Общее учение о государстве

© И. Ю. Козлихин, вступ. статья, 2004

© Изд-во «Юридический центр Пресс», 2004

* * *

Георг Еллинек

Санкт-Петербургский журнал «Вестник Европы» так отозвался на смерть Георга Еллинека: «Среди германской юридической науки в настоящее время никто, а в прошедшем очень мало кто может быть сравним с Еллинеком; параллели приходится, пожалуй, искать среди таких столпов, как Гегель или Кант. Действительно, со времен Гегеля ни один ученый не имел такого влияния на мировое развитие науки государствоведения, как Еллинек. Труды последнего составляют в наши дни краеугольный камень публично-правовых семинариев всего цивилизованного мира; вы можете их найти не только во всех уголках европейских государств, начиная с Томска и кончая Лиссабоном, но и в Америке Северной и Южной, и во многих университетах Азии, Африки и Австралии; так, например, с его учениями основательно знакомы современные японские юристы»^[1].

Автор некролога профессор Корф несколько преувеличил вклад Еллинека в мировую науку. Но это извинительно, если иметь в виду требования жанра. Бесспорно же то, что Георг Еллинек, вместе со своим старшим современником Рудольфом Иерингом, относится к основоположникам немецкой социологии права и государства и имел весьма значительное влияние на русских ученых.

Г. Еллинек (1851–1911) родился в Лейпциге. Его отец был доктором философии, автором многочисленных исторических и богословских исследований. Так что Еллинек с детства был приобщен к высокой науке. Он изучал философию и право в университетах Брюнна, Гейдельберга и Лейпцига. В 1872 г. он получает степень доктора философии, а через два года – степень доктора права. Затем Еллинек преподает в Венском университете, в Базеле и, наконец, в Гейдельберге, где получает кафедру публичного права и превращает ее в центр немецкого государствоведения^[2].

Еллинек был весьма разносторонним ученым. Его перу принадлежат работы по философии права, истории политических учений, истории права, международному праву. Но основные достижения сделаны им в области государственного права. Сказанное касается его основного, фундаментального труда под названием «Общее учение о государстве». В Германии он вышел в свет в 1900 г., а уже в 1903 г. появилось первое русское издание. Работа Еллинека пользовалась большим успехом и была переиздана через пять лет.

Творчество Еллинека – в известной степени реакция на юридико-догматический позитивизм, который свою основную задачу видел в истолковании норм действующего права. Еллинек же был убежден в ограниченности такого подхода и с его господством связывал кризис современной ему науки государственного права, которая сложилась после объединения Германии. Вот как он оценил ее состояние: «Всякий приступающий к исследованию основных социальных проблем не может не почувствовать с первых же шагов отсутствие глубоко продуманной методологии. В литературе учения о государстве господствует в этом отношении величайшая путаница, так как значительная часть авторов – в том числе и такие, которым мы обязаны весьма плодотворными исследованиями детальных вопросов, – вообще не уясняют себе, с какими трудностями связано изучение основных феноменов, с какими приходится считаться различиями, как велик именно в этой области соблазн принять образы и аналогии за реальные истины… Этим следует объяснить, что вплоть до настоящего времени всякое, хотя бы и бессмысленное, измышление из области учения о государстве, если только оно преподносилось с должным апломбом, обращало на себя внимание в литературе и серьезно обсуждалось. Утверждения заменяли факты, убеждения – доказательства, неясность сходила за глубокомыслие, произвольное умствование – за высшее познание. По этой, главным образом, причине в истории учения литературы о государстве в новейшее время образовался столь значительный пробел, что в течение последних десятилетий ни один систематический труд не сумел привлечь к себе хотя бы некоторого внимания. Старые ненадежные методы, или, точнее, прежде отсутствие метода несовместимы более с требованиями современной научной мысли. Новые же методы еще только нарождаются; поэтому исследователи стараются, как-нибудь наскоро коснувшись основных понятий, затем уже сосредоточить преимущественное внимание на исследовании деталей» (с. 60–61). Кроме того, Еллинек подчеркивал опасность растворения цельной науки о государстве в других науках. Ведь общее учение о государстве рассматривает последнее как сложное социальное явление и поэтому соотносится со многими другими науками, имеющими своим предметом человека и общество. Изучая государство, следует учитывать данные многих наук, как естественных, так и гуманитарных. Но ни в коем случае нельзя путать с ними науку о государстве. «Если государство имеет естественную, психическую, этическую, экономическую сторону, то из этого не следует, что оно составляло предмет исключительно этих дисциплин. То, что в нем есть специфического, что отличает его от всех других явлений, – разнообразные отношения властвования не могут быть объяснены другими науками в их своеобразной, отличающей их от всех других общественных отношений, природе. Выяснить основание, условие, цель, действие этих отношений, познание которых, раскрывая своеобразную природу государства, должно увести к целостному представлению о государстве, – такова задача этого объединяющего познания» (с. 103).

Как же быть? Где выход из создавшегося положения? Прежде всего следует сказать, что Еллинек отнюдь не отрицает важности юридико-догматического метода исследования права. Трудно найти здравомыслящего юриста, который бы отважился на это и в XIX, и в XX, и в XXI вв. Не делает этого безумного шага и Еллинек. Государство, полагает он, существует в двух ипостасях – как явление социальное и как явление собственно юридическое. Поэтому общее учение о государстве и состоит из двух частей: «общего социального учения о государстве и общего учения о государственном праве» (с. 48). Соответственно используются и разные методы исследования. «Отсюда вытекает, – пишет Еллинек, – важное методологическое различие между социальным учением о государстве и учением о государственном праве. Содержанием первого является фактическое, историческое или, как не совсем правильно выражаются, естественное бытие государства, второго – те юридические нормы, которые должны найти свое выражение в этом реальном бытии. Эти нормы не суть что-либо само по себе существующее, а нечто, долженствующее быть осуществленным в делах человека. Это различие – коренное, устраняющее всякую возможность смешения обеих частей учения о государстве» (с. 55). Еллинек выделяет еще одну науку, достойную внимания государствоведа, – политику.

Социальное учение исследует государство во всей совокупности признаков. Как социальное явление государство – это совокупность людей, человеческих союзов и отношений между ними. В данном случае исследователя интересует не юридический, а фактический порядок. В обществе постоянно идет борьба между раз-личными социальными группами, отстаивающими свой интерес. Реальное положение дел в той или иной степени есть результат компромисса между ними. По сути, Еллинек предложил свой вариант теории групп, ставшей столь популярной в XX в.

Что же касается государственного права, то оно входит в сферу юридической догматики. Иначе и не могло быть. Здесь Еллинек твердо стоит на позициях юридического (этатистского) позитивизма. Право для него – это система норм, исходящих от внешнего авторитета, регулирующих внешнее поведение людей, обязательность которых гарантируется внешними средствами (с. 332). При изучении права (в данном случае – государственного, публичного) социологические, исторические и т. п. методы применяться не должны. Здесь господствуют логика, индукция и сравнение.

Политика, по Еллинеку, наука не теоретическая, а сугубо практическая. Политика, пишет он, «учение о достижении определенных государственных целей и, следовательно, анализ явлений государственной жизни с определенных телеологических точек зрения, являющихся в то же время критическим мерилом при обсуждении явлений и отношений государственной жизни» (с. 50). Политика – это сфера оценок. «Если учение о государстве только познает, то политика, по существу, только оценивает» (с. 50). Разумеется, политику нельзя смешивать с наукой о государстве. Однако было бы совершенно неверно делать вывод о том, что Еллинек предлагает создать три обособленные науки о государстве. Общее учение о государстве представляет собой единую науку. Оставаясь на почве позитивизма (социологического и юридического), он констатирует существование двух путей рождения права. Во-первых, фактические отношения превращаются в юридические в процессе их постепенного признания обществом. Во-вторых, они не мыслимы друг без друга в ходе непосредственного государственного правотворчества. С одной стороны, «право есть исключительно социальная функция и поэтому предполагает человеческое общение» (с. 357), с другой, как было уже сказано, – система норм, установленных внешним авторитетом. Решить эту контроверзу Еллинек и пытается соединением двух, в общем, разных наук в единое учение о государстве.

Большую роль играет и политика как наука. Позитивизм имеет дело с реально существующими фактами. Еллинек не устает повторять, что право – это действующее право, и именно оно является предметом изучения. Но ему, как и другим всерьез занимающимся правом, никуда не уйти от вечного вопроса: Каким право должно быть? На него и должна ответить политика. «Политика есть, таким образом, учение не о существующем, а о том, что должно существовать» (с. 52)^[3].

Кажется, что, рассуждая о политике, Еллинек пытался преодолеть те ограничения, которые ставила перед исследователем позитивистская методология. Вообще, по складу характера и образования ему чужда была юридическая догматика. Строго говоря, он так и не обратился к ней, хотя и обещал читателям. «Общее учение о государстве» было анонсировано как первый том большого исследования под названием «Право современного государства». Далее должно было последовать «особенное учение о государстве», предметом которого являются отдельные государства, группы государств, государственные учреждения и т. д. Этого исследования так и не появилось. Не хватило времени?.. Может быть. Хотя между выходом первого тома и смертью ученого прошло 11 лет. Вероятнее всего, Еллинеку было скучно этим заниматься; его влекла социология государства, он стремился к познанию тех глубинных процессов, которые происходили в обществе.

Первая книга «Общего учения о государстве» заканчивается очень характерным в этом смысле пассажем: «Социальное изучение государства представляется, таким образом, необходимым коррективом юридического. Наука права утверждает, что суверенное государство стоит выше всякой другой организованной власти и никакой другой власти не подчинено. Но могучим силам социальной жизни, действующим не в форме сознательной, направляемой волей силы, подвластен и этот суверен. Юрист должен поэтому остерегаться смешения его мира норм, долженствующих управлять жизнью государства, с самой этой жизнью. Все формально-юридические представления о всемогуществе государства, гипотетически вполне допустимые, исчезают, как только мы из мира юридически-возможного вступаем в мир социальной действительности. Здесь действуют исторические силы, которые образуют и разрушают самодовлеющее бытие государств, лежащее вне всяких юридических конструкций. К этому самодовлеющему бытию приложимы гениальные слова столь часто не понимаемого немецкого мыслителя (Гегеля. – И. К.): для образования, бытия и падения государств не существует иного форума, кроме суда мировой истории. Нормы этого суда, без сомнения, не совпадают с нормами юристов» (с. 146).

И. Ю. Козлихин, доктор юридических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета

Предисловие

Настоящий труд обязан своим происхождением понятному стремлению исследователя привести в систему результаты посвященной науке жизни, выразившиеся до сих пор в целом ряде монографий, а также и желанию преподавателя быть в состоянии указывать своим слушателям на такую книгу, которая, стоя на уровне современной науки, заключила бы в себе литературную разработку подлежащих проблем в том виде, в каком они излагаются им с кафедры.

Автор, однако, имел в виду не одних товарищей по специальности и слушателей. Интерес к основным вопросам государственной науки, несомненно, отступил на второй план перед социальными проблемами, и в настоящее время наибольшее внимание возбуждают те работы по учению о государстве, которые выступают под модным флагом социальной политики и социологии.

На самом деле, за период времени, превышающий срок человеческой жизни, не появилось ни одного систематически законченного труда, рассчитанного на более широкий круг читателей, чем тесный цех специалистов. Конечно, в этом повинно также и состояние науки. Как ничтожно число достоверных результатов! Все, почти, спорно: метод, план и цель исследования, способ установления и разработки отдельных добытых результатов. Основательный, я сказал бы, почти микроскопический, прием новейшего исследования положил конец прежнему доверчивому отношению, и там, где раньше усматривали неприступные как скалы аксиомы, оказалось бушующее море сомнений.

И, тем не менее, ни один жизнеспособный народ не может ни в какое время обойтись без прочного учения о государстве. Наука должна поэтому непрестанно пытаться познать государство своего времени и для своей эпохи. Настоящая книга имеет в виду сделать доступными более широкому кругу читателей результаты новейших изысканий.

Этим предопределяется и способ изложения. Оно ничего не должно предполагать такого, что известно только специалистам; с другой стороны, оно должно провести свою собственную точку зрения через целый строй контроверз, не запутывая читателя слишком пространной полемикой с чужими мнениями. Литературные указания должны быть полезны и менее начитанным лицам; поэтому пришлось сделать соответственный выбор из необозримого количества работ, посвященных социальному учению о государстве или с ним соприкосновенных. Однако и осведомленный читатель найдет по всем важнейшим вопросам, в особенности в последней книге, подробнейшие литературные указания. Что же касается более ранней литературы, то во избежание повторений я часто ссылался на свои прежние работы.

Относительно плана и содержания труда в его целом я ближайшим образом высказался в предварительных изысканиях (Книга первая). Настоящий том представляет из себя вместе с тем и законченный труд. Если в некоторых местах и опущены более подробные изыскания, то восполнение пробелов найдет себе место во втором томе. Он обнимет специальное учение о государстве в виде изложения отдельных институтов современных государств, причем будет постоянно обращаться внимание на германские отношения. Если подобное предприятие не желает расплыться до бесконечности, то его результаты должны кристаллизироваться в каком-нибудь определенном центре. Таковым может быть только собственное государство и родное право.

Автор Гейдельберг, июль 1900

Книга первая. Предварительные изыскания

Глава первая. Задачи учения о государстве

1. Место, занимаемое учением о государстве в системе наук

Изучая человека с его психической стороны, наука рассматривает его либо как индивида, либо как существо общежительное. Гуманитарные дисциплины^[4], ставящие себе задачей всестороннее исследование социальной жизни человека, образуют в своей совокупности общественные, или социальные, науки.

Явления социальной жизни человека, в свою очередь, распадаются на две группы: явления, существенный момент которых составляет единая, направляющая их воля, и такие, которые существуют или, по крайней мере, могут существовать без вытекающей из них волевой организации. В первых неизбежно проявляется планомерный порядок, устанавливаемый сознательной, направленной на него волей, – в противоположность последним, порядок которых обусловливается иными факторами.

В действительности оба вида социального порядка не могут быть строго изолированы, так как нераздельное единство всей вообще социальной жизни делает невозможным существование одного из них без другого. Так, например, мы не встретим развитой государственной жизни без народного хозяйства и, наоборот, народного хозяйства без государства. Логическое различение обоих порядков, тем не менее, возможно и необходимо, ибо, как это подробнее будет доказано ниже, всякое познание обусловлено возможностью обособлять подлежащий изучению объект, извлекать его из облекающих его наслоений и выделять из тех соединений, в которых он наблюдается в действительности.

К социальным явлениям, не регулируемым планомерно единой волей, относятся язык, нравы, наука и искусства, народное хозяйство. Важнейшим из социальных явлений, основанных на волевой организации, является государство, существо которого мы пока предполагаем уже данным. Всякое выяснение существа научной дисциплины по необходимости исходит от результатов, которые лишь впоследствии могут быть прочно обоснованы.

Всю совокупность общественных наук, за исключением языкознания, которое либо совершенно игнорируется в его связи с социальными науками, либо даже прямо относится к естествознанию^[5], и теперь еще нередко называют науками государственными, так как ни один организованный порядок не может существовать без государства, и государство, по размерам его деятельности и влияния, оказываемого им на человека, затрагивает и определяет всю социальную жизнь. Эту терминологию следует, однако, признать неправильной уже по тому одному, что явления социальной жизни, созданные государством или под его воздействием, должны быть отличаемы от самого государства как их источника. Наука о государстве ограничивается исключительно исследованием государства и союзов, входящих в него в качестве его неразрывных составных частей. Отношений государства к другим социальным областям она касается лишь постольку, поскольку государство направляет на них свою сознательную, регулирующую и содействующую деятельность. Народное образование, например, относится к области науки о государстве лишь постольку, поскольку государство руководит этим делом или оказывает на него влияние, между тем как техническая сторона этой публичной деятельности входит в область других дисциплин, например педагогики, которые должны быть отнесены к общественным наукам второй категории. Если и не существует такой области человеческой социальной деятельности, которая не находилась бы в каких-либо отношениях к государству, то отсюда следует только, что государственные науки находятся в тесной связи с другими социальными науками, но это не значит, что последние должны быть совершенно поглощены первыми.

Государство может быть изучаемо с разных точек зрения, в соответствии с многообразием его проявлений. Отсюда – необходимость специализации науки о государстве, сознанная лишь постепенно, по мере прогрессивного развития науки. Подобно большинству других областей знания, впоследствии распавшихся на многочисленные дисциплины, наука о государстве на заре истории является одной наукой. В этом виде мы встречаем ее у древних греков. У них «Политика» обнимала изучение Πόλις и направленной на нее деятельности ее членов во всех возможных проявлениях, так что этот термин не должен быть смешиваем с «политикой» в современном значении этого слова.

В этом учении отсутствует или, по крайней мере, не сознано ясно представление о разнообразии подлежащих строгому разграничению отношений и сторон жизни государства. Под влиянием античных воззрений, употребление терминов «наука о государстве» и «политика» в качестве равнозначащих удержалось до сих пор, в частности, у романских народов и у англичан, у которых sciense politique^[6], scienza politica, political science или politics и т. д. означают науку о государстве во всем ее объеме; к специализации же последней либо вовсе не делается попыток, либо эти попытки представляются крайне несовершенными.

Государственные дисциплины^[7] в указанном нами смысле обнимают и все правоведение, так как право может явиться продуктом только организованных человеческих союзов. Наука о государстве классической древности не различала строго учений о праве и о государстве, тем более, что для нее все вообще человеческое общежитие имело государственный характер. Прогрессирующая специализация, обязанная своим происхождением развитию науки о праве у римлян, возвысила правоведение на степень самостоятельной области знания. Таким образом, должны быть различаемы государственные науки в широком смысле, обнимающие и все правоведение, и государственные науки в тесном смысле. Ниже мы будем употреблять термин «государственные науки» только в этом более тесном смысле.

Так как, однако, науки о государстве и о праве находятся в тесной систематической связи, то существуют дисциплины, которые должны быть отнесены к той и другой, именно дисциплины, изучающие юридические свойства и отношения самого государства, т. е. – из области учений публичного права – государственное, административное и международное право. Они являются науками как о государстве, так и о праве. На значении этой внутренней связи право- и государствоведения нам придется еще подробнее останавливаться в другом месте.

Науки распадаются на описательные (дескриптивные), объяснительные (теоретические) и прикладные (практические). Первые имеют целью установление и систематизацию явлений, вторые выясняют законы их взаимной связи, третьи – применимость их к практическим целям.

Точное разграничение науки описательной и теоретической не легко достижимо, в особенности в области социальных наук. Даже в отношении к естествоведению высказывалось мнение, что объяснение явления природы есть не что иное, как более совершенное его описание^[8]. В противоположность большинству явлений природы социальные явления по общему правилу имеют не постоянный, а динамический характер: они непрерывно меняют свои свойства, свою интенсивность и течение, и мы не в состоянии выяснить точные, не вызывающие никаких сомнений законы их развития и регресса, как это делает естествознание в отношении к явлениям жизни. Объект социальных наук, таким образом, непрерывно изменяется; со спекулятивной точки зрения, от которой мы никогда не можем совершенно отказаться, хотя бы в видах гипотетического исполнения наших знаний, в этом постоянном движении можно усмотреть прогрессивное развитие: эмпирически напротив, мы можем во многих случаях констатировать лишь изменение, а не развитие.

Трудно, например, доказать, что средневековое государство, по сравнению с античным, представляло, как это часто утверждается, высшую ступень развития^[9]. Но оно представляло нечто существенно отличное от античного государства и выработало явления, которых мы даже в зародыше не найдем в последнем. Расчленявшая средневековое государство противоположность между князем и народом, во все продолжение средних веков не примеренная до полного единения, сословное представительство, требование ограничения сферы государственной деятельности, – все это феномены, совершенно неизвестные древнему государству. Самое существо государства поэтому изменилось с течением времени в определенных отношениях, в противоположность естественным явлениям, которые либо остаются неизменными, либо правильно повторяются, либо, наконец, преобразуются, усложняясь или упрощаясь, по определенным доступным познанию законам. Ниже мы остановимся подробнее на этом вопросе, имеющем существенное значение для планомерного изучения социальных явлений: в особом и более подробном выяснении нуждается также вопрос о границах каузального познания в области социальной науки.

В социальных науках описание и объяснение нередко должны сливаться уже по указанной выше причине. Кто описывает, например, изменчивый ход какого-либо социального явления, непрерывно меняющего на своем историческом пути свое внутреннее существо, тот объясняет в то же время взаимную связь его отдельных фазисов; в противном случае он может дать лишенное научного знания внешнее описание. Поэтому при нижеследующем перечислении входящих в область науки о государстве отдельных дисциплин, логическое различение которых необходимо в интересах правильной ориентировки, надлежит иметь в виду, что основанная на природе объектов изучения тесная связь различных научных положений делает невозможным полное, заключенное в точные пределы отграничение каждой отдельной дисциплины.

Описательной основой всех социальных, а стало быть, и государственных наук является история, которая установляет и излагает социальные факты в их историческом движении, выясняя также их внешнюю и внутреннюю связь^[10]. Для науки о государстве преимущественное значение имеет политическая история, изучающая развитие судьбы и падение государств. Но и социальная история, трактующая об общественных явлениях, не имеющих непосредственно политического характера, представляется весьма важной для выяснения теоретических проблем государственных наук, ввиду объективной связи всех явлений социальной жизни. К истории примыкают государствоведение (Staatenkunde) и относящаяся к государственным явлениям часть статистики, политическая и административная статистика, из которых первая описывает институты отдельных государств современных и ближайшего прошлого, а вторая «точно исследует те стороны государственной и общественной жизни, которые могут быть выражены в цифрах»^[11]. Теоретической наукой о государстве является теоретическое государствоведение, или учение о государстве, задача которого заключается в познании всех сторон бытия государства. Она есть в то же время наука описательная, поскольку она установляет признаки государства и формы его проявления. Но это описание есть в то же время и объяснение, ибо объект этой науки принадлежит не к чувственному миру, а может быть установлен и сознан лишь путем научного исследования, и только пытаясь объяснить его, мы можем его описать. Кроме того, выяснение отношений причинности поставлено в этой области в гораздо более узкие границы, чем в естественнонаучных дисциплинах, так как здесь наука, – как это подробнее будет показано ниже, – не в состоянии установить всеобщие теоретические законы, определяющие причинную связь явлений.