическую академию несколько лет назад, а Венера существует не больше месяца. Парадокс в том, что мы действительно учились вместе. Я это помню.

–Да, мы так давно знакомы, но я только сейчас понял, что совсем ничего о тебе не знаю, – говорю я. – Хочу понять, какой ты человек. Хочу увидеть тебя твоими глазами. Ведь нам предстоит целый полет бок о бок. Возможно, – делаю паузу, – мы проведем вместе остаток нашей жизни на этом корабле.

–Нет, – говорит Венера и смеется, – я не собираюсь провести остаток своей жизни на этом корабле. Мы обязательно вернемся домой, и я возьму тебя в свою команду по туризму на Плутон. Людям нужны такие разговоры. Потому что порой они сами не знают, кто они такие, пока у них не спросят. Только отвечая на вопросы вслух, мы находим на них ответы внутри себя.

Да, все так, как и говорила Лу́на: вопросы и ответы.

–Так какие пять вещей ты ненавидишь? – спрашиваю еще раз.

–Только две. Одиночество и роботов.

А внутри себя я ликую. Наш разговор пошел именно в то русло, в которое я и планировал.

–Одиночество? – спрашиваю. – Оно же вроде в пятерке лучших?

–Да, я обожаю быть в одиночестве, – отвечает Венера. – Но ненавижу, когда это одиночество длится слишком долго.

–А что не так с роботами?

–Я уже говорила. Они живут моей мечтой.

Теперь самое время для моей коронной проповеди. Через пять минут она поймет, кто она есть. А я спасу жизнь роботу и отправлюсь покорять мечту всей своей жизни.

–Ты же знаешь, – говорю я, – что человек ненавидит то, что есть у него внутри? То, – пауза, – что он отказывается признавать. Или, – пауза, – не имеет смелости признать, хоть и хочет. То, – пауза, – что он отрицает в себе. То, – пауза, – что он хочет и может иметь. То, – пауза, – что уже имеет, но попросту не замечает. Ненависть, – пауза, – всегда сигнал.

Правда же, я был хорош?

–Хочешь сказать, что я – робот? – говорит Венера и заливается смехом. – Это очень смешно, очень-очень.

Но вдруг Венера останавливается, и от смеха не остается и следа. Она говорит:

–О божечки… Кажется, я все поняла!

О, да! Я знал, что у меня получится.

–А что, – пауза, – если нас не случайно отобрали в эту экспериментальную команду? – говорит Венера. – Что, если команда и вправду экспериментальная? А полет на Плутон – всего лишь прикрытие. То есть мы – не люди, мы – расходный материал, подопытные крысы. Мы с тобой похожи лишь тем, что нам нечего терять в этой жизни. Ни семьи, ни друзей, ни любимых – ничего этого нет. Если нас отправить в Космос, никто на Земле не станет горевать, если мы вдруг не вернемся. Мы как те роботы в человеческом обличье. Никто не заплачет на наших похоронах.

–Думаешь, это заговор? – спрашиваю я.

–Очень на то похоже.

Я не знаю, кому верить. До этого момента моим безоговорочным командиром была Лу́на и ее приказы не обсуждались. Но Венера звучит чертовски убедительно. Робот звучит чертовски убедительно. И тут я впервые задумываюсь: а робот ли?

–Этот полет обречен, как ни крути, – говорит Венера. – Просто помни, когда будешь переступать порог корабля, что добровольно загоняешь себя в ловушку, – пауза. – В любом случае, я буду рада провести остаток своей жизни вместе с тобой. Потому что, – пауза, – мне действительно нечего терять.

Венера дружески хлопает меня по плечу, а затем набрасывает на себя свитер и берет бумажный стаканчик с кофе. Она уходит, оставляя меня наедине со звездным небом. Почему? – проносится в моей голове. – Почему от кофе до сих пор идет пар?

А что, если Венера на самом деле человек? Что, если татуировка серийного номера на мочке уха – всего лишь обманка? Что, если смысл моего задания в чем-то другом? Что, если это я должен что-то понять?

***

—Ты понял? – спрашивает Лу́на.

Лу́на сидит в кафетерии космической станции и болтает ложкой в стаканчике кофе, когда я подсаживаюсь за ее столик. Честно, ничего не понял. Мой стаканчик с кофе обжигает пальцы, и я пока отставляю его в сторону.

–Что понял? – спрашиваю я.

–Что с Венерой?

–Она отказывается видеть робота внутри себя.

–Я могу готовить документы на ее отключение или ты хочешь еще немножко времени? – спрашивает Лу́на.

И вроде все по протоколу, наверное, но почему-то я слышу в ее голосе сарказм. Какая же она холодная стерва! Почему, почему она такая холодная? Такая строгая и расчетливая. Без промедления готова расстаться с членом экипажа, потому что он не такой. Не такой, как нужно, или не такой, как она сама? Мы ненавидим то, что боимся признать в себе. Так чего же ты боишься, Лу́на?

–Так я могу? – повторяет вопрос Лу́на.

–Не знаю, – отвечаю. – Я не вправе распоряжаться чужой жизнью.

–О, да, сейчас я в твоих глазах выгляжу палачом. Хладнокровным, беспощадным, бессовестным палачом. Но, знаешь ли, у меня тоже есть сердце. Какое никакое, но все же сердце. Я – не враг. Я здесь, чтобы помочь тебе. Таким, как ты.

Ну вот, теперь я запутался еще больше и уже совершенно ничего не понимаю.

–Ну, хорошо, – говорит Лу́на. – Чего ты хочешь, Плутон?

–Я хочу увидеть Космос, – говорю свою отточенную фразу.

–Но для этого совсем не обязательно лететь на другой конец Вселенной. Потому что Космос здесь, – Лу́на вытягивает указательный палец и тычет им в меня. – Ты и есть Космос. Часть его. Мы все – часть Космоса, поэтому он всегда с нами. Он в нас. Ты вообще давно заглядывал туда в последний раз?

–Туда – это куда?

–В свой Космос. В себя.

Я продолжаю молчать, потому что по-прежнему ничего не понимаю. Как будто весь мир пытается до меня достучаться, но эти попытки отскакивают от невидимой стены, которая отделяет мой разум.

–Если бы люди знали, что скрывается под шрамами других людей, они были бы к ним добрее, – говорит Лу́на и делает паузу. – Ты очень многое знаешь про меня, Плутон. Так ведь? – еще одна пауза. – Но ты никогда не задавал мне вопросов обо мне. Поэтому ты ничего не знаешь, – пауза. – Этим мы и отличаемся: я следую инструкции, а ты задаешь вопросы, – пауза. – Спрашивай.

Вот что я знаю про Лу́ну: она – золотая девочка, родилась в хорошей семье, с самого начала ей было уготовано место на космической станции «Плутон-1», она – звезда факультета Космической академии. Короче, лучшая из лучших. И поэтому все остальные боятся подойти к ней и на пушечный выстрел, несмотря на то, что в тайне мечтают быть рядом. Она высокомерная и заносчивая, холодная и смелая. Это общеизвестные факты. Но откуда мы их знаем, непонятно. Никто и никогда не задавал Лу́не вопросов.