000
ОтложитьЧитал
***
Время высушило моё тело, время высушило мой мозг,
мой саркофаг превратился в свиток папируса, и
малейшее прикосновение, даже лёгкое движение
воздуха, его может превратить в пыль. Я прошёл все
стадии возрождения: от Ра до Пта, через влияние
священного кольца, надетого мне на палец жрецами
Храма Изиды в Абидосе. Я прожил тысячи жизней
в этом мире, и ещё тысячу жизней в других мирах,
подвластным не земным богам. Я заклинаю всех!
Можете разрушить все, что осталось от моего тела,
можете предать моё имя забвению. Не страшно! Но,
прошу вас, никогда не прикасайтесь к перстню Осириса!
(Царство теней. Миф об Анубисе)
Глава 1. Перстень Осириса
Я собирал материал для своей дипломной работы. Тюрьмы, КПЗ, следственные изоляторы, университет, любезно, выбил допуски для своих выпускников. Никогда не собирался работать в пенитенциарной службе, жизнь распорядилась иначе. Я вторую неделю перерывал архив одной из колоний строгого режима. Ничего интересного, у меня глаза, автоматически закрывались, при виде этих пыльных и скучных дел. Меня пожалел служащий, отвечающий за архив колонии.
– Раньше, у нас дела не задерживались, передавались в центр, после отбытия срока заключённым. Раньше с этим было строго, не то, что сейчас! Ты, студент, что ищешь, может я что подскажу?
– Меня интересуют побеги заключённых из учреждений воспитательного характера, даже не сами побеги, а психология осуждённых. Что их толкает на это?
Охранник перекрестился:
– Сплюнь студент! Ну и тему ты выбрал для диплома! У нас не принято говорить о побегах, беду можно накликать на всю колонию. Но, если тебя не интересует что-то другое, подкину я тебе несколько дел, про одного сумрачного субъекта, который побывал во всех тюрьмах России: от Крестов, до «Чёрного дельфина», от Бутырки до «Белого лебедя». Это, как раз, то, что тебе нужно.
– Как вас зовут? Как к вам обращаться? А, то неловко как-то.
– Зови дядя Вася. Все так зовут, да и мне привычней.
Охранник прошёл между стеллажами, нагнулся, и из кипы дел отобрал несколько пачек, отмеченных красной полосой. Странно. Я никогда не слышал о подобной маркировке. Он положил их передо мной, рядом с журналом выдачи.
– Расписывайся, студент. Повторять не буду. Запоминай с одного раза. На делах стоит гриф секретности, но он уже потерял силу. Тем не менее, с делами тебе придётся ознакомиться здесь, по месту, их запрещено выносить из архива. Охранник вытер пыль со стола:
– Работай, студент.
И вышел из помещения архива, оставив меня один на один с делами.
Я, без особого азарта начал перелистывать папки. Меня нервировало ещё то, что многие страницы склеились и пожелтели от времени, и от долгого лежания под прессом бумаг. Этот дядя Вася вытянул для меня такую рухлядь. Первое дело было датировано одна тысяча семьсот одиннадцатым годом. Вам когда-нибудь приходилось работать с древними текстами, написанными гусиным пером, какой-то буквицей, где половина символов не понятна. Приходится догадываться о чём идёт речь. Часть текста на немецком языке, с литовскими сносками. И тот, и другой языки нужно было переводить, но мой планшет отказывал мне в переводе. Он работал, как испорченный телефон, переводил с немецкого, только, ругательства. Я пролистал несколько дел, ничего я не понял, у меня разболелась голова от этой глаголицы, превращающей документ в сущую бессмыслицу. И, зачем мне эти дела, датированные семнадцатым веком, а некоторые документы, вообще относились ко времени правления Ивана Грозного. Я находил оттиски печати-кольца Малюты Скуратова. Оригинально – голова волка, или оборотня! Скалится на читающего документ. Дядя Вася говорит:
– В те времена, это было вместо грифа секретности.
– Дядь Вась! Не вижу пользы в этой рухляди. Её место давно на свалке, или в музее. Как она, вообще, здесь оказалась?
– Много ты понимаешь, малой! Может быть эта рухлядь и сохранилась, благодаря тому, что оказалась здесь, а не в архивах столицы. Ты на штампы обращал внимание?
– Да, да! Москва, Казань, Санкт-Петербург. Петроград. Опять Москва? Ты мне скажи дядь Вась, эти дела взаимосвязаны, или как? Ты, наверное, их выбрал из-за грифа секретности, потерявшего срок годности, или из-за красной полосы, перечёркивающей титульные листы всех дел. Кстати, не знаешь, что это означает? Как карточка неизлечимого больного в больнице!
– Не знаю, студент! Изучай, мозгуй. Мне тоже мысль покоя не даёт: старый Савельевич, что был при архиве ещё до войны, говорил, что документы в сорок третьем году, привезли на двух закрытых грузовиках, к нам – в тайгу, после того, как немцы направили диверсантов в Москву. Что они искали в московских архивах? Сейчас уже никто не узнает. Война была. Погиб народ. Может быть они искали эти документы – больничные карточки, как ты говоришь. Смотри, студент, надоест изучать, верни дела, согласно описи.
Охранник постучал рукой по журналу, и исчез в лабиринте коридоров колонии. Блин! Он меня заинтриговал, этот дядя Вася! Но, до чего же, это муторное дело разбираться с этой глаголицей, я, даже с помощью интернета, не смог расшифровать некоторые буквенные символы. И, зачем немцам понадобился этот мусор?
***
– Ведут. Ведут!
Ребятишки наблюдали из-за плетня.
– Поймали татя. Страшный такой, аки татарин! А, уши у него, как у волка – острые, и лопочет он не по-нашему.
– Хорош врать, Горюн. Я татар видел, они не такие. А, этот – не литвин и не эрзя, но и на руса не похож.
Из ближайшего леска приближалась толпа народу, они тащили за собой, на верёвке, непонятное худое полуголое существо, напоминающее, издали, калику церковную. Мужчина, что-то непрестанно болтал на непонятном языке. Детвора говорила:
– Молился.
До них доносились отдельные слова. А, Фёдор-ключник был ближе к татю:
– Не молился, а читал заклинание. Призывал чудище из ада.
– В темницу его – на дыбу! На кол! На вертел!
Летело со всех сторон. Татя поймали недалеко от глиняной «копальни», когда искали пропавших лошадей. Он был по-своему, красив и уродлив одновременно, имел кривые зубы, выступающие по краям рта, слегка вытянутое грязное лицо, и уши, большие длинные, острой формы, покрытые волосом снаружи, что делало его не похожим на людей. Пленнику досталось, всё лицо было в струпьях, это не помешало местной голытьбе, почистить его карманы. Блин! Никто из жулья не задал себе вопрос:
– Откуда у оборванца есть золото в карманах? Гаврила мыловар снял с пленника перстень с танцующим божеством. Откуда?
Толпа остановилась напротив скита. Это был княжеский острог, и жильё палача. Они передали пойманного охране. Сегодня, святое воскресение, церковный праздник. А, завтра, дознаватели выбьют из него всю правду. На дыбе во всех грехах признается. Только пленник не стал ждать завтрашнего дня. Охранники говорили, что он пропал ночью из закрытой камеры, вырыв подкоп неимоверной длины.
– Без помощников тут, явно, не обошлось.
Мыловара нашли повешенным на пороге у своего дома, никто ничего не видел, и ничего не слышал, только пальцы у него были неестественно вывернуты. Пострадали все, кто участвовал в поимке татя: у кого были руки вывернуты, у кого ноги отказали, а Фёдор-ключник – ослеп. Дознаватели вызвали помощь из столицы, только не беглеца, ни лошадей не нашли. Это было первое дело, перечёркнутое красной полосой. Здесь и выплыла кличка беглеца, а может это было имя, на глаголице – Втикач.
Какая-то бытовая непонятная история: нигде не упоминается, что пленник имел отношение к сворованным лошадям. Обычно, этим грешили дети кузнеца. Цыганская кровь! Вроде из оседлых и при деле…, но, не пойман- не вор. Фёдор-ключник до конца жизни проклинал этот день, когда его сагитировали пойти облавой в лес. Он считал, что во всех бедах этого городка виноват Втикач. Так дознавателю из Оренбурга всё и выложил:
– Не спрашивайте их какого он народу был. Нелюдь, он и есть нелюдь! А, ещё колдун, сын чёрта, и сам чёрт!
Я, с трудом перевёл эту писанину, даже сноску на языке литвинов, с польскими буквами. Наверное, я не первый, к кому попали эти дела.
Глава 2
– Не верится! Эти дикари вечно что-нибудь придумают, какой-то мистический финал этой истории… Но, как знать? Как знать? На побережье реки Илек, местные жители до сих пор находят золотые монеты, со странными рисунками на аверсе.
– Чёртовы деньги. Они, как находятся, так и пропадают. Ничто их не может удержать.
Я был согласен с неизвестным автором, написавшим эту сноску. Мне это дело показалось нераскрытым, тёмным, я ничего не узнал такого, что мог бы отметить в пояснительной записке своего дипломного проекта. Честное слово! Мне этот опус ничего не раскрыл интересного, кроме имени, которое, даже, на старославянском, выглядело очень невзрачно. В планшете я прочитал перевод этого имени с Украинской «мовы». Беглец. У них в языке ещё остались старославянские корни, и некоторые слова имеют сходство с языком, которым написаны эти дела.
***
Я сделал маленький перерыв, чтобы осмыслить это первое изученное дело. У меня создалось впечатление, что я, что- то пропустил, или в этой папке не хватало страниц. Я, опять пересмотрел все показания свидетелей, все выделенные сноски неизвестного автора. Вроде всё было правильно, но «дело» не хотело меня отпускать. Я в очередной раз поставил электрочайник. Никто не знает сколько я этого напитка выпил в архиве. Этот раз. Наверное, это случилось не нарочно. Я забыл про бережное отношение к архивным документам, и случайно поставил закипевший чайник на папку с делом. Благо, что я вовремя опомнился, и не вернулся охранник в этот момент. Блин! Когда я убрал чайник, на папке начала проступать глаголица. Дело случая! Я вспомнил про симпатические чернила. В то время их ещё не было, но скрытый текст можно написать и молоком. Я опять ошибся. Не знаю, чем был написан этот текст, но он был одноразового чтения, через некоторое время текст пропал, и никакие мои ухищрения не могли его возродить вновь. Пришлось восстанавливать по памяти:
… – Я закопал его, на выходе из штольни.
Кого закопал, что закопал, неизвестно. Это было так давно, а запись мне показалась свежей. Слово «штольня» мог применить только современный человек, но почему он писал глаголицей? А слово «штольня» выделил на немецком языке. Вероятно, в этих местах работали иностранцы? Дядя Вася ничего об этом не знал. Я поделился с ним своим открытием, не раскрыв секрета проявления этой записи. Не знаю, поверил ли он мне? Если запись успела пропасть до его прихода. Наверное, поверил, пообещав выделить мне в помощники двух «химиков».
– Ты, студент, не подымай шум, ребята проверенные, оба с высшим образованием. Они помогут тебе с восстановлением дел, а то, папки уже в макулатуру превратились. Это хорошо, что ты находишь то, что другим неповадно было.
Дядя Вася ушёл, приказал ожидать подмогу. Химики знали своё дело, помогли мне со склеившимися страницами, и пере фотографировали на мой планшет, весь скрытый текст в делах. Один из них был Кишим, родом из Дагестана, другой был мой земляк, из Питера, по фамилии Мишин. Такой вот «Кишмиш» мне достался, в помощь от дяди Васи. У меня к помощникам претензии не было, они хорошо выполняли порученную работу, и никогда не задавали мне вопросы. Через некоторое время я вынужден был признаться себе: без этого «Кишмиша» я был, как без рук. Они помогли мне расшифровать эти дела, привязать их к местности, Кишим по образованию был лингвист, помог мне с переводами сносок на человеческий язык.
Никита, лесом, убегал от поселковых. Он вырос в этих местах на хуторе лесника. Дальше, за лесом, были старые копальни и какие-то шахты, затопленные водой. Тётка, каждое утро посылала его в школу, которая находилась в пяти километрах от его дома. Всё было хорошо, если бы не эти поселковые, они знали, что у Никиты нет денег, и ему никогда не откупиться от босяков. Поселковые встречали его после школы, по пути домой. Никита не знал, что будет завтра, а сегодня, ему удалось вырваться от толпы голодранцев, через лес. Поселковые преследовали Никиту до первых деревьев, а дальше опасались. Малец в лесу вырос, мог навести на капкан, или пчелиный рой. И то, и другое, было хуже розог, они помнили это. Никита привалился под Ёлку и потирал ушибленную скулу. От тётки опять достанется за порванную рубаху. Но Никита не думал об этом, на тропинке показалось двое незнакомцев. Чужих сразу было видно в этом краю. Сначала Никита принял их за поселенцев, которые живут с той стороны леса, около солёного озера. Но эти выглядели совсем иначе, о чём-то ругались и спорили на непонятном языке. Потом началась драка. Никита влез глубже под лапы ели, касающиеся земли, лишь бы его не заметили пришлые. Он такие драки видел в компьютерных играх, на дне рождения, у одноклассницы. До Никиты, только тогда дошло, что они совсем не похожи на людей. Тот, с длинными ушами, был ловчей толстого, похожего на большую лягушку. Никита заметил еще перстень на руке у худого. Этот длинноухий выхватил нож и ударил толстого в грудь. Перстень засветился ярким огнём, от попадания крови толстяка. Никита мелко дрожал. Длинноухий стал пропадать, таять в воздухе, медленно, превращаясь в туман. Лягушка образный, из последних сил, в предсмертном рывке, успел сорвать перстень с руки противника, зашатался и умер. Никита весь покрылся холодным липким потом, он боялся вылезти из-под ёлки.
– А, вдруг, этот, с длинными ушами, снова появится на тропе?
Никита продолжал наблюдать, вдруг он увидел тень, нет это было много теней, они подхватили и утащили погибшего толстяка, Никита успел заметить, что они понесли его к затопленным шахтам. В лесу стало темнеть. Мальчуган вылез из-под дерева, и вышел на место разыгравшейся трагедии. На краю тропинки лежало крупное литое кольцо, перстень, догадался Никита. Он блестел, привлекая внимание, Никита взял его в руки:
– А, тяжёлый какой! Наверное, из чистого золота.
Мальчик стал рассматривать кольцо. На том месте, где должен был расположен камень, была ровная площадка, с рисунком, в виде пляшущего клоуна, с короной на голове. У клоуна тоже были длинные уши. Никита спрятал кольцо в карман рубахи, и застегнул карман пуговицей, чтобы не потерять находку. Дома, он, всё же получил трёпку, и убежал жаловаться Тузику. Тётка сорвала рубаху, чтобы постирать и нашить заплаты. Никита совсем забыл о кольце. Он вспомнил о нём утром, когда увидел перстень на большом пальце правой ноги. Он не понял, зачем тётка нацепила кольцо ночью, на ногу. Это была её хитрая женская месть!
***
Своих детей у тётки не было, а меня мать бросила, навязала ей на шею. Я попробовал снять кольцо, но у меня ничего не вышло. Я намотал портянки, сунул ноги в валенки и побежал в школу по первому снегу, дожёвывая на ходу, кусок, ещё горячего хлеба.
Блин! День в школе быстро пролетел. Никита выжидал, пока рассосутся поселковые по своим домам. Но они явно не спешили, он понял, ожидали его, для того, чтобы добавить тумаков за вчерашнее. Школьный сторож выпер Никиту на улицу. Он хотел проскользнуть мимо хулиганья, как делал это не раз, почти каждый день. Но поселковые заметили, и погнались за пацаном, Никита попытался спрятаться в старой штольне. Это была первая ошибка. Поселковые поняли, что им удалось загнать хуторянина в тупик. Не спеша, подходили всей толпой. Никита слышал стук своего сердца. Это был конец! Как Никита жалел, что у него нет отца или старшего брата, защиты было ждать неоткуда. Вдруг, между Никитой и поселковыми появились, уже, знакомые хуторянину, тени.
***
– Это было так неожиданно, я уже не надеялся на то, что за меня, кто-то стоять будет.
Эти тени раскидали хулиганов, и разогнали их по домам. На следующий день, в школу никто не пришёл из моих заядлых врагов. Я ликовал, не пытаясь объяснить эту мистическую защиту. Одноклассники говорили, что моим врагам сильно досталось, многие из них лежат с переломами, отец одного из пострадавших пришёл, даже, в школу, чтобы посмотреть на меня. Мой вид его рассмешил, а старшие братья побитых, пообещали разделаться со мной. Но больше меня никто не трогал, почти до самого окончания школы. Я понял, что мне, просто, повезло. Я так устал от этих ежедневных разборок! Не знаю, почему, чем выше работает отец, тем безобразнее ведут его дети? У меня не было отца, поэтому я был благодарен моим защитникам. Потом я стал замечать, что это кольцо ведёт себя, как живое. Я стал агрессивнее, мои уши начали быстро расти, вызывая насмешки у сверстников. Я становился старше, чувствуя аномальную, колдовскую защиту, я перестал избегать столкновений, и спасаться побегом от сверстников. Я ненавидел свою фамилию, доставшуюся мне в наследство от моего беспутного отца. Мои сверстники прочувствовали слабину моего характера, специально, избегая называть меня по имени.
Втикач. Никита Втикач. За, хохла, можно было и в нюхальник получить. Я постоянно дрался из-за этого, доказывая силой, своё превосходство. Иногда, это мне сходило с рук, но обычно, дело заканчивалось милицией. Моё самоутверждение, в коллективе, таких же, как я, заканчивалось неудачами, и не спасало от продолжающихся насмешек.
– Байстрюк, оборванец, безотцовщина – добавлялось к моим уличным оскорбительным эпитетам. У меня никогда не было постоянной клички. А, зачем? Моя фамилия – была хуже всякого оскорбления!
***
Майор Сироткин выглянул в окно. Он не любил сильного шума.
– Что там у вас?
Спросил он у дежурного.
– Опять забава. Втикача поймали.
Майор скривился, как от зубной боли.
– Зачем?
Ему было достаточно и предыдущего случая. Трое подчинённых два месяца провели в больнице в обнимку с «уткой». В области никто не мог поверить в то, что шестнадцатилетний паренёк мог дать отпор троим тренированным мужикам. Над майором, в глаза, смеялось всё управление новой постсоветской полиции.
– Гоните его в шею! Всё равно убежит.
Дежурный не понял, глядя на вспотевшего и покрасневшего майора.
– Да, вот ещё что. Проверьте, лично, чтобы кольцо вернули парню. В прошлый раз буча тоже началась из-за кольца.
Майор хорошо помнил этот случай. Мародёрство всегда было бичом, для защитников от народа. Сироткин так и не помнил, как этот Втикач вычислил полицейского, завладевшего золотым перстнем.
– Блин! Никогда бы не подумал! Отличный парень! Душа-человек был! Царствие ему небесное!
Полицейский не дошёл несколько шагов до дома. Его нашли со следами удушья на теле. Странно! Но, непостижимым образом, это кольцо вернулось к хозяину, который продолжал сидеть в камере. Вину за смерть полицейского взял на себя его сосед. Сироткин улыбнулся, он знал все методы дознания местной полицией. А, Втикач, ночью исчез из камеры. Как раз в его дежурство по участку. Приехавший наряд, подтвердил, что подследственный появлялся у своей тётки:
– Никита, всегда старается не опоздать на ужин.
Блин! Целую неделю провели в засаде, ожидая появления пунктуального беглеца. Хорошо, что не было никого из управления!
– Втикач, одним словом – Втикач.
Майор потянулся к сейфу и достал дело, занесённое на этого нарушителя спокойствия. Дежурный выскочил на улицу. Шум сразу утих. Майор потянулся в кресле, и включил электрочайник. Дежурный вернулся, с ошарашенным взглядом на лице.
– Ну, что с арестованным?
– Отпустили, по вашему приказу.
– А, за что задержали?
– За убийство.
– Ка-а-а-к?
Вскоре, подъехала скорая помощь, и увезла бесчувственное тело Сироткина.
– Инфаркт. Долго не протянет, – подумал врач скорой помощи.
***
Я приступил к изучению второго дела, пока мои помощники пытались найти ориентиры из прошлого. Блин! Вся местность в рытвинах, сплошные карьеры и рудники. На этом месте, вот уже несколько столетий добывают соль. Карьеры превратились в лечебные соляные озёра. Народ валит в тайгу со всех мест. А, мои помощники пытаются найти копанку, штольню, где кто-то, что-то закопал. Легче найти иголку в стогу сена! Но, «Кишмиш» не сдавался. Они провели опрос среди местного населения. Прошло более трёхсот лет, но остались легенды, сказы и, просто, воспоминания, связанные со всем необычным, что передавалось из поколения в поколение. «Кишмиш» не нашли штольню, но притащили с собой кучу записей. Здесь я впервые услышал о перстне эрцгерцога страны теней.
– Вы историк, Мишин. Я не знаю, где вы собирали этот хлам? Но, кому, как не вам – понять, что это неправда. Не соответствует действительности. Наш край не Австрия, о каких эрцгерцогах может идти речь?
– А, что вы скажите об этом?
Мишин передал мне дневник, какого-то Сироткина, с фотографиями найденных монет, и кольца. Блин! Опять эта фамилия! Триста лет прошло, эти Втикачи меня уже преследуют. Не пойму, криминал – это у них наследственное, что ли? Наконец, я увидел то, о чём приходилось, только, слышать. Значит он существует этот перстень, открывающий вход в мир теней! Это реальность – не мистика. В интернете я не нашёл фамилии Втикач. Всё-таки это, скорее кличка! А, вот Беглецов было много. Я открыл второе дело, и тут же, окунулся в восемнадцатый век. Блин! Где этого Втикача не носило! Это дело открывало неизвестную главу о восстании Емельяна Пугачёва. Оно начиналось тоже в этих местах, на берегах реки Яик. Взбунтовалось казачество, недовольное новыми царскими указами и наложением податей на казачьи станицы. Втикач служил в обозе, занимался снабжением армии восставших. Очевидцы говорили, что Втикач, одним своим видом нагнетал страх на окружающих. Худой, высокий в зипуне, подпоясанном калмыцким кушаком, с длинными волосатыми ушами, и кривыми желтыми клыками, выступающими далеко за очертания рта. Это было похоже на «волчью пасть», есть такой дефект у людей. Не буду врать, кто в лагере Пугача был без греха? Но, Втикач ухитрялся и господ грабить, и полные возы различной снеди привозить в лагерь. «Новый царь» ставил не раз поставщика от яицкого казачества, в пример остальному люду. Так было до появления царской регулярной армии, под предводительством Суворова. Старый хитрый граф начал, как гнилой зуб, расшатывать верхушку правления народного войска. Где испугом, где подкупом. Он добился своего. Внёс сумятицу в ставку восстания. Часть войска Пугачёва откололась, и подалась в степи, за Яик. Другая часть продолжала заниматься грабежами. Против них и выступил граф Суворов. Войско Пугачёва ничего не могло противопоставить хорошо вооружённой, и дисциплинированной армии царских карателей. Народ устал от Пугачёва, от мародёрства и смертей. Казаки его поставили во главе восстания, казаки его и предали, выторговав откуп для себя и своих семей. Суворов в течении двух месяцев расправился с восставшими, утопив всё Оренбуржье в крови. В этом столетье было много восстаний против царского режима: от Булавина, до Декабристов. Но самым крупным и опасным для царского режима, был бунт под предводительством Пугачёва. В деле говорилось, что вор и бунтарь Втикач, был пойман и посажен в клеть, для доставки в Москву, из которой сбежал, по пути. Охранники понесли наказание, только плети и шпицрутены не вернули беглеца. Граф усилил охрану у пойманного Пугачёва, и сам лично сопровождал бунтаря конским конвоем. Я не знал, что Суворов больше отличился подавлением народных восстаний, чем своими выигранными битвами. Он был выдрессированный монархист, и стоял, «аки, перст» на страже царя и отечества. Следователи, через дыбу, прогнали много народу, прежде чем появились новые записи по делу Втикача. Некто Гришка Хромой свидетельствовал:
– Этот, Втикач! Чёрт длинноухий, хвалился, что уйдет от карателей в страну теней.
Только никто не знал, где эта страна находится. Другой свидетель дал описание перстня на руке у этого лихоимца.
…и король шутов танцует, прикрыв чело царской короной.
Дознаватель перекрестился:
– Точно, покойный Емеля Пугачёв!
Дядя Вася перечитал мои записи по второму делу, он остановился на описании графа Суворова:
– Занятно! Всяк народ себе героев выдумывает. В жизни так:
– Для кого герой, а кому – изверг! Изучай документы, студент, они не соврут!
Глава 3
Я захотел посмотреть на знаменитый «Чёрный дельфин» издалека, не всегда удастся выбрать время, чтобы посмотреть на одну из самых страшных тюрем России. Блин! Мои «химики» отказались меня сопровождать.
– Тюрьма – не цирк, студент! Нечего на неё глазеть.
Я пожаловался дяде Васе.
– Ничего удивительного. Они сами долгое время, числились за этим заведением, пока не вышел срок, и их перевели на свободное поселение. Они и обжились в нашей колонии. К ленинградцу даже сын приезжал. В их семье скрывалась правда об отце.
– А, за что их посадили? Вроде нормальные люди, вполне адекватные.
– Историку документы об Отечественной войне попали в руки. Он их, даже, изучить не успел, как получил – пожизненно, с переводом на поселение, без права выезда из Оренбургской области.
– Так это несправедливо!
– Они, так двадцать пять лет, как не считают, что с ними поступили несправедливо! Их не расстреляли, и то, слава богу.
– А, я думал, что здесь только особо опасных преступников содержат!
– Твои помощники и есть особо опасные преступники. Знают больше, чем положено знать.
– За рубежом принято оглашать все секретные дела, через определённое время.
– Это где такое? В Англии? Там Гесса уничтожили в девяносто трёх летнем возрасте, через определённое время, когда он заговорил о раскрытии тайн Второй мировой войны. Наивный ты ещё студент, всё пытаешься какую-то правду найти. Кому нужна твоя правда?
Дядя Вася ушёл, а я решил сам добраться до тюрьмы, тем более на озеро «Развал» автобусы ходят. Думаю, сойду за туриста. Вы знаете, «химики» были правы – ничего интересного. Охрана на вышках по углам и куча камер наблюдения. Наши «Кресты» на берегу Невы, и то, выглядят живописнее.
***
Однажды, я спешил на танцы в Соль-Илецк, и кольцо перевернул неправильно – вниз рисунком. Блин! Я очутился в степи, где-то рядом выли волки.
– Потанцевал! На свою голову!
Здесь зима, а я в одной рубашке. Холодно. Я бегло осмотрел свою одежду. Старики рассказывали, что в нашем краю, различные чудеса происходят. Доводилось теряться людям, пропадать на несколько лет, а потом находиться чудным образом. Тетка рассказывала:
– Сосед пропал, по весне, пошёл на Яик бурлачить, нашёл на берегу золотую деньгу, это он потом рассказал, как появился. Говорит очутился в непонятном месте, и в неизвестной стране. Все лопочут не по – нашему, а царём у них – эрцгерцог. Меня пристроили конюхом работать, дело привычное, знакомое. Этот эрцгерцог немного по-русски понимал, так что проблем у меня не было. А, когда выучил язык, начал с челядью общаться. Мне чесальщик и говорит:
– К чаклунке тебе надобно бы.
Я и послушал.
– А, ты как, мил молодец, здесь оказался? Это место заговорённое, страна теней называется.
Я и рассказал ей, как дело было, и про монеты, что на берегу лежали. Чаклунка покачала головой:
– Ой, Фрол, беды ты наделал! Прикасался к чёртовым деньгам, это нечистый на берегу их раскидал. Хорошо, что один шёл, а не компанией. Цел остался, а, мог быть убитым, твои друзья и порешили бы тебя, за это чёртовое золото.
– Что же мне теперь делать? Как вернуться назад – к ребятишкам, к семье.
– Дурак ты, Фрол. Сколько лет прошло. Дети твои давно выросли должно быть! Эти деньги при тебе?
– Да, я их в кушаке держу, вместе с зарплатой.
– Крутнись на одной ноге, как будто танцуешь. И, брось все деньги через левое плечо. Может Джокер сжалится, отправит домой, к семье.
Тётка замолчала:
– Кажется в окно кто-то стучит!
Возле порога в сенях всегда топор лежит от лихих людей. Тётка пошла открывать двери. Через некоторое время вернулась.
– Сосед приходил, поселенец, за конопляным маслом, понадобилось ему.
– Ну, а дальше что? С дедом Фролом?
– Для тебя он дед. Когда я была твоего возраста, он уже тогда дедом был. Наверное, Джокер, отпустил его, с условием, года молодые забрал. Очутился Фрол в родной деревне, на колокольне. Народ его верёвками снимал, вот. Его бабка всю жизнь бурчала:
– Ушёл, как в воду канул, а нагулялся домой приковылял, Приблуда! Все деньги через плечо выкинул, нет бы домой принести, чай, не лишние были бы. Ей эти деньги до смерти покоя не давали! Не чистые! Чёртовы деньги.
Я вспомнил, что перстень перевернул; клоун, как дед Фрол, крутнулся на одной ноге. Я догадался, провернул перстень назад, на пальце, изображением танцующего клоуна вверх. И, сразу же, очутился на тропе, недалеко от соляной штольни. Я уже думал, а может на этом кольце сам Джокер нарисован? Я обрадовался, что вернулся назад, и не совсем старым. Этот перстень был ключом в соседний мир. Я, потом, несколько раз повторял проникновение в страну теней, проворачивая кольцо на пальце. Единственно, чего я боялся, так это, встретить кого-нибудь в этой, в стране теней. Их языка я не знал, абсолютно. Но, любопытство съедало меня. Представьте, шестнадцатилетнего подростка, к которому в руки попала волшебная палочка! Пусть не палочка, но всё равно – волшебство. Теперь у меня к защите, прибавилось проникновение в чуждый мир. Я старался попасть туда из разных мест, не задумываясь, что это было опасно. Один раз, я, чудом остался жив, попав в перестрелку между двумя группами людей. Эти свинорылые, видимо враждовали с длинноухими. Я вовремя провернул кольцо, чтобы вернуться назад, в свой привычный мир. Со временем эйфория от обладания чудесной вещью у меня кончилась, когда я начал понимать – это кольцо ломало мой характер, заставляло принимать условия, навязанные таинственным Джокером. Кольцо питалось человеческой кровью. Я не шучу, это так. Оно создавало такие предпосылки, что я не мог избежать назревающей драки. Кольцо толкало меня на конфликт. Я знал, что в любом случае выйду победителем, благодаря моим невидимым защитникам. Мои уши поросли густым «кошачьим» мехом, и вытянулись, как у немецкой овчарки. С этим можно было мириться, ослом меня никто не называл. Хуже было с ростом и искривлением зубов. Я обращался к дантисту, бесполезно, после удаления зубы начинали расти ещё быстрей. Я превращался в чудовище, это нужно было признать. Мои глаза, по ночам, становились красного цвета и отсвечивали во тьме, как китайские фонарики. Я на себя боялся посмотреть в зеркало, старался не выходить в тёмное время суток. Уж, очень я был похож на вампира! Как его любят изображать в фильмах. Единственным местом, в котором я чувствовал себя свободным от всех фобий – был ринг боёв без правил. Там мой «прикид» считали умно подобранным гримом, с единственной целью – запугать противника. Там я отрывался по полной программе, старался напоить своё кольцо, до не хочу. Мне было жалко своих соперников, ведь они не знали, что против них, в единоборстве выступает подготовленная и проверенная временем – команда. Я, всё-таки старался не доводить бои до смерти. Многие зрители, не так кровожадны, как им хочется казаться. Бои без правил – это танец, под музыку криминала. На участников силовые структуры всегда устраивали облавы. В этих случаях разрешалось всё, потому, что это была откровенная охота на людей. Мой Джокер на кольце радовался подобным случаям, когда разрешалось не довольствоваться простым мордобоем, а защищать себя, всеми доступными способами, чтобы не стать жертвой снайпера или маньяка, в полицейском мундире. Эти облавы никогда не проходили без жертв, с обеих сторон. Но печатные издания, даже не упоминали о них на колонках всех СМИ. Это было табу для власти, представляющей интересы государства, и для нас. Это была игра по-крупному! Я заметил, что кольцо старалось соскользнуть с пальца, и ворваться в самую гущу событий, обрастая смертоносными ядовитыми шипами, похожими на зубы дракона, или крупной змеи. Мои клыки тоже приобретали ужасающие формы, как у саблезубого шимпанзе. Блин! Я видел. Джокер на кольце танцевал свой безудержный танец смерти! После такой облавы, я месяц мог отдыхать от всего: от набежавших текучих дел, от боёв, от зрителей, и даже от соседей. Я не пускал к себе никого, не реагировал на стук в дверь и на крики малышни во дворе. Я утолил наркотическое голодание перстня. Любопытство к путешествиям в соседний мир, тоже иссякло, само по себе. Я решил для себя, воспользоваться перемещением, только, в самом крайнем случае. Увы! Я не первым был, из узнавших секрет этого кольца. Мне мириться приходилось, не только с характером этого сатанического изделия, но и с побочными явлениями, сопутствующими ему. Я ненавидел свою фамилию, решил поменять её законным путём, при получении паспорта. Как я не пытался, я не мог это сделать. На новом документе проступала моя старая фамилия – Втикач. Тогда, я рвал паспорт на мелкие куски, через время он восстанавливался без следов повреждения. Я кидал его в огонь, он остывал, вместе с золой. Я понял, что мне никогда не избавиться от этой фамилии. Все документы с моими инициалами были вечными.
