000
ОтложитьЧитал
Пролог
В тот самый день, 24 января 1588 года, на Париж упал необыкновенный туман.
Было воскресенье, но в тот день Бог отнял у людей солнце, а птицы падали на лету. И в этом странном тумане невозможно было различить друг друга, даже идя рука об руку.
Проклятье свершилось необыкновенно, удивительно и страшно. Те, которые знали о нем, падали замертво, а непосвященные были охвачены тревогой и ждали Конца Света.
Нет, в тот день не пришел Антихрист. Не был это и гнев Божий. То вышла из равновесия чаша человеческого правосудия и свершилась ужасная месть, над смыслом которой задумался сам Господь.
Потому и опустился непроницаемый и темный туман на Париж и его окрестности, чтобы скрыть от глаз людских их нелепую справедливость и жалкий гнев.
Говорят, в этот день освободились чистые души, выпорхнув на просторы Безграничности, словно невесомые прозрачные мотыльки, а темные, отягченные ненавистью сущности камнем канули в Бездну…
Не станем спорить, можно ли увидеть это, а лучше задумаемся над своими делами и поступками, над мыслями и намерениями и отправимся в далекую Францию XVI века в один из вечеров за несколько месяцев до упомянутого воскресенья 1588 года…
Глава 1
Упавшие на землю и сгущавшиеся с каждым мигом сумерки быстро поглощали остатки животворного солнечного света, а на побледневшем тускнеющем небе начинали робко проступать первые звезды. Изредка налетал теплый ветерок, несмело нарушая духоту августовского вечера. И казалось, будто земля покрывается огромным куполом, и вправду сотворенным из лучшего хрусталя, так он был прозрачен и светел.
Но вечер уже отступал в небытие, давая власть царице Ночи.
На горизонте стали пропадать розовые полосы вечерней зари. По пыльной, выжженной степи все чаще порывами проносился освежающий ветер, то и дело обгоняя одинокую повозку, которую тянула пара тощих престарелых лошадей. Четвероногие трудяги тяжело, с рабским безразличием тащили кибитку по разбитой дороге и, если бы не погонщик, подхлестывающий их, они тотчас бы остановились. Животные шли, едва переставляя ноги, с тупой покорностью пережевывая удила и ничего не различая своими глазами, помутневшими от старости. Казалось, они погружены в размышления, сколько же им довелось пройти в жизни таких вот лье, волоча за собой эту повозку по испепеленным солнцем и раскисшим в дождь французским дорогам.
В темноте повозки раздался голос:
– Альфонсо, не пора ли остановиться?
Судя по чистоте и звучанию, голос принадлежал молоденькой девушке.
– Не вижу смысла останавливаться посредине степи вдали от жилья, – откликнулся на это голос пожилого мужчины.
Кто-то встал и зажег фонарь. Тусклый свет едва пробивался сквозь покрытое копотью толстое стекло, но даже в этом освещении было видно, как гневно сверкнули глаза круглолицей молодой красавицы.
– И не смотри на меня столь сурово, – добавил полноватый высокий мужчина, поправляя фонарь.
– Ты совсем не бережешь нас! – пожаловалась девушка. – Меня так растрясло за день, что я даже не знаю, как завтра буду играть! У меня скоро начнется мигрень! – красавица скривила губы.
– Ну, хорошо, – сдался мужчина. – Сделаем остановку.
– До утра! – Взвизгнула девушка и крикнула. – Дени! Хватит выбивать пыль из этих хвостатых мешков, иди отдыхать!
– Лошади устали, – подтвердил Альфонсо. – Надо их пожалеть!
– А кто меня пожалеет?! – надулась девушка и вдруг запела громко и радостно. – Прохладный дует ветерок…
– Карменсита! Уймись! – воскликнул из темноты молодой мужской голос. – Ты меня разбудила!
– У меня прилив вдохновения! – отрезала девушка.
– Ты всегда думаешь только о себе!
– А о ком мне еще думать! О тебе, что ли?
– О нас обо всех. Ложись и спи.
Карменсита вздохнула:
– Здесь так душно и все время трясет. И копыта стучат!
– Если бы ты работала, как мы и уставала за день, ничто бы не было тебе помехой для сна. И вообще… лучше бы ты не пела никогда.
– Это еще почему?
– Не умеешь, не пой!
– Ты много в этом смыслишь! – огрызнулась девушка. – К тому же с тобой никто не разговаривает.
Во время этой словесной перепалки возница остановил животных и на ощупь влез внутрь повозки.
– Ой! Увалень! – взвизгнула Карменсита. – Ты зачем меня ущипнул?!
– Да так… хотел потрепать по щечке… – попытался оправдаться Дени. – Но тут так темно…
– …Что ты спутал щеку с кое-чем другим… – вставила девушка.
Она ждала ответа, но Дени молча пробрался между тюками и хламом на свое место, где принялся устраиваться, подсовывая под изголовье какие-то тряпки.
– Эй, нахал! – опять вскрикнула девушка. – Ты зачем взял мою нижнюю юбку? Чтобы ее изгадить и превратить невесть во что?!
– Он любит, чтобы голова во время сна была повыше! – отозвался все тот же молодой голос.
– Да, – подтвердил Дени.
– Он боится кошмаров, – добавил голос. – Известно, что когда кровь приливает к голове, нас посещают всякие чудовища и злодеи.
– Да, – снова сказал Дени.
– Неужели? – ерничая, заявила Карменсита. – А ну верните мне мою юбку и больше к ней не прикасайтесь! Я требую бережного обращения с предметами моего туалета!
– На, забери, – пробурчал Дени. – постыдилась бы…
– Мне стыдиться нечего! – гордо ответила девушка, приняла из его рук юбку и принялась деловито рассматривать ее в тусклом свете фонаря.
– Ну вот! Я так и знала! – с возмущением воскликнула Карменсита. – Почти изгадили и почти помяли! Кто ее будет мне гладить?
– Ты сегодня угомонишься? – не выдержал голос.
– Спи и не слушай!
– Ты мертвого из могилы поднимешь, на это у тебя особый талант!
– Талант? – Карменсита засмеялась. – Приятно знать, что ты талантлива! Спасибо за комплимент!
– Пожалуйста. И заткнись, наконец!
Девушка оставила последнюю фразу без колкого ответа, который так и вертелся у нее на языке. Она скомкала отвоеванную юбку и сунула себе под голову.
Затем долго что-то искала в полумраке.
– Где мое одеяло?
– Подо мной, – отозвался голос.
– Немедленно отдай!
– Не отдам! Мне оно нужнее.
– Это еще почему?
– Я сплю на полу, а ты на лавке. Тебе тепло, а тут дует в щели.
– Вот и найди себе что-нибудь другое, чтобы щели затыкать.
– Сама себе ищи. Возьми мою куртку и успокойся.
– Я не могу.
– Что, тебе трудно снять куртку с гвоздя?
– Нет, мне не трудно, но я же девушка.
– Да? И в чем связь?
– А ты мужчина.
– Ну.
– Если я укроюсь твоей одеждой, не будет ли это означать, что…
– Что?
– Признайся, ты же в меня влюблен!
– В тебя влюблена только ты сама!
– Грубиян! – фыркнула Карменсита, дотянулась до куртки, загасила фонарь и легла.
Девушка забралась вся, с ногами, под куртку и свернулась калачиком. Она долго прислушивалась к мирному посапыванию своих спутников, к биению своего сердца… И вот, наконец, сон охватил ее и понес в неведомые края, в таинственный замок, и там она увидела себя в богатом платье среди величавых знатных мужчин.
Он подошел к ней первым – самый красивый, самый богатый из всех благородных кавалеров.
– Я ослеплен вашим величием и красотой, – сказал он ей. – Кто вы?
– Я? – Карменсита на миг задумалась, но тут же ответила. – Я – герцогиня из другой страны. Очень далекой и прекрасной.
Он улыбнулся и протянул ей руку в дорогой перчатке:
– Не желаете ли вы потанцевать со мной?
Они закружились в неведомом танце, и, подхваченные волшебным вихрем, оторвались от пола и зависли в воздухе. Она смотрела в лицо своему кавалеру. Его прекрасные карие глаза с длинными ресницами были рядом – близкие и любимые. Она читала в них вопрос: «Вы хотите быть моей женой? Моей женой? Женой!» И хотя он не произносил этого вслух, ей хотелось крикнуть ему в ответ – на весь зал: «Да! Конечно же! Я не могу жить без вас! Я хочу быть вашей супругой!»
И вдруг вихрь разлучил их. Карменсита осталась парить над залом, а он, ее возлюбленный, опустился на зеркальный пол, и прекрасная девушка с рыжими волосами заняла его внимание. Карменсита хотела оказаться там, внизу, с ним, но воздух под нею стал тверд, как лед, и она могла лишь сквозь него созерцать чужое счастье.
А потом она увидела, как огромная мраморная колонна, подпиравшая потолок дворца, разломилась пополам и нижняя ее часть медленно падает на танцующих…
Рыжая соперница оставляет своего кавалера и уходит в потайную дверь… Колонна падает… Все люди покидают зал, а он, ее возлюбленный, остается один внизу, у подножия страшной колонны. Карменсита чувствует, что воздух становится размягченным, и ноги погружаются в него, как в воду… Она медленно и неотвратимо начинает падать со страшной высоты… Вниз… на зеркало пола…
Она отчаянно закричала…
Он повернул к ней лицо…
Обрушившаяся колонна откликнулась диким эхом…
Карменсита открыла глаза и ничего не увидела – вокруг стояла кромешная темнота. Тяжело и глухо колотилось внутри и отдавалось в ушах сердце.
Неподалеку слышалось недовольное сопение.
– Какой ужасный сон! – громко сказала девушка, чтобы ощутить себя в реальности.
– Какая же ты громкая, когда спишь, – отозвался насмешливый голос незримого собеседника. – Уж лучше бы ты бодрствовала.
– Дурачок ты, Анри, – как можно спокойнее ответила Карменсита. – Ничего в жизни не понимаешь.
– А ты?
– Да!
– И что же, к примеру, ты понимаешь?
– А то, что нужно пользоваться тем, что жизнь тебе предлагает, – Карменсита погрузилась в мечты. – Представь, удачное выступление на подмостках, и тебя замечает одна знатная особа…
– Меня?
– Нет, я для примера.
– Тебя, значит!
– А почему бы меня не заметить? – с вызовом заявила девушка. – Я замечательная актриса и очень привлекательная молодая женщина.
– Глупо надеяться, что какой-нибудь старый развратник с тугим кошельком сделает тебя своей любовницей.
– А может быть, и не старый, и не любовницей.
– Тогда кем? – Анри продолжал издеваться над Карменситой.
– Ты просто ревнуешь! – стараясь не показать обиды, сказала девушка. – Боишься, что я достанусь кому-нибудь другому, а не тебе. Ты ведь тайно сохнешь по мне, а признаться боишься. Трусишка несчастный!
– Хватит врать, Карменсита. Я слишком молод для тебя.
– Это ты врешь, мы одного возраста!
– Женщины стареют раньше мужчин!
В ответ на это девушка набросилась на Анри с кулаками. Он только смеялся и уворачивался от ее ударов.
Выбившись из сил, Карменсита брякнулась на лавку и перевела дух.
– Я еще до тебя доберусь, – пообещала она и прислушалась. – А эти спят, – сказала девушка и услышала в ответ недовольные голоса:
– Нет, мы не спим, – проворчал Альфонсо.
– Мы ждем, когда же вы заткнетесь, – добавил Дени.
Анри хихикнул и замолк. Карменсита, смирившись, тоже, наконец, легла и задремала.
В повозке установилась благодатная тишина, которая бывает только ночью.
А ночь была поистине величественной и прекрасной. Стояло новолуние. Земля и небо будто слились воедино. И невозможно было отыскать ту самую границу между ними, где кончались владения людей и начиналось царство птиц и летучих мышей. Высоко над землей горели августовские звезды, некоторые из них срывались и скользили вниз. Стояла звенящая тишина. Только изредка она нарушалась всхрапываньем лошадей и слабым сонным голосом Карменситы, – ей, наверняка, опять снилось, что она на балу.
Все замерло. На земле и в небе, распустив свои звездные крылья, царила мрачно-торжественная красавица Ночь…
Глава 2
Карменсита проснулась оттого, что почувствовала, как кто-то водит по ее лицу травинкой, норовя пощекотать в носу. Сквозь закрытые веки девушка ощущала солнечный свет. Было утро. Невдалеке раздавались голоса Альфонсо и Дени, возящихся с лошадьми.
Карменсита сделала вид, что еще спит, а когда досужая былинка снова приблизилась к ноздре, девушка внезапно взвизгнула и вскочила, цепкой хваткой вцепившись озорнику в волосы.
– Отпусти, бешеная! – закричал тот уже знакомым нам голосом.
Это был темноволосый молодой человек, он стоял на коленях перед ложем Карменситы и тщетно пытался освободиться от ее хватки.
Карменсита держала его крепко, он изворачивался ужом и крутил головой в разные стороны.
– Ладно, ты победила! Отпусти! – сдался он, наконец.
– А если не отпущу? – спросила девушка и сильно дернула за одну прядь.
– Эй! Осторожнее! – молодой человек поднял на нее искаженное болью лицо.
– Это плата за вчерашнее.
– А ты, оказывается, злопамятна! Ну, хватит, освободи меня из плена! Я устал стоять перед тобой на коленях. Карменситочка, детка!
– А кто вчера обзывал меня старухой!?
– Кто?! Не припоминаю.
В ответ на это Карменсита еще больше дернула его за волосы.
Молодой человек испустил оглушительный вопль, от которого Карменсита в ужасе отдернула от него руки.
В этот миг в кибитку заглянуло добродушное, слегка насмешливо лицо Альфонсо:
– Что здесь происходит?
За ним появился и Дени.
Их взору предстала картина: Карменсита с огромными глазами, округленными испугом, стоящая на скамье, а на полу, держась за голову, сидел несчастный Анри и вид у него был такой, будто он что-то потерял.
– Так что тут произошло? – повторил свой вопрос Альфонсо.
Анри медленно повернул к нему покрасневшее в борьбе лицо и тоном мученика ответил:
– Никогда не шутите с женщинами. Это то же самое, что заигрывать с шаровой молнией или с бодливой козой. Господа, зовите священника, я буду исповедоваться…
И с этими словами он вытянулся на полу.
Карменсита разразилась безудержным смехом. Альфонсо и Дени захлопали в ладоши.
– Им все весело! – обиженно сказал Анри. – А вы знаете как больно!
И попытался скроить мину великомученика, но не выдержал и рассмеялся вместе со всеми.
Чуть позже Анри, уже будучи один, ползал по полу кибитки и собирал волосы, вырванные Карменситой из его головы.
– Сорок два! – ужаснулся он. – Придется примириться с этой дикой кошкой, иначе вскорости придется пользоваться накладной прической.
– Анри! Любимый! – прозвучал за его спиной напевный голос Карменситы, и она сама заглянула внутрь повозки. – Я пришла узнать, не хочешь ли ты просить у меня прощения?
– С какой ста… – вырвалось у молодого человека, но он тут же осекся и ласково добавил. – Дорогая! Об этом я мечтаю целую вечность!
– Поцелуй эту ручку, и твоя мечта осуществится!
Анри облобызал протянутую ему белую ручку актрисы, и Карменсита мечтательно устремила глаза к небу:
– О, Анри! Знаешь, что мне снилось сегодня?
– Горы сладостей? Или спутник влюбленных с его золотыми стрелами?
– Не угадал! Тебе всегда не хватает фантазии! Мне снился зал… огромный белый зал с громадной мраморной колонной и… мужчины… Мужчины! Да все такие красивые! А самый благородный и самый красивый танцевал со мной, умолял выйти за него замуж!.. Мы с ним долго-долго танцевали.
– Ну?
– Ах, этот восхитительный танец…
– Что ты ему ответила?
Карменсита с недоумением посмотрела на Анри:
– Какая разница? Ведь это было во сне. Там даже я была герцогиней!
– А ты, оказывается, даже во сне мечтаешь все о том же! – Анри презрительно хмыкнул.
– А он был… – не замечая колкостей молодого человека, продолжала Карменсита. – Он был прекрасен, как ангел! Высокий, в дорогих одеждах… и его глаза!..
– А крылышек у него не было? – вставил молодой человек.
– Вечно ты шутишь невпопад! – рассердилась девушка. – Это был мой идеал: высокий жгучий брюнет с карими глазами…
– Не обожглась?
– Что?
– Ну, когда танцевала с этим жгучим брюнетом?
– Противный мальчишка! – взорвалась Карменсита и попыталась вновь поймать Анри, но он мгновенно выпрыгнул из повозки и уже снаружи крикнул:
– А я теперь знаю, почему ты ко мне пристаешь!
– Кто пристает?!
– Потому что твой идеал – я, ты только что сама в этом призналась!
– Что ты мелешь, глупец?! – смутилась Карменсита.
– Конечно! – не унимался Анри. – Я же высокий брюнет с карими глазами! И если надо, могу быть жгучим, как крапива. Так что, Карменситочка, сознайся, это ты меня видела в своем сне! Наверное, потому так и кричала – от радости!
Девушка хотела было кинуться вдогонку, но подумав, решила не возобновлять драку. Анри в какой-то степени оказался прав: она действительно домогалась его любви, потому что он казался ей красивым.
– Но у него дурной нрав, – сказала Карменсита самой себе, чтобы успокоиться. – К тому же он еще глуп и ничего не понимает в любви! Поэтому не стоит обижаться на мальчишку. И вообще, – добавила она уверенно. – Я всегда успею оттрепать его за уши, ведь никуда он от меня не денется.
– Можно ехать! – провозгласил Дени, беря вожжи в руки.
– Который час? – поинтересовалась девушка.
Дени, сощурив левый глаз, взглянул на солнце, на тень, отбрасываемую повозкой, и уверенно сказал:
– Около восьми. Надо торопиться, скоро опять станет жарко.
В это время в повозку, кряхтя на все лады, взобрался Альфонсо.
– Где Анри? – спросил он.
Карменсита отстраненно пожала плечами.
– Анри! – позвал Альфонсо. – Не валяй дурака! Мы уезжаем!
В ответ он не уловил ни звука.
– Вот олух!
– Не волнуйся, не пропадет! – успокоил его Дени. – Вечно он со своими розыгрышами.
И замахнувшись кнутом, он весело подхлестнул лошадей, выбив из их боков столбики пыли. Животные, отдохнувшие за ночь, теперь везли повозку куда быстрее, чем вчера вечером. Их подбадривала утренняя свежесть и легкий встречный ветерок.
Дени нравилось исполнять обязанности кучера. Иногда ему даже начинало казаться, что он управляет не только лошадками, впряженными в бродячий сарай на колесах, а и всем окружающим миром, ведь всё вокруг движется из-за него, всё послушно его руке, его кнуту и, в зависимости от его желания, земля покорно открывается ему.
Кто-то схватил его за ногу. Из-под днища повозки выкарабкивался Анри, цепляясь за что попало.
– Ты? – вырвалось у Дени, но Анри умудрился дать ему знак замолчать, а сам быстро полез обратно.
– Что там, Дени? – спросила Карменсита, садясь рядом с возницей.
– Я лишь хотел спросить, это ты? – нашелся тот.
В это время Альфонсо рассматривал свой «голодный» башмак, прикидывая, как его починить. Позади повозки что-то мелькнуло. Альфонсо оглянулся, но ничего не увидел, лишь только ему показалось, как над головой что-то треснуло.
– Анри? – неуверенно позвал он. – Где ты прячешься?
– Да, куда ты пропал, ненормальный? – подхватила девушка.
И тут с потолка кибитки донеслось:
– Ах, Карменсита, я ж тебя любил!
Но ты мне изменила с тем мужчиной!
И для тебя в душе я дверь закрыл,
Хоть можешь обозвать меня противным!
– Давай спускайся, дурень! – крикнула девушка, но в ответ прозвучало:
– Я не прощу измены никогда,
Пусть даже ты во сне мне изменяла.
Сейчас уйду и скроюсь навсегда,
Забуду про тебя и всё начну сначала.
– Слезай, болван! – рассердилась Карменсита. – Слезай, я тебе говорю, – и с этими словами она схватила какую-то палку и ткнула ею в потолок кибитки.
Ткань треснула, и Анри провалился внутрь повозки.
– А ты ведьма, – сказал он Карменсите.
Она замахнулась на него палкой, но Анри взглянул на девушку с таким равнодушием, что она в бессилии остановилась.
– Так! – громко объявила Карменсита, чтобы ободрить себя. – Альфонсо! Ты собираешься меня кормить сегодня? Сами, небось, с утра набили свои животы, а я ведь еще не завтракала!
– Посмотри, там что-то еще осталось, – Анри протянул ей тощую сумку с провизией.
Девушка быстро обследовала ее содержимое и не могла скрыть разочарования:
– Не густо! Кусок хлеба, луковица, вареные утиные яйца, яблоко… – но тут же воодушевилась. – Так и быть, хлеб я съем, но лук есть ни за что не стану!
– Ты меня разочаровываешь! – съязвил молодой человек.
– Для тебя же, дурень, стараюсь! – огрызнулась Карменсита. – Сам подумай, ты полезешь целоваться, а от меня будет нести луком!
– Да, это так великодушно с твоей стороны! Ты всегда помнишь о ближнем!
– Ну а кто о тебе позаботится, как не я! Я же тебе и за сестру, и за мать, и за…
Девушка на миг запнулась.
– За кого же? – уточнил Анри.
– Противный неблагодарный мальчишка, сам догадайся, – кокетливо мурлыкнула Карменсита и принялась уплетать черствую краюху.
Анри посмотрел на нее, проглотил слюну и стал следить за дорогой.
Обширная, покрытая волнами ковыля степь вскоре сменилась мелким кустарником, затем начали попадаться немногочисленные деревья, высохшие под солнцем и покрытые толстым слоем пыли. Потом повозка въехала в небольшую рощицу, наполненную щебетаньем птиц и шелестом листьев, прогремела по камушкам мелкого ручья и остановилась.
– В чем дело? – раздался недовольный голос Карменситы.
Дени спрыгнул на землю, снял с крючка ведро и пошел к ручью.
– Что? Вода? – осведомилась девушка, выглядывая наружу.
Дени уже поил лошадей.
– Я тоже хочу пить! – капризно сказала Карменсита и легонько пнула Анри, сидевшего без дела. – Принеси мне воды!
– А то ты так обессилела, что не можешь сделать пару шагов… – в тон ей добавил молодой человек и выбрался из повозки.
Он подошел к воде, выбрал место, где не было мусора и песка и наполнил флягу, которую прихватил с собой. Потом опустился на колени и, прильнув лицом к воде, стал пить.
Рядом с ним что-то шумно плюхнуло. Дени зачерпывал воду ведром. Затем он подошел к повозке и повесил ведро на прежнее место – под днищем на изогнутый гвоздь.
Анри поспешил к кибитке.
– Все на месте? – осведомился Дени.
– Все! – ответил Альфонсо, едва вздремнувший на скамье.
– Принес? – спросила Карменсита.
Анри молча протянул ей флягу. Карменсита припала к горлышку и вдруг фыркнула, разбрызгивая воду.
– Спятила? – уточнил молодой человек в то время как девушка заливалась смехом.
– Ну не надо меня убеждать, что это особенная веселая водица, – начал развивать мысль Анри. – Если бы это было так, то сейчас громче всех нас ржали бы лошади, они нахлебались ею изрядно…
– Какой ты смешной! – сквозь смех наконец смогла вымолвить Карменсита.
– Ну вот… – молодой человек вздохнул и торжественно объявил. – Господа! Поздравляю! Карменсита сошла с ума! Это означает, что ум у нее все-таки был, а вы еще спорили об этом!
– Ха-ха-ха! – заливалась девушка. – У тебя нос… ха-ха-ха…
– Да, у меня и нос, и уши, и глаза, – подтвердил Анри. – А еще у меня есть и руки, и ноги…
– Нос в грязи! – Карменсита, продолжая смеяться, завалилась на спину.
Анри с поспешностью выхватил флягу из ее рук, с недоверием провел ладонью по лицу.
Посмотрел на грязную ладонь и вытер лицо рукавом.
– Нос как нос, – подытожил молодой человек, а Карменсита все еще хохотала…
Повозка катилась дальше. Дорога тянулась вдоль леса. Приземистые широкие дубы обступали ее по бокам, неуклюже шевеля ветвями, и озорной ветерок весело играл их порыжелыми листочками, а солнце кидало блики на лакированные бока маленьких желудей.
В узком промежутке между косматыми верхушками деревьев виднелось яркое, словно праздничная лента, голубое небо, от воздушной синевы которого веяло свежестью и свободой.
День стал клониться к вечеру. Косые тени от стволов упали на дорогу, положив на ней причудливый рисунок. Стайки лесных птиц со звонким щебетанием носились над дорогой.
Анри уже зашил порванную ткань навеса и теперь сидел на скамье и штопал рубашку. Повозка постоянно подпрыгивала на ухабах, и Анри то и дело всаживал иголку в палец. Карменсита грызла яблоко и повторяла вслух одну из ролей:
– «Милый! Я буду ждать тебя этой ночью у дверей спальни! Не обмани моих надежд, а то я умру от любви!»
– Лучше умереть от любви, чем от любовных болезней, – заметил Анри.
В ответ на это в него полетел старый башмак. Юноша втянул голову в плечи, башмак просвистел мимо.
Карменсита продолжала:
– «Если бы ты знал, как мне тяжко без тебя, как мучительно долго тянутся дни, когда я не вижу тебя, а часы, проведенные с тобой, всегда кажутся мне одним мигом. Я не могу дождаться, когда ты вновь посетишь меня, как ангел, как дыхание весны…»
– А весна приходит не чаще раза в год, – добавил молодой человек и получил вторым пущенным башмаком точно в лоб.
Альфонсо чинил декорации, а Дени все погонял и погонял вымотанных за день лошадей.
– Сушь какая, – пробормотал Альфонсо. – Ничего в лесу нет. Ни грибов, ни ягод.
– Откуда тебе знать, – спросила Карменсита. – Ты ведь сидишь тут, а не ходишь по лесу.
– Достаточно одного взгляда на эту порыжевшую траву, на потрескавшуюся землю. Сейчас бы дождь…
– Чтобы у нас колеса в грязи завязли? – недовольно молвила девушка. – Лично у меня нет ни малейшего желания толкать эту телегу. Я слишком хорошо помню, как мы ее тащили в прошлый раз, а вся жижа, вся мерзость, именуемая грязью, налипала на меня, и конца этому аду не было видно!..
– Девочка моя, – спокойно ответил Альфонсо. – Все на свете питается влагой, которую посылают нам небеса. Не будет дождя, не будет и жизни! Человек всегда был зависим от Бога.
– Ты так интересно говоришь, – сказала Карменсита. – Можно подумать, будто ты собственными глазами этого бога видел.
– Его не надо видеть, в него надо верить, ощущать его незримое присутствие.
– Верь – не верь, а все равно похоронят нас, как безбожников, за пределами кладбища, – грустно заметил Дени.
– А тебе не все равно, где тебя похоронят? – спросила девушка.
– Когда умру, наверное, будет все равно, а пока жив, хочется быть человеком, как все.
– Друзья мои! – вдруг изрек Альфонсо после некоторых раздумий. – Представляете, сколько можно было бы собрать с земли, если бы вдруг зарядили дожди! Изобилие! Все люди были бы сыти и счастливы!
– Сомневаюсь, – скептически проговорил Дени. – Когда дождей слишком много, никакого урожая не бывает вообще. Странно, что ты, Альфонсо, об этом не знаешь.
– А помните, как в прошлом году деревья цвели два раза, – вступила в разговор Карменсита. – Это было так красиво!
– Да, но некоторые люди говорили, что это не к добру… – тихо сказал Дени.
Повозка вновь подпрыгнула, Анри еще раз вонзил иглу в руку, перекусил нить и сложил швейные принадлежности в шкатулку Карменситы, где та хранила пуговицы и фальшивые драгоценности.
Анри подошел к Дени:
– Ты, наверное, устал, давай я тебя сменю.
Дени молча уступил ему свое место, молодой человек взял вожжи и кнут и, мгновенно вообразив себя королевским кучером, принялся нещадно хлестать лошадей по их впалым бокам. Но вопреки ожиданиям доморощенного возницы, те постоянно сбивались с шага и вскоре даже покрылись пеной.
Случайно выглянувший из повозки Альфонсо увидел это безобразие и приказал немедленно остановиться.
– Ты что делаешь? – набросился он на Анри. – Хочешь их загнать и потом тащить кибитку на себе?
– Я только думал проверить их прыть…
– И как?
– Проверил… Эти свое отслужили, пора подумать о новых.
– И не мечтай. И так едва концы с концами сводим… Дени! – позвал Альфонсо. – Распрягай!
– Вечно этот Анри с его глупыми фокусами! – из глубины повозки Карменсита погрозила молодому человеку кулаком.
Анри пожал плечами.
Дени распряг уставших лошадок и отвел их под деревья.
Неподвижная жалкая и беспомощная повозка замерла посреди лесной дороги, словно дом улитки, лишенный своей хозяйки.
Над повозкой метались ласточки.
