ПЕРВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
ВТОРАЯ ЧАСТЬ
Чувствуя, как между лопаток от волнения, начинает струиться пот, а на лбу проступать испарина Витька, титаническим усилием, заставил себя оторваться от созерцания, открытых его оголодавшему взору, прелестей загорелого девичьего тела.
– Чего нет, того нет, – ответила она.
– Как нет? Вижу все есть, даже очень все есть, – не согласился он, так как его глаза, подтверждали это в полной мере.
– Я о водке, которой нет, – напомнила продавщица.
– А, водки, нет. Плохо, – вырвался Витька, из грешных грез, подняв глаза на девушку.
– Чего плохо? Что водки нет? – ласково, прозвучал ее грудной голос.
– Я без водки сейчас в обморок свалюсь. Вот видишь? – вытер он со лба пот, – испарину уже пошла, а это первые признаки. От такого натюрморта, что сейчас перед глазами, как говориться, до инфаркта, четыре шага. Вроде в магазин шел, а увидев, такое явление, сразу забыл, зачем и пришел.
– Да я эту песню, через день слышу. Как только мужик один зайдет, так сразу запевки начинаются. При своих – то девках, только пыхтят, да краснеют, – одарила она его насмешливым взглядом, – Нагляделся? Теперь давай вспоминай, зачем пришел. Не торопясь, вспоминай. Покупателей все равно нет. Да и мне, не так скучно, – попросила не торопиться девушка.
– Не может быть, чтоб такая, как ты, вся при всем, скучает, – набрался смелости Витька, и тоже навалился на прилавок, приблизив к ней свое лицо. Стараясь широко распахнутыми ноздрями, вдохнуть ее аромат.
– Это какая, такая? – лучились смехом ее темные глаза, а он, в упор, ловя этот взгляд, чувствовал, что тонет в его бездонности.
– Ни словом сказать, ни пером описать, – отговорился Витька, не в силах подобрать слова для ответа на вопрос.
В магазине замерла тишина.
– На уборку прибыли? – спросила она, чтоб заполнить неловкую паузу.
– Так как поется «солдат всегда солдат». Военкомат свистнул, и мы, согласно присяги, как один по свистку. Приказали помочь, не справляетесь вы без нас. А по приказу мы всегда готовы, хоть оттаскивать, хоть подтаскивать. Хоть копать, хоть закапывать, – пошутил он.
– А как нам, бедным девкам, справляться? Мужиков – то, днем и ночью с комбайнов не слазят, закрома страны наполняют. Остальные, на мужиков только смахивают, им, кроме вина, ничего не надо. А нам, бабам, остается только ждать, когда уборка закончиться, и мужик, еще куда ни будь, кроме комбайна залезть сможет. Да он и так, мужик-то, только через месячишко от уборки, в себя придет. Понимаешь? – приняла она шутку, при этом, так повела плечиком, что его опять шибанул озноб.
– Я ж водила, так что понятливый. Машина любит ласку, а девчонка смазку, – поняв, что брякнул невпопад, причем, еще перепутав, Витька стал краснеть, – я, ну я, наоборот хотел сказать.
– Да поняла я. Поговорками шпаришь, видать знаток, – рассмеялась она, – и много вас таких знатоков поговорок, прибыло?
– Не, я, такой один. А так, много, так что постараемся никого не обидеть. Как можно больше охватить, нуждающегося женского населения. Всех одарить и любовью и смазкой. Тьфу, ты, опять запутался, лаской, хотел сказать. Так вот это, я ответственно и категорически заявляю, ответил он.
2
– Давно пора, – глубоко вздохнула она, показывая как глубок вдох, всем своим шикарным богатством в вырезе платья, – а то живем мы, мужским вниманием обделенные.
Облизывая сухие губы, уставив грешный взгляд в пышные волнующие обводы женской груди, Витька застыл, перебарывая в себе желание махнуть с ходу через прилавок и ткнуться, горящим от желания, лицом в зовущий вырез платья.
– Очнись, чего замер, как памятник,– снова засмеялась девушка, – без тебя жарко, а тут еще ты, взглядом палишь. Того и гляди, платье вспыхнет. Сгорю на твоих глазах. Тушить – то будешь?
– Прям сейчас, – сделал он вид, что собирается махнуть через прилавок.
–Погоди, погоди, – заслонилась она от него руками, – Брать – то будешь чего? Или передумал?
– Я это, – очнулся он, раз водки нет, то вино брать буду, и еще, – засмущался он.
– И еще, станицу, улицу, дом и окно спальни, – засмеялась продавщица, видя его смущение.
– Да мне только адрес, – попросил он.
– Быстро к цели летишь, как мотылек на огонек. Сгореть не боишься?
– Уже опалило, – преодолел он смущение. Меня, кстати, Виктором зовут.
– Слушай, Виктор, а если у меня муж ревнивый?
– Да, не замужем ты. Я, уже твоим бывшим мужем, познакомился.
– Он такой же бывший, как ты нынешний. Так ни два, ни полтора, мнит из себя нормального мужика, а сам только пыжиться да гогочет, на вроде гусака.
– А тебя ведь, Оксаной зовут, верно?
–Это тоже тебе, бывший гусак, доложил?
– Нет не он. Это второй сказал, что ты бывшая, дружка его. Попросили, чтоб я вина им взял, Оксана, сказали, нам ни за что не даст. Просили, чтоб я купил. Может где живешь – то, скажешь?
– Да я тебя первый раз вижу. Как говориться, целоваться рано, а на танцы в клуб приходи
– Ну, и что, что в первый раз, зато общих знакомых столько? – решил Витька, применить метод, не раз успешно проверенный, им на гражданке.
– Какие общие знакомые?– удивленно спросила она, – в магазин бы не зашел, так я тебя вообще бы не увидела. Ты наверное, про Адама с Евой, пращуры так сказать, так эту присказку, я и без тебя знаю. Подкатывались уже.
– Не будем спускаться в анналы истории, – напустил, рядовой Симонов, интеллигентности на лицо, – знакомых современников куща. Ну, вот скажи? Ты чего, Горбачева с Райкой не знаешь? А Муслима?
«По проселочной дороге шел, я молча», – фальшиво проскрипел Витька.
– С таким исполнением, тебе действительно лучше молча ходить, – засмеялась Оксана, – Тоже привел знакомых. Кто их не знает?
– Видишь, трое уже есть. А этих на крыльце, Коляна с Вовчиком, знаешь?
– Этих, хануриков, вся Кубань, как облупленных знает, – не понимая, к чему он клонит,– согласилась она.
– Вот видишь, сколько у нас общих знакомых? А то первый раз вижу. А если дальше порыться, и вспомнить, что женщины из ребра, так мы вообще может быть родня.
– Ну, ты даешь, убедил, – засмеялась Оксана, – В Атаманской, я живу, родственник, километра два отсюда. Рядом будешь, заходи, если дома, конечно, застанешь.
– А чего, ни номера дома, ни улицы? – уточнил он.
– Захочешь, найдешь.
– Это да. Кто хочет тот всегда найдет. Знать надо только, что ищешь. А то бывает, ищешь одно, а получаешь совсем другое, – согласился он с ней.
– Под ноги смотри, и не вступишь, куда не надо, – посоветовала девушка.
3
– А вина у тебя, на всю целину хватит, море прямо, разливанное. И все названия ласковые, приятные. А вино, красное, белое, розовое, а главное не опробованное, – не стал делиться с ней Витька, своим житейским опытом, перескочив на более приятную тему.
– Возьми, «Очи черные» попробуй, – посоветовала она.
– Возьму, тем более, наверное, в честь твоих глаз названо. Можно не пить, заглянешь в стакан, и обалдел.
– Балабол, – веселилась Оксана,– выставляя на прилавок бутылки «Очей»
– И «Улыбки» пару добавь, – попросил Витька,– после «Очей», улыбнусь.
– У вина достоинства, говорят целебные» – от хорошего настроения запел он, беря в руки бутылку вина, и рассматривая вблизи белокурую девушку на этикетке «Улыбки»
– Ксюха, на обед идешь? – раздалось за его спиной.
– Сейчас, только служивого, отпущу, – отозвалась Оксана.
Витька повернулся, и в очередной раз обалдел. От двери к прилавку шла, почти точная копия Оксаны, только может быть, чуть-чуть постарше.
– Опять онемел,– со смехом сказала Оксана,– я с ним, сестренка, в игру, замри-отомри, играю. Виктор, отомри. Сестра это моя, Мария, поздоровайся. Не удивляйся, сестра, их только, что с эшелона выпустили, дикие еще,– объяснила она.
– Понятно. Долго везли, – поддакнула ее сестра, – от людей отвыкли.
–Да не и не от эшелона это, вовсе. Я просто обалдел, это ж надо, как похожи, – вышел из ступора служивый, – только ты чуть-чуть, – вовремя опомнился он, чтоб не сказать «постарше».
–Хрен, этих баб поймешь, кто старше. А потом извиняйся,– подумалось ему.
– И что это чуть-чуть?– спросила у него Мария.
–Позагорелей ты чуть-чуть,– не подвела его смекалка.
– Ладно, коли так. Маша, – протянула, девушка руку.
И тут произошло то, что Витька, не смог бы себе представить, даже в самых кошмарных снах: его тело, неожиданно переломилось в галантном поклоне, а губы, звонко чмокнули, коснувшись запястья девичьей руки, – Категорически счастлив, – сказал он, распрямляясь.
–Ксюха, ты, где такого, галантного кавалера раздобыла? – спросила Маша.
– Приехал нам помочь, скрасить нелегкую женскую долю, – ответила Оксана.
– А еще одного такого, помощника нет? А то боюсь обездоленной остаться, – пошутила Мария.
–Это я, скорей всего, обездоленной останусь, мне – то он руки не целовал.
Витьки, выступила испарина, еще никогда при нем женщины, не вели таких откровенных разговоров.
– Оксана, ты же за прилавком, как я до руки твоей дотянусь,– начал оправдываться он.
–Как раздевать меня глазами, он может, а дотянуться ручку поцеловать не может. Не, Маш, нормально это. Ничего, я подойду,– подняла Оксана доску прилавка и подошла к нему.
«Кавалер» изогнувшись буквой «Зю» стал с удовольствием покрывать поцелуями ее руки, сожалея о том, что в магазине, в такой долгожданный для него момент, они не одни
– Хватит, хватит, – убрала Оксана, за спину руки, – ишь, расхорохорился.
– Перед магазином, Вовка с Колькой, как меня увидели, сразу за угол побежали. Чего это с ними? – спросила Мария.
– Ну, девчонки, я с вами, совсем все позабыл, – пожаловался Витька, – я же их бутылку купить обещал. Может, пойдем, посидим на свежем воздухе?
– Можно и выйти, все равно обед. Возьми поесть, что-нибудь,– сказала Мария Оксане. Они вышли из магазина, и пошли за угол, к дровянику. Там, сидя на чурбаках, в томительном ожидании, сидели двое страждущих.
– А их-то ты, зачем притащил? – увидел Вовчик, вместе с Витькой сестер.
4
–Сейчас, если кто-то чего-то еще вякнет, то сразу полетит за выкупом к маме. Вы работать не пробовали, вместо того, чтоб сидеть здесь в ожидании?– сказала Оксана.
–А выкуп, здесь причем? – не понял Витька.
– Они поняли, – усмехнулась Оксана.
– Вовка, замолкни,– шикнул на него Колян, – не хватало, чтоб прогнали.
– А и верно, пусть помалкивает, а то обломается, – выложила продукты и поставила чашки на свободный чурбак Оксана. Витька, отдав бутылку вина Вовчику, к натюрморту добавил свой вклад, поставив рядом свою бутылку.
– Так, пора за знакомство,– быстро схватил бутылку Вовчик, и разлил вино по чашкам.
– Вот это у нас на ура, – оценила Оксана, – у нас руки, только горлышко обнимать могут
–Успокойся, Ксюха, – взяла чашку, Мария,– Виктор, давай за знакомство.
– Готов, как юный пионер, – откликнулся он, – может на брудершафт?
–Мы в следующий раз, в более подходящей обстановке, обсудим твое предложение,– ответила Мария.
У Витьки, после чашки вина, от открывшихся перспектив дальнейшего углубления знакомства, сразу, ударило в голову. Ему совсем начинал не нравиться Вовчик, он стал внимательнее, приглядываться к нему, как к «бывшему» Оксаны. А после второго стакана, это недовольство, уже накопилось, настолько, что собиралось перелиться через край.
– Ты чего там, все под нос гундосишь? Сам такую красу бросил, а теперь гундосишь,– начал он «наступление» на «бывшего» Оксаны.
– Это, кто кого бросил? – не согласилась с ним Мария, – Я тебе сейчас расскажу, так умрешь со смеху.
– Приехал он в день свадьбы, невесту забирать, ну, Оксану, – начала рассказывать Мария, – Вышли все к нему, и по обычаю спрашивают,– выкуп за невесту давай? А он, стал межеваться. Потом спрашивает,– Сколько? Такую девку, говорят, меньше, чем за две сотни не отдадим. Вы, чего, отвечает им жених, совсем опупели? Да я за эти деньги, зайца в чистом поле догоню, и зайчихой сделаю. Видишь, сидит теперь, один-одинешенек, ни зайчихи, ни зайчат. Вся станица до сих пор смеется.
– Ах, вон, откуда выкуп? – понял Витька,– и ты еще вякаешь?
– А ты не нарывайся, я казак, между прочим, в шестом поколении,– заявил Вовчик.
– Надо же, удивил ежа голой задницей. Я между прочим, ушкуйник в десятом,– стал приподниматься Витька,– в лоб сейчас закачу, так покатишься так, что колобка догонишь.
–Ты приблудный, служить иди, нечего к девкам нашим клеиться, – стал подниматься и тот.
– Сидите, петухи. Раскукарекались, того гляди, крыльями захлопаете, – успокоила их Мария, – чего неймется?
– Ладно, еще встренемся, шарик-то он круглый, – обиделся Вовка, собираясь уходить, – пошли Колян.
– А я-то чего? Я не при делах, я еще посижу, – ответил тот, следя за тем, как Витька, достает очередную бутылку.
– Ну, и сиди, иуда,– в сердцах плюнул Вовчик, уходя за угол.
Витька, наполнил чашки, поднял глаза. Оксана смотрела куда-то за его спину.
– Чего, назад вернулся? – спросил он.
– Да, нет, это к тебе, – ответила она.
Витька, крутанувшись, на чурбаке, увидел старшину.
– Мы вас не ждали, а вы приперлися?– недружелюбно, спросил он.
– Ты же сам просил, чуть что, лететь к тебе, – ответил Васька.
5
– Не, я никуда не пойду,– снова повернулся к «столу» Витька, – я что, с прекрасными дамами посидеть не могу? Иди в роту, скажи, что я дезертировал.
– Ну, ты чего? Пацаны же ждут
– Витя, увидимся еще, – стала уговаривать его Оксана, – адрес знаешь. Хочешь, вон, с другом приходи.
– Идти надо, – согласился он, уловив здравый смысл в ее словах, – но этот друг, нам совсем не друг. Сударыни, а может, проводите.
– Проводим, конечно, Как хорошего человека не проводить?– первым выразил желание Колян.
– Ты куда? О тебе вроде речи не было, – осадила его Мария, – без прилипал справимся.
Васька, как полагается, старшему по званию, возглавив возвращение, пошел впереди.
За ним с сияющим лицом, шел Витька, держа под локотки, прекрасных дам. Чуть в отдаление за ними, шел Колян, втайне надеясь на остановку, и глоток вина. Когда закончились дома, Витька, обернувшись, предложил старшине, кивнув на Николая, – может, подождем, да по морде треснем?
– Да пусть идет. Что он мешает? – ласково проворковала с левого бока Оксана.
– Ну, если не мешает, то пусть живет, – щедро согласился он, покрепче прижимая к себе ее руку.
Увидев впереди эшелон, он остановился с глубоким вздохом, опустил руки девушек.
– Не хочется а надо, – сказал он, – сердце стонет, а труба зовет.
Васька открыл рот от удивления, увидев, как рядовой Симонов, расставаясь, галантно в наклоне выпятив зад, целует руки девушкам…
– Ну, ты конь, – взревел Генка, увидев, подходившего к вагону, Витьку, – пока тебя дождешься, охота выпить пропадет.
– Чего не будешь? – спросил тот, забираясь со старшиной в вагон.
– А чего, рак засвистел? Я пока не слышал, – подал «ветеран» ему руку.
Увидев осуждение на лицах, ожидающих его в вагоне, Витька беспомощно развел руками,
– Мужики, старался, как мог. Уборка у них, на спиртное запрет. Чуть из кожи не вылез, пока уговорил продать. Не верите? Вон, у «фельдфебеля» спросите, – кивнул он на старшину.
Васька, не стал вдаваться в мелочи, и рассказывать о том, как полчаса прощался Витька, строя планы и самому попасть в состав «гостей»
–Мемуары слушать не будем, не Кутузов еще. Давай наливай. Замполит уже не раз, пролетал вдоль вагонов. Скоро наша очередь разгружаться подойдет, – поторопил их опытный Генка.
Когда загустела южная ночь, машины целинной роты, вытянулись в походную колонну, для дальнейшего следования. Ждали, когда командование уточнит график движения, проложит на карте маршрут. Обозначит место дальнейшей дислокации роты, согласно директиве вышестоящего командования.
– Капитан Максимов, с двумя взводами, двигается в населенный пункт, станица Атаманская, – ответственный от руководства, мой заместитель по политической части, – при этих словах Максимов, незаметно для руководства, глубоко и обреченно вздохнул.
– Остальные два взвода, под моим непосредственным командованием выдвигаются к населенному пункту, станица Рубежная, – теперь уже, более глубоко и тяжко, вздохнул старлей.
Личный состав роты, те, которые не были наделены правом, принимать решения, те, кого собирались двигать и выдвигать, сидели по машинам, изредка прогревая моторы. Все ожидали решения военного совета.
6
– Давай поменяемся, ты порулишь, а я на твое место, – предложил Витька, рядом сидящему старшине.
–Ты, чего? Это никак нельзя, – встрепенулся тот, – Я, же по штатному расписанию, не водитель. Да и сейчас я, старший машины.
– Доведет тебя до ручки, это старшинство, вот вспомнишь меня,– Будешь, как в том анекдоте: могу ездить на всех машинах, но только старшим. А еще в кузове, но там, связанным. Нет, придется тебе, после целины, идти проситься, в местком, партком, профком. Или какой-то еще, «ком» подаваться. Правда, там таких оглоедов, как ты, как головастиков в пруду, но ты прорвешься.
– Думаешь? – с надеждой спросил Васька.
– А обратной дороги нет. Рулить ты, а если целина на полгода, точно разучишься. Правила, и так не знал, а тут, что и не знал, забудешь. А больше ты ничего, кроме, как стучать, да хайло открывать, и не умеешь.
А с такими способностями, тебя прямая дорога только туда, прихлебателем к прихлебателям.
– Один ты у нас трудяга,– вежливо ответил старшина, стараясь не навредить ответом, еще не совсем окрепшим, после возвращения, отношениям.
– Кто я? Да ты чего? Да я с тобой, рядом не стою. Я стараюсь, как клоп, не высовываться. Они, вон, тысячи лет живут.
– Сомневаюсь я, в долголетие твоем, – заулыбался Васька.
– А зря. Тебя я точно переживу, а там ты уже и знать не будешь. Смотри, вон впереди зашуршали? – Давай, выноси свою, старшинскую задницу из машины, и узнай, что за движуха.
– Может лучше ты? Дорогу, заодно узнаешь, – робко возразил старшина.
– Нужна мне в колонне, эта дорога? Ты мозгами-то маленько шевельни, не в кабинете, еще сидишь? Не хочешь идти? Валяй за руль, я сам схожу.
– Ну чего, ты, сразу на дыбы, пошутил я, – ответил старшина, открывая дверцу кабины…
Сергей, с назначенным к нему в старшие, младшим сержантом, играли в « дурака».
–Ну чего стоим? – надоедая, в сотый раз, спросил его, старший машины.
– Чего, ты все дергаешься, – Сергею уже стало себя жалко, оттого, что ему, попался, такой напарник, – в карты лучше смотри. Восьмой раз в «дурачки» пробиваешься.
– Да до места бы быстрей добраться, адрес домой послать, – объяснил «младшой»
– Все, без тебя там пропадут. Пуп земли, что ли? – бросая «даму» на «валета» спросил Сергей.
– Месяц, как поженились, а тут загребли на целину, – ответил младший сержант.
– А я все думаю, чего это ты, как шило в задницу колет? Нашел о чем беспокоиться? Если она у тебя на «передок» слабовата, хоть рядом ты, хоть за тридевять земель, разницы никакой. Вон моряки, по полгода и больше, по морям болтаются. И ничего. Я как – то одну морячку спросил, – как ты говорю, терпишь, такие длительные разлуки? Ведь приедет раз в году на месяц, и опять в море. А она знаешь, что ответила? Эко, говорит, невидаль? Месяц всего потерпеть. Вот и твоя тоже, ну напишет она, тебе «люблю, как лебедушка, жду ответа соловушка», что тебе от этого, полегчает? Верить бабам, это то – же самое, что в себя, прицелившись стрелять, надеясь на осечку. Вот смотри на меня, – Сергей, показал палец, с обручальным кольцом, – пять лет, как «окольцевали», но спокоен, как мамонт.
– Конечно, ты спокоен. Пять лет, все – таки, женат, – вздохнул младший сержант, принимая «шестерок» на погоны.
– Полгода, это хорошо. Поймет, нужен ты ей, или без тебя обойдется – закурил Сергей, – Вот у меня случай был. Пошел, я к одной знакомой, уговорила, чайку, вместе попить. Сидим, чаек гоняем.
7
Все тихо – мирно, я уже почти все пуговицы у нее на халате расстегнул. А тут звонок звонит, да тревожно так, ничего хорошего не обещающе. И точно. Она мне и выдает, – муж, говорит, пришел. Я, конечно, заметался. Сам, понимаешь к знакомству с мужем не готов, да и на морде все написано, халатик-то уже расстегнут. Смотрю на нее, а она, молодец. В порядок себя уже привела, видно, не первый раз в таких переделках.
– Иди, говорит, быстро, в соседнюю комнату. Там белье лежит, начинай гладить. Скажу, что вызвала тебя, из бюро добрых услуг.
Я в комнату, лежит гора белья, под потолок. Хватаю утюг, врубаю в сеть, начинаю гладить холодным еще. Раз из бюро, заявку надо выполнять. Пока все перегладил, на пот изошел, два раза рубашку выжимал, в утюг добавлял. Выхожу, весь в мыле, к ним. Сидят за столом, чайком балуются. Он ручку ее, так ласково гладит, совсем не так, как я белье утюгом.
Не, думаю, муж так гладить не будет? Однако не нарываюсь и говорю, – хозяйка, ваш заказ выполнен, рассчитаться бы по заказу? Конечно, конечно, – вскакивает со стула, – я вашими услугами еще не раз воспользуюсь, говорит мне, украдкой подмигивая. Достает из кошелька мелочь и дает мне. Я как на ладони пересчитал, так прямо чуть им под ноги, в обморок не свалил. Глаза, от возмущения чуть из орбит стали вываливаться, – Как же так, говорю, сударыня, всего тридцать копеек? А она молчит. Хорошо, тут мужик, разъяснил мне все. Чайку отхлебнул и говорит, – Успокойся, говорит, чего ты волну гонишь? Я вчера, за пятнадцать копеек, все это вручную постирал. Как говориться и смех и грех. А за полгода, такая ушлая баба, как моя знакомая, и ремонт в квартире сделает, и мебель поменяет, и дачку еще где-нибудь прикупит. Так, что радоваться надо, а не волноваться. Приедешь все тип-топ, заживешь, дым коромыслом.
– Да пошли вы все со своими историями. Я с тобой, сокровенным делюсь, а ты? – зашипел бросая карты, младший сержант.
– А я с тобой чем? Я тебе тут тайны свои выдаю, рассказываю, как в «услугах» работал, а ему не нравиться. Ладно, успокойся, три все к носу. Смотри, «кусок» идет, сейчас все узнаем, – увидел он в боковом зеркале, идущего вдоль колонны, старшину. Видно, Витька, шуганул на разведку. Вот, молодец, мужик у него не забалуешь. Поныл бы ты у него? В миг бы из кабины вылетел.
– Куда, лыжи навострил, полководец? – спросил он, Ваську, когда тот поравнялся с кабиной.
– Когда тронемся, не знаешь? – спросил тот.
– Я от своего старшего скоро, а когда Витька от тебя, не знаю, – пошутил Сергей.
– Я серьезно.
–А серьезно, так тебе лучше знать. Ты к штабному вагону ближе.
– И чего? Не больше тебя знаю, – ответил старшина, направляясь дальше.
– Узнал что-нибудь, – спросил Сергея, старший машины.
– Значит так, так как мы глубоко засекреченное подразделение, – на ходу придумывая, отвечал тот, – еще глуше засекречено время отправления, я уж молчу, о маршруте. Ты в Армии или как? Сиди, жди, сопи в две дырки. Не достают и ладно. Раздавай, буду тебя опять в «генерала» производить.
– Все смешки, да хаханьки. Трудно, что ли сказать, когда двинемся? – попросил младший сержант.