Михаил проснулся рано, и с первыми петухами разделил тоску. Несмотря на весеннее дождливое утро, на молодость, вечное недосыпание, все равно не спалось. В его двадцатую весну жуткие сны одолевали редко, но в последние ночи зачастили. Привычно посмотрел на столик, где с утра всегда дымился свежесваренный кофе и круассан, но там, кроме пустых бутылок из под пива и горки окурков, ничего не оказалось, потому что не стало Мамы. Она ушла необычно, как личность, и её похоронили рядом с папой. Мика, так звала его почему-то мама, съедал себя за то, что заразил её этим смертоносным вирусом. Сам он переболел легко, а её не стало. Поэтому в его голове, как назойливые мухи, роились пудовые мысли. Смерть. Никто не знает, что же там за этой неизвестной чертой, прервавшей внезапно земной путь человека. Неизвестность. Казалось, он очутился в эпицентре кошмарного сновидения, в котором страх бил в огромный черный колокол.
Отца не стало ещё раньше. Он был «афганцем». Телесные и психические раны, вошедшие в него изогнутым огромным крюком под ребра с войны, не давали ему покоя. Боги умело ткали узоры судьбы каждого, так как знали всё про них и знали, когда надо оборвать и чей виток жизни.
Вечером приходили однокурсники, посидели, покурили «дурман-траву» типа каннабиса. Грустное веселье продолжалось за полночь. Он заснул в облаке желтоватого дыма от переживаний, усталости и галлюцинаций. Обкуренные друзья ушли под утро, оставив весь гастрономический мусор, и прихватили с собой его девушку – однокурсницу Раю, которая ему нравилась.
Михаил заглянул в холодильник, а там, как говорят, мышь повесилась. Он сонливо помассировал себе виски, тяжело откинулся на кресло и в сотый раз остро осознал, как тяжело без матери. Она легко решала все его проблемы и терпела выкрутасы. А он, избалованный её лаской, жил в безоблачном детстве. После школы легко, не без помощи мамы, поступил в институт. Теперь остался один со своими засадами впереди. Он чувствовал себя так, словно у него разом были мигрень, зубная боль и неоплаченные налоги. Взгляд его блуждал по комнате и наконец-то воткнулся в часы. Они не шли, остановились в то самое время, когда умерла Мама. Мика сменил батарейку, поставил время и здесь вспомнил, что ему пора бежать в университет: «Вот, блин! Мне срочно нужно на учебу». Неделя, отведенная деканом на похороны, закончилась так быстро.
Вокруг него творились чудеса. В этот день Мика в аккаунте вдруг обнаружил послание с того света. Чего от неё можно было ещё ожидать, он не представлял, но был готов. Мама писала: «Мика, не сочти меня сумасшедшей, но я тебе не все успела сказать при жизни, поэтому буду тебя докучать отсюда. Прости, что так долго не писала, была занята обустройством места в раю. Нам с папой все здесь нравится. Надеюсь, похороны прошли без особых проблем, и струнный оркестр вас не утомил. Сыграли мои любимые хиты и для папы «Шоу должно продолжаться» группы «Квин». Сейчас уже научились хоронить по-человечески, только плати. Денег мы тебе оставили достаточно, надеюсь, хватило. На кладбище ты найдешь от нас письмо за крестом, не удивляйся».
Мика не удивлялся ничему, что происходило с ними. Несмотря на то, что он – единственный ребёнок в небедной семье, был избалован ими, но родителей любил и почитал. Он вспомнил историю их знакомства, которую в красках рассказывал ему отец. Мама, совершив шоппинг в торговом центре, возвратилась к своей машине и обнаружила в ней трёх незнакомых мужчин, беседующих внутри. Она вытащила макет пистолета ПМ из сумки и закричала: «Это угон!?» Мужиков как ветром сдуло. Она загрузила свои пакеты на заднее сидение машины и села на место водителя. Но была так взволнована, что никак не могла включить зажигание, ключ не подходил. Здесь она увидела, как один из сбежавших мужчин стоит рядом и громко хохочет, держась от смеха за капот. Отец ещё долго смаковал этот рассказ, как сумасшедшая красивая женщина, в тёмных очках, с волнистыми белыми волосами и с камуфляжным пистолетом в руках, пыталась угнать его машину. А через несколько минут обнаружилось, что мамина тачка припаркована через три машины сзади и она того же цвета и модели. И как боевые офицеры бежали. А пистолет Мама брала с собой в театр, где с ним была сценка. После этого захвата машины отец стал вечным пленником Мамы, и больше из машины жизни не выходил. Так сильно ему понравился эмоциональный запал и её прищур медово-карих глаз.
Похороны прошли по сценарию, которым дирижировала сама жизнь, а не белая её противоположность. На погосте средь берёз играла скрипка, тихо плакали флейты, рыдали валторны. Так в завещании играть именно классику просила сама Мама. Она была театральным режиссером, но вначале – актрисой. Наверное, такой смелый подход к жизни и смерти заронила в ней бабушка, потомственная дворянка, мужа которой, генерала, репрессировали ещё до войны. Но Мама получила хорошее образование.
Оркестр играл музыку очень проворно из разных её спектаклей, чередуя с классической музыкой. И «Полёт шмеля», и «Болеро», и «Времена года», поэтому было несколько необычно, и как-то, полегче, переносить, выпавшее им горе. Когда ты умираешь, ты-то об этом уже не знаешь, только другим тяжело. На кладбище пришло с ней проститься много поклонников, целый полковой театр. Так много молодёжи, что горизонт наклонился, можно было постороннему подумать, что хоронят Мать-героиню.
В родительскую субботу на сороковой день после похорон Миша наконец-то оставил учебу и поехал к родителям на погост по Сокольнической линии метро на станцию Юго-Западную.
Густой тихой зеленью шелестят деревья на кладбище. Сирень лучше всего цветет у могилок. Мика после похорон родителей впервые оторвался от компьютера, выбрал время и пришёл с замиранием сердца к ним. Шёл и оглядывался, что за чудеса, то смс с того света придет, то письмо прямо в электронную почту. С трудом отыскал могилу. «Как много захоронили за несколько дней или я так давно не был» – подумал он и сел на покрашенную недавно, чьей-то доброй рукой, скамеечку. Рядом господствовала полная тишина с лежащими вокруг цветочками гвоздики. Здесь особый пахучий мякиш тишины. Мише казалось, что он чувствует, как время медленно и бесшумно проходит мимо него и всех этих памятников холодного безмолвия, вечного молчания. Кругом было так тихо, что по жужжанию комара можно было следить за его полетом. Он испугался этой зловещей тишины и начал разговаривать с родителями:
– Как же вы там, на небе, поживаете? Чем заняты? Вы были такими неугомонными при жизни, смерть не могла остановить вас.
Вспомнил про письмо, обошел могилу, увидел под коньком в целлофане бумажку. Оглянулся зачем-то, сначала сел, и лишь потом развернул послание из рая: «Дорогой наш сынуля, если бы мы знали, когда были совсем молодые, то, чем владеем сейчас, поверь, намного было бы жить легче, и мир был бы для нас совсем другим. Да, ты можешь сам готовить завтрак и ужин, меню и рецепты висят на холодильнике под магнитиком. Не подхвати мерзкую простуду. Поэтому, как говорят японцы, весной позже сбрасывай с себя тёплую одежду, а осенью, рано не надевай её. Да, никогда не принимай разные спайсы, миксы и другую дурь. Ты мальчик у нас умный. Постарайся быть хорошим человеком и постоянно развивайся, позже мы тебе скажем зачем. Будь внутри Швейцарией, дружи со всеми, – писала ласково она. – Относись ко всем одинаково и справедливо».