Здесь живут рокки

Рисунки Екатерины Глейзер

© Н. Н. Евдокимова, 2022

© Е. В. Глейзер, 2022

© ООО «Издательство «Абрикос», 2023

День, когда вода остановилась

Странный, странный день, но он как нельзя лучше подходит для нашего знакомства с рокками. Уж неизвестно, как бы сложилось знакомство, открой вы книжку в какой-нибудь другой день. А сегодня-то оно пройдёт замечательно!

Посреди большого озера, а может, реки, моря или даже океана темнели возвышения. Это были вовсе не спины гигантских рыб, как того хотелось бы рыболовам и прочим учёным. Это не были необъяснимые участки суши, как того хотелось бы путешественникам-плавателям. Это не были и диковинные растения, которым бы обрадовались гигантские рыбы-вегетарианцы. Просто это были такие дома. Они ничем не крепились к дну, но и не уплывали – лишь слегка покачивались на волнах. Некоторые дома стояли так близко, что между ними были натянуты верёвки для сушки белья. На этих верёвках висели пододеяльники, махровые полотенца, скатерти, сети и прочие нужные вещи рокков. А кто-то, помимо всего прочего, подвесил туда большие часы. Так что все в водном поселении всегда знали, который час. А именно – два часа. Потому что часы не шли уже несколько лет, но такое время всех устраивало. Два часа – время обеда! Два часа – спать пора! Хорошее было время.

Крыши домов были укрыты камышом. А вода под домами – тёплая в любое время, даже когда шёл дождь. Это очень важно, ведь никогда не знаешь наперёд, когда тебя угораздит проснуться!

Из домов можно было прыгать прямо в воду – из окон, из дверей, с крыш, с чего угодно. В прыжке вообще не так уж важно, откуда. Важно – куда. У многих была дверь прямо в полу, чтобы выплывать снизу, но в эту дверь было гораздо приятнее вплывать.

Крокка всегда прыгал с пружинистой планки, прикреплённой прямо к подоконнику. Он, жмурясь, подпрыгивал и, раскинув руки в стороны, взлетал. И сегодня полетел – сначала вверх, потом вниз. После этого обычно раздавалось плюханье. Но сейчас прозвучал странный звук, будто Крокка не прыгнул в воду, а упал на что-то достаточно твёрдое. Вообще-то так и было. Крокка потёр рукой ушибленный лоб, медленно открыл глаза и буркнул: «Непредвиденные обстоятельства».

Он поднялся на ноги и пошёл к двери. Весьма странно было ходить по воде, раньше Крокка никогда так не делал. Только вода теперь была как пол в доме, разве что попрохладнее. Ударяться головой – опасно. Может, из-за удара Крокке и приплывали в голову странные мысли. Он подумал, что мама скажет:

– Ты нарочно упал.

А Крокка ответит:

– Если бы я упал нарочно, я бы сообщил тебе об этом заранее.

Мама ничего такого не спросила. Только приложила монетку к Кроккиному лбу и усадила Крокку к себе на колени.

– Ты видала, какие там, на улице, обстоятельства? – восхищённо спросил Крокка. – Можно выбрасывать вещи, и они не утонут.

– Вода остановилась, – кивнула мама. – Не думаю, что это надолго.

– Отличный день для прогулок, – сказал папа, высовываясь в окно. – На моей памяти такое в последний раз происходило никогда.

– На моей тоже, – согласился Крокка. – Думаю, надо показать всё это Вокке. То-то он удивится.

– Может, он смотрит из окна и видит, – предположила мама.

– Может, он как-то неправильно видит.

Крокка подбежал к двери, хотел сказать привычное «Я поплыл», но одумался и коротко произнёс:

– Побежал.

– Гляди под ноги! – непривычно посоветовала мама.

Крокка бежал, и рядом радостно бежали другие рокки. И когда останавливались, то не останавливались, а продолжали ехать. Крокка попробовал сделать так же и еле удержал равновесие. Он быстро наловчился и, проезжая мимо катящихся рядом рокков, интересовался:

– Куда катитесь?

– Катимся куда глаза глядят!

– Весёлое направление! – соглашался Крокка.

Ему почему-то очень захотелось свистеть. Теперь Крокка разгонялся посильнее и катился, присвистывая. Так получалось ехать даже лучше, а равновесие от этого стало ещё равновеснее!

«Это благородный свист, – решил Крокка. – Свист, облагороженный мной». Он никогда раньше не думал, что прогулка по застывшей воде может так всех порадовать. «Я вот ещё летать научусь», – мимоходом подумал он, и тут вода ожила. Послышался тот самый плюх, которого все ждали ещё утром, и дальше Крокке пришлось плыть по теплёхонькой водичке.

– Что же я теперь покажу Вокке? – вслух расстроился Крокка. – Мокрого меня он видит каждое утро…

Крокка так огорчился, что даже перестал плыть.

– Что же я ему теперь покажу? – сказал он и перевернулся на спину. – Что же я ему покажу? – повторял он, от огорчения продолжая плыть дальше.

«Не покажу, так расскажу», – обрадовался Крокка. Иногда рассказывать куда приятнее, чем показывать. Да и вообще, рассказанное часто бывает красивее и увлекательнее, чем то, что можно увидеть воочию. Однажды папа нарисовал картину, но в ней было ничего не разобрать. Потом папа рассказал, как он её рисовал и закрашивал снова. У него была отдельная история про каждую попытку, и в этих попытках встречались очень весёленькие картинки. Гораздо лучше, чем та, что получилась в конце. Слушать было весело, смотреть – бесполезно. Папа вообще любил рисовать, но лучше всего у него получались полотна, закрашенные одним цветом. Например, стены или оконные рамы. По крайней мере, мама такие картины хвалила.

– Этому миру нужны рассказчики! – гордо крикнул Крокка.

Тут Крокка вспомнил о шишке на лбу и обрадовался ещё больше. «Наглядное пособие», – подумал он.

Крокка подплыл под Воккину комнату и постучался в дверь.

– Кто там? – спросил Вокка, но это был бесполезный вопрос. Он и так знал, кто там.

Просто Вокка волновался, ведь ему так не терпелось показать лучшему другу отличную вещицу! Когда Крокка заполз в комнату и завернулся в махровое полотенце, Вокка протянул ему коробочку.

– Смотри, что у меня есть. Оно действует на все сто.

Крокка взял коробочку и повертел её так и эдак, потряс над ухом. Коробочка была серого цвета, с двумя красными кнопками, и больше на ней ничего не было, внутри тоже (коробка совсем не открывалась, в ней ничего не стучало и не звякало).

– Ух! – только и смог воскликнуть Крокка. – Никому её не показывай.

– Почему?

– Будешь показывать её мне.

Маленькие рокки водрузили коробку на подоконник и по очереди понажимали сначала на одну, а потом на другую кнопку. Лёд то появлялся, то исчезал. Рокков, плывущих по воде, то подбрасывало вверх, на поверхность, то они снова булькались в воду. Хорошо, что они не видели коробочку.

– Какое лёдопредставление! – подпрыгивал Вокка. – А если на две сразу нажать?

– А если две сразу отжать?

Никакой одновременности не получалось. Тогда Крокка предложил:

– Давай вместе постоим вдалеке и ничего не поделаем. Тогда мы будем ничего не делать с коробочкой одновременно.

Предложение было дельным, Вокка и Крокка издалека вдоволь полюбовались на свой серый включателевыключатель.

– Кнопки созданы, чтобы на них нажимать! – декламировал Крокка. – Дайте мне кнопку, и я нажму её!

– Всё подряд не нажимается, – напомнил Вокка.

Они ещё немного посмотрели на коробочку, а потом Крокка сказал:

– Главное, её не терять.

Вокка совсем не собирался в ближайшее время что-то терять, но всё же спросил:

– Почему это?

– Ведь если потерять её с нажатой «ВКЛ.», то лёд останется навсегда! Оно-то ничего, но особо не попрыгаешь.

В одно мгновение лёд в глазах Крокки и Вокки превратился в бесполезное явление природы.

– Можно рубить проруби, – предложил Крокка.

Проруби можно было рубить прямо сейчас, не откладывая на следующий год. Они нажали «ВКЛ.», открыли дверь в полу и стали рубить всем подряд. Грохот поднялся на весь дом, прибежала Воккина мама с маленьким топориком и сказала:

– Возьмите. Так быстрее будет.

Крокка с Воккой рубили, а мама собирала лёд для сока. И ещё она пообещала сделать мороженое. Теперь лёд казался бесполезным не совсем, а только чуть-чуть. Когда прорубь была готова, Крокка заглянул в неё. Получилась глубокая и непостижимая дыра. Крокка ойкнул. Вокка, прижимая коробочку к себе, тоже заглянул. От неожиданности он тоже ойкнул и выпустил коробочку из рук. Та быстро пошла ко дну, и Крокка схватился за голову. Как только лёдовключатель скрылся из виду, сам лёд тут же пропал.

– Не действует! – радостно закричал Вокка, схватил Крокку и подбросил его. – Без нас не действует!

– Ура! – крикнул Крокка. – Да здравствуют вещи, сделанные с головой! – И добавил: – Всё же хорошая была штуковина.

– У меня ещё одна есть, – скромно сказал Вокка.

Он выдвинул ящик шкафчика и достал оттуда белую коробочку с тремя синими кнопками.

– Орро-ро! Эта же ещё лучше! – воскликнул Крокка. – Многофункциональная! Вот это коробочки! Ты где их подоставал?

– Нырял, – скромно ответил Вокка.

Свет Крокка с Воккой включили поздно вечером. Они думали, что станет светло в комнате, но вместо этого над водой зажглись появившиеся невесть откуда висящие прямо в воздухе фонари. По правде сказать, роккам этого очень не хватало, ведь они поздно ложились спать – в ночное время хорошо было кататься с друзьями на лодках в пустынных водах между домами. Темно только.

Крокка шёпотом сказал:

– Ты включай фонари каждый вечер и каждое утро выключай. Ты будешь контролировать свет. Об этом можно только мечтать.

– Давай ты будешь контролировать, – так же шёпотом предложил Вокка. – Я дарю тебе коробочку насовсем. Бери. – И почти неслышно добавил: – У меня ещё одна есть.

Даже если бы он сказал слышно, то это уже не имело значения. Ведь на Воккиной коробочке кнопки были совсем другие… Крокка, в один момент превратившийся в смотрителя фонарей, сам сиял от счастья – они с Воккой были друзья.

Нечто совсем бесполезное

Могут ли бесполезные вещи приносить хоть какую-то пользу? Пусть даже малейшую? Одно они умеют делать профессионально – оправдывать своё название! Вот только полезно это или нет – никто точно не скажет.

Был совсем уже вечер, над водой зажглись фонари, а Крокка ждал удивительного. Ему казалось, что именно сегодня, именно при свете висящих прямо в воздухе фонарей что-то должно произойти, а что именно – Крокка пока не знал. Он плашмя лежал на планке для прыжков, прикрученной к основанию крыши, и смотрел в воду. «Пусть пролетит над водой, проплывёт в глубине, пронесётся по поверхности что-нибудь необычное», – думал Крокка. Давно не случалось ничего необычного – со вчерашнего дня. Пора бы уж.

Но ничего не проносилось, не проплывало и уж тем более не пролетало над поверхностью. Крокка видел только своё отражение (оно было вполне сносным), прислушивался к звяканью посуды и к тихой, приятной музыке, доносившейся из дома. Но тут отражение пропало, и под планкой на своей непробиваемой надувной лодке проплыла Такка.

– Ничего необычного, – сообщил ей Крокка.

Такка поплыла в обратную сторону и, проплывая под планкой, сделала стойку на руках.

– Ничего сверхнеобычного, – исправился Крокка.

Такка совсем собралась уплывать, когда Крокка сказал:

– Ну-ка, давай ещё раз.

Такка невозмутимо поплыла в Кроккину сторону. «На этот раз – никакой стойки», – решила она. Когда Такка оказалась под планкой, сверху донеслось строгое:

– Стоп!

Лодка остановилась, и Крокка, насколько мог, высунулся. Он не ошибся: в самом уголке лодки что-то белело. Крокка спустился вниз по лестнице и сел рядом с Таккой.

– Ты чего, Кроккельчик? – спросила она.

– Белеет. Причём белеет очень сильно. Просто какой-то редкостный белёж.

У Такки сразу появилось множество вопросов, но Крокка только ткнул пальцем в угол лодки.

– Ага, – согласилась Такка, – ещё и шевелёж. Не понять, что творится на родном судне. Как думаешь, пугаться или нет?

– Испугаться мы всегда успеем, – успокоил её Крокка. – Но, если очень хочешь, пугайся. Я не против.

Потом немного помолчал, посопел и смело сказал неопознанному:

– Эй, ты живое или только белеешь и шевелишься?

Вместо ответа белое пятно повернулось к роккам и посмотрело на них честными чёрными глазами. В этих круглых чёрных глазах блестели и переливались огоньки вечерних фонарей. Пятно оказалось пушистым, величиной с Кроккину ладонь. Кроме белого пуха и чёрных глаз можно было разглядеть маленькие розовые ладошки и пяточки. По глазам было видно, что существо улыбнулось, и рокки улыбнулись в ответ.

– Привет, – дружелюбно сказал Крокка.

Существо сначала сделало несколько несмелых шагов, а потом быстро подбежало к Крокке и стало взбираться по волнистой Кроккиной шёрстке вверх.

– Ты кто такое? Ты откуда? Как тебя зовут? – наперебой спрашивали рокки, всерьёз подозревая, что это вовсе не говорящее, а молчащее существо.

Но существо заговорило:

– Не знаю, откуда я, кем был раньше, зачем плыл на этой лодке и как меня зовут, но теперь я – персональный советчик вот этого, по которому я лезу, – сказал Советчик, ползя. – Если он не против. Хотя это не важно.

Он дополз до плеча и уселся там с важным видом.

– Орро! – радостно крикнул Крокка. – Орро-ро!

Хорошо иметь собственного советчика! Всегда знаешь, как поступить. Всегда знаешь, что лучше сказать. Крокка понял, что мечтал о таком советчике, хотя вроде бы ни разу об этом не мечтал. Наверное, это были глубинные мечты. «Или я даже не смел мечтать об этом», – подумал Крокка.

– Кроккин советчик? – надулась Такка. – А почему не мой? Ты же плыл в моей лодке, белел в углу. Это что-то да значит.

– Такова жизнь, – развёл ручками Советчик и сделал грустные глаза. – Кому-то всё, кому-то ничего. Хотя, когда я решу раздвоиться, приходи.

– Ты умеешь? – обрадовалась Такка.

– Пока нет. Хочешь, шерстинок надёргаю? Тогда жизнь будет к тебе не так несправедлива. Она будет несправедлива ко мне.

Крокке стало жалко Такку.

– Хочешь, я буду твоим советчиком? – спросил он. – Правда, я вряд ли умещусь на плече… Тут нужен неслабый уменьшатель.

Такка молчала.

– Ну посоветуй что-нибудь дельное! – в отчаянии сказал Крокка Советчику. – Дай мне путеводную нить!

– Вот так скоро? – кислым голосом спросил Советчик. – И сразу нить?

Крокка сам придумал, что делать. Они поплыли с Таккой гулять, и Крокка вспоминал самые смешные и интересные истории, которые с ним приключались. Хотя, может, и не вспоминал, а сочинял. Он в этих историях получался неуклюжим, несообразительным, и Такка смеялась. Советчик от такого шума быстро уснул, засопев на плече, но даже во сне крепко держался за Крокку.

Выслушав всё, что нарассказывал Крокка, Такка серьёзно сказала:

– Тебе и правда нужен Советчик. Твоя жизнь в опасности. Без него, Кроккельчик, никуда не ходи и не плыви никуда.

– И на том спасибо, – ответил Крокка и улыбнулся.

Утром Крокка показал Советчика маме и папе. Белоснежный малыш делал большие глаза и пугался.

– А он не кусается? – спросил Кроккин папа, и от этого вопроса Советчик быстро осмелел.

– Это такой правильный вопрос, какого я сроду не слыхивал, – растрогался Советчик.

– Я никак не пойму, – сказала мама, – что это бурчит? То ли наш бесшумный холодильник, то ли желудок Советчика?

– Удивительная семейка! – восторженно воскликнул Советчик. – Второй правильный вопрос за минуту! Спроси и ты что-нибудь, Крокка, для равновесия.

– А что спрашивать, умное или как мама? – шепнул Крокка Советчику.

– Равновесие в мире установлено! Чудесный способ!

Но Крокка ничего плохого не хотел сказать. Просто его удивило – что за бесшумный холодильник? Ведь продукты всегда держали в воде, в непромокаемых пакетах. И чем холоднее должно быть продукту, тем глубже его опускали. «Это какие-то новые фантазии», – решил Крокка.

За завтраком Советчик осторожно спустился с плеча на стол и слопал ничуть не меньше Крокки. Но весил он ничуть не больше, чем до завтрака. Разве что шёрстка стала ещё пушистее и даже сверкала. На третье он намазал хлеб маслом и съел его с молоком. От молока шёрстка стала белее прежнего!

«Интересно, станут ли у него от помидоров глаза красными, а от огурцов – зелёными? И станет ли шёрстка желтеть от лимона?» – подумал Крокка.

Все, конечно, спросили, куда в Советчика столько лезет, и он обозвал это неправильным вопросом. А потом сказал снисходительно:

– Пища для ума переваривается за секунды! А то вы не знали? Тут как на экзамене. Вопросы, вопросы – и ни одного ответа.

Было видно, что Советчик разволновался. Мама налила ему ещё молока, он прижался к чашке щекой и счастливо вздохнул.

После завтрака мама попросила:

– Помой посуду, Кроккик, будь толковым роккёнком.

Крокка не любил мыть посуду, ему сразу захотелось стать бестолковым дикобразом, и потому он сказал Советчику:

– Посоветуй что-нибудь, что ли.

– Что уж тут посоветуешь, – вздохнул Советчик и развёл руками.

После завтрака к роккам чаще всего приходят светлые мысли. Иногда маленькие и помногу, а порой такие, что можно обдумывать до следующего завтрака. Тёмные мысли являются только на голодный желудок и звучат примерно так: «Чего бы слопать?» Один раз к Крокке пришла совсем тёмная мысль. Это когда он вечером читал книгу и в комнате погас свет. «Кто выключил?» – подумал тогда Крокка.

А сейчас мысль была самая светлая! Советчика нужно показать Вокке! Вокка же о нём ничего не знает! Эта часть мира сейчас для Вокки недоступна.

– Гулять поплывём, – сообщил Крокка Советчику.

– Не плыви гулять, – серьёзно сказал Советчик.

– Ты советуешь не гулять? Там будет невидимая опасность? Ты обещаешь?

– Я не хочу гулять, – тихо ответил Советчик.

Просто Советчик опасался, что не удержится за мокрую шерсть Крокки, когда тот будет плыть. Любой бы на его месте опасался. Но он был на своём – и опасался больше всех! Крокка посадил его на макушку и осторожно поплыл. Советчик держался за Кроккино ухо и смотрел вдаль.

Когда Крокка подплыл к дому друга, то забыл про пассажира и поднырнул до двери в Воккину комнату. Советчик не растерялся и вцепился в ухо крепко-накрепко – так, что Крокка сразу про него вспомнил. А ещё Советчик попробовал глядеть вдаль под водой. Получалось куда таинственней!

В комнате Крокка, как всегда, сушился махровым полотенцем, а Советчик высох моментально. Он, по обыкновению, сидел на плече, сильно округлив глаза и не мигая глядя на Вокку, как будто этот рокка его сразу очень удивил и испугал. На самом деле это так Советчика впечатлило ныряние, но Вокка не знал об этом и принял поведение неизвестного на свой счёт.

– Это клад из лодки Такки, – представил Советчика Крокка. – Мой собственный Советчик, белый и глазастый.

– Насколько ценный клад? – поинтересовался Вокка. – Ведь по размерам трудно судить о ценности, взять хотя бы золото и пенопласт.

– Я давно подозреваю, что бесполезный, – весело сказал Крокка. – Со вчерашнего вечера я из него выцедил только один никудышный советик, и тот не пригодился, придётся оставить его про запас.

Советчик продолжал смотреть на Вокку во все глаза.

– А чего он подслушивает? – спросил Вокка.

Советчик, не меняя пытливого взгляда, быстро прижал ладошки к невидимым ушам.

– Пусть лучше подслушивает, – махнул рукой Вокка, и Советчик тут же вцепился руками в Кроккино плечо. – Мне чего-то кажется, что он глазами слушает. Уж больно взгляд подозрительный.

Крокка вздохнул и уселся на кровать.

– Он хороший, – сказал Крокка. – Только никакой не Советчик. А просто Чик. Всего на пять букв меньше, а обязанностей сразу и нет. Живи себе, сиди на плече!

– Маловато буквов! – неожиданно заявил Чик, и шёрстка у него вздыбилась. – Советую добавить буквов!

Так Чик сам напросился и стал труднопроизносимым Тчиком. Потому что плохо совсем без обязанностей. Он-то знал, что он самый настоящий советчик, каких ещё поискать надо. Просто никто не пошевелил думалками и не догадался, что советует он вполне прилично, только про себя! Это же так просто и естественно! Как дважды два умножь сам! Тчик хотел сказать всё это, но постеснялся.

– Я подозреваю, откуда он взялся, – сказал Вокка.

– Срочно скажи! – нетерпеливо попросил Крокка и сидя подпрыгнул.

– Я подозреваю… – таинственным голосом протянул Вокка.

Крокка ничего не сказал, только подпрыгнул ещё два раза молча. Тчик с трудом удерживал взгляд на Вокке.

– Подозреваю я, что этот Тчик появился, когда ты включил фонари! Он выпал из фонаря! Теперь я в этом почти не сомневаюсь.

– Похоже на правду, – согласился Крокка и спросил у Тчика, не из фонаря ли он случайно.

– И ничегошеньки я не помню, – уклончиво ответил Тчик, а Крокка спросил:

– Интересно, фонарь, из которого он выпал, остался или исчез? А то так фонари быстро повыведутся!

– Я вчера совсем не заметил, чтобы фонари уменьшились на один, – деловито сказал Вокка.

– Я тоже, – кивнул Крокка. – Либо это случилось незаметно, либо все фонари на месте, только морочат нам головы.

Рокки помолчали. Тчик попытался два раза незаметно моргнуть.

– Это что же получается, – задумался Крокка, – каждый вечер, когда я буду включать фонари, из одного фонарика станет валиться бесполезное белопушие? У меня никаких плеч не хватит, придётся носить куртку с тыщей карманов.

Вокка понимающе вздохнул.

– С каким трудом я буду проплывать короткие дистанции! – продолжал жаловаться Крокка.

Вокка кивнул.

– Ты теперь сам будешь плавать ко мне в гости, – заявил Крокка.

Вокка согласился.

– Чего только не сделаешь ради фонарей, – сказал он.

– А прокормка?! – вспомнил Крокка. – Дай ему яблоко.

Вокка дал Тчику большое красное яблоко, тот в два счёта умял его, и пятки с ладошками заметно порозовели. Тчик внимательно следил за вторым яблоком, лежащим на столе. Оно не двигалось.

– Вот видишь! – воскликнул Крокка. – Если белых обжор будет много, так, глядишь, и до нас доберутся.

– Надо попробовать кормить их водорослями, – посоветовал Вокка. – Их много, и едят их только редкие гурманы.

– Не советую, – возразил Тчик.

– Это ты зря, – сказал Крокка. – Будет у тебя шерсть с изумрудным отливом. Хоть какая-то, а уже драгоценность.

Потом Вокка подумал и сказал, что надо подождать вечера. Может, это был одноразовый фонарь? Может, не будет никакого нашествия? А если и будет, то совсем другое! Ведь, согласитесь, весьма странно подозревать такие красивые фонари в повторяемости. Их надо подозревать в изобретательности и весёлости. Это куда интереснее!

И действительно, вечером Крокка с Тчиком ждали, ждали на планке… Приплывала Такка, её лодка была пуста. Приплыл своим ходом Вокка, забрался на длинную планку и тоже ждал, ждал. Качалась планка, звенел ветерок, слегка гудели фонари, болтали проплывающие на лодках рокки. Но никаких новых советчиков не появлялось. Хотя и вчерашний никуда не исчезал.

А когда ложились спать, мама внесла в Кроккину комнату маленькую кроватку с белым пушистым одеялом и с мягкой-премягкой подушкой. Тчик слез с плеча, забрался под пушистое маленькое одеяло и сразу уснул.

Крокка немного погрустил, немного порадовался и тоже уснул.

И вот они спали, а в окошко заглядывал фонарь и тихонько хихикал от радости.