Жаркий Август. Книга Первая

Пролог

Бейся сердечко, бейся.

Лежу на кровати вся в холодном поту, по телу пробегают судороги, переходящие в крупную дрожь. Прислушиваюсь к гулко сокращающейся мышце, перекачивающей кровь. Надрывно, неровно, словно из последних сил.

Обычное явление. Моя обычная ночь.

Остается лишь стиснуть зубы и ухватиться за влажную от пота простыню, скомкав ее в скрюченных пальцах.

Под рукой лежит пульт. Если станет совсем лихо, можно нажать на заветную кнопку, активировав робота-медика, стоящего рядом с кроватью, принудив его вколоть обезболивающее. Эта равнодушная жестянка фиксирует все, что происходит со мной, но лишний раз не вводит никаких лекарств. Опасно. Сердце может не выдержать.

Доктор, настоящий, а не это электронное чудо, сказал терпеть. Боль сильна, но не смертельна. А вот если поддаться слабости и подсесть на обезболивающие препараты, то результат, скорее всего, будет плачевным.

Моему организму хватает и тех препаратов, которые вкалывают для восстановления.

Лекарства, они же яды, полученные из желез экзотических животных, завезенных к нам с дальних станций, не дают моей раздробленной спине отторгнуть корсет Августовского. Август, как его именуют в простонародье. Страшное приспособление, но это единственный шанс, собрать воедино то, что осталось от моего позвоночника.

Ужасный, металлический корсет, опоясывающий грудную клетку, словно вторые ребра, вживленный в плоть, подключенный к нервным центрам. Ненавижу его, но если бы не он, то лежала бы я сейчас на больничной койке, как овощ переросток и только глазами хлопала невпопад, а так хожу, дела все делаю, живу самостоятельно, почти как нормальный человек.

Правда организм плохо переносит это чудовищное вмешательство, приходится вливать в него такие препараты, что запрещены во всей Галактике, кроме реабилитационного центра Солнце Августа.

Что они там побочно со мной вытворяют? Ах, да, разрушают мои почки, печень, истончают сердечную мышцу и зрительный нерв, делаю кровь практически прозрачной, разрушая кровеносные тельца.

Красота, ничего не скажешь. Но именно они делают так, что корсет восстанавливает спину. Августовский был гением. Смог изобрести такой механизм, подаривший мне, да и миллионам других людей Галактики, шанс на восстановление. Недаром за свой корсет он получил премию кого-то там и денежное вознаграждение, позволившее купить себе целый замок.

Странно, что в наш век, когда технологии развиты на столько что медибары, могут вылечить рак четвертой стадии за несколько дней, так, и не смогли создать программу, способную восстановить поврежденный спинной мозг.

Программы нет. Есть Корсет Августовского, больше похожий на инструмент средневековых пыток, чем на реабилитационное устройство.

Впрочем, чего я ною? Корсет свое дело знает. Что бы ни стало со спиной, в какие бы ошметки она не превратилась, чудо агрегат, при поддержке сильнодействующих средств, все приводит в норму за три с половиной месяца. Сто семь дней. Ничтожно малый срок. Ради дальнейшей полноценной жизни можно и потерпеть.

Вот я и терплю. Уже 64 дня. Даже календарик специальный завела с розочками, в котором числа вычеркиваю. Ненавижу розы.

Выдержу, главное зубы не раскрошить, в момент очередного приступа, когда накатывает волна агонии, и, кажется, нет ни одной клеточки, которая не кричала бы от боли.

Осталось всего полтора месяца, и эту металлическую кирасу с меня снимут. А потом в медибар, восстанавливать все остальное, приводить себя в порядок. Да интенсивный курс психологической реабилитации.

Только бы сердечко выдержало. Беспокоит оно меня сильно. То зайдется в бешеном ритме, а то удары пропускает. Страшно.

Пожалуйста, 43 дня продержись, потом все наладится. Заживем. В путешествие поедем, может даже влюбимся в кого-нибудь, заведем ничего не значащий роман, ну или кота на худой конец.

Опускаю тоскливый взгляд на электронные часы тусклым красным светом моргающие в темноте. Пять утра.

Не засну больше. Боль не даст. Надо встать, чем-то занять себя, чтобы отвлечься от жалости к самой себе и мыслей о дозе обезболивающего.

Сегодня, какое число? Седьмое мая? Можно зачеркнуть еще один день в заветном календаре? Хотя нет, рано, день еще надо прожить.

Какие у меня планы на сегодня, кроме как бороться за выживание? Пусто?

Размечталась. Покой нам только снится. Сегодня в обед придут Таська, Вадим, скорее всего с ними увяжутся Руслан, Сэм и конечно Марика. Куда же без Марики? Марика, наше все.

Нажимаю на кнопку на пульте, и кровать медленно трансформируется, таким образом, что я принимаю сидячее положение. Встать сама, я пока не могу, приходится помогать себе.

Сначала сесть, потом, цепляясь побелевшими от напряжения пальцами в поручень койки медленно встать на трясущиеся ноги. Надеть ужасные очки, постоять, дав организму, немного времени придти в себя, и только тогда делать первые, осторожные утренние шаги.

Пятнадцать шажков до душевой. Считаю их каждый день, словно молитву про себя проговариваю. Сначала преодолевала, опираясь на клюшку, а две недели назад начала сама. Медленно, упорно, сжав кулаки. Я сильная, я должна справиться. И я справлюсь.

Вот и душевая. Осторожно снимаю ночной халат и вешаю его на крючочек. Корсет так просто не повредить, титановый сплав как-никак, но все равно лишний раз предпочитаю не задевать, иначе пульсирующая боль обеспечена.

С одной стороны расположена душевая кабина с самораздвигающимися тонированными стеклянными стенками, а с другой какой-то шутник повесил огромное, во всю стену зеркало. Ненавижу его еще больше чем розы, но каждый день не могу остановиться, подхожу к нему и подолгу рассматриваю себя Ваську. Василису Чуракову. Василису, мать ее за ногу, Прекрасную.

Сегодня, как и вчера, как и много дней до этого, подхожу к зеркалу, нерешительно поднимаю глаза и не могу сдержать стон, вырывающийся из глубины души, при созерцании своего распрекрасного лика.

Из зеркала на меня опять смотрит ЭТО.

Бледное, желтоватое существо с огромными темными подглазинами. Если смотреть на себя в очках, то можно увидеть лишь крошечные гразки-бусинки неопределенного цвета. Хотя на самом деле ничего кроме глаз на лице и не осталось уже. Дело все в очках. Я настолько плохо стала видеть, что мне в клинике выдали очки с толстыми гнутыми линзами, еще больше уродующими мой внешний вид. Кстати белки глаз тоже имеют желтоватый отлив из-за повреждений печени. Так что можно сказать не белки, а желтки!

Нервно захихикала. Черный юмор мой конек.

Бледные, обескровленные губы, как у покойника, за которыми прячутся потемневшие зубы. Провела по ним языком, чтобы убедиться, что они еще на месте, по крайней мере, их остатки, а то на прошлой неделе один зуб качался– качался, а потом выпал. Ладно, хоть не спереди. Если не улыбаться широко, то и не заметно. Кстати, два зуба начали покачиваться. Блеск. С такими темпами к концу реабилитации придется переходить на пюреобразную пищу.

Некогда густые, медового цвета волосы сейчас заметно поредели. Оставшиеся сеченые «кудри» еле доставали до плеч, свисая жалкими уныло-серыми сосульками.

Подошла к зеркалу еще ближе, чтобы рассмотреть свою кожу. Сухая, дряблая, местами шелушиться. Словно старый пергамент.

О-о-о-х, кошмар! Где та симпатичная девчонка, которой я была?

Зубы свело от тоски. Знаю, что все можно будет потом исправить, главное, что бы спина зажила, но в сердце ворочается страшная мысль, наполняющая паникой все мое существо. «А, что если это навсегда?».

Как в бреду опускаю взгляд ниже, на отражение своего тела.

Боже, дай мне сил это выдержать!

Неестественно ссутуленная, практически анорексичка. Вот кем я стала! Все эти ребра, бедренные косточки, жалкие острые коленки. А грудь? Где моя грудь полного третьего размера, на которую непроизвольно косились все мужчины? Что это за нелепое недоразумение на ее месте?

Я некрасиво всхлипнула, зажмурив глаза. Нет, реветь не буду. Это минутная слабость и только.

Горько усмехнувшись, отвернулась от зеркала и направилась в душ.

Хотя и душем то это не назовешь. "Мытье" при помощи воздушных струй – это единственно возможный способ принятия гигиенических процедур для того, кому повезло обзавестись Августом.

Как же я мечтала о ванне, до краев наполненной горячей водой с клубами шелковистой ароматной пены, и бокале дорого шампанского, и красивой одежде, и туфлях на высокой шпильке…

Ладно, все пройдет! Все починим и приведем в порядок. Главное дожить.

Всего 43 дня.

Держись, Васька, держись!

Глава 1

Осталось 43 дня

Проснулась как от толчка, выныривая на поверхность сознания из тяжелого непонятного сна.

Приоткрыла один глаз, пытаясь понять, где нахожусь. Перед взором лишь размытые очертания комнаты. Рассеянно пошарила руками рядом с собой, надеясь найти очки. Так и есть, вот они родимые.

Надев их, уже ясным взором осмотрелась вокруг.

Похоже, я заснула в гостиной перед телевизором, откинувшись на мягкие подушки. Со стоном приняла ровное положение и в надежде бросила взгляд на электронные часы-календарь, висевшие на стене.

Они бесстрастно показывали почти двенадцать часов дня, по-прежнему 7 мая. Жалко. Я уж обрадовалась, что можно вычеркнуть еще один день в своем розовом календаре.

С трудом встала на ноги и побрела на кухню, безумно хотелось пить. Налила в кружку холодной воды и всю ее выпила. Аппетита как всегда не было. Врач, отвечающий за мое восстановление, точно спустит с меня шкуру. Сил на выздоровление надо много, а от меня уже кожа да кости остались.

С тяжелым вздохом подошла к холодильнику, намереваясь затолкать в себя хоть что-то. Выбор не велик, вся морозильная камера забита замороженными готовыми блюдами, которые надо только прогреть перед употреблением. Гадость конечно редкостная, да только проблема в том, что я и кухня никогда не дружили. Я из любых, даже самых качественных, продуктов могла приготовить только одно – бурую безвкусную массу, уныло и неэстетично растекающуюся по поверхности тарелки.

Уже было протянула руку за очередным пластиковым пайком, как вдруг в памяти всплыло, что сегодня у меня на обед гости. Не скажу, конечно, что рада им, но там будет Таська, моя верная школьная и университетская подруга. Она-то уж была в курсе моих кулинарных талантов и всегда приходила «со своим». То пиццу захватит, то горячий обед где-то предварительно закажет, а то пирогов собственного изготовления принесет.

Облегченно выдохнула и захлопнула дверцу холодильника. Вот и чудесно, с ними и поем.

Добрела до своей комнаты, намереваясь, хоть немного привести себя в порядок (ха-ха). Причесалась, заколола жиденький хвостик на самой макушке, надела «праздничное» платье – широкое, бесформенное, на пуговицах спереди. Некрасивое, но хотя бы во всех этих складках не выступает корсет. В общем, приготовилась и стала ждать.

Гости появились на пороге моей унылой обители примерно около трех. Если честно, я уже надеялась, что они не придут и мне удастся немного поспать перед телевизором. Я вообще последнее время спать любила. Во время сна время быстрее проходит.

Еще издали, сквозь высокое, во всю стену, окно я увидела как по дорожке к моему дому катится ярко красный автомобиль с открытым верхом. Все ясно, Марика все-таки решила к нам присоединиться. Я досадливо потерла лицо рукой и покачала головой. Вот кого-кого, а Марику мне точно не хотелось видеть.

Эффектная яркая блондинка, в голове которой нет ничего, кроме звонкого эха. Богатый папочка обеспечил ей безбедное существование, не обремененное такими глупостями, присущими обычным людям, как работа, добыча денег, домашние заботы. Она жила для своего удовольствия: маникюры, педикюры, курорты и дорогие магазины.

Скажете, что я ей завидую? Уверяю, что это не так. Причина моей неприязни к этой особе кроется в далеком детстве.

Она тоже моя одноклассница, как и Таська. Еще в школе Марика Власова была настоящей красавицей. У нее раньше всех появились грудь, туфли на шпильках и первый парень. На занятиях они блистала своей тупостью, а на переменах своей красотой. Рано почувствовав себя королевой, она с удовольствием цеплялась к тем, кто ей не нравился.

Основная беда заключалась в том, что не нравилась ей именно я.

В школе меня можно было охарактеризовать как вечно взлохмаченное, ярко-рыжее создание, без каких-либо признаков женственности. Добавьте сюда очки, брекеты, мешковатую одежду и зубрежку каждого урока, и вы получите представление о том, как выглядела Василиса Чуракова в средней школе. Марика мне тогда проходу не давала, постоянно глумясь над моим убогим внешним видом. Помню, каждое утро, собираясь на занятия, я думала о том, какое прозвище она мне придумает на этот раз, как все вокруг будут дружно надо мной смеяться, а мне захочется в очередной раз удавиться.

Я не могла дождаться, когда же мне, наконец, исполнится шестнадцать лет и мне разрешат воспользоваться медибаром, чтобы навсегда избавиться от ненавистных очков и скобок на зубах.

К сожалению, когда мне исполнилось пятнадцать, мать с отцом развелись, и мы с ней уехали практически на другой конец света. Так что мне не удалось пощеголять в школе ровными зубками и выразительными глазками.

Потом, как-то внезапно для самой себя, я начала меняться. Фигура перестала быть угловатой, на нужных местах образовались весьма аппетитные округлости, шевелюра потемнела и приобрела насыщенный медовый цвет.

К моей преогромной радости, в университет уже поступала не Василиса Стремная, а Василиса практически Прекрасная. Конечно, пришлось поработать над стилем и манерами, но результат того стоил.

Была у меня мечта, вернуться в родной город и встретится со своими бывшими одноклассниками. Надеть платье, обтягивающее каждый изгиб, туфли на высоком каблуке, накраситься, сделать прическу и появиться перед их изумленными очами. Мечтала посмотреть, как вытянется лицо у Марики, когда она увидит, какой я стала.

В общем, грезила я о своем триумфальном возвращении часто и с упоением.

И вот вернулась. С раздробленной спиной, закованная в титановые доспехи, и таким внешним видом, что впору только детей непослушных пугать.

Насмешка судьбы, блин.

Знаете, что сказала Власова, впервые встретив меня после долгой разлуки?

Конечно же, ничего приятного. Она насмешливо скользнула взглядом по моей сушеной фигурке и томным голосом проворковала: "сколько лет, сколько зим, а ты все такая же"

Вот вам и торжественное явление народу.

Тьфу, расстройство одно. Глаза б мои ее не видели, но по нелепому стечению обстоятельств, она сейчас встречается с Семеном, а Сэм – брат Таськи. Вот и приходится нам с ней в одной компании общаться.

Ладно, она вроде немного поумнела, повзрослела и перестала меня цеплять, хотя нет-нет, да и отпустит какую-нибудь ядовитую шпильку в мой адрес. Правда, я теперь не отмалчиваюсь как в школе, а даю сдачи не скупясь. Уж чем-чем, а словом бить научилась. Осознав этот факт, Марика надела маску восторженной подруги и теперь при встрече дарила мне океан улыбок. Таких же глупых и фальшивых, как и она сама.

Машина тем временем подъехала к крыльцу и остановилась. Таська выскочила первой и принялась вытаскивать из багажника огромные пакеты. Молодец подружка, знает, что у меня всегда шаром покати. Как говорится, хочешь есть – вези с собой.

Наконец из машины выбрались все остальные. Вадим – нынешний кавалер Таисии, Руслан – его брат, Сэм, ну и конечно же она, звезда пленительного счастья. В ярко-красном, обтягивающем комбинезоне. Как только не сварилась в таком наряде? Май на улице, духотища, жарища, а она вся синтетикой обтянулась.

Дружной гурьбой они завалились в мой дом. Мы поприветствовали друг друга, и тут из-за спин парней выскочила подруга.

– Васена, привет! – завопила Таська и бросилась мне на шею, как всегда забыв о том, что на мне корсет. Перед глазами заплясали разноцветные бабочки, и я не смогла удержать вымученный стон.

– Ой, прости, прости, прости, – затараторила она, – я опять обо всем забыла!

– Ничего страшного, – выдавила из себя, с трудом переведя дух.

Она еще раз чмокнула меня в щеку и отправилась на кухню, командуя парнями, покорно несущими пакеты с провизией.

Мы остались вдвоем с Власовой. Я смогла рассмотреть вблизи ее наряд. Красная, слегка мерцающая ткань обтягивала длинные ноги, плоский живот, а красиво-драпированное декольте подчеркивало грудь. Эх, вот если бы в таком виде вернулась, они все бы дар речи потеряли.

Мы друг другу улыбнулись, с наигранным радушием поинтересовались как дела, обсудили погоду. На этом наш диалог завял. Ну, не о чем нам с ней было говорить, ни общих интересов, ни точек пересечения.

С кухни донесся грохот падающих кастрюль, и я, возблагодарив небеса, за повод покинуть ее компанию, бросилась к остальным.

Ну, как бросилась… медленно развернулась и поковыляла, кряхтя, прихрамывая и держась за левый бок, который нещадно ныл после пламенных таськиных объятий.

Через полчаса наша дружная компания расположилась в гостиной.

Я, как хозяйка, сидела в большом удобном кресле. Второе кресло отвоевали себе Таисия с Вадимом, а на диване устроились все остальные.

На журнальном столике, расположенном аккурат между креслами и диваном были выставлены блюда. Плов, салаты, огромная пицца, ледяной лимонад и пиво для желающих.

Выглядело и пахло все это настолько аппетитно, что даже я, утратившая после операции всякий интерес к еде, не смогла устоять и понемногу попробовала все.

Руслан рассказывал какую-то забавную историю, и мы все дружно смеялись. Как ни странно, несмотря на внутреннюю скованность из-за неприглядного внешнего вида, в этой компании я чувствовала себя комфортно. Таисия – лучшая подруга. Сэм как ее брат относился ко мне тепло. Вадима мой дивный образ не испугал – у него самого отец такой корсет носил, так что он отнесся с пониманием, а Вадим сам по себе был добрым, открытым парнем, которому даже в голову не придет глумиться над убогими. Вот кто меня непрестанно напрягал, так это Марика. Сидит, вся такая из себя, нога на ногу, ногти в цвет комбинезона. Каждую свою фразу роняет с таким видом, будто алмазами нас одарила.

– В общем, после того случая, я весь следующий день ползал на коленях и отмывал кабинет, – закончил Руслан под всеобщий смех.

– Зачем надо было это делать самому? – лениво, с кошачьими интонациями поинтересовалась Власова.

– Интересно, кто бы согласился это сделать за меня? – хмыкнул парень, отправляя в рот кусок пиццы.

– Например, тот, чье согласие и не требуется.

Руслан аж подавился, услыхав ее слова:

– Ты намекаешь на рабов?

– Почему намекаю? Прямо говорю. Зачем делать самому неприятную работу, когда есть те, кто могут сделать ее вместо тебя.

– Потому что это был мой косяк, и исправлять последствия должен был я, а не кто-то другой.

– По-моему, глупости, – промурлыкала она, а потом, мило улыбаясь, поинтересовалась, – а ты Вась, что думаешь по этому поводу? У твоего отца, насколько я знаю, есть рабы.

Я замерла с ложкой поднесенной ко рту. Вот гадина! Это была больная, запретная тема для меня. Мать развелась с отцом и увезла меня с Ви-Эйры именно из-за этого. Она не хотела, чтобы ее дочь продолжала жить в такой обстановке. Мне кажется, она не хотела, чтобы со временем я превратилась в такую же стерву как Марика, относящуюся к рабству как к чему-то само-собой разумеющемуся.

Именно здесь, в Северном Округе Ви-Эйры, единственном месте во всей галактике, рабство было официально разрешено, и его никто не собирался отменять, несмотря на все усилия борцов за права человека. Нет, здесь этим тоже не злоупотребляли. Подавляющее большинство жителей обходились без рабов, но все-таки существовали и те, кому такой устой приходился по душе. Например, семья Марики. Насколько мне известно, у них больше десятка рабов. Они делают всю работу по дому, а злые языки поговаривают, что ее папочка специально выбирает молодых и красивых рабынь, для определенных целей. Или мой отец, использующий рабскую силу на своей ферме. А что? Дешево и сердито, один раз потратился на приобретение двуногого скота и дальше никаких вложений, кормить только не забывай, чтоб от голода не подохли, да прививки вовремя делай, чтоб зараза не подкосила.

– Я считаю, что Руслан прав, – ответила достаточно грубо, смерив ее презрительным взглядом. К сожалению, благодаря толстым линзам в очках, картина получилась смазанной, и Власова совершенно не прониклась. Она лишь одарила меня улыбочкой из разряда "ну кто бы сомневался", а потом продолжила:

– Ерунда. Рабы существуют, для того, чтобы облегчать жизнь хозяевам. Кстати, почему ты на время реабилитации, не попросишь у отца парочку в личное пользование, да хотя бы одного.

– Зачем? – изо всех сил стараюсь держаться спокойно и не выпустить ядовитые клыки.

– Как зачем? Представляешь, насколько проще стало бы твое существование! – она интонацией выделила последнее слово, – за тебя бы готовили, убирались, все делали. Тебе бы оставалось только отдыхать и отдавать приказы.

Ситуацию спасла Таська, почувствовавшая, что я сейчас выскажу наглой гостье все, что о ней думаю:

– Марика! Что ты пристала со своими рабами? Не всем они нужны. У нашей семьи, например, их никогда не было и не будет. Всегда можно нанять рабочих, которые сделают все что нужно, качественно и квалифицированно.

– Рабов тоже можно научить, – не сдавала своих позиций белобрысая, одаривая мою подругу снисходительной улыбкой, – уверяю, они даже трепетнее относятся к своим обязанностям, чем вольнонаемные.

– Конечно! – всплеснула руками Таська, – потому что знают, что за неповиновение, непослушание, да вообще за любой огрех их ждет наказание! Порка, голодный паек, или еще что-нибудь похуже! Слышала, что новые браслеты больше десятка способов болевого воздействия дают.

– Это старые браслеты, – ухмыльнулась Власова, – у новых двадцать пять функций. Можно вызвать слепоту, рвоту, имитировать порку с помощью различных приспособлений.

– Это ужасно!

– Что такого? Если они тупы и ленивы, то их надо наказывать. А объяснять по сто раз очевидные вещи, утомляет. Проще выпороть и дело с концом, сразу и тупость и лень проходят. Они все равно по-другому не понимают.

Чувствую, как сердце сбилось со своего привычного ритма, затрепыхалось, заметалось в груди. Ой-ой-ой, пора с этой темой завязывать, пока мне совсем плохо не стало. Накинув на себя маску спокойствия, я вклинилась в их разговор:

– До каждого человека можно достучаться, можно объяснить любую вещь, можно найти общий язык и неважно, свободный это человек или урожденный раб. Для этого просто надо иметь чуточку терпения, такта. Уметь разговаривать и чувствовать собеседника.

– О, у нас тут дипломированные психологи? – красивая, подкрашенная бровь вопросительно изогнулась.

– Нет, отнюдь. Я просто уверена, что достучаться можно до каждого, а если это не получается, значит, проблему надо искать в себе.

– Правда? И какие же проблемы надо искать в себе?

– Наверное, стоит начать с глупости, жестокости и извращенного желания самоутвердиться за счет других. Потом покопаться в поисках скрытых комплексов, банальной лени и распущенности, – все это я проговорила с дежурной улыбкой на губах, отстраненно. Будто рассуждаю об этой проблеме в общем, а не перечисляю недостатки одной конкретной белобрысой особы, сидящей напротив.

Парни, в это время обсуждавшие между собой историю Руслана, засмеялись над какой-то шуткой, Таська сделала вид, что не поняла скрытого смысла в моих словах, а Марика с трудом удержала приветливую маску на своем лице. Хотя, даю руку на отсечение, в глубине серых, ярко накрашенных глаз полыхнула ярость.

Я потянулась к пицце, всем своим видом показывая, что занята выбором вкусного кусочка, кожей чувствуя на себе ее злой взгляд. Эх, чувствую, ненадолго хватит моей выдержки и ее напускного дружелюбия. Сцепимся мы с ней когда-нибудь по-настоящему!

Только корсет сначала надо снять, а там уж посмотрим кто кого.

Таисия ловко перенаправила разговор в другое русло, и обстановка снова стала мирной. Только если честно, я внезапно поняла, что бесконечно устала. Что гости это хорошо, но ненадолго. Мне грезилось, что они все сейчас соберутся и дружной толпой покинут мой дом (предварительно помыв за собой посуду), и я смогу растянуться на диване, включить телевизор и бездумно переключать каналы до самого вечера. Мечтательница. Никто никуда не торопился уходить, разве что Марика после нашей тихой стычки все меньше участвовала в разговорах, нетерпеливо постукивая аккуратными ноготками по подлокотнику и кидая откровенные взгляды на электронные часы.

Я в недоумении пожала плечами. Зачем она вообще пришла сегодня, если мое присутствие ее тяготит? Пережил бы Семен денек без ее царской особы. Уж не думаю, что она боится отпускать его одного на дружеские посиделки, тем более к такой "принцессе" как я.

Сердечко, все никак не хотело успокаиваться, во рту противно пересохло, и я поняла, что если сейчас не попью обычной, холодной воды, то мне станет совсем дурно.

Извинившись перед гостями, я медленно поднялась с кресла и побрела на кухню. Там, после приготовления большого обеда, царил форменный беспорядок. Кастрюли, сковородки, тарелки, лопатки, ложки, вилки. С моей спиной проще все выкинуть, чем мыть и убирать. Черт, ни одного не отпущу, пока мне порядок не наведут!

Пребывая в тяжких думах, достала из шкафчика кружку, налила холодной водички и с удовольствием сделала несколько глотков, чувствуя, как мне становится легче. Вот чего я так завелась? Надо было промолчать, Марика бы позубоскалила и отстала с этой темой, а так получилось, что сама себя накрутила.

Хотя знаю, почему так остро отреагировала. Никак не могу простить отца, за то, что он, не стал слушать мольбы матери и не продал своих рабов. Он считал, что она никуда от него не денется, ведь столько лет молча терпела, оставаясь рядом с ним. Думал, но ошибся. Мама собралась и так же молча покинула его дом, прихватив меня с собой. Я видела, как она страдает, переживает из-за распада семьи, льет слезы по ночам, пытаясь убедить меня, что это все из-за смены климата. В тот момент я разозлилась на отца. Если бы не эти чертовы рабы, наша семья была бы полной!

Он несколько раз пытался с ней поговорить и убедить вернуться обратно, но мама была непреклонной. Вернемся, только если уберешь рабов. Так она повторяла на каждой встрече. И он отступил, по-видимому, решив, что привычный устой и организация дел важнее жены и дочери. Они развелись, и мы совершенно перестали общаться. Единственным напоминанием о его существовании стал чек, исправно приходящий каждый месяц.

– Вась, – раздался голос подруги за спиной, отвлекший меня от неприятных мыслей.

Я повернулась к Тасе лицом.

– Ты бледная,– констатировала она очевидный факт, – тебе плохо?

– Нет, все хорошо, – я покачала головой, – устала просто.

– Хочешь, что бы мы ушли?

– Нет, что ты…

– Да брось притворяться. Все взрослые люди.

– Послушай, мне очень неудобно, но я мечтаю прилечь.

– А чего неудобного? Ты тут никому ничего не должна, надо было сразу сказать.

– Неудобно, – как попугай повторила я.

– Глупости, тебе в первую очередь о своем удобстве надо думать, – она махнула рукой, – я сейчас всех уведу.

Она ринулась из кухни, но на пороге притормозила, обернулась и, оценив масштабы беспорядка, хмыкнула.

Не знаю, что она им там сказала, но через пять минут все пришло в движение. Таська с Вадимом прискакали наводить порядок, Руслан покорно переносил все из комнаты в кухню. Сэм расставлял мебель. И только Власова с невозмутимым видом королевы, сидела на высоком стуле рядом с барной стойкой, расположенной в гостиной.

Ну и черт с ней!

Когда вся посуда была перемыта, мусор убран, порядок наведен, компания потихоньку направилась в сторону выхода. Выяснилось, что Таисия их выманила, позвав в кино на новый блок-бастер. Эх, я бы тоже с удовольствием сходила, да сил действительно нет.

Когда они все уже стояли у самого выхода, раздалась трель видеофона, висевшего на стене недалеко от двери. Мелодия успела повториться, прежде чем я смогла доковылять до него, и нажать кнопку ответа. На экране появился Ник. Как всегда бодрый и веселый:

– Чу, привет!– он радостно замахал мне рукой, и я как блаженная растеклась в улыбке.

– Привет, Никит.

Чу – это моя кличка. Сначала мне это не нравилось, а потом как-то свыклась. По-сравнению с тем, какие прозвища мне выдумывала Марика в школе, Чу звучит ласково и нежно. Особенно от близких друзей.

Тут он заметил притихших гостей:

– Всем привет, – улыбнулся он, хотя кроме Таськи никого не знал.

Таисия послала ему воздушный поцелуй, он сделал вид, что ловит его и прячет в кармашек.

– Слушай, тут такое дело, – начал он, запустив пятерню в свои густые темные волосы, – я не смогу прилететь к тебе в эти выходные. С работы не отпустили, сказали, что я и так скоро в отпуск уйду, сама знаешь когда.

Я удивленно уставилась на него:

– Первый раз слышу, что ты вообще собирался прилетать.

Теперь уже он смотрел на меня с некоторой долей удивления:

– Прекрасная моя королевишна, – вкрадчиво произнес он, – а ты не забыла, что через два дня у госпожи Чураковой, то есть у тебя, День Рождения?

Я прикрыла глаза и поморщилась.

– Хм, значит, все-таки забыла,– усмехнулся парень, качая головой, а потом обратился к Таисии маячившей у меня за спиной, – Тась, хоть ты не забудь, а то так и просидит дома.

– Не волнуйся, не забуду, – убедила его подруга.

– Выведи ее куда-нибудь повеселиться, – отдавал он указания, игнорируя мой возмущенный вид.

– Не надо меня никуда выводить! – запротестовала я, – у меня пока не то состояние, чтобы развлекаться!

– Нормальное у тебя состояние, хватит уже валяться. Тась, в общем, десятого вытащи ее из дома, чего бы тебе это не стоило. Можешь даже связать и по земле волочь за ноги!

– Справлюсь, – захихикала подружка.

– И подарите ей кто-нибудь кота, – пошутил Ник, вызвав у меня волну негодования.

– Не надо мне никаких котов!

– Надо-надо, – со смехом глядя на мою сердитую физиономию, ответил парень, – ладно, мне пора бежать. Я тебя позже наберу, надо будет обсудить некоторые рабочие моменты.

Я кивнула, и он, подмигнув, отключился. Балбес. Мой лучший друг, мой напарник.

Я обернулась к остальным. Ребята уже распахнули входную дверь и теперь по одному выходили на улицу. Последней шла Власова.

Остановившись на самом пороге, она обернулась и посмотрела на меня:

– Значит, котенка тебе подарить? – усмехнулась девушка.

– Он пошутил, – отмахнулась я, раздраженная тем, что она никак не оставит меня в покое.

– Хм, будет тебе котенок, – многообещающе произнесла она, проигнорировав мои последние слова, после чего развернулась и с самодовольным видом ушла, оставив меня в глубоком раздражении и с нехорошими предчувствиями.