Башня из красной глины

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя.

Ион., 2: 6

Глава 1. Воскресенье

– Что тут у нас? – зевнув, спросил Смирнов.

На нем были надеты легкая зеленая ветровка, мешковатые джинсы и кожаные ботинки на липучках вместо шнурков. Коротко стриженные волосы лежали в разные стороны, потому что он забыл причесаться.

Смирнов недовольно взглянул на яркую лампу, освещавшую прозекторскую. Его подняли в семь утра в выходной, чтобы он приехал в морг посмотреть тело. И все потому, что два года назад полицейскому уже приходилось расследовать ряд преступлений, совершенных с особой жестокостью. «Тебе понравится», – сказал ему по телефону Несметов, начальник районного управления. Можно подумать, Смирнов получал удовольствие, разглядывая истерзанные трупы.

Впрочем, этого тела он еще не видел. По словам Несметова, посмотреть было на что, но в подробности начальник не вдавался.

– Показывай, – кивнул Смирнов патологоанатому, двадцатипятилетнему парню по фамилии Тумарин, пришедшему работать к ним в район всего полгода назад. Он же входил в группу криминалистов и, как правило, представлял результаты их совместных усилий полицейским. Поэтому по всем вопросам обращались именно к нему.

Тот поправил очки в черной пластмассовой оправе и взялся за край простыни. Немного театральным жестом снял и переложил ее на соседний стол.

– Прошу, полюбуйтесь! – сказал Тумарин, сложив руки на груди и как бы предлагая полицейскому оценить труп.

Смирнов невольно содрогнулся, хотя видел вещи и похуже.

– Мужчина шестидесяти трех лет, – выдержав паузу, начал комментировать Тумарин. – На груди и животе многочисленные порезы, сделанные зазубренным лезвием. Причем я думаю, что убийца сделал зубцы на обычном ноже, поскольку они отличаются друг от друга длиной и формой.

– Дальше, – коротко велел Смирнов.

– На ногах по три перелома, вероятно, от ударов металлической трубой диаметром не меньше трех сантиметров. На коже остались следы ржавчины и зеленой краски, они сейчас на анализе. Далее, фаланги пальцев на руках сломаны, причем все. На запястьях и лодыжках алюминиевая проволока диаметром два миллиметра, накрученная в три витка.

– Значит, жертву связали?

– И надежно, прошу заметить, – согласился Тумарин.

– А эти переломы. По ним можно определить, насколько силен убийца?

Патологоанатом скептически хмыкнул:

– В наше время не так уж много действительно сильных людей, даже среди мужчин. Если человек не занимается спортом, удар у него так себе.

– Значит, удары, нанесенные покойному, силой не отличались?

– Вообще-то, да.

– Их могла нанести и женщина?

– Вполне.

– Что еще?

– Анализ крови я сделаю, но могу предположить с большой долей уверенности, что предварительно мужчину усыпили хлороформом, – я обнаружил его следы на лице в области губ, носа, щек и подбородка. Кроме того, после него на коже остаются характерные ожоги.

– Под ногтями что-нибудь есть?

– Только обычная грязь. Ничего примечательного. Остатки сухой кожи в основном.

– Убийцы?

– Нет, его собственной. Это я уже проверил. Думаю, он просто чесался. В пользу этого говорит то, что частицы кожи находились в основном под ногтями указательного, среднего и безымянного пальцев. Когда человек чешется, то использует именно эти пальцы. – Патологоанатом тут же продемонстрировал это на собственной руке.

– Ясно, – сказал Смирнов.

– А вот это вам должно понравиться. – Тумарин взял с соседнего стола целлофановый пакетик и протянул Смирнову. – Это я извлек из ротовой полости убитого, так что советую надеть перчатки. – Он указал на нераспечатанный пакет, лежащий рядом с полицейским.

– Что это? – заинтересованно спросил Смирнов, натягивая перчатки. – Записка?

– Не совсем.

Тумарин раскрыл пакет и достал свернутую трубочкой бумажку:

– Смотрите сами.

Смирнов взял бумажку и аккуратно развернул. В центре листка был старательно выведен значок, напоминающий букву «П».

– Что это? – нахмурился Смирнов.

– Без понятия. Похоже на «П».

– Это я и сам вижу.

– Можно отсканировать и забить в компьютер.

– Сделай это, – сказал Смирнов.

– Не могу гарантировать, что компьютер распознает этот знак, – с сомнением покачал головой Тумарин. – Он слишком похож на «П».

– Все равно попробуй. Потом расскажешь, что получилось.

– Ладно.

– А я постараюсь узнать, известны ли случаи, когда человеку в рот клали записку. Может, легенды или мифы.

– Это может сработать. Если забить в Интернет…

– Предпочитаю консультацию живого человека, – перебил Смирнов. – Думаю, какой-нибудь профессор подойдет.

Патологоанатом усмехнулся:

– Иногда Интернет оказывается полезней.

– Попробую и то, и то. Для полноты картины. Что еще хорошего скажешь?

– Ну, бумага, которую вы держите в руках, – это обычный листок для записей. Такие стопками продаются в канцелярских магазинах. Написано кровью.

– Чьей? – быстро спросил Смирнов.

– Не убийцы. Жертвы. Думаю, ее взяли из пореза.

– А чем писали?

– Похоже, иголкой. На бумаге хорошо заметны царапины.

– Может, концом ножа?

– Нет, линии получились бы шире.

– Отчего он умер? – помолчав, продолжил спрашивать Смирнов.

– От удушья.

– Его задушили? – Взгляд полицейского скользнул по шее убитого. – Я не заметил никаких следов.

Тумарин кивнул:

– И не заметите.

– Тогда как его прикончили? Положили подушку на лицо?

– Нет. Забили горло глиной.

– Чем-чем?!

– Глиной.

– Какой?

– Красной.

– Анализ сделали?

– Пока нет. Его только вчера вечером привезли.

– Когда будет?

– Не раньше завтрашнего утра.

– Чего так долго?

– Есть реакции, которые требуют времени, знаете ли. Они не могут проходить быстрее, чем… словом, не все можно ускорить.

– Ладно, только не затягивайте, ладно?

– Как смогу – сделаю. Получите с пылу с жару. Но должен предупредить, что вокруг Питера полно мест, где можно достать красную глину.

– А в городе?

– И в городе. Например, в аптеке или в цветочном магазине. Но такую глину я сразу отличу.

– Каким образом?

– Она очищена.

– Ясно. А можно по составу глины определить, откуда она?

– С большей или меньшей степенью вероятности. Но это будет только территория, а не конкретное место. В лучшем случае карьер. Но глину можно выкопать и на берегу реки, так что… – Патологоанатом пожал плечами. – Никакой точности.

– Сделайте все, что сможете.

– Конечно. Мне самому интересно. Я с такими делами еще не сталкивался.

– Ну еще бы! Они попадаются не так часто.

– Я слышал, что вам приходилось расследовать что-то похожее. – Тумарин испытующе взглянул на полицейского.

– Не факт, что мы сейчас имеем дело с серийным убийцей, – возразил Смирнов. – Возможно, случай окажется единичным.

– Вы ведь на самом деле так не думаете?

– Почему?

– Такие психи не останавливаются. Тут же невооруженным глазом виден modus operandi! Кажется, так вы это называете?

Смирнов задумчиво кивнул.

– Тот, кто убил этого человека, постарался раздобыть глину, – проговорил он медленно. – Для него имело значение, что засунуть ему в глотку. И записку он вложил не просто так. Я думаю, это никакое не «П». Надо выяснить, что это за символ, – возможно, в этом ключ.

– К чему?

– К мотиву.

– Я постараюсь узнать все, что можно. Но знак очень уж… нехарактерен.

– Я понимаю.

– Покажите его профессору. Тому, который согласится вас проконсультировать. Я сделаю ксерокс.

– Давай.

Патологоанатом и Смирнов вышли из прозекторской в комнату, где стояли компьютер, принтер, факс и сканер – приборы, которые были необходимы для быстрой и качественной отправки результатов анализов и прочих обследований. Из нее вели три двери: в прозекторскую, в лабораторию и в холл.

Тумарин быстро скопировал листок и протянул Смирнову. Тот сложил его и сунул в карман.

– Есть еще что-нибудь, что я должен знать об этом трупе?

– Пока нет. К завтрашнему утру я закончу более тщательный осмотр и составлю полный отчет.

Следователь кивнул:

– Ладно, будем пока работать с тем, что есть.

Попрощавшись с патологоанатомом, Смирнов вышел из морга и направился к своему старенькому «мицубиси». Садясь за руль, подумал в очередной раз о том, что пора бы сменить машину. Но руки никак не доходили.

Полицейский направился в участок.

Лето выдалось жаркое и сухое. На улице было двадцать три градуса в тени при полном безветрии. В голову пришло, что в такую погоду трупы разлагаются особенно быстро. Мужчина, которого Смирнов несколько минут назад видел на столе прозекторской, сохранился относительно неплохо – его нашли в собственном холодильнике. Обнаружила тело жена убитого, когда вернулась вечером домой. Она уезжала в Новгород на медицинский симпозиум и приехала только к одиннадцати вечера. К тому времени ее муж был мертв уже часа четыре. Это удалось выяснить не по состоянию тела, а исходя из показаний свидетелей. Этот предварительный отчет Смирнов получил сразу, как только явился в морг: Тумарин протянул ему листок едва ли не на пороге. Сейчас он лежал у следователя в кармане вместе с ксерокопией записки, оставленной во рту убитого.

Опрошенные по горячим следам свидетели показали, что Марухин Александр Викторович, профессор медицины, почетный член чего-то там, вышел из НИИ, где работал в течение последних тридцати четырех лет, сел в свой БМВ и поехал домой. Встречался ли он с кем-нибудь по дороге, неизвестно. По крайней мере, пока. Эту информацию перед тем, как Смирнов отправился в морг, сообщил ему Дымин, опер, находившийся под его началом. Затормозив на перекрестке, следователь достал мобильник и набрал его номер.

– Привет, это я. Да, уже уехал. Видел, конечно. Слушай, вещи Марухина у тебя? Отлично. Проверь контакты в его мобильнике. И журнал вызовов обязательно. Надо выяснить, не звонил ли он кому-нибудь после того, как вышел из НИИ. Если нет, проверяй последние звонки: он мог договориться о встрече заранее. Если была любовница, она может не признаться, так что я полагаюсь на твой нюх. Да ладно, не скромничай. Пока все. Я сейчас приеду, привезу кое-что. Вместе посмотрим. Ах да, вот что еще: подбери мне пару контактов каких-нибудь профессоров по мифам и легендам. Ну, не знаю, на философском или историческом факультетах попробуй. Мне надо у них проконсультироваться. По какому поводу, объясню, когда приеду. Все, буду минут через двадцать. Давай.

Отключившись, Смирнов свернул на аллею и повел машину между двумя рядами высоких тополей, с которых уже слетел пух. Он затормозил возле стеклянного магазина, чтобы купить йогурт и что-нибудь к чаю. Через пять минут полицейский уже снова ехал в сторону участка. Он добрался даже раньше, чем обещал, – не больше чем за четверть часа.

Дымин, молодой опер, который должен был вот-вот пойти на повышение, ждал Смирнова в его кабинете. Он сидел за компьютером, одной рукой придерживая телефонную трубку, а другой водя мышкой по черному коврику.

– А в понедельник? – говорил он, когда вошел Смирнов. – Во сколько вам будет удобно? Около пяти? Хорошо, договорились. Да, конечно, он не опоздает. Спасибо. Где вас найти? Ага, понял. Всего доброго.

Повесив трубку, Дымин шутливо свел глаза к носу и театрально вздохнул:

– Ох уж эти профессора!

– Что такое? – Смирнов сел в кресло, которое ему уступил опер. Сам Дымин занял свободный стул.

– Да вечно они заняты! То лекции, то семинары, то им, видите ли, позарез надо в библиотеку, потому что для них отложили какой-то том, на который претендуют двадцать человек. Короче, такое впечатление, что люди на войне.

– Может, так и есть? – хмыкнул Смирнов. – Договорился с кем-нибудь?

– Ты же слышал. – Дымин взял бумажку для записей и карандашом быстро на ней что-то накорябал. – Держи!

– Что это? – Следователь быстро пробежал текст глазами. – Ну и почерк у тебя. Как курица лапой.

– Какой есть.

– Викандров?

– Ага. Максим Юрьевич. Профессор, как ты и заказывал. Преподает философию. Ниже адрес. Ждет тебя в понедельник в пять у себя на кафедре. Если что, спросишь, тебе подскажут, где его найти.

– А раньше никак?

Дымин развел руками:

– Не привередничай, ждать всего лишь до завтра.

– Больше никому не звонил?

– Не успел. Ты меня озадачил всего минут десять назад.

– Пятнадцать.

Опер усмехнулся.

– Все равно, по-моему, я быстро справился.

– Ладно, спасибо. – Смирнов спрятал бумажку в карман.

– Так-то лучше, – кивнул Дымин. – Что тебе поведал наш эскулап?

– Ничего особенного. – Следователь вытащил ксерокопию и положил на стол перед опером. – Полюбуйся. Это достали изо рта убитого.

– Что это? – заинтересованно придвинул к себе листок Дымин. – «П»?

– Похоже. Но мне кажется, что нет.

– Выглядит как «П».

– Поэтому я и хочу проконсультироваться с кем-нибудь, кто в этом шарит. И еще в легендах всяких. Может, там есть что-то насчет записок, вложенных в рот, понимаешь?

Дымин кивнул.

– Думаешь, если мужик работал в универе, то его и грохнул кто-нибудь из своих? В смысле, шибко умных и начитанных?

– Да нет, не в этом дело. Он-то в медицинском подвизался, а тут скорее из философии или истории.

– Или литературы, – задумчиво добавил опер.

– Может быть, – согласился Смирнов. – Так что давай сначала в Интернете пошарим, а потом уже я либо за разъяснениями пойду к профессору, если что-нибудь подходящее найдем, либо попрошу его хоть какую-нибудь зацепку дать.

– Ладно, там браузер открыт уже. Я тебе профессоров искал. Забей в поисковик что-нибудь насчет записок во рту.

Смирнов ввел подходящую фразу.

– Ну как? – поинтересовался опер. – Есть чего?

– Не особенно, – протянул Смирнов. – Болезни горла, кишечника… короче, всякая туфта.

– Значит, остается профессор?

– Похоже на то.

– А что будем делать до этого?

– Ну, вообще имеется еще одна зацепка.

– Выкладывай.

– Горло у трупа было забито красной глиной. Он от этого и помер: задохнулся.

– И что нам это дает?

– Пока ничего. Тумарин сделает анализ и постарается выяснить, откуда эта глина была взята.

– Значит, мы тут тоже пока ничего сделать не можем?

– Не скажи. У нас же есть Интернет. Давай посмотрим, что есть про глину.

– Тебе сейчас сто ссылок на строительные фирмы выпадет, – скептически заметил Дымин.

– Выпадет, – согласился Смирнов. – Но я по-другому запрос сформулирую. – Он быстро набрал на клавиатуре нужную фразу. – Поглядим, какое значение имеет глина в мифологии.

– С чего ты взял, что наш убийца спец по мифам и легендам?

– Слушай, он постарался где-то накопать глины, сунул в рот мертвецу бумажку, запихнул его в холодильник, чтобы он не слишком быстро разложился. Это говорит о том, что он хотел оставить послание.

Дымин поморщился:

– Только не говори, что он хочет, чтобы его поймали.

– Не в этом дело. Но я считаю, что убийца пытается донести до нас какую-то мысль. Может быть, не до нас с тобой, то есть конкретно полицейских, а до мира, что ли.

– До широкой общественности? – подсказал Дымин.

– Может быть. Хотя вряд ли. У меня такое чувство, что это некая попытка оправдать свой поступок.

– Думаешь, он чувствует вину?

– Нет. Уверен, что нет. Но наверняка у убийцы была причина. И он считает ее справедливой. И хочет, чтобы другие понимали это.

– То есть мы столкнулись с местью?

– На теле следы пыток. Такое бывает только в двух случаях. Когда хотят причинить боль или когда стремятся что-то узнать.

– И ты думаешь, наш случай первый?

– Если нет, то, возможно, мы еще услышим о нашем убийце.

– Почему?

– А что можно узнать у того, кого считаешь в чем-то виновным?

Дымин подумал:

– Имена сообщников?

– Угу. Впрочем, это только догадки.

– Это мы скоро узнаем. Что там насчет глины?

– Давай посмотрим. – Смирнов уткнулся в компьютер, Дымин взял стул и поставил его так, чтобы тоже видеть экран. – Ну вот, кое-что нашлось. Давай скопируем и потом уже почитаем внимательнее. – Следователь потратил пару минут на то, чтобы перенести тексты в Ворд.

– Итак, – проговорил Дымин, доставая сигарету, – что мы имеем? Не против, если я закурю? Я слышал, ты все-таки бросил.

– Кури, – разрешил Смирнов. – Переживу. Смотри, вот это, по-моему, наиболее подходящее. По крайней мере, пока.

– Так, давай по порядку.

– Ну, во-первых, древние евреи считали, что бог вылепил человека из глины. То есть речь идет об Адаме. Во-вторых, египтяне верили, что отец богов Хнум вылепил людей из глины на гончарном круге. Далее, греки считали, что Прометей создал первых людей из глины, а Афина вдохнула в них жизнь. Австралийские аборигены полагали, что некий Бунджил срезал ножом три куска коры, положил на один из них кусок глины и сделал человеческие фигуры, а затем начал дышать им в рот, чтобы они ожили.

– Смотри, уже второй раз возникают вместе рот и глина, – перебил Смирнова Дымин. – Боги вдыхают жизнь в глиняные существа.

– Да, я заметил. Давай дальше смотреть. Может, обнаружим еще какие-нибудь совпадения. На островах Тихого океана аборигены считают, что людей сотворили из глины, которую замешивали на крови животных, и от этого напрямую зависит характер человека.

– То есть, если в глину добавили кровь льва, он будет храбрецом?

– Да, типа того. Вряд ли, конечно, у них там водились львы, но идея такова.

– Надо проверить глину, которую забили в горло Марухину, на предмет содержания в ней крови.

– Думаю, если она там есть, Тумарин это обнаружит.

– Ладно, читай дальше.

– Значит, так. Аккадский миф рассказывает о том, как бог Мардук создал людей из глины, смешанной с кровью убитого им чудовища. Опять кровь! Есть также версия, что хорошие люди сделаны из хорошей глины, а плохие – из плохой. Честно говоря, не знаю, по каким критериям определяется качество глины, – заметил Смирнов. – Тут об этом ничего нет.

– Можно узнать у специалистов, если ты считаешь это важным, – предложил Дымин.

– Сейчас важным может оказаться что угодно.

– Тоже верно. Так мне пробить эту тему? Насчет качества глины?

– Да, пометь себе на всякий случай.

– Жалко, сегодня выходной, – пробормотал опер, записывая себе в блокнот «задание». – Ну, что там еще интересного?

– Шумерский миф повествует о том, как боги попросили Энки, верховного бога, сделать для них слуг. Понятное дело, тоже из глины. Популярный материал был, как я погляжу.

– Не то слово!

– Мордовские мифы утверждают, что людей создавали два бога – Чампаз и Шайтан. Но у второго дело не заладилось, и он отправил на небо птичку-мышь, которая свила гнездо в полотенце Чампаза. Из-за тяжести оно свалилось на землю, и Шайтан начал вытирать им свои глиняные фигурки, благодаря чему те ожили. Поэтому тело принадлежит Шайтану, а душа – Чампазу.

– Хитро! – хмыкнул Дымин. – Если честно, мне трудно представить, чтобы убийца все это прочитал перед тем, как пойти кого-то грохнуть.

– Заметь, тут везде прослеживается общая идея.

Опер кивнул:

– Да, человека слепили из глины и вдохнули в него жизнь. Но я считаю, что у преступника уже должна была быть идея, как убить Марухина. Если он что-то и почерпнул из легенд, то детали. Никто не станет сидеть перед монитором и искать в Интернете, как бы поизощреннее грохнуть того, кого ненавидишь.

– Ну да, может, ты и прав. Все остальное тут на ту же тему.

– А вот это что? – Дымин ткнул дымящейся сигаретой в последний абзац текста.

– Снова из еврейской мифологии.

– Про Голема?

– Ага.

– Давай прочитаем, раз уж начали.

– Ладно. – Смирнов вздохнул. – Итак, в Праге бытует миф о глиняном человеке, Големе, чье имя переводится как «комок», «неготовое», «неоформленное». Чтобы сделать Голема, надо слепить из красной глины фигуру размером с десятилетнего ребенка. Оживить ее можно, вложив в рот Голема бумажку с начертанным символом «алеф», первой буквой алфавита, которой каббалисты придавали магическое значение.

Смирнов откинулся на спинку кресла и выразительно посмотрел на Дымина. Опер широко улыбнулся.

– Читай дальше! – кивнул он. – Похоже, нашли.

– Дай-то бог! – проговорил Смирнов, снова придвигаясь к экрану. – Так, где это у нас? Потерял. Ага, вот! Голем не умеет говорить и не обладает душой, однако он может выйти из-под контроля и убить своего создателя. Известна легенда о Големе, которого сделал рабби Лёв, чтобы защитить народ пражского гетто, и которая легла в основу романа Густава Майринка. По сути, действия человека, делающего Голема, повторяют сотворение Богом Адама, имитируют их. Однако наделить своего истукана душой маг не в силах, и это та грань, которую не в силах перейти человек, то, что отличает его от Господа.

Чтобы убить восставшего Голема, нужно изыскать возможность вложить ему в рот бумажку с символом «тав», последней буквой алфавита, – вместо «оживляющего» «алефа».

Смирнов отодвинулся от компьютера и с нескрываемым торжеством посмотрел на Дымина.

– Ну, как тебе это?

– По-моему, ты напал на след. Причем в первый же день.

– Следом это назвать трудно. Однако зацепка имеется. Если окажется, что эта закорючка на бумажке – «тав», то станет более или менее ясно, на чем основывается наш убийца.

Дымин кивнул:

– Вот только Марухин – не Голем, а человек. В смысле, был человеком до того, как его прикончили.

– Все зависит от точки зрения, – возразил Смирнов. – Если убийца считал, что у жертвы нет души, то Марухин вполне подходил на роль как бы недоделанного человека.

– Для того чтобы составить такое суждение, преступник должен был следить за ним или знать лично. Может быть, они общались каждый день, например на работе.

– Или он просто слышал о Марухине от кого-то. Вероятнее всего, не раз.

– То есть обсуждал его с кем-то?

– Не обязательно. Мог просто присутствовать при чужих разговорах.

– Надо выяснить, что за фрукт был этот Марухин, – предложил Дымин.

– Да, возможно, ключ к мотивам убийцы – в личности жертвы.

– Я этим займусь. Возьму пару ребят, и вместе мы опросим всех его знакомых и сослуживцев. К завтрашнему вечеру постараюсь составить для тебя его портрет. Не психологический, конечно, а просто на основе мнений.

– Возможно, его убил один из тех, с кем вы будете разговаривать, – заметил Смирнов. – Так что внимательно слушайте: вдруг кто-то попытается что-то скрыть или исказить его личность.

– Типа, если все скажут, что Марухин был бездушной сволочью, а один начнет признаваться ему в пламенной любви, то это наш клиент? – усмехнулся Дымин.

– Не обязательно. Но вполне возможно. Во всяком случае, такого человека мы сразу возьмем на заметку, ясно?

Опер кивнул:

– Конечно. Давай проверим символ.

– Ладно. Я введу в поиске «Тав», посмотрим, что вылезет. Ага, двадцать вторая буква еврейского алфавита, начертание… Бинго! – торжествующе воскликнул Смирнов, не удержавшись. – Это никакое не «П», это знак, который убивает Голема.

– Точняк! – восхищенно протянул Дымин, сравнивая изображение на экране с тем, которое было на ксерокопии. – Слушай, а ведь мы уже сейчас можем сузить круг подозреваемых.

– Каким образом?

– Судя по всему, наш убийца – еврей!

Оба полицейских прыснули.

– Дурень! – сказал Смирнов. – У нас на руках труп и псих, который почти наверняка начитался Майринка, а ты прикалываешься!

– Стой! – посерьезнел вдруг опер. – Начитался, говоришь? А ведь ты, может, прав. Вряд ли на убийцу произвела впечатление легенда о Големе сама по себе. А вот если он узнал о ней из романа…

– Да, это вполне вероятно, – согласился Смирнов. – Вот только это тоже вряд ли поможет нам сузить круг подозреваемых.

– Да, шансов мало, но кое-что сделать можно.

– Проверить библиотеки?

– Благо они сейчас все переведены в компьютерную базу.

– Ладно, поручи кому-нибудь узнать, кто брал роман Майринка, а заодно и другие книги о Големе в течение последних… ну, скажем, двух лет. Вряд ли человек решился на убийство сразу по прочтении, но и за более долгий срок он уже, я думаю, перегорел бы.

– Я скажу Павлову, чтобы проверил библиотеки. Но сначала сделаю подборку книг о Големе.

– Хорошо, – согласился Смирнов. Он чувствовал, что дело пошло. – Если убийца зациклился на Големе, он должен был изучать его. Как я понял, процесс оживления основан на каббале. Включи ее в список тех, которые Павлову придется просмотреть.

– Лады, сделаю. Что еще?

– Пока, наверное, все. Так сразу ничего в голову не приходит. Завтра Тумарин пришлет анализ глины. Будем надеяться, ему удастся установить, откуда она.

Дымин кивнул.

– И никакой консультации с профессором не надо, – добавил он. – Если есть Интернет.

– Нет, с Викандровым я завтра все равно встречусь, – покачал головой Смирнов. – На всякий случай. Такие люди всегда знают то, что ты нигде не прочитаешь.

– Это точно! – усмехнулся Дымин. – Помню, у нас на третьем курсе был такой…

– Думаю, на сегодня хватит, – перебил его Смирнов. – Воспоминания оставь на потом. А я лично поеду домой отсыпаться.

– А я составлю список, перешлю его Павлову и тоже свалю, – пояснил опер, ничуть не обидевшись.

– Тогда до завтра.

– Давай.

Выйдя из участка, Смирнов сел в машину, но сразу заводить мотор не стал. Вместо этого, он достал лекарство от никотиновой зависимости и проглотил таблетку, запив из пластиковой бутылки, которую для подобных случаев всегда держал в бардачке. Посидел минуты две, обдумывая то, что они с Дыминым только что выяснили. Везет же ему на психов! И что они так облюбовали его родной район? Всего два года назад он раскрутил дело психа, потрошившего людей, и вот теперь ему, судя по всему, придется столкнуться с новым кошмаром. Впрочем, возможно, это единичный случай и убийца просто канет в Лету. Так бывает чаще всего. Но интуиция подсказывала следователю, что смерть Марухина – только начало. Что человек, уничтожающий Големов, не остановится на одном трупе, он будет продолжать. Возможно, он вообразил себя мессией, который должен очистить мир от «недочеловеков», лишенных души, или что-нибудь еще, но то, как было обставлено убийство, попахивало идеей фикс. Это чувствовалось за версту.

Смирнов нашел в мобильнике контакт Ревейко. Отлично, рано или поздно он ему пригодится. Давно полицейскому не приходилось звонить криминальному психологу – с того самого расследования два года назад. Но сейчас еще не время. Вот когда Павлов обработает записи библиотек, опера опросят знакомых Марухина, а Тумарин пришлет анализ глины – тогда пойдет речь о психологическом портрете убийцы.

Спрятав телефон, Смирнов завел мотор и поехал домой. В воскресенье он ничего больше сделать не мог. Понедельник отводился на сбор и обработку информации. Настоящее расследование начнется во вторник утром – когда в его распоряжении будут все данные.