Интервью замечательных и не очень замечательных людей

ПРЕДИСЛОВИЕ

Недавно мне пришлось побывать в городе N на похоронах старинного приятеля, который работал в местной газете журналистом и умер от цирроза печени, не дожив до сорока лет.

После поминок его старенькая мама подарила мне флэшку с записью интервью, которые он брал у местных политиков, общественных деятелей и бизнесменов.

Среди множества записей меня привлекли несколько, которые предоставляю на суд публики. Это интервью с местным олигархом,

со священником православной церкви, руководителем городской коммунистической организации, несистемным оппозиционером и мэром города N.

Мне пришлось убрать фамилии и иные персональные данные, а также избежать упоминания названия города, чтобы не вызвать ненужных ассоциаций. В остальном интервью остались нетронутыми.

ИНТЕРВЬЮ ОЛИГАРХА

– Добрый день, Арон Израилевич.

– Добрый.

– Вы самый богатый человек в нашем городе и всей области. Знаете, что народ зовет вас не иначе, как олигархом?

– Конечно. Люди называют олигархами тех, кто богаче их.

Я воспринимаю это нормально. Олигарх, так олигарх.

– Да, но часто люди добавляют к слову «олигарх» уничижительные эпитеты. Не буду произносить их вслух, чтобы не смущать вас. Ругают вас, Арон Израилевич.

– За что?

– Говорят, приватизировали вы народное добро.

– Это зависть. Увы, но многие мои соотечественники подвержены этому пороку. Вместо того, чтобы наслаждаться жизнью, отбросить негативные эмоции и жить в гармонии, они сами себя изводят этим бесполезным чувством. Поверь, мне их искренне жаль. Я все-таки надеюсь, что в будущем лет эдак через тридцать новое поколение поймет, наконец, что я просто гораздо умнее, талантливее, энергичнее других людей и поэтому Господь заслуженно наградил меня моими деньгами.

– Вы сами себя считаете олигархом?

– Смотря что понимать под этим словом. Если влиятельность,

то я давно не вмешиваюсь ни в экономические, ни, тем более, в политические процессы. Наш мэр, уважаемый Михаил Михайлович, полностью самостоятельная и самодостаточная фигура. У нас с ним давно установлен доброжелательный нейтралитет. Я занимаюсь тем, что строю храмы, помогаю церкви, детским домам. Являюсь учредителем благотворительного фонда. А он за скромное с моей стороны вознаграждение оберегает мой покой от ментов и прочих государственных органов. Все счастливы и довольны.

– Расскажите о своем детстве. Кто ваши родители?

– Отец был профессором химии политехнического института.

В начале девяностых уехал в Израиль на историческую родину. Мама – простая русская женщина. Домохозяйка. Сам я человек больше русской, чем еврейской культуры. Еще в начале девяностых совершенно сознательно крестился в православие. Помогаю, чем могу нашей епархии. В прошлом году на мои деньги было построено три православных храма. В этом уже четыре,

а в следующем планирую пять. При этом, хочу отметить, что я человек толерантный. Помогаю единоверцам, но не забываю о других конфессиях.

Я хочу, чтобы в моем городе уютно чувствовали себя проповедники любых религий. Я финансово помог в строительстве синагоги. Два года назад мы совместно с мусульманской общиной воплотили в жизнь проект строительства большой красивой мечети. Она стала подлинным украшением центральной площади города, заняв место долголетнего позора – полуразвалившегося здания клуба культуры тридцатых годов.

– Не секрет, что бизнес – дело жесткое и даже порой жестокое. В свое время Карл Маркс сказал, что все крупные состояния нажиты нечестным путем. Скажите откровенно. Вашу совесть ничего не мучает?

– Нет. У меня все хорошо.

– В детстве вы мечтали разбогатеть?

– Скажем по-другому. Я мечтал стать большим начальником, чтобы руководить процессами во благо людей. Директором большого завода или министром. Моя мечта сбылась. Я владею нефтеперерабатывающим заводом и сетью бензозаправок. Плюс банк средней руки. Так что все, что я хотел в детстве, у меня есть. Главное, что я имею возможность помогать людям. Это настоящее счастье.

– Помните ощущения, когда держали в руках свой первый миллион долларов?

– Деньги для меня никогда не были самоцелью. Для меня это скорее средство делать добрые дела. Я прекрасно помню, как в 1993 году вошел в нашу единственную на весь город старенькую покосившуюся церквушку. Теперь, благодаря мне, у нас больше тридцати новых православных храмов. Было бы еще больше, но, к сожалению, уважаемый мэр, Михаил Михайлович, и на этом божеском деле старается сделать себе гешефт. Бог ему судья.

– Вы ощутили гордость, когда заработали первые большие деньги?

– Нет. Я достаточно спокойно всегда относился к деньгам. Если же говорить о гордости, то признаюсь, что грешен в сем грехе перед богом. Меня переполняет гордость, когда я еду на машине по городским улицам и все время крещусь, видя из окна множество золотых куполов православных церквей, построенных на мои деньги. Иной раз закрадывается грешная мысль, что

не будь меня, не было бы и такого благолепия.

– Когда вы заработали первые большие деньги?

– Смотря что понимать под большими деньгами. Скажем, в 1988 году триста тысяч рублей были огромные деньги. У меня в то время они уже были.

– Как вы заработали первый миллион долларов?

– Кажется, Форд сказал, что может рассказать о любом своем миллионе, кроме первого.

– Мне кажется, что первый миллион – это, как первая любовь. Дальше у мужчины может быть много женщин, но первая навсегда остается в памяти особенной.

– А у тебя самого был когда-нибудь миллион долларов?

– Увы, нет.

– Тогда не болтай о том, в чем не понимаешь. Ладно. Расскажу тебе, как бабки заработал. В 1987 году я организовал собственный кооператив. Назывался он романтично – «Эльдорадо». Сначала торговали мелочью – пирожками и газировкой. Потом нашел серьезную тему. Один полковник, командир воинской части, проиграл мне в карты большие по тем временам деньги. Что-то около ста тысяч рублей.

– В каком году?

– В 1990.

– Тогда это были огромные деньги.

– Отдавать долг ему было нечем. Я предложил выход. За копейки скупил у него танки, орудия, ракеты и погнал все это в Европу под видом металлолома (таможне дал на лапу). В Польше реализовал весь этот арсенал по нормальным рыночным ценам. В обратный путь закупил офисную технику и ширпотреб. Эта поездка принесла мне первый миллион долларов. Точнее, один миллион шестьсот восемьдесят тысяч.

– Арон Израилевич. С вашего позволения в газете я изложу эту историю несколько иначе. Напишем, что вы заработали первый капитал

в военно-промышленном комплексе. Детали уточнять не будем. Сошлемся на секретность.

– Хорошая мысль. Напиши, что я заработал бабки тяжким трудом на военном заводе (смеется).

– Хи-хи-хи (подобострастно хихикает).

– Короче, идея мне нравится. Разрешаю намекнуть, что я изобрел секретный танк.

– Что было дальше?

– В начале 1991 года меня и моего полковника арестовали.

– За что?

– Военная техника, которую я толкнул, была действующая. То есть по документам он ее списал, а на самом деле все прекрасно стреляло (сам проверял). Из Москвы из Министра обороны приехала комиссия и взяла моего полковника за задницу. Если судить по законам СССР, то наш бизнес приравнивался к измене Родине.

– Неужели?

– Полковнику впаяли, кажется, пятнадцать лет. Он так и сгинул где-то на зоне. Как говорится, полковнику никто не напишет. Его дело вела военная прокуратура. Там все было быстро и четко. Я же с помощью адвокатов дотянул до распада СССР. Нет государства – нет ответственности. Дал копеечную взятку городскому прокурору и новый 1992 год встречал дома.

– Повезло вам.

– Как православный человек я убежден, что это не везение,

а промысел Господа бога. Господь избрал меня. Сам посуди. Сажусь играть в карты и почти всегда выигрываю. Вложусь в акции, и они моментально поднимаются в цене. Если в стране наступает кризис, то мое состояние растет, как на дрожжах.

– Согласен с вами.

– Сравни меня хоть с нашим уважаемым мэром. Он ворует на строительстве больницы, на дорожных подрядах, на ЖКХ, даже на церкви, и все равно сидит без денег. Не любит Мишку Господь. Я ему так прямо и говорю.

– Как вы стали владельцем нефтяного завода?

– Когда вышел из СИЗО, вложил заработанные на танках деньги

в приватизационные чеки. Потом на чеки купил нефтеперерабатывающий завод и с пару десяток заправок.

– Как все просто.

– Да. Все банально. У меня типичная судьба многих моих сверстников.

– Ваше состояние больше миллиарда долларов?

– Больше.

– Не секрет, что в лихие девяностые бизнесмены ходили, что называется под богом. Вам никогда не угрожали?

– В середине девяностых на меня было покушение, после которого я чудом остался жив.

– Расскажите, пожалуйста. Это очень интересно. Или вам неприятно об этом вспоминать?

– Почему? Очень приятно. В 1995 году шла битва за приватизацию нефтеперерабатывающего завода. Наш уважаемый мэр, Михаил Михайлович, нанял бригаду киллеров, чтоб отправить меня на тот свет. Это сейчас мы с ним в прекрасных отношениях, а раньше всякое бывало.

– Прямо не верится, что такой замечательный человек, как Михаил Михайлович, мог на такое пойти.

– Спору нет. Человек, конечно, замечательный, но уж очень хотел прибрать к рукам заводик. Только бабок у меня было раз в пять больше, чем у него.

– Кажется, он тогда уже был мэром?

– Да. Он мэр с 1994 года.

– Не могу в это поверить.

– Я ехал на аукцион по продаже завода вместе с шофером и охранником. Конкурент у меня был один – липовая фирма, которую организовал через подставных лиц Михаил Михайлович. Наш джип обстреляли из гранатометов. Шоферу и охраннику на моих глазах оторвало головы. А мне хоть бы хны. Вылез из машины и такое счастье в груди. Представляешь?! Повсюду кровь, головы валяются, машина горит, а у меня ощущение безграничного счастья, неземной радости и дикой свободы. Сам Господь выбрал меня среди миллионов других! Сам Господь! Непередаваемое ощущение. С тех пор прошли годы, но я такого счастья больше никогда не испытывал.

– На аукцион успели?

– Успел, как видишь.

– Давайте немного поговорим о личном. Слышал, что недавно с вами развелась жена.

– Я с ней развелся. Ей уже под тридцать. Пора на пенсию. Месяц назад женился на молодой. Это мой восьмой брак. Еще имею несколько любовниц – в Москве, Лондоне, Париже, Мексике, Индии, Уругвае, Австралии и многих других местах. Везде, где у меня есть недвижимость. Я люблю путешествовать, а жену с собой таскать не вижу особого смысла.

– Православному можно иметь столько любовниц?

– В принципе нельзя, но я нашел выход. За умеренную плату мой духовник, отец Адриан, отпускает сей грех.

– Сколько у вас детей?

– Больше десяти. Скорее, даже под двадцать. Точное число сейчас

не назову. Плюс несколько замечательных внуков-карапузов. Все они живут

в Лондоне со своими матерями и бабушками.

– Вы с ними часто видитесь?

– Минимум два раза в год. Хотелось бы чаще, но я не люблю Лондон. Другое дело, Франция или Мексика. В Париже у меня хорошая любовница. Страстная испанка. Очень горяча в постели. Кстати, мой особняк под Парижем находится недалеко от замка нашего мэра. Иногда мы ходим друг к другу в гости по-соседски. В шутку я называю его сеньором, а он меня так же в шутку вассалом. Все клянчит денег, чтобы привести в порядок свои угодья. Я говорю: «Ты, Миша, должен меня век благодарить, что я тебе в 1995 году ответку не прислал! А ты все попрошайничаешь, бесстыдник».

– Вы, женатый человек, так свободно рассказываете о любовницах.

– Моя жена и любовницы находятся в прекрасных отношениях. Скажу больше, все мои бывшие жены по-прежнему любят меня. На Новый год и на мой день рождения мы собираемся все вместе за столом: действующая жена, прежние жены, бывшие и настоящие любовницы, многочисленные дети и внуки. Получается большая дружная компания человек сто – сто пятьдесят. Мы очень весело проводим время.

– И все между собой дружат?

– Очень. Меня постоянно просят проводить такие встречи почаще, но я с годами перестаю любить шумное веселье. Много людей вокруг (пусть даже радостных и позитивных) утомляет меня. Я становлюсь больше философом. Люблю отдохнуть в уединении. Забираюсь в самую глушь своих владений в Мексике или Уругвае. Располагаюсь где-нибудь на склоне горы или утесе.

Со мной только книжка, гамак и несколько человек охраны.

– Как вы строите свой рабочий день?

– Что?

– Сколько часов в день вы работаете?

– Лет двадцать назад я действительно много работал,

но последние годы нахожусь на отдыхе. Бизнес функционирует, как часы,

и вмешиваться в процесс нет никакой необходимости. При этом, каждый год я становлюсь богаче в среднем на сто миллионов долларов. Такая уж штука капитализм. Бедные пашут целыми днями и от этого только беднеют, а я за последние двадцать лет ни разу не поднял задницу и получил доходу около миллиарда баксов (смеется).

– То есть вы абсолютно счастливы?

– Честно говоря, иногда не хватает острых ощущений, как с покушением в 1995 году. Порою хочется встряхнуться. Как говорится, погулять по роялю.

– Как вы встряхиваетесь?

– Играю по-крупному в казино, меняю очередную жену или провожу масштабные увольнения на нефтеперерабатывающем заводе.

– Увольнения?

– Да. Мое хобби. Я беру список работников, закрываю глаза и тычу в него пальцем. На кого ткну – тот уволен. Научил меня этому один знакомый крупный бизнесмен, москвич.

– Простите. Не очень понимаю.

– Кайф, конечно, своеобразный. Но меня реально прет. Здесь нужно иметь богатое воображение. Человек неинтеллигентный этого никогда

не поймет. Попытаюсь тебе объяснить. Когда закрываешь глаза, нужно представить себе рожу чувака, на которого покажет палец. Он тридцать лет пахал на заводе, его отец и дед тоже пахали, у него куча кредитов и ипотека, беременная жена и двое детей, и вот в один прекрасный момент он лишается всего! Когда ему дадут бумажку о сокращении, он начнет бегать, прыгать, переживать, лезть на стену. Ему непонятно за что его увольняют. Он пойдет к начальству. Сначала к маленькому, потом к большому. Дойдет до директора. Затем подаст иск в суд. Но все на него наплюют. Где-то через полгода он, наконец, поймет, что завод для него закрыт навсегда. Он кинется искать другую работу, но где ее найти в нашем городе? Жена его бросит. Дети проклянут. А ведь он считал себя ценным специалистом. Мнил, что он уважаемый член общества, семьянин и трезвенник. Верил власти и голосовал за Путина. У человека начинает ехать крыша. Он либо спивается, либо кончает жизнь самоубийством. А не укажи на него мой пальчик, и он по-прежнему будет уважаемым человеком, любимым мужем и отцом.

– Часто вы этим забавляетесь?

– Чем?

– Пальцем.

– Когда находит хандра. Еще одна интересная забава. Набираю в нашем городе тридцать – сорок молодых девчонок и вывожу в африканскую саванну. Там их выпускаю на волю. Сам с автоматом сижу в бронированном джипе. Жду, пока львы или леопарды, захотят покушать. Когда слышу крики, сразу мчусь на помощь. Конечно, не всегда успеваю, зато, когда получается вырвать девчонку из лап зверя, благодарности нет предела. Мне так страстно отдаются, что любовница в Париже нервно курит в сторонке.