White Smoke: статус свободы – голос твоих улиц

Очень крутой документ эпохи. 90-е, ребята из бедных семей в несуразных шмотках, балахоны широкие штаны, часто непригодные для того, чтобы их носили неширокие люди, то есть, не ФУБУ и не ФАТ ФАРМ, какие-то дешевые кроссовки или гриндера, банданы, шапки-чулки. Невероятно клоунский облик, рэперов так и называли – клоуны.Их все ненавидели, от обывателей до представителей других субкультур, вообще непонятно, что заставляло их выходить из дома каждый день, да еще и в школу ходить. (В этой книге для контраста явно не хватает воспоминание рэпера, которого все детство-юность шпыняли). Но вот они ходили, чувствовали себя достаточно расслаблено (иначе и нельзя, если ты рэпер, даже специальная походка необходима, надо идти, покачиваясь, как будто словил гуд вайб). А потом они чувствовали себя даже хозяевами города, потому что занимали его центр – Манежную площадь. Их все ненавидели, и отдельные из них, человек, может 80-100 на всю Москву сумели воспользоваться этой ненавистью, чтобы построить себя. Смоукам приходилось поначалу отбиваться, потом – уже нападать. Их история это классическая история партизанской войны, тут есть и точечные атаки и саботаж и экспроприации (когда обували малолетних модников на шмотки и пейджеры, а малолетний Тимати тогда бегал кому-то из Смоуков на Манежке за хотдогом).Стилистика книги очень яркая и энергичная, куча смайликов, повествование неровное, местами совершенно безграмотное, но каждый кусок текста – это как выдранный кусок мяса, в нем жизни больше, чем в целом пучке жизней некоторых обывателей, что тогдашних, что нынешних.Еще ведь это исключительно московский феномен, в других городах, включая Петербург не было такой самоорганизации рэперов, и рэперы регулярно получали по шапке. Потому что скины-то были в каждом поселке и очень быстро находили общий язык и собирались в группы.Могли ли себе вообразить познавшие уже славу и роскошь негры в 90-е, что в перегнившей России за право слушать их песни дерутся на смерть ребята, у которых того, что называется street credability было побольше, чем у некоторых Тупаков?При этом человеческой симпатии к героям повествования так и не получается испытать, скорее смесь уважения и страха, что-то такое. Герои с другой стороны баррикад (например, из книги «Скины, Русь пробуждается») кажутся чуть сложнее устроены, озабочены какой-то сверхидеей, а не просто желанием хорошо потусить и попить пивка. С натяжкой можно заподозрить за рэперами некоторую эстетическую манифестацию, даже какую-то художническую, будто они были такие фланеры с ножами в карманах – в точности как герои «Заводного апельсина», с которыми Смоуков роднит страсть к насилию.Был у Смоуков и некоторый социальный пафос, например, им не нравились модники-мажоры в дорогом рэперском прикиде, таких они в лучшем случае посылали за пивом, в худшем – обували на шмотки или деньги.Очевидно, рэперы вообще и Смоуки в частности были аполитичны настолько, насколько может быть аполитичным обыватель. Например, упоминая о гуляниях в День независимости (12, кажется, июня), один из авторов пишет примерно такое: «Независимость? Что за независимость, от кого, зачем? Какая разница, главное, что независимость – это круто!». В эту нехитрую формулу, в принципе, укладывается все их неброское гражданское сознание. С другой стороны, требовать чего-то большего от подростков, которым на тот момент было 15-18 лет, глупо.Бесценные фрагменты этой книги – описания драк, из которых почти вся книга и состоит. Дрались герои книги тогда по нескольку раз на дню, и мало кто сейчас может даже вообразить себе, что им довелось пережить на своей шкуре. Каково это – пять-шесть лет подряд ездить в метро, постоянно готовым к прыжку со стороны оппонентов, или будучи готовым самому сорваться и пойти в атаку. Сейчас так никто не живет, даже «бандиты» чаще решают проблемы в сауне, а не на разборках.Можно говорить, что 90-е было временем хаоса, когда менты постоянно опаздывали разнимать уличную драку или разбой, подскакивая к уже разутому-раздетому гражданину, а то и к трупу. Люди одевались на рынках, питались консервами и крупой, в которой было больше опилок, травились дешевым, поганым алкоголем, сидели без работы. Но эта книга показывает 90-е с другого ракурса, как будто улицы Москвы в ту пору были дремучей, впервые открытой землей, и эти ребята проходили по ней как конкистадоры. Сюжеты для рыцарских романов там валялись на земле как смятые банки из-под Б9 («Балтика 9»), только нагибайся, да поднимай.