000
ОтложитьЧитал
–Это его ремень, Лёша.
Алексей шумно вздохнул:
–Хорошо. И что?
–А то, что получается, когда он зашёл в квартиру к Ромке, ремень был на нем, и, соответственно, Людмила была жива.
–Так…
–А когда он выбежал оттуда, словно за ним черти гнались, Людмила висела на его ремне. Я не знаю, как это объяснить, но одно понимаю точно!
–Мы должны молчать об этом ремне. Ты это ведь хочешь сказать?
Маргоша кивнула.
–А сейчас мне нужно поспать, иначе я завтрашний день не переживу.
Маргарита Васильевна накапала и себе корвалола. Взглянула на мужа и посоветовала ему тоже идти спать.
Но Алексей ещё долго сидел на кухне, прислушиваясь к своей едва ожившей, но уже уснувшей квартире. Два мирных глубоких дыхания, и непонятно откуда взявшаяся в душе Алексея ответственность за то, чтобы они продолжали также мирно дышать.
Часа в три утра Алексея разморило и он чуть не уснул за столом на кухне. На ходу расстегивая рубашку, Алексей пошел к себе спать. Заглянул к Олегу. Тому плохой сон снился, губы шептали что-то. Алексей погладил сына по волосам и перевернул на другой бок. Приоткрыл дверь в комнату к Маргоше. Она тоже спала. Лицо было спокойным и расслабленным. Алексей порадовался за нее, а сам все не мог выкинуть из головы Людмилу и этот ремень. Что всё-таки произошло?
*****
Игорь вернулся домой под утро, гулял со своей невестой после окончания рабочего дня в магазине.
Когда он зашёл в квартиру, отец уже не спал. Наверное, у Николая в голове помутилось, и он тихо сидел подле холодного тела в тот момент, когда пришел старший сын.
Игорь только открыл рот, чтобы в очередной раз поворчать, что они на ночь забыли закрыть дверь, как увидел мать с синей шеей и туго затянутым ремнем, лежащую на кровати.
Николай сидел с краю, и, когда вошел сын, поднял голову и потёр глаза кулаками. Едва ли он соображал, что происходит. За окном начиналось прохладное утро. Солнечный свет заливал пока только центр комнаты и кровать, по углам ещё таились ночные тени. Игорь заорал, и соседи потом об этом скажут, что крик слышался на весь подъезд, а слова были таковы:
–Что ты наделал? Что ты сделал с ней? Сволочь! Ненавижу тебя! Ненавижу! Ааа!
Игорь выбежал из квартиры, так как у них не был установлен дома телефон, а мобильные в то время были ещё далеко не у всех. У простого грузчика из магазина телефона не было точно. На лестничной площадке только у Орловых был в квартире телефон, и Игорь, забыв, что есть дверной звонок, начал стучать в дверь ногами и руками. Бодрая старушка Марья Георгиевна Орлова отворила дверь и уставилась на Игоря, который дрожащим ртом еле выговорил, что ему нужно срочно позвонить в милицию. Орлова впустила парня, а сама зашла посмотреть, что же стряслось у соседей. Потом Орлова рассказала милиции, что, когда она увидела мертвую Людмилу, то ей сделалось плохо и она осела по стенке на пол.
Николай, наоборот, пришел в себя, когда увидел соседку. Он встал и налил соседке стакан воды, потом присел возле нее на пол и поднес стакан к губам. Орлова пила воду и не сводила глаз с мертвой женщины, которая лежала на диване, как будто так и надо. Николай не обращал на жену никакого внимания, и Орлова, напившись воды, но лишившись дара голоса, стала указывать Николаю указательным пальцем на кровать. Николай не понимающе смотрел на Орлову и не делал попытки встать. Он сел с нею рядом на пол плечо к плечу и начал что-то говорить о том, что дети его совсем не слушаются. Игорь всю ночь гуляет, а Ромка до сих пор не пришел. Словно в ответ на слова Николая в квартиру ввалился младший сын. Орлова сказала, что выглядел он словно привидение. Ромка был худой и взлохмаченный. На вопрос, как повел себя Ромка при виде матери, Орлова твердо сказала, что ребенок не ожидал такое увидеть.
Ромка вел себя так, как всякий ребенок, который потерял мать. Он горевал, но вовсе не боялся разоблачения. Ходили слухи, что Ромка причастен к смерти матери. Говорили, что за деньги Ромка мог придушить Людмилу. И, якобы, отец его Николай взял вину на себя, чтобы оградить Ромку от тюрьмы.
На одной из бесед Ромка сознался в том, что мать застала его за употреблением наркотика, и рассвирепела. Это было как раз в ночь перед ее смертью. Ромка выбежал тогда из квартиры, но Людмила была живой.
Оснований не верить Ромке у милиции было много, поэтому Николай и решил сознаться в убийстве Людмилы.
Одно хорошо в той истории было, что Ромка раз и навсегда завязал с наркотиками. Как отрубило!
Игорь с сестрой переживали горе и не знали на чью сторону встать. Если Ромка попадет в колонию, то сгинет. Отец мужик крепкий, выдержит. Но как тяжело сознавать, что невинный в тюрьме будет. Не верили они, что Николай задушил жену. Да ещё ремень этот непонятно чей. Откуда он у них в доме взялся?
Как-то серым осенним утром, когда Николая уже дома не было, все трое его детей сидели на кухне и молча ели яичницу.
Игорь с Ромкой угрюмо жевали, пока сестра пыталась из разговорить. Братья и в лучшие времена не отличались разговорчивостью, а теперь, вообще, замкнулись в себе. Особенно, Игорь. Он понимал, что отец ни в чем не виноват. И объяснение, зачем Николай взял на себя вину, было одинаковым, что у него, что у сестры. Игорь испытывал к Ромке неприязнь и одним тяжёлым взглядом закрывал рот Ромке, когда тот пытался хоть что-то произнести. В то утро сестра в который раз поинтересовалась, чей всё-таки был ремень у них в квартире, а Ромка не сдержался и рассказал, как было дело. Но рассказывал он, преимущественно, для Игоря, потому что устал чувствовать себя изгоем в своей осиротевшей семье.
–Я знаю, чей это ремень. Это ремень Олега, моего приятеля…
Сестра тихонько вскрикнула:
–И ты молчал? Но почему? Почему ты не сказал следователю, что этот ремень Олега?
Ромка пожал плечами.
–А что бы это изменило?
Игорь встал и угрожающе навис над Ромкой:
–Ты идиот или прикидываешься?
Подросток часто заморгал, но стоял на своем:
–В тот вечер ко мне зашёл приятель. Олег.
–Сынок что ли этот учительский?
–Ну, да. Так вот у меня, короче, кое-что было, а он пришел, и я подумал, что с ним нужно поделиться. Начал я, короче, вводить, а уже не могу, некуда, и попросил у Олега ремень этот дурацкий. Он мне его дал. Я затянул руку ремнем и, короче… А тут мать заходит в комнату, увидела, короче, и давай орать. Я вышел из комнаты, а Олег там оставался, ждал, значит, что я с ним поделюсь. Я же обещал…
–Рассказывай дальше! Чего остановился? А отец где был? – зашипела сестра.
–Отец спал. Они с мамкой, похоже, поругались, я слышал. Ну, как обычно. Мама покричала. – Ромка всхлипнул. – А отец обиделся, допил ту бутылку с самогонкой. Помните все спрашивали, куда она подевалась? Вот, и я пошел за матерью, а она в ванну зачем-то пошла и…
У Игоря лицо потемнело:
–И что?
–И залезла на табуретку, стала шарить по полке, где деньги собирала, а денег там не было. Я их взял. Давно уже… Просто мать не проверяла, а тут проверила…
И у меня на плече ремень был всё ещё затянут. А мама… мама его грубо сдернула и увидела, что у меня рука опухшая и вся в болячках. Она села на край ванной с этим ремнем и заплакала. Говорила, что это она виновата в том, что я такой…
–И что дальше?
–А дальше я не мог больше видеть, как она плачет, и убежал. Мотался по поселку весь вечер и всю ночь…
Ромка замолчал. Минуты 2 все сидели в тишине. Потом Игорь разрушил молчание.
–Ты, Ромка, должен был это рассказать. Получается, что Олег твой мог накинуть на нее ремень и придушить.
–Но зачем?
–Затем! Кто вас, наркоманов, разберет!
–Ты чего? Я ведь все уже! Не наркоман я! Ты же знаешь!
–Почему ты молчал об этом не пойму! Отец, значит, мог придушить мать, а Олег, друг твой, не мог?
–Да, я, вообще, недавно только это вспомнил. Меня ломало всего, когда отца забирали, не помнишь что ли?
Сестра покачала головой. Она прекрасно помнила, как рушился мир всего месяц назад. Сейчас по крупицам они пытаются создать подобие нормальной семьи, чтобы как-то жить дальше. Ей пришлось порвать со своим молодым человеком, хотя она искренне хочет, чтобы затруднения между ними были временными. Сейчас она нужна своим братьям: растерянным, не понимающим, что происходит…
–Не думаю, что Олег убил нашу мать. Он всего лишь подросток, а она взрослая женщина да еще с ремнем в руке.
–Да, ну тогда кто же ее убил? – Игорь запустил руки в свои волосы.
–Нужно съездить к Олегу и спросить его, что он видел…Получается, милиция, вообще, не была поставлена в известность? Никто, кроме Ромки не знал, что в квартире, кроме отца был ещё один человек…
***********
Маргарита Васильевна увезла Олега в Москву на следующий же день после смерти Людмилы.
Каждый вечер она созванивалась с мужем и узнавала, как продвигается следствие. Когда Алексей сообщил об аресте Николая, сердце ее оборвалось.
Олег на удивление быстро оправился после увиденного в квартире Людмилы, а Маргарита Васильевна старалась не затрагивать эту тему. Единственный раз они обсуждали только, куда подевался ремень Олега. Казалось, что Олег этого просто не помнит или… или притворяется? Маргарита Васильевна жила в постоянном напряжении. Она-то подозревала Олега в причастности к смерти Людмилы, то боялась, что за ним придут из милиции, и нужно будет биться за его свободу. Сын всегда был чутким и считывал ее мысли чуть не на расстоянии, но сейчас он был поглощён новой школой, новой жизнью, новыми друзьями.
И в это утро Маргарита Васильевна завтракала вместе с Олегом и изучающе рассматривала его лицо. Мать обычно спала, когда они собирались и уходили в школу. Это было как молчаливое соглашение не мешать друг другу по утрам, чтобы никто не спешил и не раздражался. Они втроём жили мирно, и Маргоша мечтать о таком не смела пока томилась в браке с Алексеем, если бы ещё не эти подозрения.
Она задумалась и остановила свой тяжёлый взгляд на лице сына, и он его заметил, спросил:
–Что случилось? Почему ты так на меня смотришь?
У Олега менялся голос, поэтому последнее слово он проговорил хрипло и низко.
Маргарита Васильевна даже вздрогнула от голоса подростка. Будто чужой человек произнес эти слова, а не ее сын, не ее мальчик.
–Олег, где же всё-таки твой ремень?
Олег отвёл глаза в сторону.
–Ты выбежал тогда из квартиры… Ты видел Людмилу?
–Я видел ее ноги, мам.
–Ноги?
–Как они висели в воздухе над полом. Я убежал. Я так испугался! – Олег съежился от давних воспоминаний.
Маргоша встала и подошла к нему, обняла, прижала его голову к груди, про себя отметила, что раньше прижимала к животу. Олег вытянулся за лето, хоть и просидел почти половину каникул дома.
–Олег, милый мой, успокойся, солнышко мое, но скажи мне, зачем ты туда пошел? К Ромке? За дозой?
Олег кивнул. А Маргарита Васильевна продолжила:
–Но он не дал тебе? Или его не было дома? И ты разозлился? – дальше Маргоша боялась что-то предполагать и почувствовала, как кожа покрылась мурашками, и время остановилось. Господи, пусть он промолчит, пусть он промолчит! Зачем она спросила?
Как спасение, встала вдруг мама раньше обычного и зашла на кухню в своем цветастом ярком халате, полном жизни в Москве, а не смерти в поселке Серебристая Чаща.
–А вы чего это никуда не торопитесь? Каникулы уже? – женщина заметила странную тишину и по старой привычке не лезть туда, куда не просят, старательно делала вид, что все в порядке.
Маргоша воспользовалась этим и схватила свою чашку, чтобы допить кофе, а Олег с серым лицом встал и поплелся в школу.
Вечером Маргарита Васильевна, дождавшись, когда Олег пошел гулять, стала звонить Алексею. Со второго гудка муж взял трубку:
–Да?
–Привет, как там дела? Что-то слышно про Люду? Про Николая?
–Ко мне Игорь заходил, старший сын Людмилы…
–Зачем? – пискнула Маргоша, внезапно потерявшая голос.
–Хочет с Олегом нашим поговорить. Держался он, вроде, спокойно. Что-то спросить хочет.
–Боже мой! Наверное, про ремень узнал! Что же делать?
–Но от кого он мог это узнать?
–От Ромки! Только непонятно, почему Игорь сразу в милицию не заявил?
–Может, тогда не о ремне он хочет поговорить?
–Но кроме ремня, о чем ему говорить с Олегом? Они ведь друг друга и не знают особо! Надо было спросить этого Игоря, о чем он собирается говорить с нашим сыном! – упрекнула Маргоша.
–А я спросил, но он сказал, что это личное. Если бы я стал настаивать, то это вызвало бы подозрения.
–Боже мой, что же делать? Я не хочу, чтобы они встречались! Я этого не допущу…
–Он настроен серьезно. Думаю, что Игорь может найти Олега без нашей помощи.
–Нет, не сможет. У него ведь нет адреса в Москве.
–Если он не поговорит Олегом самостоятельно, то тогда обратится в милицию, понимаешь?
Маргарита Васильевна обхватила себя руками и стала раскачиваться возле телефона, трубка которого была зажата между плечом и подбородком.
–Значит, нужно встречаться… Он к тебе собирается приходить снова?
–Да. Завтра вечером…
–Скажи, что мы в субботу приедем. Но я не знаю, что будет, боюсь даже подумать. Олег категорически отказывается говорить о том, как и где он потерял свой ремень.
Алексей шумно вздохнул в трубку. Последний месяц, который прошел со дня смерти соседки, он прожил словно на автомате. Внутри его тела беспрестанно дрожала каждая клеточка, а снаружи вид Алексея был невозмутим. Поговаривали, что от него ушла жена, а он, дескать, вообще, не переживает, будто бы и рад. Наверное, учительница не такая уж хорошая жена была, раз "баба с возу – кобыле легче"…
Алексей все думал и думал, дома и на работе, и стоя на светофоре, и когда выносил мусор и когда брился по утрам. Отчего этот ремень вдруг обернулся вокруг шеи Людмилы? Что будет, если о ремне узнают в милиции? Не поместят ли его единственного сына в колонию для малолетних преступников? Никто еще не слышал о том, чтобы оттуда возвращались люди и становились на путь исправления. Сам вопрос, причастен ли Олег к смерти соседки, Алексей от себя гнал. Конечно, он слышал о том, что наркоман ради дозы готов на все, но, разве мог бы подросток так долго носить в себе тайну убийства и не выдать своей вины ничем? Разве так Маргоша Олега воспитывала? Сам-то Алексей сознавал, что его участие в воспитании было минимальным и скорее даже отрицательным. Да, он все в жизни сделал не так, как следует. Следует любить своих детей, общаться с ними. Следует любить свою жену, заботиться о ней, не бить, в конце-концов. Он все сделал не так… Дочь с ним не знается, первая жена едва кивает головой при встрече, вторая жена, вообще, сбежала. Может, это его последний шанс сделать что-то хорошо? Спасти сына? Уберечь его от колонии? Но как? Как предотвратить неминуемую встречу с Игорем? Как заставить его замолчать о ремне? Глаза Алексея метались по кухне, где он доедал свои дежурные сардельки, и остановились на единственном остром ноже. Все остальные были безнадежно тупы, и каждое утро Алексей чертыхался на них, что ими даже кусок хлеба нормально не отрежешь!
Маргарита Васильевна крутилась всю ночь и выстраивала в голове разговор с сыном. И так и эдак выходило скверно. В любом случае, ей первой предстояло выяснить у сына, что делал ремень на шее умершей женщины. Маргарита Васильевна поглядела на будильник. Уже скоро утро, а она так и не смогла заснуть. Весь день будет все валиться из рук. Она встала с кровати и отдернула шторы. По улицам сновали редкие машины. Даже ночью город ее детства не спал. Было прохладно. Отопление ещё не включили. Маргоша посмотрела обратно на уютную кровать и вернулась. Одеяло уже потеряло тепло ее тела, она натянула его на голову и заснула. Ей снилась чистая вода. Хороший сон. Когда будильник назойливо запел свою тревожную песню, Маргарита Васильевна сдернула одеяло и легко соскочила с кровати. Она спала быть может часа три, не больше, но чувствовала себя вполне прилично. На кухне она достала сковороду и подогрела вчерашние сырники, вскипятила чайник и приготовила крепкую чашку чая для Олега. Он ещё спал, и ей было трудно заставить себя разбудить его. Лицо мальчика было спокойным и почти счастливым. Стоит ли будить его? Но он открыл неожиданно глаза, и Маргоша вздрогнула.
–А?
–Вставай, сынок, уже утро! – Маргоша коснулась ладонью его лба, и добавила, – тебе придется мне все рассказать про ту ночь иначе брат Ромки пойдет в милицию…
Олег потянулся под одеялом и вздохнул глубоко и обречённо.
–Я не хотел идти туда. Я, вообще, не хотел ехать в Серебристую Чащу, не хотел видеть отца. Есть у меня отец, ну и ладно, я не привязан к нему, – Олег хмыкнул и заглянул в глаза Маргоше. Как она среагирует.
–Я жалею, что уговорила тебя ехать. Сейчас ничего бы этого не было.
–Когда я увидел Ромку в лесу, у меня только одна мысль возникла: "Как он опустился!". Мне было неприятно даже смотреть на него, но потом дома что-то стряслось, что-то случилось с моей головой, и я дождался, когда папа и ты разошлись по комнатам, а сам сбежал.
–Ты сразу пошел к Ромке? Он был дома?
Олег кивнул.
–Он пытался ввести себе шприц и не мог, я подал ему свой ремень. Когда он затянул руку, в комнату зашла его мать.
–Людмила?
–Да… Она начала ругаться и плакать, Ромка был злой от того, что не успел ввести себе наркотик, он пошел за ней. Дверь в комнату они захлопнули, и я остался один. Наедине с наполненным шприцом.
Маргарита Васильевна энергично потерла свое лицо, зарылась руками в волосы, зачем-то пышно взбила их, все пытаясь найти внутри себя ответ на вопрос: "А она хочет услышать продолжение истории той ночи?".
А подросток тем временем встал и начал одеваться. Длинный, неуклюжий, с худыми руками и ногами. Олененок! Хриплым голосом Олег договорил:
–Я сидел на полу и боролся с собой. Я смотрел на этот шприц и обещал себе, что это в последний раз, что такой шанс выпадает редко, и я буду жалеть потом, что не воспользовался. Я сидел будто кролик перед удавом, как загипнотизированный.
–Ты слышал, что говорили Людмила и Ромка?
–Нет. Я ничего не слышал. Я только смотрел и смотрел. А потом меня как дернуло за шкирку. Я подумал, что если начну снова, то это конец. У меня руки и ноги подкашивались, когда я встал и прошел мимо того шприца, он на полу валялся возле батареи.
–А ремень? У тебя по-прежнему его не было?
–Нет. Ромка как вышел с ним, так больше и не вернулся. Потом я проходил мимо ванной и там увидел ее. Увидел ноги… – Олег поежился и уставился в окно, как будто там была та ужаснувшая его сцена из ванной.
–И я первым, что увидела, это ее ноги… – тихо сказала Маргарита Васильевна.
–Мам, а почему я должен бояться того, что она повесилась, та женщина, на моем ремне? Разве это моя вина?
–Сынок, дело в том, что никто не знает про тебя. Никто не знает, что ты был в квартире, когда Людмила повесилась. Ты мог бы разбудить отца Ромки или как-то сам не дать ей сотворить с собой такое. А получается, что ты… точнее мы утаили свое пребывание в той квартире.
Маргарита Васильевна не смогла сказать Олегу, что он мог бы придушить женщину и инсценировать самоубийство. Людмила весом была словно девочка, а Олег выглядел худым, жилистым, пусть нескладным, но мужчиной. И Олег был наркоманом. Она правильно сделала, что увезла его тогда из Серебристой Чащи. Слава богу, что ее сын не причастен к смерти Людмилы. Осталось только, чтобы Игорь поверил в это. Он тоже спросит, зачем она увезла Олега на следующий же день после смерти его матери. Не может ведь Маргоша сказать, что, как увидела ремень сына на шее Людмилы, так сразу и заподозрила сына в убийстве!
****************
Они приехали на встречу в воскресенье. Алексей встретил их с электрички, и они втроём дошли до дома. По дороге почти не разговаривали. Было пасмурно, накрапывало. Хотелось в такую погоду сидеть в тепле и смотреть на огонь. В поселке было почти безлюдно, им встретилось всего несколько человек. Втроём они прошли мимо своего подъезда и сразу зашли в последний.