Пером о непернатых

Лисы, скалки и диваны

Гоге Серому-Бочкову подфартунило – старенькая сестра бабушки, волчица Валентина Степановна Волкодлакова, завещала ему свою квартиру в Питере.

– Какая была хорошая волчица! – умиленно качала головой жена Гоги, лисица Елена Патрикеевна Сестричкина. – Волчья доля доброты и любви к родственникам!

– Я даже с ней не был знаком, – заметил Гога.

– Оно и к лучшему! – отмахнулась Лена.

Квартира была однокомнатная, зато в самом центре.

– Будем сдавать, – решила лисица. – Хотя придется для этого чуть-чуть вложиться в ремонт… А кое-что из мебели и вещей можно продать!

Волк с сомнением покосился на видавший лучшие времена шифоньер, напоминающий гроб, и громадный старый диван – он подозревал, что на диване-то Валентина Степановна и ушла в мир иной.

– Думаешь, кто-то это возьмет? – уточнил Гога. Лена уже занималась изучением кухонных ящиков: нашла две почти новые сковородки, суповые тарелки и не распакованные сервизы, а еще серебряные ложки и деревянные скалки.

– Конечно, возьмут, глупый! Кстати, это все тоже продать надо… Я сейчас посчитаю, сколько тут чего, запишу, а ты пока сфоткай диван в собранном и разобранном виде. Хоть за бесценок, но продадим!

На следующий же день одна кошка позвонила, что хочет купить скалку в шесть вечера. А диван обещали забрать сразу ежиха и бобр.

– Кто раньше приедет – тому и отдадим, – решила Лена.

Приехали они почти одновременно, и лисица тут же начала рекламную кампанию:

– Диванчик почти новый, чуть больше года назад брали, никто на нем даже не спал!

– И не умирал, – добавил Гога, и Лена толкнула его в бок:

– У нас еще лифт грузовой, если заметили…

Покупатели чуть не подрались, но в итоге бобр уступил, потому что с ежихой был муж с крайне колючим характером, а с мужем – двоюродный братья – дикобразы.

– Диван не разбирается, – предупредил покупателей волк. – Только подушечки снимаются, и все…

– Мы парни рабочие, сдюжим, – ответил один дикобраз, попробовал поднять диван в одиночку и чуть не надорвался.

Колючая семейка взяла диван с двух концов, с трудом подняла и даже донесла до входной двери, а вот дальше…

– Не лезет, – заключил еж.

– Когда мы покупали его год назад, то лез! – отрезала Лена.

– Как вы его сюда заносили? – прокряхтел один из дикобразов.

– А это не мы, это грузчики! Я откуда знаю, как!

– Жанночка, – обратился к жене еж. – Там в объявлениях есть диваны, которые бесплатно отдают! Даже с доплатой, Жанночка! Давай их возьмем, пока не поздно…

– Но мне нужен именно этот цвет! – топнула лапкой Жанна. – И точка!

– А вы его наклоните и боком, боком, – любезно подсказал Гога.

Колючие покупатели кое-как повернули несчастный диван и таки выволокли его из квартиры, а Лена, пока те не передумали, закрыла за ними дверь. Уже в глазок она заметила, что дикобразы тоскливо косятся на стоящий в общем коридоре диванчик поменьше, вынесенный кем-то из соседей.

– Жалко их, – вздохнул Гога. – Колючки есть, а мозгов нету.

– Скоро шесть, – волновалась Лена. – А кошка все не звонит! Неужели передумала?

Но кошка все-таки позвонила, хоть и опоздала минут на десять. Скалка ей понравилась – деревянная, советская! – но она как-то очень боязливо поглядывала на дверь и на лифт.

– У вас очень дом странный, – шепотом сказала она.

– Почему? – не поняла Лена.

– Я прихожу, а там не войдешь – в дверях подъезда диван застрял. Такая громадина, что аж жуть… Видать, где-то на мусорке эту рухлядь достали. И какие-то колючие – ежи, что ли, – его ни вперед, ни назад не могут…

– Это соседи со второго этажа, – скорбно покачала головой лисица. – Переезжают.

Когда кошка, наконец, ушла, супруги заключили, что покидать дом им пока небезопасно. Они переночевали в квартире, а рано утром, осторожно обойдя уснувших в подъезде дикобразов и выйдя на улицу прямо по дивану, поехали домой.